up into the silence, the green

Какое-то время спустя до Риса донесся шум со стороны входа. Раздался стук в дверь, а следом — голос, который Рис моментально узнал по одной только интонации, сочащейся презрением. — Он точно здесь? Клянусь, если я зря приперся в эти трущобы… Никак не отреагировав на повторный стук, Рис услышал: «А, да твою ж…» и оглушительный грохот выстрела, слегка разогнавший туман у него в голове. Дверь с резким треском раскрылась. Внутрь, ворча, широким шагом вошел Джек с раздраженной гримасой на лице — которая тут же испарилась, стоило его взгляду упасть на Риса. Рису показалось немного странным, как Джек притих, внимательно осматривая представшую перед ним картину. Рис отвернулся от Джека с его непонятным слегка подавленным выражением лица и перевел взгляд на Иветт, голова которой все еще покоилась у него на коленях. Глаза у нее были закрыты, а сама она не шевелилась. Рис решил, что эта неестественная неподвижность его напрягала больше всего. Пальцы живой руки у него сморщились от крови, которая была слишком густой и не засыхала. Несмотря на неприятную липкость, Рис не пытался изменить позу. Он чувствовал себя опустошенным, словно его всего выпотрошили и выжали из него все соки. Краем глаза он заметил, как подошел Джек, а половицы тихонько скрипнули под его весом. — Вставай, парень. Пойдем отсюда. — Джек подхватил Риса под мышки и попытался поднять его на ноги, на что тот неосознанно дернулся в сторону. — Рис, — не то прошипел, не то вздохнул Джек. В его голосе прослеживались странные тревожные нотки, которых Рис никогда раньше не слышал. Он поднял на него взгляд и заметил, как тяжело Джек смотрел и как сильно у него была сжата челюсть, что даже через маску виднелись дергающиеся мускулы. — Джек, — наконец прохрипел Рис. Джек лишь скривился в ответ. С его помощью Рис все-таки переложил Иветт на пол. Она упала на ковер с хлюпающим звуком, с каким ботинок наступает в грязь, и желчь подступила к горлу Риса. Он вцепился в Джека, пытаясь встать — ноги затекли от слишком долгого сидения на коленях. Джек ответил тем же и крепко обхватил его руками за талию, позволяя опереться на себя, и Рис охотно погрузился в объятие, утыкаясь лицом Джеку в грудь и скрывая Иветт из виду. — Жизнь — та еще стерва, а? Несмотря на жестокий посыл фразы, эти слова прозвучали тихо и на удивление нежно. Джек успокаивающе поглаживал Риса по спине, снимая напряжение, и Рис сморгнул подступающие слезы. «Прекрати об этом думать, — сказал он себе. — Прекрати думать». Он позволил Джеку вывести себя из комнаты, еще сильнее зарываясь лицом в складки его одежды. Они вернулись на этаж для руководства, не произнося ни единого слова. Рис подумал, что устроил то еще шоу, цепляясь за Джека, как ребенок за юбку матери, весь измазанный в красном, словно только что вылез из кровавого бассейна. То, что с ним был Джек, видимо, все объясняло; один за другим все, кто попадал в их поле зрения, резко утыкались взглядом в пол, побледнев и широко раскрыв глаза. Рису это показалось почти смешным, что они реагировали на них прямо как рой насекомых. Когда они дошли до пентхауса Риса, Джек сразу отвел его в ванную. — Приведи себя в порядок, детка, — сказал он, угрюмо поджав губы. — Мне надо уладить кое-какое дерьмо, так что… так что просто говори Ангел, если тебе что-то нужно, ладно? Рис молча кивнул и начал расстегивать рубашку, осторожно отдирая тонкую липкую ткань, местами прилипшую к телу, как болячка, там, где кровь Иветт уже частично высохла. Уход Джека известил только тихий щелчок входной двери. Вместо душа Рис решил принять ванну, и, как только он погрузился в исходящую паром воду, с губ у него сорвался вздох. Он как загипнотизированный