***
— Слушай, как думаешь, мне идет? — Хлоя неуверенно топталась перед зеркалом, одергивая подол платья. — Может, все-таки лучше смокинг? — В смокинге ты будешь более узнаваема, а кофейный тебе, кстати, очень идет, — я улыбнулась и чмокнула подругу в макушку. — Не знаю. Я чувствую себя раздетой, — девушка поежилась и смахнула с лица пряди выбившихся из прически волос. Ради бала-маскарада она перекрасила их и сейчас выглядела как хуманизация кофе. Темно-коричневое платье из драпированного шелка, волосы цвета кофейной пенки… Неброско, но со вкусом, как и любит Хлоя. Немного пошарившись в своей шкатулке, я повесила ей на шею кулон с дымчатым раухтопазом и немного поигравшись со способностями, укутала ее прозрачной вуалью светло-коричневого оттенка. Всё же я хотела, чтобы подруга была сегодня неотразима. — Идеально, — мурлыкнула я, глядя на нее. Левернс вздохнула, но придирчиво рассмотрев себя в зеркало, одобрительно кивнула. — Для школьного бала-маскарада сойдет. — Эй-эй-эй, мы на нём должны быть лучшие! Триумфальное возвращение и всё такое. Мой план почти идеален. — О боги. Слушай, только давай мы не будем никого сжигать? Я не хочу потом заново тебя отстирывать и отпаивать, — Хлоя усмехнулась и села в кресло, очень постаравшись не помять платье. — Нет, в мои планы это пока не входит, — я фыркнула, раздраженно пытаясь собрать непослушные волосы в подобие прически. — Просто поставим запись, а потом сюрприз — и мы появились из ниоткуда. А потом мы учимся полгода и сдаем контрольные. А летом в Уэльс. Потом еще учимся годик, и еще, потом институт… — Мор, погоди. Так не будет. Я…— подруга тяжело вздохнула в ответ на мой недоумевающий взгляд. — Я уезжаю. — Ну уедешь, вернешься и доучимся. Так и быть, тебя прикрою, — я пожала плечами и потуже затянула на себе корсет, ставший уже привычным элементом гардероба. Хлоя поникла, нервно хрустнув пальцами и затихла. Я нахмурилась. Она редко пребывала в таком состоянии, обычно для Левернс не было проблемой сообщить какую-то новость. Скорее даже наоборот, проблемой для нее было какую-то новость удержать в себе. — Хэй, fy ngoleuni*. Что случилось? — я присела возле нее на корточки и взяла за руки, глядя на подругу снизу вверх. — Ты не поняла, Перышко, — Хлоя чуть сжала мои пальцы. — Я навсегда уезжаю. Брат сказал, что так будет лучше. Я документы из школы сама забрала. — И…когда ты планировала мне об этом сказать? — я заторможенно моргнула. Ситуация категорически отказывалась укладываться в мозгу, а шутливое прозвище казалось уже не шутливым, а утешающим. Мы с Хлоей часто баловались, ради шуток давая друг другу прозвища, основываясь на разных факторах. Из-за созвучия фамилий я стала Латте, а она — Клевер, из-за способностей я была Перышком, она — Бабочкой, и так далее. Я уже и не помнила, сколько у каждой из нас было кличек, но они были только друг для друга и никто больше не звал нас так. Только обычно это было в контексте подкола, а не сбивающей с толку новости. — Я не знаю. Я вообще сначала думала, что ты поедешь со мной, а не вгрызешься зубами в свое место в школе и аттестат, — Левернс развела руками. — Прости. — Эй, ничего страшного. Мы будем видеться, придумаем что-нибудь. Я же птица все-таки, а соколы по триста километров в час пролетают, — усмехнувшись, я погладила большим пальцем кисть её руки. Я не знала даже, кого успокаиваю, себя или её — Так что я тебя из-под земли достану. — Я даже еще не знаю, куда мы уезжаем, Уоррен ничего не говорил. Думаю, не хочет, чтобы я разболтала всем, — девушка уткнулась лбом мне в плечо так, что я явственно почувствовала запах её духов. Прохладный, бодрящий, морской запах с нотками цитронеллы. — Все будет хорошо, я тебе обещаю. Не могу я так, просто, я закончить учебу хочу. А ты, как будет восемнадцать, сможешь просто уехать. А еще я к тебе приеду, как учеба закончится, вот. — А еще мы опаздываем, Латте, а ты передо мной в