драбблы по втs

Юнги с характерным «сюрп», отпивает из кружки заботливо налитый Чонгуком кипяток. Гук, застыв с чайником в руках, очумело смотрит на парня перед собой, но тут же глубоко вздыхает и обречённо мотает головой. Он успел налить себе и другу только воду из чайника, как тот уже принялся её пить, задумчиво смотря в окно. — Юни, — у него сердце кровью обливалось при виде такой разбитой физиономии лучшего друга, — давай я хотя бы ромашку положу, а? — тихо спросил Чон, смотря как Юн медленно поворачивает голову нему, а его левый глаз, под которым красуется огромный мешок, дёргается в нервном тике. — А давай. — прохрипел альфа, пододвигая кружку ближе к другу, который достал из шкафчика коробочку с нарисованной на ней ромашкой. — С коньячком, можно? — Нужно, а лучше с водочкой. — парень, под непонимающий взгляд, достал из холодильника лёд и бросил в ромашковый чай и свой кофе пару кубиков со специфическим запахом. — Это что? — макнув кончик языка, поморщился Мин и постарался понять по запаху. — А, это из России алкоголь. Ты от Тэхёна опылился? — Всё верно. — садясь на рядом стоящий стул, и отпивая кофе-водку, страдальчески выдохнул брюнет. — Тэхён и Чимку моего заразил этой своей россияманией! Эти двое большую часть времени жужжат о России, будь она не ладна. — буркнул Юн, залпом опустошая чай-водку, а Чон понял, что его ждёт длинная повесть о несчастном житие Мин Юнги. — У этого омеги хватило наглости разбудить меня в пять утра и заявить о том, что видите ли он ша..шыур...шуарму захотел! — яростно жестикулируя, начал возмущаться сероволосый. — Господе Иисусе, это хоть съедобно? — перекрестился младший. — Съедобно, это салат с мясом, завёрнутый в тесто. Это ещё ничего! Прихожу я значит с работы, а он кактус, мать твою, кактус сожрать пытался! — Мин перешёл на возмущённый крик, а Чон от неожиданного поворота событий выплюнул кофе-водку на футболку друга. — Он то у вас откуда взялся? — утирая губы рукавом, взвизгнул тот. — А они его с Тэ у какого-то Валеры на косарь обменяли! Это ж не омеги, а лютый пиз... замечательные говорю омеги, жизнь за них продам. — сглотнул Юн, косясь на дверной проём, в котором показались розовая и синяя макушка. — Не поворачивайся и главное не бойся, они чувствуют твой страх. — прошептал Мин, боясь ещё раз посмотреть на надвигающихся омег. — Что делаете, мальчики? — слащавым голосом спросил Чимин, положив руку на плечо вздрогнувшего Чонгука, который находится к нему спиной. — Чай пьём, — пискнул Гук и стукнулся своей кружкой с пустой кружкой Юнги, опусташая остатки чудесного напитка. — за вас. — демонстративно поднял руку с опустевшей керамикой. — А у меня для вас отличные новости, ну в основном для Гук-и. — улыбнулся Тэхён, подходя и обнимая пузатого Чимина. — Ты разрешаешь мне купить приставку? — глаза Чона заискрились детской неподдельной радостью. — Лучше. — Тэ что-то протянул ничего непонимающему альфе, а глаза Юнги расширились до неазиатских размеров, который сразу понял, сам проходил через это. — У нас будет малыш! — обнимая мужа за шею, счастливо проверещал Ким. — Крепись... — всё, что смог прошептать в этот момент Мин, прежде чем Гук уткнулся с громким воем ему в плечо. Мин искренне сочувствует другу, ведь у него впереди целых девять месяцев ада, в то время как самому Юну осталось выжить ещё три. Он бы сейчас с удовольствием начал тираду о том, что нужно использовать контрацептивы, но вместо этого вместе с Гуком заходится рыданиями. Дети — цветы жизни, и не поспоришь. Но прежде чем эти цветы распустятся, они растут девять месяцев, за которые их родители сто раз успевают пожалеть о всём своём существовании...