***
На следующее утро Рис проснулся с легкой улыбкой на губах, чувствуя приятную боль в теле после ночных активностей. Он аккуратно сел и с тихим стоном потянулся, случайно задев локтем и тем самым разбудив Джека. Тот моргнул несколько раз, после чего перекатился набок, подпирая голову рукой. — Утречка, дорогуша. У тебя на башке какая-то жесть. Рис смущенно провел рукой по спутанным волосам в вялой попытке пригладить их. — Ну уж извини, что не выгляжу идеально сразу, как только проснусь. У меня, как бы, была тяжелая ночь. — Он метнул в Джека многозначительный взгляд. — Да, это точно, — ответил Джек, бесстыже пожирая глазами покрывающие голый торс Риса свежие отметины, сочетающиеся с недавно набитыми татуировками. — Твоя задница немало способна в себя принять. Я, можно сказать, впечатлен, что ты до сих пор держишься, даже спустя столько времени. Разве ты не должен был уже свалиться без чувств? Рис подумал, что, может быть, год назад такие резкие слова его бы ужасно смутили. Сейчас же он всего лишь снисходительно улыбнулся и спокойно ответил: — Это не так выматывает, как ты думаешь. Вообще, тебе в этом плане, по-моему, хуже, чем мне. — Да неужели? — переспросил Джек, с интересом взметнув брови вверх. — Не потрудишься объяснить? — Ну, для начала, мне, наверное, в принципе приятнее. Так как меня, э-э, удовлетворяют… сразу в двух областях. Джек молча уставился на него. — Хм, — медленно произнес он, по-видимому, искренне потрясенный. Рис решил, что его восприятие секса — что-то, о чем Джек никогда даже не задумывался. На лице Джека что-то промелькнуло, и он внезапно набросился на Риса, пригвождая его к матрасу. — Ну что, — начал он заметно более хриплым голосом, — готов к еще одному раунду, мистер я-кончаю-в-два-раза-сильнее-тебя? Несмотря на никуда не девшуюся усталость, Рис не мог не признать, что предложение было соблазнительное. Но тут у него громко заурчал живот, полностью испортив весь настрой. Джек закатил глаза и слез с него. — Ну, видимо, пока мы не запихнем в тебя еды, ничего не будет. Рис кивнул, подавляя разочарование. Они оба привели себя в порядок и подняли якорь, взяв курс на расположенную неподалеку лагуну, славящуюся местными плавучими ресторанами. Самым впечатляющим из них был круизный лайнер, у которого все меню ресторана было написано на бортах. Как только Джек увидел слова «шашлык из аллигатора», он заявил, что они обязаны это попробовать. Джек взошел на борт на манер пирата, захватывающего судно, сразу начиная раздавать приказы всем членам персонала в радиусе двадцати метров. Официанты торопливо сопроводили их в отдельный обеденный зал специально для самых важных посетителей. Пока Джек накладывал себе на тарелку шашлык, Рис отдал предпочтение более нормальной еде на другом конце шведского стола. Он как раз закончил сгребать на тарелку сушеную морскую капусту, когда столкнулся плечами с только что вошедшим посетителем. Он поднял взгляд, намереваясь извиниться — но слова застряли у него в горле. Хотя с их последней встречи прошло больше десяти лет, годы пощадили стоящего перед ним мужчину. На его загорелой коже не было возрастных морщин, а под тонкой тканью рубашки отлично было видно мускулистое телосложение. Мужчина какое-то время пристально изучал Риса, словно пытаясь вспомнить, откуда его знает. Его взгляд упал на кибернетическую руку, и тогда его лицо озарилось. — Ты, — сказал он все тем же приятным басом. — Ты так изменился, что я с трудом тебя узнал. Рис лишь раскрыл рот, не в силах подобрать слов. Мужчина кинул взгляд на другой конец зала, где Джек накладывал кучу еды уже на вторую тарелку. — Я смотрю, дела у тебя идут неплохо, раз путешествуешь вместе с Красавчиком Джеком. Вновь обретя дар речи, Рис произнес: — Можно и так сказать. И у тебя, я полагаю, тоже по-прежнему все, эм, хорошо? Тот ничего не ответил, но его ухмылка говорила сама за себя. — Как там тебя зовут? Я помню, у тебя было какое-то странное имя. Рис тяжело сглотнул тугой комок. Подсознательно он знал, какое имя мужчина хотел услышать. — Рис, — ответил он. — Меня зовут Рис. — Точно, — сказал тот, и в глазах у него сверкнул интерес. — Ну что, Рис, ты добился