Волчье Солнце

Уже во второй раз Хана колеблется, стоя у телефонного аппарата. В прошлый раз она так и не решилась набрать отцовский номер. Заветная бумажка изрядно выцвела, цифры, начирканные карандашом, едва можно было разобрать. Месяц она не могла решиться. Чувство неизведанного пугало её. Фух. Хана закидывает в рот очередную пилюлю, сразу запивая её водой. Это должно помочь. Она, честно, когда-нибудь слезет с успокоительных. Но не сегодня. И не завтра. Со следующего понедельника. Дрожащие пальцы тыкают на потёртые кнопки. Ещё раз Ямадзаки пробегается глазами по номеру. Всё правильно. Хана озирается по сторонам. Стеклянная будка телефонного аппарата открывала обзор на всю улицу. Крутая улочка, сворачивающая влево. Это окраина города, уже переходящая в посёлок. Высотных домов тут было немного, все предпочитали небольшие двухэтажные домики. Внизу, обычно, магазинчик, а на втором этаже квартира. Дорога была даже сложнее, чем до центра города. Много пересадок, потом ещё и пешком идти. Несколько раз по дороге она задумывалась — стоит ли оно того? На другом конце трубки слышатся долгие гудки. Томительное ожидание в пятнадцать секунд прервал приятный мужской голос: — Вас приветствует частное агентство героя Циклопа, филиал города Араки. По какому вы вопросу? Запись на приём к Ниджи-сану пока прекращена по причине его болезни. Циклоп… Это кто вообще такой? А Араки... Такой город вообще есть? Казалось, что сейчас на другом конце раздастся задорный смех и всё окажется нелепым телефонным розыгрышем, но нет. Оператор молчал, выжидая ответа. Видимо, влипла. — Прошу прощения, но вам, случайно, не знакома фамилия Ямадзаки? — выпалила она. А зачем мудрить? Лучше сразу переходить к делу. Даже если это глупое и безрассудное решение. Хана уже наперёд спланировала весь звонок и одна маленькая глупость разнесла всё в пух и прах. Будто… Как в тот раз, на приёме у Шинохары. Казалось, будто эта женщина незримо коснулась ладони Ямадзаки и развязала ей язык. Но здесь была виновата лишь её безрассудность. Или побочный эффект от успокоительных. На том конце трубки долго медлили. После затяжного молчания, послышалось растерянное: — Девушка, простите, но мы работаем в другом направлении, за поиском кого-либо обращайтесь в соответствующие агентства. Могу предложить в нашем регионе несколько таких агентств. Например… — Я дочь Окаму Ямадзаки, у меня есть информация, что он связан с вашим агентством. Своей смелости поразилась даже сама Хана. — Дочь Окаму?.. Да, это она! Она существует. У Окаму Ямадзаки есть дочь! Пусть хоть кто-то об этом знает. На той стороне слышатся короткие гудки. Ямадзаки звонит по номеру ещё раз. На это раз никто не берёт трубку, и автоответчик машинально выдаёт: — Пожалуйста, дождитесь, когда один из операторов освободится, не сбрасывайте трубку. Благодарим за ожидание. Хана вешает трубку. Они знают. Они знают её отца! Первая ниточка за столько лет. Значит, Окаму Ямадзаки — это не придуманная тётей легенда, а живой человек! Живой. Да, он ещё живой. Скорее всего. Если нет, то все её поиски окажутся бессмысленными. Ну, хоть на могилку цветочек положит. У неё есть отец. Теперь ярлык «безотцовщины» можно смело срывать. И Кавадзу со своими подружками ничего не сможет предъявить. — Циклоп, — тихо прошёптывает она, — Нужно узнать про него. Ямадзаки сама и не замечает, как оказывается у автобусной остановки, находящейся неподалёку. Даже на окраине города на остановках ловит вайфай. Жалко вот, что телефона у неё нет. Ни тебе раскладушки с кнопочками, ни самого дешёвого сенсорного смартфона. Мать говорит, что ей это ни к чему. Чтобы общаться с ней — для этого есть домашний телефон. В школе что-то случилось? Классный руководитель или медсестра сообщит. Интернет проводить она не собирается. Он отбирает впустую время, да и не с чего сидеть — ни телефона, ни компьютера, только старенький зомбоящик. Да и денег на это нет. Вот совсем нет. За десятками отговорок крылось лишь отсутствие средств. Янаги даже под дулом пистолета бы никогда не признала их бедственное положение. Сказать, что они бедные — всё равно, что признать свою никчёмность. То, что она не справилась. Она ни за что не проживёт так, как со злости её прокляла собственная мать. Следующий же автобус мигом домчал её до нужной остановки. Там же её встретила Хамада в компании Унаги. Хана была сильно удивлена, когда староста и змееволосая пригласили её к местному храму. Тем более во время летних каникул. Они общались только во время учёбы, а после уроков будто