***
Периодически ловлю себя на мысли, что мне очень приятно вот так вот идти с Тарасом в школу или обратно домой. Да, это несусветная глупость, но для меня эти совместные прогулки создают хоть какую-то иллюзию того, что между нами возможно что-то большее. Я часто вижу: многие парочки так же идут вместе, а то и вовсе целуются. С тоской понимаю: для меня это непозволительная роскошь, а посему запрещаю себе даже фантазировать на эту тему. Получается из ряда вон плохо: порой я забываюсь, непроизвольно сокращая «пионерское» расстояние до минимума, и, в отличие от героини Цветаевой, начинаю «краснеть удушливой волной, слегка соприкоснувшись рукавами». Радует, что Тарас не придаёт этому значения. В выходные позвал его сходить на новый фильм Хирокадзу Корээды. Его «Магазинные воришки» не зря получили «Золотую пальмовую ветвь». Боялся, что Тарас откажется или фильм покажется ему скучным, но друг вновь меня удивил: он смотрел его с интересом, а потом мы даже обсудили некоторые моменты из драмы. Да, Тарас был немногословен, но я безумно рад, что фильм, который меня сильно впечатлил, нашёл отклик и в его сердце. В школе всё шло своим чередом: занятия, домашние задания, походы на физкультуру и выполнение упражнений под руководством Тараса — именно это нравилось мне больше всего. Узнав, что я хожу на физкультуру, мама́ была крайне недовольна, но всё же мне удалось убедить её, что это только мне на пользу и надлежащим образом укрепит руки и спину. Разумеется, о том, что я занимаюсь с Тарасом, тактично умолчал. Нехотя, она согласилась, и мы даже купили новый спортивный костюм — на старый она посетовала, что он уже выглядит неопрятно. А потом вновь напомнила мне, что скоро меня ожидает выступление перед старшеклассниками. Об этом я, естественно, помнил и ежеминутно готовился. Но, по большому счёту, мне хотелось сыграть только для одного человека — для моего друга Тараса. Хотелось, чтобы и он проникся величием классической музыки. Правда, я до сих пор не знаю, какая музыка ему нравится, но надеюсь, что своей игрой не разочарую его. Дальше была очередь Тараса выбирать фильм для просмотра. Он выбрал научно-фантастический фильм «Апгрейд». Там, конечно, было несколько особенно кровавых сцен, которые я старался не смотреть, но понимаю, что подобный экшн — дань моде и попытка привлечь массового зрителя. Однако надо признать: фильм в целом неплох и поднимает важные вопросы сосуществования человека и искусственного интеллекта, а также ответственности создателя за своё детище. Мы долго обсуждали киноленту: и в кафе, куда зашли перекусить после сеанса, и по дороге домой. Мы спорили и соглашались друг с другом. Тарас порой приводил такие аргументы, что я только диву давался: как глубоки его познания и удивителен полёт мысли. Это было очередным доказательством: я не ошибся и мой друг на самом деле скрывает много тайн, которые раскрываются постепенно, и самое приятное, это происходит только со мной. Наверное, последняя мысль — полнейший вздор, но мне нравится так думать, а значит, пусть так оно и будет.***
— Мама́, я пойду прогуляться. От нот уже в глазах рябит — хочу немного отвлечься и отдохнуть. Из-за двойных репетиций — для музыкальной школы мне нужно было разучивать новый материал — у меня существенно увеличилась нагрузка, а свободного времени и так всегда катастрофически не хватает. — Любомир, а как же твоя репетиция? Ты же, надеюсь, помнишь, что тебе скоро выступать в школе? — Конечно, помню, но сама посуди: если я перегорю сейчас, то вряд ли хорошо сыграю во время концерта. — Что за вздор, Любомир? Я что-то не припомню, чтобы Любомир Николаевич, царствие ему небесное, «перегорал», — мама́ была как всегда строга. Ей всегда казалось, что я недостаточно занимаюсь. — Мама́, но я уже договорился с близнецами о встрече. — Это было правдой, но лишь отчасти, потому что вчера, когда общался с Ильёй и Мариной по Viber, я лишь вскользь упомянул, что хотел бы с ними увидеться сегодня — наконец-то решил познакомить их с Тарасом. Близнецам было крайне интересно с ним встретиться, ведь я не единожды упоминал его при нашем общении. Вот я и предложил друзьям совместную прогулку. Близнецы с