***
Всю ночь плохо спал, поэтому умудрился проспать. Мать же ж домохозяйка, а с утра куда-то свалила и даже не разбудила. Ну и хорошо, значит не увижу Волка — стыдно перед ним до жути. Блядь, ещё и телефон разрядился. Да чтоб тебя! Сегодня ж обычный понедельник, а не ебучая пятница, тринадцатое. На первый урок решил ваще не идти. Ставлю телефон на зарядку, а там шквал сообщений от Мира. А-а-а!!! Ну зачем он так? Почему он обо мне вообще беспокоится?! В школе Любомир первым делом стал осведомляться о моём здоровье — еле убедил, что со мной всё ОК. Вот он расспрашивает, а мне стыдно смотреть в его чёрные глаза. Вижу по ним, что мой друг переживает, волнуется. У меня же в мозгу назойливой мухой кружит воспоминание о чуть было не состоявшемся поцелуе. Роем, блядь, назойливых мух. Чтобы успокоиться, курил одну за одной — под конец уроков уже блевать хотелось, но даже это не приносило облегчения. Отпустило меня к концу шестого урока, так что до дома дошли без приключений. Мир по дороге рассказывал, как все выходные изучал партитуры и что ему и Заболоцкому теперь придётся усиленно готовиться. Они договорились со своей училкой, что будут задерживаться после основных занятий, чтобы она контролировала их прогресс. Только подходя к подъезду, понял: из-за подготовки к конкурсу у Мира будет меньше свободного времени, и мы будем меньше видеться. А может, оно и к лучшему? Это даст мне возможность прийти в себя, остыть чутка. Как там: «С глаз долой — из сердца вон»?.. Блядь, кого я обманываю! Я же на говно изойдусь, представляя, что возле Мира постоянно будет тереться этот красавчик Заболоцкий. На другой день Мир, смущаясь, попросил, чтобы вечером я не встречал его возле музыкальной школы, потому что, во-первых, он будет поздно, а во-вторых, за ним заедет его «дражайшая мама́». Ну допустим, я бы подождал столько, сколько надо, а вот встречаться с Её Злейшеством мне вообще не с руки — увидь она меня возле Академии, точно обратит в камень или сотворит чего похуже. Никого так не боялся, как мать Любомира. Не знаю с какого хера, но я всё же проторчал возле Академии почти до девяти вечера. Наконец увидев Мира, выходящим из парадного входа, рванул было к нему и едва не столкнулся нос к носу с Королевой Марго. Пришлось ныкаться в толпе как трусливому зайцу. Утром Любомир спросил меня: не был ли я возле Академии. Я откровенно соврал и сказал, что гулял с Витом. Почему так сделал? А хрен его знает, не могу объяснить. Может, испугался, что Мир решит, что я совсем звезданулся, раз слежу за ним. Худо-бедно дотянул до зимних каникул. Стал замечать, что мне не хватает общения с Миром. У нас есть только путь от дома до школы и обратно, ну ещё перемены. Только на них тоже от души не поговоришь — вечно кто-нибудь ошивается вокруг. А мне всё больше и больше хочется поговорить с Миром один на один, да даже если будут близнецы, я не против. Наше общение сократилось даже в соцсети, да и то он чаще писал о своей музыке: он то разучил с Заболоцким какую-то там цифру, то теперь учит свой сольный отрезок, то они по ритму не совпадают… Да, я понимал, что Миру нужен этот конкурс, он важен для его будущей музыкальной карьеры — а я не сомневаюсь, что он станет великим музыкантом, — но ебанат, живущий внутри меня, только и знал, что зудел не переставая, напоминая о Заболоцком и что Мир теперь проводит времени с ним гораздо больше, чем со мной. Он даже приходил к Миру в выходные — и дёрнул меня чёрт именно в этот момент выглянуть в окно на кухне. Николай пёрся со своим футляром; сука, даже приветственно помахал, заметив меня в окне… Чтобы скоротать вечерок-другой и наконец забыться, напрашивался в гости к Виту или другим корешам. Только вот что-то со мной однозначно случилось: несколько раз собирались кучей народа, парни шутили, пьянствовали, я изо всех сил старался влиться в старую компашку, вновь поугорать над их пьяным бредом, потрепаться на разные темы — в общем, заняться тем, чем обычно занимался раньше… Но всё было хреновее некуда — вместо угарной радости возникло чувство брезгливости и «неправильности» происходящего вокруг. Да, то самое, которое уже испытывал на последней тусе у Толяна. Меня начали посещать идиотские мысли, суть которых сводилась к одному: Мир бы так не сказал, Мир бы так не сделал, Мир бы… О скотче, что мне сделать, чтобы этот парнишка с длинными волосами и невероятно чёрными глазами покинул мою больную тыкву?! Была надежда на то, что на каникулах мне удастся повидаться с ним, хотя бы просто прогуляться, но Мир написал, что его отправляют к бабушке в Питер. Как он там написал? «Дух дедушки должен помочь мне». Какой же он всё-таки неземной… Волк уехал. Мне же осталось развлекать себя самому. Ни книги, ни компьютерные игры умиротворения не приносили. Занятия в качалке тоже. Надо пробовать радикальное средство — нажраться, да так, чтоб долго искали и не нашли. Пусть потом мой кочан разломится, зато хотя бы на чуть-чуть заглушу непонятную тоску и чувство, что я что-то сильно проёбываю в своей долбаной жизни…***