бы и не знали друг друга. Но этим тёплым августовским днём что-то изменилось между ними. — Ямадзаки-чан, ты приехала! — Я удивлена, что ты решилась явиться, — Хамада роется в сумке и бросает Оде бутылку воды, — Держи. От неожиданности девочка не смогла поймать предмет-уловку, что пролетел в сантиметрах от руки. Пластик сталкивается с асфальтом, заставляя Унаги вскрикнуть. Рогатая фыркает. — И ты собралась поступать в Юэй? — Шикая вопросительно приподнимает бровь, — С твоими-то рефлексами. Хана снова чувствует ту самую атмосферу их троицы. Хамада язвит, Унаги ведёт себя как ребёнок, а Ямадзаки, преимущественно, молчит, лишь изредка вставляя пару слов. Ей и этого хватает. Троица 3-4 класса. Они просто три девочки, связанные общей целью. Когда они её достигнут — то распадутся. Это не дружба. Это партнёрство с элементами соперничества. Никаких тёплых чувств, никакой привязанности друг к другу. Странно, что никто из них ещё не захотел уйти из компашки. Хамаде не позволяет честь, Унаги — мечта, а Хане… А что ей-то не позволяет? Ей незачем поступать в Юэй. Разве что… Ради того, чтобы быть в Мусутафу. Тётя Хотару сказала, что там он. Но что у неё есть? Ни упёртости Унаги, ни связей Хамады, ничего. Только знания, которые, фактически, бесполезны. Она не сможет на практике собрать какой-нибудь геройский прибор, даже если вдоль и поперёк изучит его схему. Она не сможет управлять геройским агентством. Люди банально не пойдут за ней. А о геройском факультете и речи быть не может. Она, скорее, станет новым злодеем, нежели героем. Поэтому идеальным для неё станет факультет общего образования — просто, но со вкусом. После такой престижной школы, как Юэй — можно будет попробовать и в Токийский университет поступить. И наконец, зажить нормальной жизнью. Без причуд, бедности и забот. — Ямадзаки-сан, как идёт подготовка к поступлению? Хорошо, что Хамада вовремя вывела её из раздумий, ведь однажды Хана так почти потерялась. — Нормально, — соврала она. Оставалось полгода до вступительных, а подготовка всё не шла. Странная рассеянность преследовала её где-то около года. Успокоительные никак не влияют на это. Ни режим сна, ни питание тоже не помогают. Как-то Шинохара упоминала, что от лекарств начнутся необратимые процессы, на которые Хана повлиять не сможет. Видимо, вот и последствия. — А я, вот, изучаю фондовой анализ. Думаю, в Юэй мне это пригодится, как и основы венчурного капитализма. — Впервые слышу о таком, — отвертелась Хана. Она и не спрашивала у старосты, как там подготовка. Ей вообще не интересны все эти темы. Она охотнее поговорит об особо опасных причудах. Но кому это интересно? Если бы Ямадзаки никогда с этим не столкнулась — то и ей, наверное, не было бы дела до такой темы. Это как, если бы психически больной человек разговаривал со здоровым о своей болезни. — Я думала, вы более эрудированная, Ямадзаки-сан. — Мои знания — это всего лишь школьная программа на класс старше. Староста принялась что-то печатать в телефоне. Ямадзаки приметила у неё чехол с парнем из новомодной джей-поп группы. Но больше всего её удивил миниатюрный брелок в виде чиби версии Старателя. Унаги, до этого разглядывавшая машины, была в восторге. — Хамада-чан, — она принялась оглядывать брелок с разных сторон, — Я не знала, что тебе хоть кто-то из героев нравится! А у Ханы промелькнуло что-то перед глазами. Старатель. Детский сад. Фуджи. И противная Асука. Ей казалось, будто это время было каким-то счастливым сном. А сейчас она опять вспоминает его, будто только вчера она резвилась с Фуджи на татами. И ещё один мальчик, имя которого она никак не может вспомнить. И дешёвая фигурка Алого Бунтаря, купленная по скидке в каком-то конфискате. Тогда ей нужно было только это для счастья. — Старатель — правда, тот, кто заслуживает уважения. Его борьба с Всемогущим бесполезна, но он не сломлен. Упорство — вот что привлекает в нём. Прекрасный герой, — подытожила рогатая. Хана хотела поспорить, но решила промолчать. Как и всегда. Пытаться переубедить старосту — дело гиблое. Она девушка настырная и упёртая, которая никогда не признает чужую правду. Эта однобокость её когда-нибудь сгубит. Как и привычка Унаги докапываться до всех. И пессимизм Ямадзаки. Это определённо ещё сыграет им назло. — Ямадзаки-чан, а тебе кто-нибудь из героев нравится? — Унаги была удивлена незаинтересованностью Ханы в, казалось бы, очень интересном разговоре. Взращённая на идеологии героизма и самопожертвования никогда не поймёт ту, кто от этой идеологии