наблюдал, как кровь смывалась с его кожи и смешивалась с водой, медленно расползаясь по поверхности плетевидными узорами и заражая все своим цветом. — Ангел, — позвал Рис, подсознательно чувствуя, что она слушает. В ответ его поприветствовало ее знакомое тепло. — Как давно ты знала? Молчание настолько затянулось, что Рис начал думать, ответит ли она вообще. Наконец она сказала: — Я перехватила ее исходящие сообщения чуть больше года назад. С тех пор я приглядывала за ней, но она почти ничего не предпринимала. По крайней мере, до недавнего времени. — Она помолчала, а затем: — Мне жаль, Рис. Рис глубже опустился в ванну, решив ничего не говорить. Шок отступил, и на его место пришел пустой холод, расходящийся во все стороны у него из груди и оставляющий его вялым и бесчувственным. Рис полностью отклонился назад, погрузившись под воду с головой, и поморщился, ощутив металлический привкус на языке. Он вынырнул, хватая ртом воздух и протирая глаза. — Раньше, — внезапно сказала Ангел, и только тогда Рис осознал, что ее тепло так никуда и не делось, — я думала, что если приложу достаточно усилий, то смогу защитить всех. Даже когда Джек поместил меня сюда, я все еще думала, что если буду осторожной, то смогу использовать свои способности и помогать всем кому захочу. — Она помолчала в раздумьях, как будто разговаривала не только с Рисом, но и сама с собой. — Но теперь я начинаю думать, что в какой-то момент приходится выбирать. Приходится выбирать, каких людей защитить, а какими — пожертвовать. — На последнем слове она запнулась, и ее голос дрогнул, словно признание этого сломало в ней что-то. И хотя Рис уже далеко не в первый раз жалел, что не может обнять Ангел, сейчас ему хотелось это сделать сильнее, чем когда-либо. — Мне жаль, — повторила Ангел и тихонько всхлипнула. Рис задумался, плакала ли она. — Мне тоже, — ответил он. Он смыл с тела все следы крови, а слова Ангел эхом отдавались у него в голове. Зловонный металлический запах пристал к нему, не исчезая, даже когда Рис спустил воду, наблюдая, как она утекает красным водоворотом.

***

Рис мрачно посмеялся, обнаружив, что избавление от вражеских доносчиков стало настолько обычным явлением в Гиперионе, что в отделе персонала разработали стандартную процедуру разрешения последствий подобных случаев. Представителей компании отправили на Демофонт допросить родственников Иветт, но, как и ожидалось, их держали в неведении. На Гелиосе всех близких знакомых Иветт, за исключением, разумеется, Риса, посадили под домашний арест, пока уполномоченные группы обыскивали все их имущество. Вон был одним из тех, кто попал под удар, как и Васкез. Рис наконец поговорил с Воном на следующий день после того, как тому позволили покидать квартиру. Они встретились в коридоре возле бухгалтерского крыла, и, только появившись в дверях, обычно смирный Вон внезапно закричал: — Что, черт возьми, случилось, Рис?! Рис изумленно раскрыл рот, не ожидая такого всплеска эмоций, а Вон, сведя брови вместе, протопал к нему. — Люди, которые ворвались ко мне в квартиру, ничего мне не сказали. Только что Иветт была лазутчицей и что ты ее убил! — С этими словами Вон резко ткнул Риса в плечо. Затем он скрестил руки на груди в ожидании ответа, обвинительно прищурившись. Они начинали привлекать взгляды зевак, хотя в открытую глазеть на них те не решались. Рис постарался пересказать события того дня, избегая любых упоминаний вмешательства Ангел. Когда он описывал потасовку в квартире Иветт, едва сдерживаемый гнев на лице Вона сменился шоком, а затем, наконец, перешел в тихую задумчивую грусть. — Я и понятия не имел, — сказал Вон, как только Рис закончил. — Она была моим первым другом на Гелиосе, и