всего, чего хотел, в жизни? Рис глянул на Джека, который смотрел на него в ответ со странным лицом. — Наверное. Прошу прощения, но мне, кажется, пора идти. — Он кивнул в сторону Джека. — Но, эм, спасибо. Ну, знаешь, за… за все. Мужчина понимающе улыбнулся и сделал шаг в сторону, позволяя Рису обойти его. — Я бы пожелал тебе беречь себя, но, похоже, у тебя уже все схвачено. Рис нервно усмехнулся и попрощался, чуть не бегом устремляясь к Джеку. Не дав тому возможности начать расспрашивать его про то, с кем он разговаривал, Рис успешно отвлек его вопросами про еду. Зал был довольно большим, так что Рису удалось больше не пересекаться со своим старым знакомым, и на какое-то время он сумел выкинуть эту встречу из головы. После позднего завтрака они продолжили свой путь к лагуне. По словам Джека, эта лагуна была небольшой и в некотором роде спрятанной, а потому с куда меньшей вероятностью привлечет других туристов. Они встали на якорь на краю мелководного рифа, который им пришлось пересечь на своих двоих, чтобы добраться до входа в лагуну. Протиснувшись через узкую расщелину в граничащей с рифом скале, Рис бултыхнулся в на удивление глубокою тихую воду. Это был скорее пруд, чем лагуна; место было огорожено высокими отвесными скалами и было настолько маленьким, что Рис мог проплыть от одного края до другого меньше, чем за тридцать секунд. Напротив входа была тонкая полоска песка, которая из-за приливных волн с каждой секундой становилась все меньше. Струящиеся сверху солнечные лучи отражались от воды на окружающие Риса скалы. Свет танцевал и сверкал, создавая иллюзию, будто блестели сами камни. Вода была приятного оттенка зеленого и настолько чистая, что через нее виднелось песчаное дно в глубине. Если отбросить ужасающую живность, Акватор пока что был тем самым раем, каким Рис его всегда и представлял. Однако радости ему это не принесло; несправедливо, что такое прекрасное место находилось по соседству со своей полной противоположностью. Добравшись до берега, он услышал, как Джек позади тоже плюхнулся в воду. Рис наконец решил снять свободную футболку, промокшую после заплыва, и бросил ее на песок, закатив глаза, когда Джек на это присвистнул. — Как будто ты там чего-то не видел. Джек усмехнулся, выйдя из воды. Его тело блестело на свету. — Это не значит, что я не могу наслаждаться видом, детка. — К удивлению Риса, Джек не стал похотливо ухмыляться или пытаться бесстыже его лапать. Вместо этого он просто плюхнулся рядом с ним на песок. — Так что, — сказал он, — ты собираешься мне рассказывать, откуда ты знаешь Феззана? Услышав имя мужчины, Рис моментально напрягся. Усилием воли он заставил себя расслабиться и ответил как можно беспечнее: — Если ты про того парня с завтрака, то я его толком не знаю. И он сам ко мне подошел. — Как и многое из того, что говорил Рис, технически это не было ложью. Джек не ответил сразу, и Рис на секунду понадеялся, что тот оставит эту тему. Но затем он сказал: — Я, может, и не знаком с ним, но я о нем наслышан. И он не похож на того, кто станет болтать с первым встречным. Рис задумчиво молчал, понимая, что в этот раз ему не удастся отвертеться, как раньше. Стоило отдать Джеку должное, по большей части он выглядел скорее заинтересованным, чем сердитым, лишь с толикой подозрительности. Рис поднял глаза, встречаясь взглядом с Джеком. Он поклялся ему в верности и теперь начинал думать, значило ли это, что он должен рассказывать все, даже то, что уже давно похоронил. Рис облизал внезапно пересохшие губы. — Феззан помог мне давным-давно. Благодаря нему у меня появилась возможность перебраться на Эден. — Он сделал глубокий вдох. Пути назад больше не было. — Я встретил его незадолго до того, как покинул свой дом… до того, как покинул Прометею.***