нижнем белье, — Левернс рассмеялась, щелкнув меня по лбу. Я фыркнула и стащив с вешалки вечернее платье, черного, естественно, цвета, принялась облачаться в него. — Ну и что. Ты меня вообще голой видела, было бы, чего стесняться, — я разгладила тяжелую ткань юбки, расшитую блестящими нитями, и набросила на себя мантию, прикрепив ее к платью эполетами из черных перьев. Образ получился мрачный, не помпезный, но аристократичность и торжественность чувствовались. Чувствовались, в основном, тяжестью мантии на плечах и крупным танзанитом на шее. Волосы я, как и Хлоя, перекрасила в более темный оттенок и теперь они напоминали глубокий цвет аметистов. — Что ты за женщина, ни стыда, ни совести, — девушка цокнула, — Не хочешь свою диадему надеть? — На мне и так многовато камней, думаю, не стоит, — я надела на указательный палец перстень с морионом. Сережки я решила заменить на металлическую каффу, украшенную мелкими авантюринами. Я, как и моя тетя, была большой любительницей натуральных камней и в моей шкатулке было множество разных драгоценностей. В основном, мне их дарили, но кое-что я покупала сама. Иногда брала украшения, иногда — сами камни, которые потом таскала к мастерам. Денег много, можно позволить. — Ну, в принципе, да, — согласилась Левернс, кивнув. — Можно я тогда возьму у тебя фероньерку с кварцами? — Бери давай и пойдем уже вниз, — я вздохнула, приоткрыв дверь. Хлоя, шустро нацепив на голову серебряную фероньерку с камнями, последовала за мной. На лестнице мы появились, что называется, во всем великолепии, только Левернс была посветлее и более милая. Идеальный контраст, как по мне. — Дамы, вы прекрасны и сколько мы вас ждали, уже состариться было можно. — внизу лестницы стояли уже одетые мальчики. Наш с Хлоей маленький замысел не прошел мимо чужих глаз и Питер с Джоном хором заявили, что они идут с нами и возражения не принимаются. Впрочем, мы и не возражали особо, компания — это всегда хорошо. Особенно на балу. — Галантность из тебя, Майер, так и хлещет, просто вылитый джентельмен, — фыркнула Хлоя, взяв парня под руку. Тот был одет ей под стать — шоколадный бархатный фрак в каком-то слегка готическом стиле, кремовая рубашка…мне даже стало интересно, сколько денег он на этот наряд угрохал. В конце-концов, несмотря на то, что парень знал все и обо всех, и как Чеширский кот, появлялся в любой момент везде и всюду, деньги мановением руки он не создавал. — О да, дорогая, я само очарование. — Ты подлиза, как минимум, а не очарование. Чудесно выглядишь, Мор, — встрял Ртуть, пристально рассматривая меня с головы до ног, особенное внимание уделяя шее. Если бы не лихорадочный прогон плана в голове, я бы точно раскраснелась. Ну или хотя бы предположила тот факт, что смотрят вовсе не на меня, а на крупный, роскошный синий танзанит на чокере. — Не без этого, — согласился Джон, ведя Хлою к выходу. — Кстати, Максимофф, хватит уже пялиться на декольте, прекрасные черные глаза твоей пассии находятся повыше. — Захлопнись, — хором огрызнулись мы с Питером, покраснев. Ребята в ответ на это только расхохотались и сели на заднее сидение джипа. Потому что угадайте, кто тут не очень умный не догадался пригнать свой кабриолет. Это я, да. — Они невыносимы. Оба, — буркнул Питер, хлопнув дверью машины. Он, как обычно, сидел рядом со мной на переднем месте. Я поправила черную маску на лице и завела машину. — Будут сильно прикалываться — поедут в багажнике, — я подмигнула ребятам и вжала педаль в пол.***