страдает. — Никто. — Совсем никто? — Да. Совсем никто. В далёком и счастливом детстве ей симпатизировала фигурка Алого Бунтаря. Ямадзаки не помнит, с чего ей она так приглянулась. А, точно. Чёрные лакированные берцы. Хана оглядывает свои кроссовки. Чёрные, в пыли. Не берцы, но тоже сойдут. Впервые за последние годы она как-то по-наивному улыбнулась. Аж щёки заболели. Как бы ни разрыдаться от ностальгических порывов. Больше не плакать. Если, только, не от счастья. — Для чего мы собрались-то, Хамада-чан? Тем более на каникулах, — Ода пыталась успокоить неожиданно разбуянившихся змей. Они приметили на другом конце улицы лающую собачку и дразнились с ней. — Я, а, если точнее, мои родители выяснили экзаменационные задания, которые нам придётся сдавать при поступлении. Ни мне, ни тебе, Ямадзаки-сан, к счастью, практического экзамена сдавать не нужно. А ты, Унаги, — она снисходительно кивнула в сторону змееволосой, — Будешь сдавать его. И, если не начнёшь тренироваться — то, скорее всего, не сдашь. Это странно, что староста, во-первых, занимается подобным, а во-вторых, делится с ним результатами своих трудов. Кажется, каждый сам за себя? — Разве это честно? — она не была возмущена. Просто Ямадзаки, даже если и не готовилась, не стала бы с чистой совестью принимать подобный подарочек. Явно в этом есть подвох. Медленно, но верно, их троица продвигалась к храму. Парк при нём была шикарен в своей зелёной августовской палитре. Кроны деревьев укрывали широкую аллею от напекающих лучей Солнца. Мощёная поверхность давно истрепалась священнослужителями, паломниками и обычными посетителями. Со стоящих по бокам статуй слезло покрытие. Потёртые плечи, колени и носы восседающих монахов были обшарпаны многочисленными туристами во время фестиваля Кураями Мацури. Они жалобно смотрят на прохожих. Жаль, что ничего сказать не могут. Ближайшая к входу скамейка сразу же выделялась. Обмотанная многочисленными разноцветными ленточками, она смотрелась лучше на фоне лавочек. Скамейка любви. Так прозвали её туристы. Это как мосты, обвешанные замками в виде сердец. — Нет, всё честно. Я хочу, чтобы все были на равных. У ваших родителей нет возможности отыскать эту информацию, поэтому предоставляю вам её я. Благодарить меня не нужно, я делаю всё лишь на ваше благо. Хамада ответила с присущей богатеям-добродеятелям пафосностью. Господин снизошёл до своего вассала, как мило. Ямадзаки, было, хотела возмутиться, почему это было сказано так, будто все зависит от рогатой. Унаги, же, напротив, разглядела в этом лишь бескорыстную дружескую помощь, без всякого подтекста. Но староста никогда не сделает того, что не принесёт ей выгоды. Привычка змееволосой видеть в людях только хорошее тоже её погубит. — Ямадзаки-сан, у вас есть электронная почта? Я вам скину документом? Электронная почта… Наверное, она есть у Янаги. Забавно получится, если к ней на рабочий компьютер придёт письмо со вступительными заданиями в Юэй. — У меня её нет, простите, — Хана залилась краской. Хамада с Унаги заметили это, но сделали вид, что ничего не произошло. О бедственном состоянии Ямадзаки им было известно. Не сразу, но они поняли. В первые дни ничего странного они не замечали. Просто замкнутая. Это нормально вести себя так в новом коллективе. Но даже спустя несколько месяцев она ни с кем не сдружилась. И они обе начали подмечать странности. Хамада заметила, что одноклассница постоянно пропадает в четвёртые числа. Каждый месяц. От всех вопросов Куними-сенсей учтиво отклонялся. А ещё она ни разу не появилась во время теста на проверку причуды. И выглядывающая из бокового кармана рюкзака баночка с непонятным содержимым. Скудное бенто, в котором обычно не бывает мяса. Она усиленно скрывает свое положение. Вещи, возможно, поношенные, но выглядят опрятно. Со сдачей денег в классный фонд она никогда не задерживает, если не самая первая сдаёт. А когда разговор заходит о телефонах, дорогих вещицах и прочих прелестях — она заминается, безуспешно пытается поменять тему разговора. Никто из одноклассников ни разу не был у неё дома. Адреса-то и не знает никто, наверное. Мать Ямадзаки она видела пару раз. Отца, вроде, у неё нет, если верить задираниям Кавадзу. Она бедна, растёт в неполной семье, и, наверное, больна. От этого она становится ещё более интересной. Как объект для исследования. Согласившись попробовать поступить в Юэй, она подписала договор на участие в долгосрочном эксперименте Хамады. Староста не собирается выяснять, чем болеет одноклассница, почему она бедна и прочие вещи, в