я никогда даже не подозревал. — Скорее всего, потому, что она не хотела, чтобы ты знал. От этих слов Вон как будто сорвался. Он взревел непривычно низким голосом и пнул ближайшую мусорку, отчего по всему коридору предупреждающе замигали красные лампы. Бравада Вона тут же поутихла, и он поставил мусорку на место, смущенно подбирая просыпавшийся мусор. — Эм, — ошарашенно произнес Рис. — С тобой все будет в порядке? Вон закинул остатки мусора в ведро и отряхнул руки. — Я не знаю, чувак. То есть, она не говорила нам, и, судя по всему, своей семье она тоже не говорила. Если выходит, что нельзя доверять ни друзьям, ни семье, то кому вообще можно? Рис не был уверен, что годился для ответа на этот вопрос — в конце концов, большую часть своей жизни он провел, не доверяя никому. — Мне кажется, — начал он, выстраивая свои мысли одну за другой, как бусинки на нитке, — мне кажется, что когда ты кому-то действительно доверяешь, ты даешь этому человеку власть. Ты становишься уязвимым. И я сомневаюсь, что Иветт готова была так поступить ради кого-то. Вон ничего не ответил, позволяя молчанию говорить за себя. Рис из вежливости пригласил его пообедать, но Вон ожидаемо отказался и сказал, что хочет побыть наедине со своими мыслями. После этой короткой встречи Рис не видел его еще много дней. Из-за близости Васкеза к Рису его домашний арест затянулся дольше всех, что дало Рису достаточно времени, чтобы организовать его перевод и начать сложный процесс поиска замены. Он следил за расследованием причастности своего (уже, считай, бывшего) ассистента и был неприятно удивлен, когда обнаружилось, что, за исключением мелких хищений и взяточничества, тот был до безобразия чист. Перевод утвердили в тот день, когда Васкеза освободили от ареста, и уже в полдень он поймал Риса, когда тот шел на собрание, проводимое на нижних этажах. Излучая искреннюю ярость и негодование, Васкез пихнул ему под нос листок бумаги — Рис сразу узнал приказ о переводе, который подписал утром. — Помощник старшего уборщика? — прошипел Васкез. — Это шутка такая? Рис аккуратно сложил листок пополам и убрал его в передний карман пиджака Васкеза. — Серьезно, Васкез? После всего случившегося ты должен радоваться, что вообще остался жив. В глазах у того промелькнул страх, но его быстро затмила другая, более резкая эмоция. — Послушайте, я… я не знал про Иветт, ясно? — сказал он, с трудом выдавливая слова из горла. — Она мне ничего не говорила. Я правда думал, что она… — Он осекся, сжав руки в кулаки, и посмотрел Рису в глаза пронзительным взглядом. — Они не нашли ничего, что связывало бы меня с ней. Вы… Вы не можете этого сделать. — Ты что, забыл, Васкез? Я руководитель. Я могу делать что хочу. — Рис с извращенным удовольствием наблюдал, как упало лицо Васкеза, обнажая его панику и отчаяние. Натянуто улыбнувшись, Рис добавил: — А теперь уйди с дороги. С секунду поколебавшись, Васкез сделал шаг назад. Он поправил галстук и распрямился, возвращая часть своей гордости. — Ты об этом пожалеешь, Рис, — выплюнул он. — Ты еще услышишь о Хьюго Васкезе. — После этой заезженной угрозы Васкез наконец умчался прочь, не забыв задеть Риса плечом. Рис закатил глаза и продолжил свой путь на собрание, на которое теперь опаздывал. Как только он подошел к двери, в нейронном порту расползлось тепло. — Знаешь, он говорил правду, — тихо сказала Ангел. — Про Иветт. Он действительно не знал. — И что? — пробурчал Рис чуть грубее, чем намеревался. — Мне плевать. Ангел молча покинула его, и ее тепло быстро ушло из виска. Рис предполагал, что таким образом она выражала свое неодобрение — для нее это было все равно что хлопнуть дверью. И в этот момент Рис осознал, насколько ему было одиноко.