Pov Хлои. Новый год у нас в школе всегда отмечался с особым размахом. Хоть и праздновали мы его куда позже самой даты, торжество получалось прекрасным. Костюмы, декорации, люстры в виде звезд, спектакли даже ставили иногда… Я до сих пор помнила, как в одной из постановок Моргана играла Призрака Оперы, а я, соответственно, Кристину. Так получилось только потому, что мальчиков на роль Призрака как-то не нашлось, все хотели играть добрых и благородных. Зато нам с подругой потом рукоплескали, чем я была вполне довольна. Хоть и наши вокальные данные были не из лучших, а просто на уровне «курлыкаем под караоке и вроде никто уши не зажимает». В школу мы проникли достаточно незаметно. Впрочем, особой мороки не было — администрация отсутствовала, бал был только для учеников. Поэтому в актовый зал мы зашли почти как к себе домой, разве что на Моргану, закутанную в черную мантию, как-то косо посмотрели. Благо, я быстро ухватила девушку под локоть и мы, все вчетвером, «паровозиком» ввалились в зал. Точнее, ввалились только мы с Питером, а Мор и Джон, как истинные аристократы, элегантно вошли, вышагивая так, будто были на красной дорожке. Позеры, мать их в ногу. И если Моргана так вела себя хотя бы иногда, то Джон, казалось, вообще был рожден где-нибудь в царских покоях и воспитан там же. Где только успел такой сволочью циничной стать — непонятно. Зато красивый. Зато умный. А это в нашем мире редкость. — Смотри, — Лантре легонько коснулась моего запястья, окованного браслетом из цирконов. — Тут и правда царский прием намечается. Глянув туда, куда указывала подруга, я едва не хохотнула. Возле огромной наряженной елки громоздился роскошный трон, к которому вели пара ступенек. На троне царственно восседала Кэтрин Клейн собственной персоной, а на голове девушки покоилась корона, полученная за победу на конкурсе «Королева школы», или типа того. Стоило отдать должное — корона была очень красивой. Изящной, серебряной, с сияющими камнями. Да и сама Кэтрин выглядела роскошно. Пышное серебристо-розовое платье из блестящей ткани, которая переливалась всеми оттенками розового. Позади себя я услышала презрительное хмыканье. Видимо, Мор тоже оценила это великолепие и теперь бесилась с «ткань красивая, а платье убогое», как это часто бывало. Подругу, на самом деле, частенько бесило в неугодных ей людях абсолютно всё, от прически, до туфель. Даже если те были довольно красивыми. — Терпеть не могу такой фасон, — Майер придирчиво окинул взглядом сидевшую на троне «принцессу» и схватив меня за руку, повел танцевать вместе со всеми. Питер с Морганой тем временем уже куда-то испарились. Видимо, пошли включать записи диктофона, которые Лантре притащила после своего кровавого праздника. Как только не посеяла в дороге, непонятно. Мне оставалось только вздыхать и вспоминать движения вальса, чтобы не отставать от остальных. Джон как раз танцевал не так быстро, чтобы дать мне время освоиться. — А чем плох такой фасон? Разве что двигаться в нем…— сделав еще один «квадрат», я вновь посмотрела на Кэтрин, которую к тому моменту уже тоже кружил в танце какой-то парень. Увидев, как красиво блестит ткань, мне вновь захотелось пустить слюнки. Судя по взгляду большинства людей — не мне одной. Да и вообще, сама девушка была красива. Правильные черты лица, каштановые волосы, слегка загорелая кожа, голубые глаза, пухлые губы. Классически красивый человек, привлекательный для многих. Если б только такой сукой не была, вообще чудо вышло бы. — Под этим верхним блестящим слоем — километры фатина, нижнее платье и корсет, — Джон, покружив меня, вновь прижал к себе, крепко держа за талию. — Представляешь, как все это сложно снимать с девушки? Весь запал растерять можно. — Кто о чем, а ты, как всегда, о постели, — я закатила глаза, покраснев. — Бабник. — Милая, я просто любвеобильный и очень умелый. Кстати, мне нравится этот размер груди, — парень с хитрой улыбкой окинул мою «двоечку». Да, ради того, чтобы нормально влезть в платье, мне пришлось поиграться со своей мутацией. И почему-то я не сомневалась, что без комментариев это не останется, причем именно в моем случае. У Морги, в конце-концов, был тот же самый второй размер, но она вместо шутеечек получала только усиленные тренировки, разбитый нос и «читай дальше, солнце еще высоко, а мы еще основные отрасли права