которые ей лезть не стоит. Она лишь посмотрит, сможет ли такая, как она, поступить в Юэй. Безынициативная пессимистка. Удивительно, что она согласилась попробовать. Старосте было очень интересно, что же натолкнуло её на такой поступок. А Унаги… Её беспокоит подавленное состояние Ханы. Медленно чахнущая свечка, слабый огонёк которой вот-вот угаснет от случайного порыва ветра. Змееволосой хочется укрыть этот огонёк от ветра. Ей хочется, чтобы пламя не гасло, а, наоборот, разгорелось с большей силой. Но свеча Ямадзаки уже ни на что не реагирует. Даже штормовые порывы Кавадзу её уже не задевают. А если кто-то укроет искорку от встречного ветра — она и не заметит. Ода сжалилась над её еле греющим огоньком. Хане бы это не понравилось. Снова её кто-то жалеет. Не значит ли это, что она жалкая? Такие помощники, как змееволосая — просто патологические добряки, втирающиеся в доверие. Им нужно помогать, чтобы поддерживать имидж самой понимающей девочки в классе. — Хамада-чан, если ты все нам расскажешь здесь — то, думаю, мы ничего не потеряем, — змееволосая пытается как-то помочь Ямадзаки. Та от этого ещё сильнее заливается краской. — Унаги-сан, я не уверена, что вы всё сможете запомнить. — Ну, мне же нужно запомнить только геройский факультет, — она улыбается, перебирая в руке ленточки, — О, тут есть родители Ригуи-куна. Ригуи Меката и Цурияки Футано. Он взял фамилию жены, как мило! — завизжала Унаги, указывая на красную ленту. На ней быстрым почерком были написаны имена, который со временем чуть стёрлись. Ода быстро фотографирует её и загадочно отправляет кому-то. Телефон был без чехла, поэтому Ямадзаки без труда определила фирму. Недорогая, но вполне сойдёт. Казалось, что у неё устройство подороже. Раньше на нём красовался чехол с какой-то бессмысленной фразой на английском. — Надеюсь, Цурияки-кун обрадуется. — Мы начнём, или будем так же рассматривать эти полосочки? — староста подправила свой высокий хвост. Хана приметила лёгкий макияж на глазах Хамады. Это, вроде, стрелки. Чёрные линии подчёркивали узкие карие глаза Шикаи. — Староста-сама, я вас внимательно слушаю, — Унаги быстро остыла к умилению от ленточек и навострила уши. — Отлично, — Хамада выпрямила спину и принялась зачитывать что-то с телефона: «Вступительный экзамен в Юэй, как правило, проходит в конце февраля, в двадцатых числах, не учитывая прохода по рекомендациям, места на которые бронируются в декабре, а сам экзамен проходит в янва… » — Что за рекомендации, Хамада-чан? — Унаги нагло перебивает старосте и лезет к ней в телефон, — Я хочу посмотреть. — Нельзя, — экран устройства погасает, — Тебя не учили не лезть в чужие телефоны? Опять началось. Ямадзаки даже внимания не обращает. Сейчас, пройдёт пару минут, Унаги заткнётся, Хамада успокоится, а Хана их помирит. Ну, как, помирит. Просто вежливо спросит: «Вы закончили?», и всё. Диалог этих двух продолжится, как раньше, а Ямадзаки будет лишь изредка вставлять пару реплик. А пока ей остаётся только терпеливо ждать. В ожидании, она скучающе перебирает бумажки на скамейке. Какие-то неизвестные и смутно знакомые фамилии. Чуть занозу не воткнула в палец. А ещё рукав кофты зацепился за спинку. На тёмно-синей ткани в катышках остаётся одна торчащая нитка. Ладно, хоть не дырка. Хамада с Унаги до сих пор жарко спорят о чём-то. Она не обращает на них внимания, продолжая осматривать. Но вот, взгляд Ханы падает на одну непримечательную ленточку. Она привязана к ножке скамьи, запрятанная среди множества таких же. Ямадзаки наклоняется, чтобы разглядеть, что написано на ленте. Зрение начинает подводить. Ну, родилась она не со стопроцентным зрением. Недоношенность сильно повлияла только на зрение, а за всё остальное, благо, позаботились причуда, окончательно добив её еле функционирующий организм. Постоянная ломота в ногах, головные боли и периодически появляющаяся отдышка. На ощупь эта была обыкновенная бумажная ленточка, коих на Фестивале Кураями Мацури можно было найти в самых неожиданных местах. Удивительно, что бумажонка пережила дожди, снег, который, практически, не выпадал, и испытание временем. На бумажке мелким почерком было выведено: «Кагаяки Хотару +… = любовь навсегда В смысле, Кагаяки Хотару? Имя её тётки, оказывается, красуется на той самой, легендарной скамейке Футю. Кто только не оставлял здесь свой след? И подростковые парочки, и не состоявшиеся семьи, и старые ворчливые супруги. Это нормально, что тётя здесь есть. Но рядом с ней сейчас не наблюдается любви всей её жизни. Так, с кем