Рэд vs Волк

Рэд А, здравствуйте… Да, давно не виделись… Как дела, спрашиваете? Да потихонечку: всё, как обычно… Не, вам показалось… Говорю же, всё хорошо… В семье тоже все живы-здоровы… Вы извините, но мне надо бежать… Да-да, до встречи… Блядь, вот и с какого бодуна я на человека огрызаюсь? Он же искренне хотел узнать, как у меня дела. А я? А что я? Да я сам ни хуя не знаю, как у меня дела… Чем больше с наступлением весны теплело и светлело на улице, тем хуже мне становилось. Крыша ехала, и некому было её остановить. Каждое мгновение, проведённое рядом с Миром, казалось нескончаемой пыткой. Мой прелестный друг засел в моей тупой башке и не хотел оттуда сваливать ни в какую. Я опустился до того, что беспрестанно дрочу на него. Где санитары? Кому сдаваться? Как же я себя ненавижу за это! Ненавижу, но продолжаю… Часто, когда он был рядом, мой больной мозг наполнялся самыми похабными мыслями. А это как бы совсем не то, что нужно на уроках, — они заставляли «дружка» в штанах вечно поднимать голову. СУ-УКА-А-А!!! На уроках изо всех сил старался отвлечься на получение никому не нужных знаний, а когда не получалось, тупо черкал очередной бред в своей тетради. Но на перемене Мир делал всё, чтобы достигнутое было спокойствие разбивалось вдребезги, — достаточно одной сказанной им ничего не значащей фразы. А уж если он подходил ко мне на опасные полметра, мой организм тут же начинал судорожно к нему тянуться. Сколько я ни убеждал себя, что такого попросту не должно быть! Так не реагируют на друзей. На парней!!! Но, видимо, это нормальные пацаны так не реагируют, а вот пидоры — очень даже реагируют, и мой болт, вовсю злорадствуя, очередным шевелением при взгляде на Волка, который с задумчивым видом сидел вполоборота и смотрел куда-то в одному ему ведомую даль, неоднократно доказывал, что я — презренный нормальными людьми пидор. Мир реально издевался надо мной, потому что додумался до того, что перебрался ко мне на «камчатку», чем вызвал очередной шквал подъёбок от Боброва. Но, кажется, в отличие от меня, Волка это совсем не волновало. Мне же пришлось с удвоенным усилием контролировать себя, чтобы тупо не залипать от его аромата. Про физ-ру я вообще молчу — что только мне ни приходилось делать, лишь бы быть от него подальше. Мир же, словно ничего не понимая в этой жизни, постоянно обращал на себя внимание и просил то подстраховать его на брусьях, то помочь подпрыгнуть до перекладины и сделать хотя бы одно подтягивание. Вот и сдалась ему эта физ-ра — сидел бы на попе ровно. Так нет же, пыхтит-сопит, но, блин, занимается. Мало ему своих вечных репетиций — и так вон круги под глазами уже, как у панды, а туда же. Неймётся ему! Сука, и меня вечно до греха доводит. Я же не каменный и, как ни стараюсь, не могу игнорировать его близость, его разгорячённое тело в своих руках… А-а-а!!! Хуже всего вечером… Вечером я сладостно кончаю, а потом ненавижу себя за слабость, за свою дурость, за свою любовь. Волк, как же я тебя ненавижу… Ненавижу!.. И люблю!.. От этой безысходности хочется вскрыть вены. Иногда вот бреюсь с утра, держу электробритву, подаренную Федей ещё пару лет назад, и сожалею, что нет здесь острых лезвий, способных принести такую долгожданную свободу и покой… Стал чаще бухать с Витом. Может быть, рано или поздно мой организм свыкнется с алкоголем и перестанет насылать на меня неминуемую кару в виде адской мигрени? Первое время парни удивлялись и лезли с расспросами, чтобы выяснить: какая такая краля запала мне в душу, раз уж заядлый ЗОЖник бухает, как не в себя. Я обычно посылал их на хутор бабочек ловить, но один раз всё-таки не сдержался и легонько