не разобрали, философию Древнего Востока и вот, держи, стихи ещё». В общем, бедную мою подругу трахали слегка в другом направлении и даже более усиленно. — Если ты сейчас не заткнешься, следующие несколько месяцев будешь спать с парнем, а не с девушкой. Я метаморф, я могу. — Напугала, тоже мне. Чур, я сверху. — А вот хрен тебе в одно место, буду к кровати приковывать, — фыркнула я, со всей силы сжав кисть парня. Теперь я понимала Моргану с ее кучей колец. Имея на пальцах пару перстней с раухтопазами и один с опалом, мне было невероятно удобно сжимать чужую руку до тех пор, пока не раздалось тихое шипение. Нашу милую перепалку закончить мы не успели по одной простой причине: в зале, вместо приятной музыки, раздалась внезапно другая, больше напоминавшая низкую пианинную долбежку. Или знаменитое «Судьба стучится в дверь». Естественно, все тут же перестали танцевать. Некоторые зажали уши. Джон, видимо, смекнув, что происходит, крепко обнял меня за талию и оттащил в сторону. А вот дальше началось что-то вроде локального Ада.Из динамиков на весь зал раздавались истошные крики людей, обрывочные фразы, и среди всего этого её голос. Ровный, достаточно низкий для девушки. Совершенно безэмоциональный. И другой голос, более высокий и сорванный от рыданий. Этот голос сбивчиво рассказывал про то, как Кэтрин с друзьями стащили одежду ребят из комнат, достали парики, замаскировались, расписали стены, а потом положили все обратно и стерли некоторые записи с камер. Чем дальше шел рассказ и чем больше было подробностей, тем больше люди бледнели, особенно сама Кэтрин, с лица которой стерлась улыбка. — Нашу драгоценную стоит посадить за изнасилование, — недовольно буркнул Майер мне на ухо, стоя с самым раздраженным видом. — А кого насиловала? — Мои уши. Сказал же — аккуратно, нежно, языком выманивать информацию, люди — это не мандарин, чтобы при любом случае кожу с них снимать. — Какой милый и нежный мальчик нарисовался, терпи плоды своего влияния, — я тихо усмехнулась, посмотрев в холодные, цвета льда, глаза, — Сам-то сколько раз людям по пальцам молотком бил? — Не так много, как хотелось бы, — фыркнул Джон, обернувшись туда, где раздался звук каблуков. Свет на мгновение закоротило, а на лестнице появилась стройная фигура в черном. — Что затихли, господа? Решили, что я с концами пропала? — Моргана, прищурившись, смотрела на толпу. Бархатная мантия теперь лежала у ног девушки, открывая белоснежные руки, плечи и спину. Свои татуировки Латте тщательно замазала и теперь напоминала величественную алебастровую статую. У меня начало появляться дурное предчувствие, когда в абсолютно черных глазах девушки я увидела некие нотки безумия. Такого же, как и в ту «кровавую ночь». — Так это ты…— зашипела Кэтрин, пройдя мимо расступившихся людей. Она подошла к лестнице, однако, дальше ступить не решилась. Видимо, энергия Мор сработала. Временами, когда подруга использовала свои силы, находиться рядом было почти невозможно, настолько плохо становилось. — Да, это я. А это, — Лантре носком туфли выцепила из мантии прозрачный небольшой пакет, который швырнула вниз, — А это — наши вещи и парики, на которых есть ваши отпечатки. Там же копия заключения дактилоскопической экспертизы. Оригинал, как и запись диктофона, уже у директора. Кэтрин побелела, как полотно и сжала губы. Я, решив чуть позже задать вопрос о том, где Джон умудрился вообще сделать экспертизу, невольно сравнила девушек. Одна — красавица, принцесса в пышном светлом платье, вторая — словно гость из иного мира, окутанный тьмой. Странный и неправильный, будто лишний. И хотя Моргана мне обещала не устраивать кровавое побоище, весь её наряд намекал на обратное. Создавая контраст с черным платьем и белой кожей, по оголенной спине, по рукам, плечам и груди девушки струились нити, унизанные красными камнями — гранатами. И если не присматриваться, казалось, что Лантре стоит вся