же у неё должна была быть любовь навсегда? Второе имя было яростно перечёркнуто кем-то. Но сама бумажка, на удивление, никаких следов повреждений не имела. Как будто только вчера её повесили здесь. Осознание того, что у тёти Хотару может личная жизнь пришло как-то слишком неожиданно. Казалось, у неё с роду не может быть никакого кавалера. Одиночка — её призвание. Но почему перечёркнутый парень бросил её? Надо будет как-нибудь поговорить с ней об этом. Староста со змееволосой потихоньку успокаивались. Унаги перестала активно жестикулировать, а Хамада снизила уровень презренности в своём тоне. Ещё пару минут и они успокоятся. Ямадзаки бессовестно срывает ленточку, быстро засовывая её вглубь рюкзака. Оглядывается по сторонам. Никто из редких прохожих не обратил внимания на неё. Спор, на удивление, закончился. А Ямадзаки и вовсе забыла, из-за чего он начался. Как и всегда. Мелкие ссоры и разногласия быстро забываются, будто их и не было. Но Унаги и Хамада никогда не забудут каждого сказанного слова в их адрес, чтобы в будущем напомнить о той реплике. Мимолётно сказанной, но забившейся в закоулки сердца надолго. — Про рекомендации — не важно, никто из нас не сможет поступить по ним, — Шикая вернулась к разговору, будто ничего и не было, но в голосе ещё отдавались презренные нотки. — Даже ты, Хамада-чан? — без злого умысла спросила Унаги. Ямадзаки снова видит напряжённое выражение на лице старосты. — Даже я, — еле она выдавила, после долгой паузы. Даже она. Даже староста не всемогуща. Казалось, ей всё должно подаваться по одному щелчку. Самое лучшее образование, самая лучшая одежда, самая лучшая еда, самая лучшая семья. Но есть то, чего и она не может себе позволить. — Унаги-сан, — она тыкает в лицо змееволосой экраном телефона, — Вы сдаёте практический экзамен и теорию. Всё в один день. Практическое испытание — обычно битва или спасательная операция. — А какое количество мест на геройский факультет? — разглядывая бумажки, Ямадзаки задаёт случайно пришедший в голову вопрос. Нужно же показывать заинтересованность. — Сорок, плюс минус два-три человека. Два класса, «А» и «В». Шикая загадочно посмотрела на телефон. — А теперь — пришло ваше время, Ямадзаки-сан. На факультете общего образования выбор не такой скудный, как у героев. Вам уже стоит выбрать направление. Какие предметы предпочтёте изучать? Максимально обычный вопрос. Но, кажется, его ей задают впервые. До этого никто не спрашивал, что нравится ей. Поэтому вопрос ввёл её в ступор. По правде говоря, для неё все одинаково. Математика, физика — даются без труда, относится нейтрально. Японский язык и литература — тоже отлично, изучает без особого интереса. Химия, биология — прекрасно, но ни первый, ни второй предмет не относится к её любимым. Обществознание, английский язык — немного хуже остальных, но, в целом, тоже хорошо. Над ними приходится работать усерднее, из-за чего полюбить их не получилось никак. Но это ведь не всё. Есть такие уроки, до конца которых она отсчитывает минуты, а то и секунды. Технология, музыка, изобразительное искусство, физкультура — четыре самых ненавистных предмета. Вообще, она считает их бесполезными. Кому нужно петь — пусть идут в музыкальную школу, а кому рисовать — в художественную. Спортсмены занимаются в клубах после школы, а технология… Кто не сможет пришить пуговицу или приготовить себе самый простой завтрак? Четыре абсолютно бесполезных предмета. Шикая заметила неопределённость одноклассницы. Зная её оценки, Хамада понимала, что она будет чувствовать себя прекрасно на любом из факультетов. Так ей казалось, по крайней мере. Но никто даже не догадывался о том, что школу Хана посещает через силу, а учится только чтобы поступить в престижный университет. Чтобы помочь с выбором, Шикая продублировала написанное в телефоне: — На факультете общего образования имеется три класса. Первый — физико-математический. Будущее японской инженерии, энергетики и нефтяной промышленности. Здесь обучаются победители олимпиад по физике и математике, дети учёных с Ай-острова и другие ученики, так или иначе проявившие себя в данной области. Ямадзаки звучно сглотнула. В список её скудных достижений не входило ничего из этого перечисленного. Разве, что одна олимпиада, да и только. Она ведь там будет либо самой тупой, либо второй на это звание, сразу после ребёночка спонсора, прошедшего по блату. На удивление, Унаги, раскинувшись на скамье, внимательно слушала. Наверное, подбирает запасной вариант на случай провала. — Второй, — продолжила