Несмотря на все старания времени, расстояния и его собственного упрямства постепенно стереть эти воспоминания из памяти, Рис все еще с поразительной ясностью помнил тот день. Он тогда скитался в полдень по окраине Севеноукса, собирая деньги на билеты на поезд. Утром он планировал отправиться в Иджис; в этом городе располагался один из крупнейших черных рынков на планете, и это было достаточно далеко, чтобы они успели убраться к тому времени, когда Феззан прознал бы о сделке. Он взял с собой сильно потрепанную и рваную котомку, которую прозвал Колодцем желаний за необъяснимую способность притягивать деньги. Лямка котомки была обмотана вокруг крюка его металлической клешни, отчего монетки на дне сумки звенели каждый раз, когда он шевелил рукой. Он сам ненавидел попрошайничать в Севеноуксе. Тут была слишком большая конкуренция, и, несмотря на относительный достаток местных жителей, беспорядки здесь случались довольно часто. В тот день было хуже, чем обычно, так как вулканический пепел был такой густой, что даже воздушные фильтры не справлялись. Он чувствовал, как тот оседает внутри него с каждым вдохом, прожигая его легкие. У него проскользнула мимолетная мысль, нужны ли были воздушные фильтры людям на Эдене. Из размышлений его вырвала суета слева от него. Источником внезапного шума оказался крепко сложенный мужчина со своей спутницей — оба явно были туристами с другой планеты. Мужчина кричал что-то в свой ЭХО-коммуникатор, и он безразлично отвернулся, когда вдруг услышал, как мужчина назвался искателем хранилища. Было вполне вероятно, что мужчина врал. Атлас уже разграбил все хранилища на планете; что тут еще оставалось искать? И искатель хранилища или нет, но мужчина явно искал внимания того типа, которого он всеми силами старался избегать. Он развернулся и на цыпочках направился в противоположную сторону. Он замер, когда его позвал чей-то голос: — Эй, мальчик. Он неохотно повернулся. Женщина, порывшись у себя в сумочке, спустя несколько секунд достала подтаявший шоколадный батончик и протянула ему. Это была самая обычная конфета, такие встречались даже на Прометее. Увидев батончик, он сразу осознал, насколько был голоден; он вспомнил, что за весь день почти ничего не ел. Стоило ему только потянуться за угощением, то выхватил так называемый искатель хранилища. — Не давай это ему просто так. Это же неинтересно. — Мужчина наклонился, размахивая конфетой у него перед лицом. — Покажи нам, пацан. На что ты готов ради этого? Судя по его самодовольному лицу и певучему голосу, мужчина, вероятно, пытался впечатлить или развеселить свою спутницу. Вместо этого та дернула мужчину за руку. — Что ты делаешь? — прошипела она. — Он всего лишь ребенок. Мужчина стряхнул ее руку с плеча. — Расслабься, он наверняка привык пресмыкаться за еду. Это так смешно — на этой планете чего только не сделают за такую дешевку. Он краем глаза заметил, что они начали привлекать внимание прохожих, которые с интересом поглядывали на разворачивавшуюся сцену. Он сжал руку в кулак, сгорая от обиды и унижения. Он подумал о том, чтобы ударить мужчину в челюсть своей металлической клешней. Ужасно больно будет им обоим, зато как приятно было бы набить этому уроду морду. Однако прежде чем он успел поддаться порыву, женщина сумела выдернуть шоколадный батончик из рук мужчины. — Извини за это, — сказала она, виновато улыбнувшись. — Держи. На этот раз он не стал тянуться и хватать угощение. Больше всего на свете он хотел иметь возможность откинуть ее руку в сторону и послать их обоих. Но вместо этого он просто смотрел, как конфета соскользнула в его раскрытую котомку, приземлившись с глухим звоном. Мужчина раздраженно цыкнул, и они удалились. Он подождал, пока они не скрылись из виду, и собрал свои вещи. Ему не хватало еще нескольких монет, но ему было уже все равно — он просто хотел убраться оттуда. Когда он уже собрался уходить, его остановила молодая ухоженная девушка, наблюдавшая за произошедшим. Она бросила ему в котомку серебряную монету, жалостливо посмотрев на него. Такой взгляд он ненавидел сильнее всего. По пути домой он съел шоколадный батончик, облизав обертку. Когда он вернулся, его родители считали на полу монеты. Он опустошил котомку, добавляя свой вклад в общую кучу, и посмотрел в другой конец комнаты, где стоял укрытый брезентом сундук с обломками минерала. Странно было думать, что нечто настолько бессмысленное, как камень, обладало силой кардинально изменить его жизнь. Он дождался, пока родители посчитали и пересчитали деньги, после чего назвал стоимость билетов на