Hetalia
20 мая 2013 г. в 17:50
Love (любовь)
Беларусь|Россия
Наташа Арловская любит своего брата, и об этом знают все.
Она преданно заглядывает ему в глаза, ловит малейшие интонации его голоса и всегда отвечает на его обезоруживающе обаятельную мягкую улыбку.
Ей невдомек, как другие страны могут его ненавидеть, бояться, делать мелкие не слишком мелкие гадости или, вообще, претендовать на его руку и сердце.
И она готова всеми своими силами оборонять брата от мира вокруг, в равной же степени и защищая этот мир от брата, что многим странам кажется более разумным.
Наташа знает Россию с рождения и не помнит, как может быть так, чтобы они не были бок о бок – в ссоре, в дружбе, в согласии или разладе, готовом перейти грань мирных отношений.
Ей кажется, что она не просто его отделившаяся ненароком часть, а что она – осколок его сердца, в отсутствии которого Ивана так часто обвиняют.
Что она - взбаламошенная, размахивающая своим извечным ножом, косо и недоброжелательно смотрящая на всех вокруг – сможет, наконец, стереть с лица России эту улыбку, одинаково снисходительную и холодную для всех окружающих.
Что она сможет унять его стремление покорять, стремление неприметно, но весьма деспотично подминать под себя более слабых.
Что она отдаст ему свою искренность, которая сквозит в каждом ее жесте, и Иван перестанет быть самодовольным тираном, каким всегда был, потому что ему всегда это позволяли, в ропоте склоняясь или убегая в страхе.
Наташа думает, что если она отдаст ему всю себя, без остатка, то Иван, может быть, станет чуточку лучше и чуточку светлее. И тогда будет шанс, что его улыбка, обращенная к ней, станет действительно мягкой и лучащейся теплом.
И ради этого она отдаст все, и не только свою любовь.
Calm (спокойствие)
Чему не может научиться Артур Керкланд, так это спокойствию.
Ни когда терпит визиты братца, прилетевшего снова считать воронов Тауэра - тогда у него просто добела сжимаются кулаки, ни когда с дружественной попойкой нагрянет Брагинский, и англичанину становится стыдно за свой янтарный виски, ни когда к нему наведывается Людвиг - с суровой миной и стратегическими предложениями, и Керкланд хмурится так, что брови сходятся на переносице.
После, отводя душу, он заваривает себе чай и строго в пять часов, надкусывая кекс, делает первый глоток бергамотового напитка. И даже то, что вот-вот под дверью заскребется Франциск с очередным ворохом несуразных слов и, возможно, розой в зубах, не волнует Артура.
Он так и не смог научиться спокойствию - вместо этого есть five o'clock tea.