радостью согласились. Уверен, Тарас тоже будет не против познакомиться с ними. — Хорошо, думаю, свежий воздух и общение с друзьями пойдут тебе на пользу, — мама́ произнесла это таким тоном, что было понятно — она недовольна. — Однако долго не гуляй, а как вернёшься, ещё раз отыграешь попурри. — Обязательно, мама́, как тебе будет угодно, — находясь в предвкушении встречи, побежал сообщить друзьям о своём желании увидеться. Все были только за, поэтому немного погодя стал собираться. Тарас, по обыкновению, ждал меня около подъезда. Вместе с ним пошли встречать близнецов к станции метро. Затем наша компания направилась гулять по старой Москве. На удачу погода была чудесной: небольшой морозец и солнышко, которое периодически выглядывало из-за туч. Мой страх, что близнецы будут тушеваться в присутствии Тараса, был напрасным — они легко нашли общий язык. Оказалось, что Илья, как и Тарас, увлекается научной фантастикой, поэтому общих тем у них было много. Я даже немного стал завидовать, что не могу поучаствовать в их жарких обсуждениях каких-то только им известных фильмов и произведений. Но и мы с Мариной не грустили, а разговаривали о музыке — может, она и увлекалась популярными исполнителями и мелодиями, но и классика ей была не чуждой. Всё-таки это так замечательно, когда ты вживую общаешься с друзьями, шутишь, смеёшься над понятными лишь вашей компании шутками; когда тебе легко и спокойно в окружении близких по духу людей, а ещё… Ещё рядом есть человек, который тебе далеко не безразличен. Да, Тарас стал для меня именно таким человеком. Мне хочется быть рядом с ним: в его присутствии чувствую себя хорошо и спокойно. До сих пор не могу точно сформулировать, знаю лишь одно: его брутальность и маскулинность дарят мне чувство умиротворения и, главное, защищённости. О большем приходится только мечтать, да и то осторожно. Умом понимаю, что это напрасное занятие, но ничего не могу с собой поделать — я влюблён в Тараса. Безответно влюблён… Хотя порой я чувствую, как от Тараса исходят странные флюиды (назовём это так), но их природа мне абсолютно непонятна. Не может же он испытывать ко мне такие же чувства? Нонсенс… Абсолютнейший нонсенс… Вечером, как и обещал, отыграл несколько раз попурри и с чувством выполненного долга отправился спать — может быть и рано, но организм настоятельно требовал отдыха. Под утро приснился странный сон: там были я и Тарас, и мы оба шли, даже бежали, навстречу друг другу, но между нами внезапно выросла стеклянная стена. Мы пытались найти в ней дверь и наконец-то оказаться рядом. Когда дверь найти не удалось, стали пытаться разбить стекло. Тарас и я ожесточённо колотили по прозрачной преграде, но она была крепкой, холодной, неумолимой. Мы кричали что-то друг другу, но проклятое стекло не пропускало звук. Я, как заведённый, повторял Тарасу, что люблю его; он что-то говорил в ответ, но я не понимал. Наверное, и он меня тоже. И вот, когда мы оба уже отчаялись и просто стояли, уперевшись лбами в разделявшее нас стекло, преграда неожиданно исчезла… Я рухнул в объятия Тараса. Он тоже не удержался. Я оказался сверху него. Мы поддались моменту и хотели было поцеловаться, но… Звонок будильника, установленного на телефоне, разбудил меня. Ну почему?! «Вот так всегда, на самом интересном месте», — с тоской я вспомнил фразу попугая Кеши и пошёл умываться. О значении сна я старался не думать — впереди меня ждал завтрак и целый день репетиций. Хотя, чего там думать-то? Уверен, так проявляются мои потаённые желания.***
Наступил день выступления. Я уверен, что подготовился достойно. Тарасу ничего не говорил — хотел сделать сюрприз, поэтому из-за конспирации пришлось сбегать домой за виолончелью. В создавшейся кутерьме, кажется, этого даже никто и не заметил. По программе сначала должны были выступить представители организации «Центр студенческих волонтёрских инициатив». Они привезли постановку «По дороге в Страну знаний». Надо отметить, интересная задумка: множество героев популярных детских произведений преодолевают тернистый путь к знаниям, и при этом им встречаются соблазны в виде различных пагубных привычек. К тому же всё это обильно сдобрено смешными