***

Рис вернулся домой после долгого дня совещаний и столь же долгого вечера, проведенного за работой в офисе. Как бы неприятно ни было это признавать, отсутствие Васкеза сказалось на его загруженности сильнее, чем он надеялся. Понизить того, не имея подходящей замены, оказалось не такой прекрасной идеей. Из кухни внезапно раздался голос, и Рис постыдно взвизгнул. — Жаль тебя разочаровывать, дорогуша, но коллекция алкоголя у тебя — полное дерьмо. — Вопреки жалобе Джек налил себе стакан из только что открытой бутылки бурбона. Он сделал большой глоток и обыденно прислонился к гранитной кухонной стойке у стены, не сводя глаз с Риса. Рис вздохнул, гадая, заметно ли было по нему, насколько он устал. — Как ты… — начал он, но затем решил, что это был глупый вопрос — на Гелиосе закрытые двери для Джека ничего не значили. Вместо этого он сказал: — Если ты хотел меня видеть, мог бы просто попросить зайти к тебе в офис. Джек одним махом осушил стакан и со звоном бросил его в раковину. — Я решил добавить разнообразия, знаешь? Немного растрясти рутину. — Он затем усмехнулся чему-то, и Рис остановился, держа дистанцию и с опаской поглядывая на него. Обычно Джек странно себя вел, если был либо чрезвычайно зол, либо чрезвычайно счастлив — и Рис всегда соответствующе подстраивался под его настроение. Рис скинул пиджак и повесил его на подлокотник ближайшего кресла, чувствуя на себе взгляд Джека, следящий за каждым движением. Он зевнул и вытянул руки над головой, на пробу откидывая голову назад. Краем глаза он заметил, как Джек уставился на открывшийся участок кожи, и поборол ухмылку. «Ага, — подумал Рис, — значит, вот чего он хочет». Но Джек почему-то не двигался с места, проявляя нехарактерную скромность. Рис пожал плечами и решил, что принимает правила игры. — Я пойду в душ. Можешь подождать здесь и выпить хоть весь мой дерьмовый алкоголь. Рис развернулся к прилегающему к кухне коридору, лишь мельком заметив, как вспыхнуло лицо Джека. Он зашел в ванную и оставил дверь слегка приоткрытой, позволяя свету литься в темный коридор через манящую щель. Быстро раздевшись, Рис не сдержал расползшейся на лице улыбки, уже в предвкушении. В обычной ситуации он бы постарался не показывать свое желание так явно, но у него был невероятно тяжелый и унылый день. Так что к черту все. Струи горячей воды хлынули из душа, разбиваясь о тело Риса, и тот испустил стон, роняя голову вперед и упираясь ладонями в устилающую стены бесшовную керамическую плитку. Как и ожидалось, вскоре он услышал, как открылась дверь, а следом зашуршала одежда и скользнула в сторону дверца душевой кабинки. Рис прижался спиной к теплой коже, а на его бедрах сжались широкие грубые пальцы. — Не выдержал? — спросил он, самодовольно улыбаясь. Шею Риса обдало горячим дыханием, после чего по ней скользнул язык, пробуя на вкус. — Я вижу, когда меня приглашают. Сильные руки обвили талию Риса, слегка щекоча живот. Рис почувствовал, как загорелись у него щеки от такой неожиданно нежной ласки, а также от жара воды, пар от которой уже заполонил комнату. — Ты первый начал. Я удивлен, что ты не набросился на меня еще в кухне, учитывая, как ты на меня смотрел. Джек внезапно замер. Его голос был уже не таким хрипловатым и вернулся к более привычному тону, когда он сказал: — Ну, глядя на то, как ты убивался последние несколько дней, я боялся, что ты развалишься, если у меня на тебя просто встанет. Рис нахмурился, уловив напряжение в голосе Джека. Будь он чуть глупее… он бы подумал, что Джек