зашиб Вита, когда он совсем берега попутал и прилюдно заявил: мол, Рэд страдает не из-за бабы, а из-за своего Волка, который не даёт ему. Конечно, Вит был прав, и виной теперешнего пиздеца, творящегося в моей «славной» жизни, был именно Любомир Волк. Полюбасу, раз это дошло даже до такого тугодума, как Домостроев, всем остальным об этом уже давно известно. Не зря же Михась подкатывал ко мне с тупыми разговорами, когда Мир пересел. И вообще, меня уже это всё так заебало, что тупо хотелось выложить парням как на духу, а потом будь что будет, потому что чуть надави на меня — и я тупо взорвусь. Тут на днях узнал новое слово «амбивалентность» — двойственность отношения к чему-либо, свойственная шизофреникам. И по ходу, эта самая амбивалентность у меня проявляется во всей красе. Какое бы страдание ни доставляло мне присутствие рядом Мира, ещё больше я сходил с ума, когда не видел его. После школы он спешил домой, чтобы побыстрее сделать уроки и начать пиликать на виолончели. Все выходные напролёт он занимался тем же. Парочку раз выпала возможность проводить его до музыкалки. Обратно же его всегда забирал кто-то из родителей — в основном Королева-мать. Я, как Хатико, ждал появления Мира, прячась неподалёку. Один раз приезжал Виктор Любомирович, и мне даже удавалось проехаться на их машине до дома. Правда, пришлось придумывать тупой обоснуй, какого хера я делал в районе Академии. По дороге мы болтали с дядей Витей о машинах. Он сетовал, что его «ласточка» в последнее время чувствует себя неважно, а сдать её на профилактику пока никак не получается. В Питере ему было проще, так как его шурин — какой-то там по счёту старший брат Маргариты Александровны — владел небольшой сетью автомастерских. Он же предлагал сменить «Lacetti», которой уже десять лет, на что-то поновее, но «ласточка» была подарком деда Любомира, в честь которого его, собственно, и назвали. И подарил он её аккурат, когда Мирка пошёл в первый класс. Так и представляю его в пиджаке, с букетом роз. Весь такой мальчик-зайчик… Нет, маленький волчонок… Бля, я что, совсем, что ли, охуел? Думать о таком, когда рядом Мир и его отец?! Пока мы болтали, Мир заснул и привалился, положив голову мне на плечо. Пришлось обратиться в статую, чтобы не потревожить сон измученного бесконечными тренировками виртуоза. Интересно, дядя Витя реально этого не видел или просто не придал значения? Всё-таки хороший он мужик, а с такой горгоной живёт. Мир, почувствовав, что машина остановилась, встрепенулся как воробушек и уставился на меня осоловелым взглядом. Как же мне хотелось прижать его к себе и не отпускать, охранять и оберегать. Но было нельзя… Я не имею на это права… И никогда не буду…

***

Каникулы, долгожданные каникулы. Скоро Мир съездит на свой фестиваль и не будет больше изнурять себя, всё станет по-старому: мы будем с ним гулять, как прежде. Пусть даже с близнецами. Кстати, они неоднократно звали меня к себе в гости или просто погулять и познакомиться с их друзьями. Но я как-то стремался и отнекивался, придумывая отмазки. Но главное, рядом с Миром перестанет ошиваться этот холёный Заболоцкий, которого я ненавидел всеми фибрами души. Едва стоило тому показаться на горизонте, мне хотелось врезать этому грёбаному музыканту. Да так, чтобы выбить все до единого ровные белые зубы и впечатать в череп аристократически правильный нос. А ещё обязательно вырвать ноги, чтобы укоротить не только его самого, а заодно и его непомерную спесь. Подумаешь, папашка — дорогой адвокат. И чё? На хрена нос-то так высокого задирать? Федя, вон, в ФСБ служит, а у Игната Аркадьевича в собственности два завода по производству