шаттл до Эдена, неуклюже путаясь в словах. На это, конечно, уйдет большая часть их сбережений. Но его родителям все равно какое-то время будет хватать на жизнь. Пока он говорил, он заметил, как у его отца остекленел взгляд, как и всегда, когда тот слышал или видел что-то ему не по нраву, и рот у него сам собой закрылся. Позже он попробовал поговорить с матерью, когда они остались наедине. Она оборвала его на полуслове, и с ее потрескавшихся губ слетел измученный вздох. — Я тебя не понимаю, — сказала она, и у него в груди все упало от таких слов. Голос у матери был уставший, словно само время ее постепенно изнашивало. — Сколько еще раз мне надо тебе повторять? На Эдене нас ничего не ждет. Но это, — она постучала по деревянной крышке сундука, — это реально. И это величайший дар в нашей жизни. Тебе нужно принять это. Не сказав больше ни слова, она ушла от него и принялась собирать монеты в банку. В тот момент он наконец с отвратительной и пугающей ясностью осознал, что в его жизни уже все решили за него, и никакие украденные сокровища этого не изменят. По итогу было неважно, сколько денег они получат в обмен на минерал. Рано или поздно они закончатся, как и всегда. И что тогда? Он видел представшее перед ним будущее: нескончаемая вереница дней, полных попрошайничества и воровства у тех, кто был богаче, кто был лучше. И однажды он смирится со своей скромной долей в жизни, прямо как его родители. От одной мысли об этом в груди у него защемило. Должен был быть другой способ — другой открытый ему путь. В его жизни должно было быть что-то еще. Его взгляд рассеянно упал туда, где был спрятан минерал, и его озарило, словно пламенем пылающего леса, одновременно отличной и ужасной идеей. Он сказал матери, что пойдет в ближайший город за припасами. Уходя, он обернулся через плечо, взглянув на нее в последний раз, и, шепотом извинившись, шагнул за порог. Отойдя достаточно далеко, он свернул с главной дороги и направился к заброшенной военной базе в миле от города. Он уже пробирался туда пару лет назад, когда база была действительно заброшена, и все еще смутно припоминал планировку здания. Патруль тяжело вооруженной охраны поймал его практически сразу, и он, вероятно, был единственным за всю историю базы нарушителем, который был чрезвычайно рад оказаться в ярко освещенных коридорах. Не то чтобы прометейцы не позволяли себе стрелять в детей — но большинство из них по крайней мере удосуживалось задать пару вопросов, прежде чем открывать огонь. Хватило всего лишь упоминания украденного минерала, и его под дулом пистолета провели в глубины базы. Везде, куда ни глянь, было оружие: оно кучами валялось по углам комнат, лежало в разобранном виде на столах и было в руках у каждого встреченного им человека. Он гадал, больше ли сейчас на базе было оружия, чем во времена, когда всем заведовало Алое копье. Феззан изучал новую поставку винтовок, когда его грубо втолкнули в ту же комнату. Он замер, почувствовал на себе взгляд Феззана, и руки у него задрожали от нервов. Это была рискованная авантюра, и шансов на хороший исход было немного. Но если это сработает… После небольшого допроса он сказал Феззану, что знал не только где держался минерал, но и кто его украл и куда они планировали идти. Он предложил рассказать про все их укрытия и куда они могут решить обратиться за помощью. А в обмен на эту информацию он хотел проехать зайцем со следующей поставкой на Эден. Голос у него неистово дрожал, пока он называл условия сделки, пристально следя за менявшимся выражением лица собеседника. — Почему Эден? — спросил Феззан с блеском в глазах. — Ты там кого-то знаешь? Он покачал головой. Он хотел попасть на Эден по той же причине, что и все остальные: потому что там были школы и работа, и, если не нарушать закон, никто не станет задавать вопросов. И самое главное, это была совершенно другая галактика. Он сможет делать что угодно, быть кем угодно. Он сжал руки в кулаки и вывалил все одним большим эмоциональным катарсисом, чувствуя, как с каждым словом вырывались на волю годами подавляемые досада и горечь. Он заслуживал большего. И ничто не могло пошатнуть его уверенность в том, что