сценками — чего только стоит Кот-академик, который играет с клубком. Из-за кулис я видел, что Татьяна Фёдоровна не отпускает Тараса ни на шаг от себя. Странно, он вроде бы ни в чём не провинился, а наоборот, даже помогал с переносом декораций — в основном волонтёрами были хрупкие девушки, и Тарас сам вызвался помочь, когда перед уроком истории к нам в класс заглянул физрук. Хотя, с другой стороны, теперь он точно не пропустит моё выступление. Для меня это как никогда важно. Пока шёл спектакль, я слышал, какой в зале стоит шум: постоянно кто-то выкрикивал шутки, над которыми глупо смеялись. Неужели даже из приличия нельзя было вести себя нормально? Всё-таки посетившие нас люди тратят своё время, как-никак. Ну, зато сразу понял, чего можно ожидать, когда буду давать концерт. Что ж, никто и не обещал мне благодарного слушателя, но мама́ права: мне нужно быть готовым ко всему, и такая практика дорогого стоит. После спектакля выступала администрация школы и представители Центра занятости. …Настала моя очередь. Я взял себя в руки — чем ближе был мой выход на сцену, тем больший мандраж охватывал меня — и показался перед публикой. На аплодисменты я не надеялся, но и улюлюканья пока не было. И вот, я коснулся смычком струн, сумел совладать с непослушными пальцами и извлёк первые ноты. Они успокоили меня и придали уверенности: я знал, что делать, недаром же потратил на это столько сил. Музыка стала обволакивать меня, и я отдался ей всецело. Ноты сами собой возникали в моей голове, и пальцы послушно исполняли их. «До», «ре», «соль», «ля» — казалось бы, всего четыре ноты, но в умелых руках виолончелиста они позволяют передать всю красоту задуманной композитором мелодии. Слышу смешки и возгласы, знаю, что они направлены в мою сторону, но не обращаю на них внимания. Я играю и играю только для одного человека — для Тараса, который каким-то образом оказался прямо напротив меня. Это ещё больше воодушевляет меня, моё сердце ликует. Раз я не могу выразить своё отношение к нему словами, то сделаю это через музыку. Последние ноты, последние движения пальцев и смычка. Я закончил. Робкие аплодисменты и зычный голос Татьяны Фёдоровны, которая просит всех расходиться, соблюдая порядок и не создавая толчеи в дверях. Я ухожу со сцены туда, где лежит футляр. Мельком смотрю на Тараса. Он по-прежнему сидит на своём месте. Надеюсь, ему понравилось. До жути хочется узнать его мнение, но я стесняюсь спросить. Аккуратно уложил виолончель в футляр. Спускаюсь со сцены, а Тарас так и сидит на первом ряду, хотя зал уже практически опустел. Выглядит он очень задумчивым. Набираюсь смелости и спрашиваю его: — Тарас, тебе понравилось, как я играл? Он не сразу среагировал и ответил лишь: «Класс! Ты молодец!». Но мне было достаточно и этого. Хотя Тарас и не сказал многого, но я увидел в его глазах воодушевление и восхищение. Он улыбался мне такой счастливой улыбкой. Вот она, награда, о которой я даже и мечтать не смел. Потом мы вместе пошли домой. Тарас, как обычно, предложил донести мой футляр. Впервые, я колебался. Возможно, когда-нибудь мне удастся преодолеть этот странный психологический барьер, но дедушкина виолончель значит для меня столь многое, что я не могу доверить её кому бы то ни было. Даже Тарасу. Хорошо, что он не обижается на это. Но его постоянная готовность помогать мне очень импонирует.***
Из-за выступления в школе я немного устал, но сегодня в музыкальной были не просто очередные занятия, а коллоквиум — мне предстояло отыграть «Колыбельную» Шостаковича. Передо мной выступал Коля. Надо отдать ему должное — каждый раз я чувствую прогресс в его мастерстве. Я, разумеется, радуюсь за него, но тем не менее мне хочется уже превзойти Заболоцкого, а для этого нужно усилить тренировки. Уверен, наше дружеское «соревнование» пойдёт нам обоим только на пользу. За игрой я непроизвольно вспомнил Тараса: то, как он искренне похвалил меня; как он высказал столько похвалы в мой адрес, пока мы шли домой, чем смутил меня окончательно. Теперь-то я понял слова дедушки, когда он говорил, что самое большое мастерство проявляют те, кто окрылён любовью, ведь тогда руками управляет не мозг, а сердце, а