в крови. Выглядело это, конечно, чертовски эстетично, но как-то…угрожающе. — Да…да как ты можешь так говорить! Я никогда не желала тебе зла, — на этом моменте тирады от Кэтрин мне благоразумно закрыл ладонью рот Майер, — Ты подруга моего парня, как я могла вас якобы «подставить», я люблю его! — Ага, настолько любит, что спала со мной, — пробормотал Джон в полнейшей тишине. Естественно, его все услышали. Я глубоко вдохнула и повернулась к парню с недовольным видом. Он же, все еще закрывал мне рот, увлеченно глядя на разворачивающийся спектакль. — Вот и я у тебя то же самое спросить хочу, как ты могла нас подставить? — с притворным удивлением хмыкнула Моргана. На неё я уже толком внимания не обращала, сверля крайне возмущенным взглядом стоявшего рядом Джона. — Что? Это было еще до тебя, успокойся, — фыркнул тот, убрав таки ладонь от моего рта. — Да какая разница, как ты вообще оказался в постели с этой…с этой, — почти беззвучно зашипела я, — Еще и ничего не сказал! — Сначала уложил на кровать, потом сам лег, тебе дальше подробности обрисовать? — Джон расплылся в ехидной улыбке, но затем посерьёзнел, — Я и не отчитываюсь ни перед кем. Латте тоже не знала. В конце-концов, не так уж это было важно, а тут целый сюрприз. — Придурок, — буркнула я, сложив руки на груди. — Зато весь твой. Я лишь тихо зашипела и нервно оглянулась вокруг. Атмосфера была такая, что воздух было можно ножом на кусочки резать и почему-то это совсем меня не радовало. Я кожей чувствовала, что что-то не так. Кэтрин, тем временем, все еще пыталась выкрутиться из того положения, в которое попала и кое-как выкрикивала оправдания и обвинения.Моргана каким-то очень уж отрешенным взглядом посмотрела на девушку и хмыкнула. В черных глазах мелькнуло что-то нехорошее. На меня начал накатывать страх. А потом… То, что произошло потом, осознать было сложно, настолько быстро все случилось. Сначала Кэтрин, двинувшись вверх по лестнице, начала соловьем в период размножения заливаться про то, что она действовала во благо и пыталась обезопасить всех вокруг. Тогда выражение лица подруги стало еще более недобрым. Потом раздался негромкий скрип и вновь заморгал свет. А затем, Кэтрин с торжеством в глазах, выкрикнула что-то вроде «кровь на твоих руках, убийца». Договорить она не успела. Снова послышался скрип, что-то треснуло, по диагонали пролетело над головами учеников, и вскоре, Кэтрин, как бабочка, была проткнута насквозь шипом красивой люстры в виде звезды. Кровь забрызгала как белоснежные ступени, так и белоснежную кожу Морганы, которая и бровью не повела. А Кэтрин Клейн так и повисла на одном из лучей звезды. С каштановых волос сползла изящная корона. Упала на мраморные ступени и зазвенела, словно погребальные колокольчики. Марго бесстрастно оглядела разбитую люстру и труп перед собой. В зале, кажется, кто-то упал в обморок. Что уж там, мне и самой было жутко. — Что ж, кажется, — Лантре нагнулась, подняла корону и окровавленными руками, в полнейшей тишине, надела украшение на себя. — Кажется, теперь это принадлежит мне. — Иногда она меня пугает, — я как-то нервно вцепилась в руку Джона, который лишь усмехнулся, наблюдая за тем, как Марго спускается вниз по лестнице и вальяжно садится на трон «королевы бала». Я сглотнула, глянув на труп Кэтрин, чье сияющее платье заливало кровью. Мне даже казалось, что девушка все еще едва дышала. Потихоньку появлялось желание убраться отсюда подальше, прихватив с собой подругу. Я клятвенно пообещала себе по приезду домой вправить ей мозги путем целительных пиздюлей. Как только выпью успокоительные. И ром, да. Отличная идея. — Красиво же, — довольно мурлыкнул Майер, крепко держа меня за руку, видимо, чтобы не упала. А я хотела. — А мне нравится сидеть на троне, — Моргана усмехнулась и схватила с подлокотника бокал дорогого шампанского, довольно улыбаясь при этом. В этот момент скрипнула дверь. И этот скрип показался мне хоровым пением ангелов, потому что я точно знала, кто был единственным отсутствующим в зале. Подробно, видимо, в ситуацию Максимофф въехать не успел из-за толпы народа, скопившейся у двери. А вот Моргана, словно выпав из транса, в котором находилась, моментально взмахнула черной мантией. Свет померк окончательно, Джон отпустил мою руку, а в зале раздались крики. Народ начал разбегаться. И только, когда спустя несколько мгновений включили свет, обнаружили пропажу двух вещей. Самой Морганы и тела Кэтрин. И только я заметила то, что Джон тоже исчез.***
