with great power

Элиотт лениво открыл глаза, чувствуя, как что-то давит ему на грудь. Как только он смог понять, что видит, он замер. Лука крепко спал, уткнувшись лицом в грудь Элиотта и обхватив его руками за талию. Элиотт обнял Луку за плечи, зарывшись лицом в его волосы. Лука спал так мирно, дыхание вырывалось маленькими клубами, и Элиотт не хотел будить его, поэтому он просто притянул его немного сильнее и закрыл глаза. Если он притворится спящим до тех пор, пока Лука не проснется, то ничего страшного не случится. Они не устанавливали никаких правил по поводу обнимашек, так что Элиотт мог просто заявить, что Мика вошел в комнату, пока Лука спал, и он обнял его, чтобы сделать их действия более правдоподобными. Элиотт не позволял себе задумываться над тем, почему он так долго придумывал оправдания, почему он должен продолжать обнимать Луку. Если он еще глубже зароется лицом в волосы Луки, никто никогда не узнает об этом. Он долго оставался в таком положении, отмечая, как свет начал проникать сквозь занавески, бросая золотистые блики на волосы Луки. Он лениво играл с ними, достаточно мягко, чтобы Лука не проснулся. Луке и так было трудно заснуть, и Элиотт не хотел быть причиной того, что он плохо отдохнул. Элиотт точно заметил момент, когда Лука проснулся, отчасти потому, что почувствовал, как ресницы Луки затрепетали у него на груди, а отчасти потому, что потом он почувствовал, как Лука напрягся в его руках. Элиотт изо всех сил старался оставаться расслабленным, сердце упало в груди от осознания того, что Лука, вероятно, был разочарован, проснувшись в его объятиях. Но потом Лука устроился поудобнее, крепче прижимая к себе Элиотта. Элиотт чуть не вздохнул с облегчением, радуясь, что Лука нашел хоть какое-то утешение в их близости. Он не знал, как долго они оставались в таком положении, оба бодрствующие, только один из них знал об этом. В какой-то момент показалось, что Лука снова задремал, и Элиотт надеялся, что это так. Если бы его присутствие могло дать Луке возможность отдохнуть, он бы с радостью остался там на весь день. Но в конце концов этот момент должен был закончиться, и он не открывал глаз, пока Лука медленно и осторожно распутывался, стараясь не потревожить Элиотта. Элиотт подождал еще несколько минут, затем медленно открыл глаза, притворяясь, что просыпается. — Доброе утро, соня, — сказал Лука сонным утренним голосом, и Элиотт вернулся к тому, что было несколько недель назад, когда он проснулся на полу, и Лука посмотрел на него с глупой усмешкой и сказал то же самое. Забавно, что это он был соней, когда бодрствовал уже несколько часов. Конечно, он никогда не сможет сказать об этом Луке, Лука подумает, что он еще более странный, чем уже был. — Доброе утро, любовь моя, — сказал Элиотт, поворачиваясь к нему лицом. Лука лежал на противоположной стороне кровати, так далеко, что казалось, он может упасть в любой момент. Лука покраснел и уткнулся лицом в подушку. — В последний раз прошу тебя, не говори так, когда мы одни. — Ладно, извини, — вздохнул Элиотт, садясь и прислоняясь к спинке кровати. Он указал на свое место около середины кровати. — Извини, если я вторгся и в твое личное пространство. Он не был уверен, зачем вообще что-то сказал, он мог бы притвориться, что они спали на совершенно противоположных сторонах всю ночь, но он хотел знать, будет ли Лука лгать ему о том, как они проснулись или нет. Они не лгали друг другу ни о чем, но, может быть, теперь лгали. Лука нервно кашлянул. — Нет, ничего подобного, не волнуйся. Ты случайно ударил меня по лицу несколько раз, пока спал, но ты всегда так делаешь. Хорошо, теперь они точно лгали друг другу. Элиотт полагал, что заслужил это, он же тоже немного солгал? Ложь по недомолвке — все равно ложь. Он не позволил себе слишком долго размышлять над этим, прерванный стуком в дверь. — Вам двоим лучше вести себя прилично! — Крикнул Мика, к счастью дав им время перед тем, как ворваться внутрь. За это время Элиотт широко раскрыл глаза и поманил Луку ближе, чувствуя, как голова Луки прижалась к его коленям за секунду до того, как открылась дверь. Элиотт запустил руку в волосы, небрежно расчесывая их, и поднял глаза, когда Мика вошел, выглядя разочарованным. — Вы двое скучные, почему вы не трахаетесь? — Мика надулся. Лука возмущенно усмехнулся. — Мика! Ради всего святого! Ты должен быть рад, что мы не делаем этого. Мика поднял руки в знак капитуляции. — Я просто говорю... вы двое так долго сохли друг по другу, что заслуживаете хорошего утреннего секса. — Мика! — Лицо Луки было вишнево-красным, и Элиотт из вежливости сделал вид, что ничего не заметил. Он действительно не понимал, о чем говорит Мика, хотя они с Лукой никогда не видели друг друга в таком смысле. Конечно, они были немного более тактильны, чем большинство друзей, но это было то, с чем они не могли справиться, это было так же естественно для них, как и идти по улице. Мика повернулся и посмотрел на Элиотта. — Итак, лапочка, я должен спросить, что заставило тебя наконец