за него переживал. Он попытался повернуться и посмотреть ему в лицо, но Джек руками удержал его за бедра, не давая двигаться. — Я не настолько хрупкий, — пробормотал Рис, так тихо, что едва было слышно за шумом воды. — К тому же, ты, по-моему, меня уже полностью… объездил. Так сказать. Он ощутил смех Джека, раскатами поднимающийся из груди. — Еще как, твоя задница это подтвердит, — выдохнул Джек, и его руки покинуло напряжение, а горячее дыхание смешалось с паром. Он припал к шее Риса, лениво проводя губами линию вниз, и проделал то же руками, оставляя пальцами легкие поцелуи вдоль тела Риса, очерчивая по пути каждый выступ и впадину. Джек опускался все ниже и ниже, слегка сжав его яйца и вытягивая из Риса просительный стон, после чего пошел дальше и обхватил его полувставший член. Рис вцепился живой рукой Джеку в волосы, зарываясь пальцами во влажные пряди и слегка дергая, побуждая продолжать. Рис все отчаяннее двигал бедрами, толкаясь в ладонь Джека и чувствуя быстро нарастающее почти болезненное возбуждение. Вода из душа моментально смывала естественную смазку, из-за чего касания Джека казались еще более грубыми и сухими, и вскоре Рис вздыхал и содрогался даже от малейшего поглаживания. Он почувствовал, как губы Джека растянулись в улыбке, когда Рис особенно громко простонал, и тогда осознал, что это был их первый раз после смерти Иветт. Теперь становилось понятно, почему он от обычной дрочки скулил как заправская шлюха. Он уже так привык к этому — привык к Джеку. Рис отклонился назад в поисках поддержки — коленки дрожали от струящегося по ногам наслаждения. Он задел уже очевидную эрекцию, упирающуюся ему в спину, и, почувствовав, как в ответ дрогнул его собственный член, качнул бедрами, потираясь о Джека и зажимая его напряженный член между их телами. Рис ухмыльнулся, когда рука Джека на его члене замерла, а его эрекция заметно увеличилась от внезапного контакта. Он продолжил раскачивать бедрами, пропуская его член между своими ягодицами, и у Джека перехватило дыхание. Рис чувствовал, как по спине у него размазывается смазка, там, куда не попадала вода, и ускорил темп, понимая, что Джек уже близок. Джек сильно впился пальцами ему в бок, наверняка оставляя синяк, и двинул бедрами, другой рукой стараясь придерживаться такого же грубого рваного ритма. Кончив, Рис буквально завалился на Джека, обмякая всем телом. Спустя пару секунд он услышал низкий сдавленный стон, и следом ему в спину ударила теплая липкая струя. Они просто стояли в уютном молчании, омываемые горячей водой, стирающей все следы того, что только что случилось. Наконец Рис восстановил в себе силы и хотел было отойти и нормально помыться, когда на талии у него сомкнулись руки Джека, прижимая его к себе еще ближе. Джек невесомо коснулся губами его уха и прошептал: — Тебе никто больше не нужен. Только я. Я и… и Ангел. — Он снова его поцеловал. — Больше никто, — повторил он еще раз. Его голос беззащитно подрагивал, и только от этого у Риса подступила влага к глазам. Рис лишь кивнул в ответ и поддался объятию, нежно накрывая крепко сцепленные руки Джека своими. И хотя этого было мало, чтобы избавиться от неприятного чувства, угнездившегося внутри, Риса все равно здорово утешили эти слова — а также сокрытая в них неоспоримая истина. Он был не один. Пока у него были эти двое, эта… своего рода семья, которую он сам себе создал. Рис прикрыл глаза, почувствовав, как Джек прижался губами к его виску. — Больше никто, — повторил он, так тихо, что Джек не услышал.