одноразовой посуды, всяких там пакетов и другой пластиковой муры. Так я об этом ваще помалкиваю в тряпочку… В общем, ебанат в моей черепушке вечно подбрасывает мне самые дебильные мысли, но как же я устал от всего этого… Просто нереально устал… Под конец четверти и с началом каникул Мир вообще пропал, появляясь в сети только под вечер и то, чтобы перекинуться парой ничего не значащих фраз. Хотя, на что я рассчитываю? Что он напишет: «Тарас, я твой навеки»? Ха! Сто пятьсот раз «ха»! Я реально шизик, раз даже допускаю такую мысль. Во вторник Мир в сопровождении своей матери отправился на вокзал, где должен был сесть на поезд до Нижнего Новгорода. Как он написал в ВК, на вокзале его встретит Нонна Валерьевна и Заболоцкий, куда же без него. По приезде им предстояло сначала зарегистрироваться на фестивале, а затем разместиться в гостинице. Завтра с утра у них запланирована генеральная репетиция, а потом будет дан официальный старт фестиваля. Им повезло: их конкурсное выступление состоится только в четверг, поэтому на то, чтобы погулять по Нижнему, будет целый день. Я пожелал ему счастливой дороги и отметил ещё один день до окончания моих мучений. Как ни странно, но в десятом часу вечера Мир мне позвонил по Viber’у, даже видео включил. Я как бы этого не ожидал, и поэтому предстал перед ним с голым торсом. Он поделился впечатлениями о дороге; о городе, на который успел мельком поглазеть, пока делегация ехала на такси от вокзала до места проведения фестиваля; показал свой номер; потом похвастался видом из окна: место слияния Оки и Волги, два моста и напротив нагорная часть, мерцающая разнообразными огоньками. Не, ну чё, красиво, кто ж спорит. Но виды города-миллионника, разделённого на две части рекой, меня быстро перестали волновать, потому что я заметил на заднем фоне Заболоцкого, выходящего из душа в одном полотенце. Вот тут я действительно охуел от увиденного, ведь, насколько помню, в номере была пусть и большая, но, сука, одна кровать! Мир с блестящими от радости глазами продолжал щебетать, какая у них крутая гостиница и как там всё круто организованно, а потом мимоходом сообщил о конфузе: менеджер фестиваля чего-то напутала и заказала номер с одной кроватью, поменять который из-за наплыва многочисленных гостей не представлялось возможным. Они с Заболоцким решили, что два дня перекантуются и так. Кровать широкая — поместятся. «Да они там в этой ебучей гостинице охуели, что ли?! Это, по их мнению, блядь, сервис?! Какого хуя два пацана должны спать на одной кровати и вообще, в одном номере?!» Мир заливался смехом — ему было весело из-за этого недоразумения. Внутри меня же просыпался вулкан, готовый взорваться в любую секунду. Я кипел, едва сдерживая себя, чтобы тут же не броситься в этот долбаный Нижний Новгород. Ещё этот ёбаный Заболоцкий влез, отправляя Мира в душ, потому что он, видите ли, устал и валится с ног. Устал он, козлина белобрысая. Пусть только вернётся, я реально из него калеку сделаю! Мир тут же попрощался со мной, пожелав спокойной ночи, и отключился. А-а-а!!! Со злости чуть телефон не разъебал. Блядь, две ночи, две грёбаных ночи!!! Собрался и слинял из дома: хуй знает куда, хуй знает зачем, но просто слинял. Предки всё равно уже спать легли, может, даже и не заметят, что меня нет. Забурился в какой-то бар и заказал себе графин водяры, даже закуси не брал. Официант приебался насчёт паспорта, но он с недавних пор у меня всегда при себе и лежит вместе с карточками и наликом в борсетке. Потом мне захотелось приключений, и я поехал в клуб. По ходу, папанькины гены и гены деда Васи дали о себе знать. А похуй! На всё похуй!..