прийти в себя и сжалиться над этим маленьким лишенным любви гремлином? — Мика, клянусь Богом, я убью тебя, — сказал Лука прежде, чем Элиотт успел ответить. Он сел и сердито скрестил руки на груди, глядя на Мику так пристально, что Элиотт подумал: "если бы взглядом можно было убивать…" — Лука не лишенный любви гремлин, и я никогда бы не делал этого из жалости, — все равно ответил Элиотт. Он понимал, что Мика шутит, а Лука принимает все близко к сердцу, но он также знал, как трудно иногда поддразнивать Луку. — Во всяком случае, скорее он сжалился надо мной, ребенком, которому пришлось повторить учебный год, потому что он был слишком сумасшедшим, чтобы воспринимать свою жизнь всерьез. Мика выглядел немного смущенным, и Лука перевел взгляд на Элиотта. — Не начинай. Ты не сумасшедший, по крайней мере, не более сумасшедший, чем все мы. Я бы никогда не жалел тебя, если бы мог вместо этого любить. — Что? — Элиотт задохнулся от удивления, а глаза Мики чуть не вылезли из орбит. — Э-э… — Голос Луки слегка дрогнул. — Я сказал, кхм, если бы мог вместо жалости быть рядом с тобой, — он сказал совсем другое, и все трое это знали. Элиотт был впечатлен актерским мастерством Луки, он почти поверил в это на секунду. — Тебе что-то нужно? — Спросил Элиотт у Мики, снимая напряжение с Луки. Лука выглядел благодарным, и Элиотт был рад, что Мика не продолжил тему. — О, точно! Манон сделала завтрак, она попросила узнать, не хотите ли вы присоединиться к нам на кухне или, может, вы хотите позавтракать в постели, — Мика с усмешкой посмотрел на них обоих, наблюдая, как они безмолвно общаются друг с другом. — Мы поедим с вами, ребята, просто дайте нам минутку, — ответил Лука. Мика пошевелил бровями, когда он пошел назад к двери. — Потратьте больше минутки, если вам потребуется. Стены могут быть тонкими, но мы можем притвориться, что ничего не слышим. — Мика! — Крикнул Лука еще раз, когда Мика закрыл за собой дверь, громко хихикая всю дорогу до кухни. Элиотт заметил, что стены на самом деле довольно тонкие. Лука закрыл лицо руками. — Прости за него. Я не ожидал, что он будет таким... Ну ты знаешь... о нас. — Л, все в порядке, я могу справиться с Микой, я уже делаю это годами. Я знаю, что в глубине души он желает нам добра, — заверил его Элиотт. Лука не выглядел полностью убежденным, но немного расслабился. Элиотт очень надеялся, что все это пойдет на пользу и Луке, он понимал, что это вызывает у него сильный стресс, без какой-либо награды. — Я не спрашивал, — добавил Элиотт, — как у тебя дела с твоим таинственным парнем? Я всегда так много говорю о себе, что у меня никогда не хватает времени спросить о тебе, о чем я сожалею. Лука подтолкнул его локтем. — Не извиняйся, именно поэтому мы все это делаем, верно? Что касается таинственного парня... бывают моменты, когда мне кажется, что он действительно влюбляется в меня, но потом иллюзия рушится, и он возвращается либо к полному забвению, либо к полному игнорированию моих довольно очевидных чувств. — Может быть, ты недостаточно очевиден, — предположил Элиотт, — типа, ясное дело, что ты не хочешь, чтобы он подумал, что ты хочешь изменить своему нынешнему парню, но, может быть, он думает, что он никогда не сможет понравиться тебе. Лука невесело рассмеялся. — Да, не думаю, что это так. — Эй, я просто пытаюсь помочь, — Элиотт поднял руки в знак капитуляции. — Я хочу, чтобы ты заполучил своего мужчину так же, как и я хочу получить своего. Ты заслуживаешь грандиозной истории любви. Лука покраснел и пробормотал что-то себе под нос, чего Элиотт не разобрал, но спрашивать не стал. Если бы Лука хотел, чтобы он услышал, он бы сказал громче. — Мы должны пойти на кухню, иначе Мика подумает, что мы трахаемся, — сказал Лука после мгновения, проведенного за скручиванием простыней в кулак. У Элиотта в голове промелькнула простая фантазия, исчезнувшая в мгновение ока, но он был немного потрясен. Лука схватил его за руку и стащил с кровати, и Элиотту пришлось смотреть куда угодно, только не на него, в его голове мелькали вспышки кожи, поцелуи и большие голубые глаза. Ему нельзя было думать так о Луке. Он был уверен, что Лука никогда не простит ему, если у Элиотта появятся чувства, когда это было последнее, что они собирались сделать. Придя в себя, Элиотт расправил плечи и вошел на кухню следом за Лукой. Он повернулся, чтобы поздороваться с Манон и чтобы не смотреть туда, где Лука наполнял их тарелки. Конечно, с этого момента он просто не мог не смотреть на Луку. Потому что, проснувшись в объятиях Луки и не отпуская его, он почувствовал, что в его мозгу появилось что-то, от чего ему отчаянно нужно было убежать, прежде чем это выйдет из-под контроля. — Эл, смотри! — Лука хихикнул, и Элиотт, не задумываясь, сделал это, поймав Луку с кусочком бекона, который он использовал, как улыбку и скосившего глаза, прежде чем разразиться приступом смеха. Его волосы все еще торчали во все стороны, а солнечный свет падал на глаза под прямым углом, делая их бледно-голубыми. Блять, Элиотт дико облажался.