жизнь, которую ему суждено было прожить, лежала где-то там. Ему надо было только протянуть руку и ухватиться за нее. Когда он закончил, голос у него охрип, в горле образовался ком, а в глазах стояли непролитые слезы. Наступила тишина, прерываемая только шмыганьем его носа. Затем Феззан наконец медленно и задумчиво ответил: — У нас мало поставок уходит на Эден. Следующая будет только через три недели. Все это время тебе придется самому заботиться о себе. Он поднял на мужчину яркие и горящие огнем надежды глаза. — Я позабочусь о том, чтобы тебе сделали документы для проезда, без дополнительной платы, — добавил Феззан с натянутой улыбкой. — Только потому, что ты мне кажешься в некотором роде интересным. Он максимально подробно ответил на все вопросы, выкладывая все до единой известные ему детали. Хотя он понимал, что Феззан спокойно мог убить его, вернув минерал, у него было такое чувство, будто он прошел какую-то проверку и по неведомой причине Феззан был достаточно заинтересован, чтобы соблюсти сделку. Собравшись уходить, он остановился на полушаге, когда Феззан спросил его имя. Он назвал ему его, на что тот неодобрительно нахмурился. — Таким именем могут назвать только плебея. Люди Эдена сразу учуют в тебе прометейца, как только ты представишься. Придумай себе новое имя. Он задумался. Раньше он никогда не придавал особого значения своему имени, но как только ему представилась возможность выбора, ему сразу пришло в голову одно имя. Оно принадлежало персонажу из книжки, которую он часто читал, полуроботу-получеловеку. Но в отличие от железного металлолома, заменявшего ему его отсутствующую руку, тело того персонажа было из блестящего гладкого хрома. У него тоже было необычное имя, не характерное ни для какой планеты или языка. — Рис, — решительно ответил он. — Думаю, я хочу зваться Рисом.***
Рис сидел, замерев в напряжении и уставившись на свою руку, глядя, как песок просачивается сквозь металлические пальцы. На протяжении всего его рассказа Джек не издал ни звука, и теперь Рис не мог найти в себе смелости взглянуть ему в лицо. Он вообще не говорил о Прометее со времен колледжа и никогда до этого не рассказывал никому о своих родителях или сделке, которую он заключил с Феззаном. Хотя Джека всегда было сложно прочитать, никогда его мысли не представляли для Риса такой загадки, как в этот момент. Он думал о том, волновало ли Джека, что его родители были, по его определению, бандитами, или что Рис с такой готовностью их предал. Он думал о том, имело ли все это до сих пор какое-то значение. Когда Рис не мог этого больше выносить, съедаемый тревогой из-за чересчур затянувшегося молчания, он с трудом подавил удивленный вздох, почувствовав прикосновение губ вдоль линии челюсти, широкие огрубелые руки у себя на груди и нетерпеливые пальцы, очерчивающие знакомые контуры его тела. Рис всполошился от внезапной близости. — Не… Не говори мне, что моя слезливая история из детства тебя возбудила. — Что с того, если так? — хрипло ответил Джек без привычный язвительности. У него в глазах плескалась эмоция, которую Рис раньше никогда не видел — она была одновременно пронизывающей и взрывной, словно пылающий в ночи всполох яркого огня, поднимающийся к небу. Джек обвил руками талию Риса, утягивая его вниз, на песок. Рис подался навстречу объятию, полностью перенося свой вес на Джека и отклоняясь назад, мягко опускаясь на спину. Джек в ту же секунду забрался на него, и от его все еще влажной кожи исходило тепло. Рис бросил взгляд на небольшую расщелину на другом конце лагуны, которая открывала их всему остальному миру. — Джек… — начал он, но дальнейшая часть протеста потерялась в настолько чувственном поцелуе, что все жалобы моментально вылетели из головы. Все оставшееся смущение смыло накатившей волной, и у Риса промелькнула мысль, что если сюда кто и забредет, его встретит то еще зрелище. Джек подцепил пальцами резинку шорт Риса и резко дернул их вниз, спуская до колен. Издав утробный звук, он с не свойственной ему нетерпеливостью потерся своим полувставшим членом о его бедро, словно отчаянно нуждаясь в физическом контакте. Рис ощутил, как напрягся его собственный член в