ему ли не знать, что такое ритм и слаженность. Да, дедушка, ты прав, моё влюблённое сердце само источает музыку, мне лишь остаётся следовать за ней, облекая её в движения пальцев и кисти. Уверен, ты бы меня сейчас понял, ведь я видел, как ты любишь бабушку. Знаю, что каждое своё выступление ты посвящал только ей. Нонна Валерьевна высоко оценила мою игру, сказав, что я многого достиг за последнее время, главное, не останавливаться на достигнутом, а закреплять навыки тренировками. Я обещал ей, что обязательно так и сделаю. Когда коллоквиум завершился, Нонна Валерьевна попросила меня и Заболоцкого остаться. Она ошарашила тем, что решила послать нас выступить на международном фестивале детского и юношеского творчества «Мы вместе», который пройдёт в Нижнем Новгороде в тот же период, что и весенние каникулы. Нам с Николаем предстоит выступить как дуэт с «Адажио» Франца Шуберта. До конца марта мы должны успеть выучить партитуру и сыграться. Наш педагог напомнила, что лауреатам международных конкурсов при поступлении в Академию начисляются дополнительные баллы. Я согласился выступить бы и без этого, ведь мне ещё не доводилось принимать участия в подобных мероприятиях. Заболоцкий тоже был рад представить Академию, хотя и не выказал подобного моему энтузиазма. А мне, вот, давно уже хотелось поучаствовать в чём-то таком… Новость меня очень впечатлила, о чём я не преминул сообщить Тарасу, встретившему меня у Академии. Кажется, я слишком сильно поддался моменту, потому что не мог остановить себя: делился радостью с Тарасом и строил разные предположения о том, что сулит мне участие в этом конкурсе. Я видел, что друг кивает лишь из вежливости, но ничего не мог с собой поделать — во мне всё смешалось: радость от выступления в школе, восхищённый взгляд Тараса, «отлично» за «Колыбельную», участие в фестивале. Воистину, этот день запомнится надолго. Я болтал и пока мы ехали в метро, и даже когда мы из него вышли. Удивляюсь терпению Тараса. Всё-таки он такой замечательный. Наконец-то выпал первый настоящий снег. Снежинки тихо ложились на землю и, впервые в этом году, сразу же после этого не таяли. Пока мы добирались домой от Академии, успел появиться довольно толстый слой снега, выбеливший всё вокруг. Он приятно хрустел под ногами. Но окружающая красота воспринималась мной только опосредованно — мои мысли были далеко и предвкушали события конца марта следующего года… …Неожиданно я поскользнулся — ноги потеряли твёрдую опору, и я стал падать вперёд. Тарас, шедший рядом чуть впереди, резким выпадом попытался удержать меня, но и он не устоял… Каких-то пара мгновений — и вот я самым невообразимым образом уже лежу на нём. Я смотрю в его глаза, а он — в мои. Внутри меня всё замерло. Из глубин подсознания всплывает: «Как во сне». Борюсь с безумным желанием прикоснуться к его губам, почувствовать, что значит поцеловать любимого парня. Борьба… Но силы неравны. — Мир, ты как? Ничего не повредил? — Тарас спасает меня своим вопросом. Он выглядит растерянным, наверное, из-за падения и заботы обо мне. — К-кажется, нет, — срочно беру себя в руки. Тарас быстро помогает мне подняться, от ещё одной неожиданности я даже непроизвольно ойкнул. Чтобы отвлечься, начинаю осматривать виолончель. Уф, с ней всё в порядке. Во мне столько сейчас эмоций: и страх за инструмент, и сумбур из-за внезапного порыва поцеловать Тараса, и боязнь последствий этого поступка. Пока я занимался виолончелью, Тарас отряхнулся. Остаток пути до дома мы пошли молча. Мне надо переварить всё это. Несомненно, этот день наполнен событиями под завязку. Вот и наш подъезд. Прощаемся, и я поднимаюсь к себе. За ужином рассказываю родителям, как прошло выступление и что меня направляют в марте в Нижний Новгород. Мама́ была несказанно рада этому. Она тут же начинает составлять план моих репетиций. Только сейчас осознаю: из-за этого у меня станет ещё меньше времени… Меньше времени, которое я мог бы провести с Тарасом. Хотя, ну и пусть, может, это позволит мне немного остыть. То, что чуть было не произошло между нами в парке, не должно повториться — я не вынесу, если из-за своих мимолётных желаний потеряю такого друга, как Тарас.