На новогодней вписке у Михася были все — даже с какого-то хера приблудился Белов. Я уже радовался, что новый год начнётся с «работы над ошибками», и Гоша будет чинить не только нос, но и руки с ногами. Но вышел облом — Белов весь праздник шарахался от меня, как от чумного, и даже боялся смотреть в мою сторону. Естественно, при желании, я докопался бы до него, как пьяный до фонарного столба, и, чего греха таить, развлёкся бы на полную катушку, но что-то меня удерживало от этого. Ко всеобщему удивлению я влил в себя немало водяры. Поначалу алкоголь действительно помог позабыть обо всём на свете, но расплата за это была жестокой — как только меня стало отпускать, тут же набросилась мигрень: едва терпимая боль, которую причинял даже свет от ёлочной гирлянды. Чтобы немного прийти в себя, пошёл прогуляться. В десяти минутах ходьбы от дома Михася было озеро, которое я видел, когда добирался сюда на такси. Туда-то я и направился. Ага, в третьем часу ночи. Кукухой тронулся, не иначе. Добрался до места практически на ощупь, утопая по колено в снегу. Темень кругом — на небе едва виделся убывающий месяц. А ещё были звёзды: огромные, яркие, подмигивающие мне. Я задрал бедовую голову вверх и стал ими любоваться. Вновь накатила ебучая тоска, а ещё зачем-то вылез внутренний долбоёб и задал вопрос: «Что я здесь делаю?». Казалось бы, ответ лежал на поверхности: «Я тут бухаю в компании корешей», но, блядь, он был настолько дебильным, что стало противно от себя и тех, с кем только что весело проводил время. Вспомнились их пьяные рожи, литры алкашки, девахи, трясущие вываливающимися во время танцев сиськами и голыми жопами, которых пацаны разыгрывали на «дракошу». Даже мне предлагали. Ещё была музыка, долбящая по ушам: галимый рэп и тупейшая попса. Решение пришло само собой — я тупо свалил с этого праздника не моей жизни. Вот просто взял и пошёл, преодолевая сугробы, в сторону Москвы. Кругом стояла умиротворяющая тишина, которой так не хватало. Морозный воздух, темнота, тишина и небо, утыканное звёздами, — вот что принесло мне покой. Кое-как вышел на дорогу и вызвал такси. Оказывается, мне написал Мир. Он поздравил с Новым годом. Отправил целую «портянку» таких трогательных слов — слов о настоящей дружбе. Дружбе со мной. А я… Я даже забыл поздравить его… Написал банальщину — всё, что смог выдавить из себя. А затем тупо завыл… Меня атаковали миллионы вопросов: «Почему этот милый парнишка дружит со мной?», «Как мне быть с ним?», «Как принять тот факт, что он мне нравится? И нравится по-настоящему, до мурашек по коже, до розовых блюющих радугой пони, начинающих табуном носится внутри меня, когда я вижу его», «Как открыться, чтобы не потерять его?»… Грёбаный миллион грёбаных вопросов! Такси подъехало, когда я уже окончательно замёрз. Водитель, явно уставший и засыпающий на ходу дядька, даже не спросил меня, как я тут оказался — ему хотелось побыстрее доставить меня домой и взять очередной заказ по хрен-знает-во-сколько-раз-большему тарифу. На то, чтоб добраться домой, потратил последнее бабло, которое откладывал с карманных денег. Заебись праздник — ни бабла, ни настроения, ни-че-го… Дома никого не было — предки же уехали праздновать к Фединым родителям. Тоже за город. Вот и отлично — ещё одного праздника я бы не вынес. Просто завалился спать под звуки изредка взрывающихся петард и гомон соседей, отмечающих наступление нового года с присущим русскому человеку размахом. Из спасительного полусна меня вырвал телефонный звонок — Вит. Ну хоть кто-то обо мне помнит — и на том спасибо. Сказал, что мне поплохело от выпивки, поэтому добрался на такси до дома и теперь отлёживаюсь. В очередной раз пожелали друг другу всяких глупостей. И я наконец-то вырубился.