***

Угораздило же меня с утра припереться домой как раз в тот момент, когда Федя одевался в прихожей. — Я так понимаю: тебе дают слишком много карманных денег, раз ты так бездарно их просираешь, — сказал отчим, глядя на меня, как на кусок говна, а, собственно, дерьмом я себя сейчас и ощущал, да и с разбитым в пьяной драке носом выглядел не лучше. По-хорошему, мне бы завалить свой хлебальник и прикинуться ветошью, а ещё лучше в ножки бухнуться кормильцу, но ебанат, который живёт в черепушке без крыши, заставляет меня огрызнуться: — А что, тебе бабла на слоников не хватает? — «А может, он меня сейчас ушатает насмерть? Хорошо бы…» — Вечером поговорим, — и Федя обувшись уходит, не проявив вообще никаких эмоций. И это всё? Пиздец какой-то… Не, я погорячился — пиздец наступил в тот момент, когда меня увидела мать. Она врубила громкость на всю и орала, пока не охрипла. Мне её даже жаль стало, тем более она была во всём права: я — ублюдок и выродок, а ещё я схожу с ума по парню, а он, сука, спит себе преспокойненько в одной постели с Заболоцким… Вот так вот… И на меня ему похер… Дождался заветного: «Иди спать, алкаш», умылся и завалился на кровать, даже не сняв одежды. Вечером Федя устроил допрос с пристрастием, пытаясь выяснить, что же я такое творю со своей жизнью. Они на пару с матерью стращали меня смертью в подворотне и прочими прелестями бомжатской жизни. А я непременно стану бомжом, если продолжу в том же духе. В общем, обещали поставить в угол и лишить сладкого, если не образумлюсь. А потом, когда мать наконец-то съебалась на кухню, Федя вдруг спросил: нет ли у меня каких-то проблем и, в особенности, на личном фронте? Да ёбаный ж ты в рот, какого хера все лезут в мою личную жизнь? Тем более которой нихера нету! И никогда не будет!.. Сказал, что всё ОК и слинял в свою комнату. От последней мысли просто хотелось орать благим матом, но тогда б меня точно в дурку сдали. А может, это выход?.. Хорошо, что вечером Мир только писал, а то увидь меня расписным, стал бы переживать, а ему это сейчас ни к чему, пускай готовится и отдыхает. Весь этот день его страница наполнялась фотографиями с нижегородскими достопримечательностями и разнообразными панорамами с видами на реку, точнее на две реки: их Кремль, канатная дорога, Чкаловская лестница, памятники, соборы, театры… В общем, полноценный фотоотчёт любого путешественника. А ещё были селфи с Заболоцким. Как же мне хотелось разбить его довольную рожу! Я старался смотреть только на виды города и улыбающегося Мира. Он даже записал мне несколько видеосообщений. «Для друга Тараса». Дурачок, знал бы ты, как мучаешь меня этим своим «другом Тарасом». Весь четверг сидел, как на иголках, наверное, переживал не меньше Мира, которому предстояло около часа дня выступить с этим придурком Заболоцким. Уверен: если они не победят, то это только из-за самоуверенности Колюни, который точно так не вкалывал, как Мир, — ни разу не видел у Заболоцкого кругов под глазами от недосыпа. Ближе к трём пришло сообщение — у них первое место. Охуенная новость!!! Я так не радовался, наверное, с самого детства, когда мне подарили мощный игровой комп. Пребывая в несказанном воодушевлении, накатал Миру длиннющее поздравительное сообщение, выложился на полную, выдавил из мозга весь свой «литературный талант» — назовём это так. Мир поблагодарил, написав в ответ не меньше, а потом сообщил, что их драгоценная Нонна Валерьевна предложила отметить победу и для этого выбрала посиделки в каком-то там литературном кафе, где будет вечер любовной поэзии. Она дура, что ли? Какой, нафиг, вечер? Какая, нафиг, любовная поэзия? Там же помимо неё будет Любомир и Заболоцкий… Я реально шизик — за пару минут настроение вновь упало до нуля. Хотелось опять подорваться, тем более Вит приглашал