Хамада, — Филологический и лингвистический. Классы «Е» поделены пополам. Юэй предоставляет прекрасную возможность детям, занявшим места в ежегодном конкурсе «Моногатари», пройти на этот профиль без сдачи экзаменов. А для лингвистической группы предоставлено изучение более десяти языков. Так же, при хороших результатах, практикуется учёба по обмену с лучшими школами по всему миру! — И третий — специальный класс для деятелей искусства. Выдающиеся художники, певцы, музыканты, скульпторы и другие мастера приглашаются в класс «D»! С подобным направлением мы работаем лишь первый год, поэтому с радостью ждём студентов! Хана мысленно представила себя на этом факультете. Довольно забавно. Но если это воплотится в жизнь — будет уже не смешно. — Так же там есть и другие направления. Хамада откашлялась, покосившись на Унаги, перебирающую бумажки. — Химико-биологический класс на факультете поддержки. На данном направлении создаётся практически всё: от специализированных материалов для геройских костюмов до биологического оружия. Яды, допинги, взрывчатые смеси, опасные газы, сверхпрочные материалы и многое другое — вот в чём заключается специализация классов «Н». Для практической работы требуется годовая подготовка, во время которой ученики будут обучены основам работы в лаборатории и проведении испытаний на полигонах. Так же будут закреплены теоретические познания обучающихся в химии, биологии и физике. Любой ученик старшей школы, вне зависимости от класса, должен будет начать обучение с первого года. Но если у него имеется подобная подготовка, то он сразу может поступить на второй курс, тоже вне зависимости от возраста. Староста тяжело выдохнула. Стена зачитанного ею текста наконец-то закончилась. Шикая потёрла свой рог, тихо шикнув. Он в последнее время разболелся. Может, всё из-за переживаний по поводу вступительных? Скорее всего. Она рассматривает подол юбки на наличие загрязнений. Эта воздушная юбка была больно длинная и постоянно своей оборкой сметала всю грязь с округи. Для пыльного подножия храма стоило выбрать что-то другое. — Сколько времени, скажите, пожалуйста? — Ямадзаки нервно мнёт бумажки в руке. Лекарств с собой нет. Даже если бы они были — она бы их не приняла перед ними. Унаги, как обычно, начнёт что-то расспрашивать, а Хамада странно посмотрит и сделает выводы. Хоть их мнение волновало её в самую последнюю очередь, но они могут разнести дурные слухи, от которых не отмоешься даже после поступления в другую школу. — Половина пятого, — быстро отвечает Ода, опережая Хамаду. Это их странное соперничество продолжается даже сейчас. Кто быстрее подскажет время — тот победил. И Шикае придётся смириться со своим проигрышем. — Мне пора, простите, — Хана откланивается, — Маме нужно ужин приготовить. Спасибо большое. До прихода матери есть ещё три с половиной часа. И снова она нагло врёт. Образ Ямадзаки Ханы для её одноклассников состоит полностью изо лжи. Она больна, поэтому постоянно отчитывается медику и носит с собой лекарства. Её причуда настолько ничтожна по силе, что её, практически, и нет. Сама она, при расспросах, показывает свои острые зубы. Для всех остальных, её причуда — Клыки. Обыкновенная мутация, которая часто встречается как побочный эффект причуды. Поэтому ей и не нужно ходить на тестирование. С такой мутацией ей некуда расти. Разве что, дерево грызть. Может, кто-то и подозревает о её истинной причуде, но её это не волнует. Она сама почти поверила, что у неё обыкновенные клыки. Лучше бы на самом деле было так. — Пока, Ямадзаки-чан, увидимся! — Ода интенсивно машет рукой. Спасибо, хоть, не обнимает. — До свидания, Ямадзаки-сан. Как выберите — дайте знать. Удачи. Удача ей не поможет. Поможет только чудо.

***

Бесконечные бумажки. Счета за свет, чеки за автобус, заметки, написанные наспех, обрывки из тетрадей, вырезки из газет, справки и много других документов. Ямадзаки решает поискать свои мед. анализы и прочие документы, которые нужно сдать перед вступительными. Янаги пока не оповещена об этом. Да и не стоит говорить. Она запретит поехать, спрячет все документы, отберёт карманные, которые даже не она дала. Пусть лучше она узнает об этом после того, как она съездить в Мусутафу. На двадцать шестое февраля у неё запланированы вступительные в якобы четвёртую старшую школу Футю. На самом деле она весь день проведёт в Юэй. А потом переночует у тёти Хотару, чтобы не вызывать подозрений. Осталось чуть больше трёх недель. Пока только второе февраля. Она с августа готовилась к поступлению