ответ на неприкрытое необузданное желание своего любовника, а головка блестела и подрагивала на открытом ветру. Джек отстранился, полностью стаскивая с Риса шорты, после чего раздвинул его ноги, подхватив одну из них под коленку, и поднес руку ко рту, смазывая пальцы слюной. Те без особого сопротивления вошли в Риса — его мышцы все еще были расслабленными и податливыми после предыдущей ночи. Джек оставался на редкость тихим, глядя на него сверху вниз так пристально и с таким вожделением, что Рис вынужден был смущенно отвести глаза. Он чувствовал разбивающиеся сбоку океанские волны прибоя, смывающие за собой песок. Джек вынул пальцы и неаккуратно стянул свои шорты, освобождая уже полностью вставший член. Единственным предупреждением Риса стало то, как Джек крепче сжал его ногу и слегка приподнял его за бедра. В следующую секунду он вошел в него одним резким движением, и у Риса перехватило дыхание. Он вцепился руками в плечи Джека, впиваясь пальцами в его бицепсы в попытке найти опору, и Джек содрогнулся от удовольствия и тихонько прошипел, погрузившись до конца. Он быстро отстранился и затем снова толкнулся в Риса, вдалбливаясь в него так, будто он еле сдерживал себя. Джек переместил свой вес на одну руку и потянулся к забытому члену Риса, но Рис перехватил его руку, покачав головой с легкой улыбкой на губах. — Еще рано. От этой скромной просьбы у Джека раздулись ноздри, и он, прищурив глаза, сжал бедра Риса, начиная двигаться еще хаотичнее. Рис стонал и охал от каждой вспышки наслаждения, чувствуя себя победителем, чувствуя себя удовлетворенным и столь желанным. Он больше не был каким-то там жалким неприметным уличным мальчишкой, который просил милостыню и сиял от счастья, когда ему перепадали даже самые крохи внимания. Теперь он был вожделенным, у него была власть над другими. Даже над Красавчиком Джеком. Рис уперся пятками в спину Джека, прижимая его к себе еще ближе и глядя в его лицо, находящееся всего в нескольких сантиметрах от его собственного. Глаза у Джека были полуприкрыты, а брови сосредоточенно сведены вместе. Со следующим толчком он содрогнулся всем телом, и Рис понял, что тот уже близок к финалу. Он переместил одну руку на затылок Джека, пропуская его волосы сквозь пальцы. — Потрогай меня. Пожалуйста. — Скажи мое имя. — Дыхание у Джека сбилось, и Рис на секунду подумал, что сейчас кончит прямо так. — Джек. Джек. Джек провел рукой по его груди и спустился к подтекающему смазкой члену Риса, размазывая пальцем капли по головке. Хватило всего пары движений, чтобы довести Риса до пика, и он подался навстречу, испытывая оргазм, а с губ у него снова слетело имя Джека. Джек кончил следом спустя несколько секунд, уткнувшись лицом ему в шею, чтобы заглушить стоны наслаждения. Сквозь туман в голове Рис отметил, что жар от лица Джека проходил через маску, согревая кожу в месте соприкосновения. Они просто лежали, обняв друг друга и восстанавливая дыхание. Рис испустил тяжелый вздох, чувствуя себя уставшим, но довольным. Джек в итоге наконец вышел из него и приподнялся, позволяя Рису выползти из-под него. Тот осмотрительно зашел в воду и как мог постарался отмыться, морщась из-за того, что упрямые песчинки пробрались в каждый уголок его тела. Он натянул шорты, предварительно сполоснув их, и снова вернулся на берег, подходя к Джеку. Тот посмотрел на него, уже одетый и… почти спокойный, как будто неведомые волнения внутри него тут же успокоились. Рис медленно опустился на песок, все это время чувствуя на себе взгляд Джека. — Да ты просто полон сюрпризов, а, Риси? Рис смущенно пожал плечами. — Разве? Джек перевел взгляд на воду и легкие волны, тихо разбивающиеся о берег. — Некоторым людям просто предначертано достичь величия. По-моему, мы с тобой это доказываем. Рис вопросительно посмотрел на него, но он больше ничего не сказал. Рис, тем не менее, гордо выпятил грудь; Джек только что впервые на его памяти поставил кого-то наравне с собой. Он пододвинулся к нему, настолько близко, что чувствовал исходящее от Джека тепло на своей коже, и в этот момент его будущее — их будущее — казалось таким же безграничным и преодолимым, как необъятный океан вокруг.