к его приятелям на вписку, но я сдержался. Нет уж, завтра вернётся Мир… Блядь, точно! Он же вернётся, а у меня до сих пор рожа покоцана. Пришлось подлизываться к матери, которая на меня была в сильной обиде, да такой, что даже не кормила, — приходилось разогревать еду самому. Всё же мне удалось сменить её гнев на милость, и она дала какие-то мази и компрессы, которые, по её словам, должны были уменьшить следы битвы. Блин, а я вот даже и не помню, из-за чего вообще драка-то была и кто мне так накостылял. Надо бы его разыскать и устроить спарринг — давно мне не попадался столь достойный противник… В Москву Мир возвращался почти в двадцать два. Я тупо сидел около окна и следил: вот Королева Марго и дядя Витя отправились на вокзал, а вот их «Lacetti» вновь зарулила во двор. Я метнулся на кухню и чуть ли не весь высунулся из окна, приветствуя Мира и поздравляя его с победой. Он хотел было задержаться, чтобы ещё раз поблагодарить меня, но Королева Марго буквально силой затащила его в подъезд, одарив меня таким убийственным взглядом, что я реально почувствовал, как во лбу образуется дырка. Дядя Витя же остановился и вновь посетовал, что машина еле-еле завелась на обратном пути. Я предложил ему посмотреть с утра его колымагу, но он сказал, что как раз завтра с утра повезёт её на ТО. Мы распрощались, и я окрылённый завалился спать. Встал ни свет ни заря и стал ждать долгожданное сообщение от Мира: «Тарас, не хочешь ли пойти погулять с близнецами?». «Да, да и тысячу раз да». Дорогой ты мой человечек, с тобой хоть на край света, хоть «в Африку гулять», хоть «в Бразилию, где много-много диких обезьян». Счастье было недолгим — мать отправила меня к бабе Клаве. Очередной «рейс» не мог подождать, и нужно срочно отвезти-привезти-дотащить. Но почему именно сейчас-то? Ладно, думаю, сгоняю быстренько, Мир же с дороги и, наверное, будет отдыхать. Успею? Хуй там пел — баба Клава запрягла меня с генеральной уборкой. Пришлось проторчать у неё до самого вечера. Мир так и не написал. Точнее, написал, что до сих пор не верит в свою победу, ведь под конец репетиций ему стало казаться, что он постоянно ошибается. Я, как мог, переубеждал его, говоря, какой он талантливый и каким великим музыкантом обязательно станет. Не знай, поверил ли он мне, но я искренне желал этого от чистого сердца, которое давно уже билось только ради него. Встретились мы с ним только в понедельник, когда пошли в школу. Начинаю любить первые дни после каникул. Как же я скучал! Только вот Мир опять стал рассказывать про своего Заболоцкого. Еле сдержался, чтобы не нагрубить ему. Всюду этот долбаный Заболоцкий. Так и хочется схватить этого несносного мальчишку и проорать ему: «Нахрена тебе он, есть же я!!!». Тупая-тупая идея… Но ведь действительно Заболоцкий ему подходит больше: высокий и, не в пример мне, красивый; на виолончели опять же играет — идеальный мальчик. Для идеального Мира. Кажется, всё устаканилось: у меня по-прежнему был перманентный стояк на Волка; я вновь смог встречать его из музыкалки, цепляясь за спокойствие зубами и когтями, чтобы не сделать из Заболоцкого инвалида без ручек и ножек. Иногда мы гуляли с близнецами. Да, по ним я тоже скучал. Илья, может быть, тоже симпотный малый, но к нему почему-то антипатии не испытывал. Наверное, потому что он не кривился при виде меня, как это делал Заболоцкий, когда ему казалось, что я его не вижу. Всё вернулось на круги своя, в том числе и очередные репетиции с Заболоцким, которые они стали устраивать по выходным. Только теперь Мир ходил к нему. Нет, я его точно покалечу. Знаю, что это тупо, и вообще, у меня нет никаких оснований, но этого блондина я прибью… Просто потому что он, сука, есть и потому что постоянно крутится возле моего любимого Мира… Моего… Парня… Полный пиздец!!!