в физмат класс. Не особо усердно, но Хана пыталась. На бюджет поступить она уже и не надеялась. Вступительные прошлых годов казались ей не такими уж сложными, но все задания она не сможет сделать, это точно. Деньги — вот что её гложет. Мать никак не сможет потянуть такую сумму. Ладно, хоть, из-за проблем со «здоровьем», ей положена скидка в 50% процентов. На проблемную причуду требуется слишком много затрат. На удивление, правительство понимает это. Это получается, что её, фактически, приравняли к инвалиду. Она ведь отличается от остальных её сверстников. Ямадзаки — человек с ограниченными возможностями? В некотором роде — да. Наверное, так и рассуждала комиссия, когда присваивала статус людям с подобными проблемами. Раз уж так, то почему их не помещают в психушки и тюрьмы, если они особо опасны для общества? Хане известно лишь о сотне заключённых с особо опасными причудами, которых держат в Тартаре. Их приравняли к преступникам. А за что? За то, что они родились? Паршиво, если так подумать. Звенящая тишина начала раздражать Ямадзаки, бесконечное копание которой в бумажках пока не давало результата. Она включает телевизор, надеясь на какую-нибудь музыкальную передачу или более-менее адекватный сериал. «И сегодня в программе: Спортивный фестиваль Юэй, первогодки. Повторение горячо любимой всеми съёмки из известнейшей Геройской школы…» Хана взвыла. Прекрасно, шикарно, отлично. Чем дальше — тем больше судьба подаёт знаков о том, что её жизнь будет связана с героями. То столкновение с ними весной прошлого года, то неожиданно захотевшая поступить туда пара одноклассниц. А дальше что? Её мама окажется героем под прикрытием? А парнем будет Алый Бунтарь? И будут у них прекрасные геройствующие детишки. У неё больше нет сил. Канал она переключать не стала. Смириться с судьбой — вот что ей остаётся. Она покорно будет следовать тому, что даровала ей Вселенная. Часть документов собрана. Но остальные никто не трогал лет десять, наверное. Медицинские бумажки лежали на самом видном месте, чтобы в случае чего… И страховка к ним тоже прилагалась. На жизнь Янаги и на жизнь Ханы. Это, если одна из них пострадает от причуды Ямадзаки-младшей, оставшаяся в живых не бедствовала. Хана напрягалась от подобных мыслей раньше, но сейчас для неё это кажется нормальным. Хотя на её жизнь страховку стоило бы сделать побольше. Она же не настолько бесполезна. В телевизоре зазвучали фанфары. Опять какой-то ученик зачитывает речь, что будет честно соблюдать правила и уважать своих соперников. И так, наверное, каждый год. Скука. Почему не нашлось того самого, дерзкого парня, который бы послал к чертям все эти правила. Обычно первые места на вступительных такие и занимают. Ямадзаки достаёт выдвижную полку из комода. Так дело не пойдёт. Придётся прибраться в полках заодно. Главное — чтобы Янаги потом затрещину не влепила из-за её сверхважных документов. «Первый этап — бег с препятствиями. Суть данного этапа не меняется уже несколько лет, но испытания каждый раз становятся всё сложнее и сложнее. Что же поджидает наших юных героев на этот раз?» Вообще всё равно. Пусть хоть верхом на Всемогущем катаются. Невнимательная Ямадзаки, увлёкшись фестивалем, не сразу замечает, что на старом чеке из аптеки растекаются маленькие пятнышки крови. Видимо, полоснула по острому краю бумаги пальцем. Идеи лучше, кроме как засунуть палец себе в рот, она не нашла. Хоть совать пальцы в рот — все равно, что занести новую болячку, учитывая её слабый иммунитет. Но кровь такая… Вкусная? Вкусная, ага, конечно. Наверное, у неё причуда вампиризма, ага. Но она ведь реально была вкусной. Будто бы Хана изголодалась без порции свежей девственной кровушки. Сейчас бы побольше плазмы испить… Ужас. Во всем виновато соевое мясо. Нужно есть нормальную еду. «А вот и наша тройка победителей первого этапа — Нишимару Йоко, Гару Риризу и Занбацу Кохо. Все участники, занявшие места, выше сорокового, проходят во второй этап!» Хана поднимает глаза от пола, на котором были раскиданы документы. Все ученики оказались студентами геройского факультета, удивительно, не так ли? Но ведь, ей казалось, что тогда, весной, когда она впервые наткнулась на Спортивный Фестиваль по телевизору, там был студент с факультета общего образования. Странно. Она ещё раз недоверчиво всмотрелась в телевизор. Нет, память её подводить так не может. Всё-таки стоит посмотреть программу. Спортивный Фестиваль. Первогодки. А в тот раз были третьегодки. А. Тогда всё понятно. Но главное, что с памятью всё хорошо. Решив вытащить из полки всё сразу, она замечает среди толстых папок завёрнутую в целлофановый пакет… Визитку? Карту? Пропуск? Разворачивать что-то из пакетика — идея так себе. Может, стоит поосторожничать… Так, это всё-таки оказалась банковская карта. Кажется, срок её действия прошёл очень давно. Лет пятнадцать назад. На карте была напечатана какая-то фотография, но она стёрлась со временем. Да и она в кое-каких местах потрепалась. «Йонг Сонхву» Кто? Почему в их доме хранится карта какого-то человека с корейским именем? Эта полка с документами вызывает ещё больше и больше вопросов… То её отец пишет письма, которые она никак не может найти, сколько бы не пыталась. А может… Йонг Сонхву — отцовская любовница, карту которой нашла Янаги, из-за чего и решила расстаться с Окаму? Да ну, бред. Слишком уж это безумная идея. «Ох, этап оказался жарким! Разыгралась нешуточная борьба между командой А и В класса! Кто же победит? Прекрасные дамы из А класса или же Беспечный квартет В класса?» Ямадзаки молча уставилась в телевизор. На маленьком выпуклом экрана разворачивалась битва уровня средненьких боевиков, которых Хана не смотрела со времен, наверное, начальной школы. Забавно было тогда наблюдать за суперспособностями, созданными при помощи компьютерной графики. Но эффекты были достаточно сносными, особенно для людей, существовавших в мире без причуд. Фильмы были реликвией для тех, кто интересовался теми временами. «Всё-таки, Квартет одерживает победу над учениками В класса! И, конечно же, его неизменный состав — Занбацу Кохо, или её более известное геройское имя — Слан». Камера была направлена на девушку, которая значительно выделялась ростом среди среднестатистических японок. Её тяжелые на вид кожаные крылья создавали зловещий антураж, который она, видимо, и не пыталась скрыть. Волосы, чем-то напоминающие причёску Унаги, были больше похожи на щупальца, а на лице красовался макияж подстать. Приветственные возгласы толпы говорили о её популярности. «И остальные участники — Убик Амагай, заместитель президента студсовета и сам президент студсовета — Беспечный Рыцарь Пустот, Кимимашита Таката. И, конечно же, Сасаки Тошиюки, основатель квартета, Фемто». Беспечный квартет… Хорошо, что хоть не Длань Бога. И, вообще, если они решили пойти по пути отсылок на культовые произведения, могли взять пятого, для полной картины. И если их четыре, то Сасаки должен был быть не Фемто, а Конрадом. Хотя, это всяко лучше того его геройского имени… Секунду. Этот Сасаки Тошиюки — и есть тот уличный героюшка? А ведь верно. Хана приглядывается. Она и не сразу его узнала. Конечно, не ожидаешь же на Спортивном фестивале Юэй увидеть того, с кем ты случайно столкнулась на улице. Удивительно, что она его вообще вспомнила. Хотя, как забыть первое столкновение с героем? Это, конечно, не Алый Бунтарь, но тоже сойдёт. Какое там у него было геройское имя? «Ускоряющий герой - Рогатка» Как же безвкусно. Как и Фемто. Отсылка ради отсылки. Ямадзаки надеется, что в Юэй с ним ей встретиться не придётся. Как и на то, что этот хмырь поменяет геройское имя и не будет позориться своим незнанием культовых произведений. Все документы, наконец, собраны. Телевизор надоел, поэтому одним лёгким движением Хана выдернула шнур из розетки. Папка с документами, удостоверяющими личность, личное дело из школы и все медицинские справки. Весь необходимый список аккуратно был расположен на нижней полке. Какое-то подозрительно яркое пятно в серости комнаты. Шторы — светло-бежевые, диван — серый, тумба сделана, кажется, из аналога тёмного дерева и серый старенький телевизор. Даже ковер на полу — скучно-серый. А ещё этот нелепый абажур на лампе. Вроде, подарок какой-то маминой студенческой подруги. И всё как обычно — в идеальном порядке. Никаких лишних деталей. Всё ненужное распихано по полкам, в которых творится сущий кошмар. Всё как у них в семье — на вид — образцовая семья, а на деле столько разбитой посуды хранится в шкафах. Скоро мама придёт. Надо готовить ужин. Точно. У неё же через два дня день рождения. Сколько ей там исполняется? Тридцать шесть, кажется. Она сделает вид, что забыла, как и сама Янаги. День рождения, что для Ханы, что для Ямадзаки-старшей — всего лишь дата в паспорте. Никто и не думал отмечать свое старение. Да и Новый год, в принципе, тоже. Всего лишь Земля делает оборот вокруг Солнца, не более. Но для себя Хана решила — если поступит, то отметит данное событие. И никакое отсутствие денег, и мамины предрассудки ей не будут помехой. Наверное.