— Слушай, ты мне может, все-таки объяснишь, как мы ухитрились протащить это тело через двери и нас никто даже не заметил? — я уперла руки в бока, пока Майер проверял, насколько туго затянуты ремни на руках и ногах Кэтрин, которая была раздета до корсета и чулок. До этого я выслушала тонну ругательств на немецком и французском, пока парень пытался снять с девушки бальное платье. Зато у меня теперь были метры восхитительной блестящей ткани. Кровь её не так уж и заляпала и я строила в голове планы по пошиву платья себе и брюк Хлое. Если Хлоя, конечно, меня не прибьёт по приходу домой. — Магия вне Хогвартса, — хмыкнул Джон и завалился в кресло. Да, притащить в катакомбы подвала кресло труда не составило, всё же должно быть хоть какое-то удобство в импровизированной пыточной. Так что в каменной нише-комнате удобно расположились два кресла, письменный стол, тумбочка и собственно, что-то вроде кушетки. К ней обычно привязывали людей, чтобы не дергались шибко. Звукоизоляция, кстати, здесь тоже была отменная. Да и учитывая то, что мы «свили гнездо» довольно далеко от входа в катакомбы, а подробно весь этот лабиринт Минотавра знал только Майер, никому и в голову бы не пришло нас здесь искать. — Джон, я серьезно, что за хрень? Мы тащили ее по всей школе, а нас будто и не видели. — Я магически лезу людям в головы и магически убеждаю их в том, что нас нет, торт — ложь, жизнь — ничто, а дверь вовсе не хлопает, — Джон закатил глаза с видом, будто обьясняет ребенку, почему трава зеленая. — Ты… Ты телепат, что ли? — я как-то очень уж неуклюже брякнулась в кресло от неожиданности. — Сюрприз. И только заикнись об этом где-нибудь. — А то что, отшлепаешь ремнем по попе? — я фыркнула и рассмеялась. Майер тяжело вздохнул, но улыбнулся краешками губ, показывая, что не сердится. Мы уже давно подкалывали друг друга, а потому никто не обижался. Хотя как знать, последний раз он меня на тренировке вообще не жалел. — Я тебе внушу, что ты страус и заставлю бегать вокруг дома. Заодно накачаешь свои тощие конечности. — Они не тощие, они балетные! — Что…что я здесь делаю?.. — раздался с кушетки полу-хрип, полу-стон. Я вздохнула. Ни минуты покоя. — Подвал школы, комната люкс. Поверь, остальные хуже. Наслаждайся отдыхом, — я усмехнулась и подкрутила лампочку над девушкой, чтобы та начала светить. — Я еще доберусь до тебя…кто-нибудь доберется… — Кэтрин попыталась улыбнуться, но сморщилась от боли. — Тихо, тихо. Ты аккуратнее говори, а то истечешь кровью быстрее, чем мне бы того хотелось, — фыркнув, я поправила повязку на груди девушки. — Думаешь, я такое заслужила? И это только из-за того, что я знаю, кто ты? Ты думаешь, никто никогда не узнает? И даже он? — Клейн снизила громкость голоса, но в тишине подвала ее было хорошо слышно. Я раздраженно хрустнула пальцами. — Только из-за этого я бы не стала марать руки. Ты мне всю жизнь травила. Пожар устроила, слухи распускала, меня били, моих сестер били, теперь из школы меня выживали. С твоей указки. И это я тактично умолчу о мелких гадостях, — я демонстративно начала загибать пальцы. — Тот случай, когда я перевернула школьный автобус, в котором оказались твои родные — чистая случайность, а вот ты меня шантажировала уже намеренно. — Я хотела, чтобы все узнали о том, что ты творила, случайно или нет, но ты убивала людей. — А ты чем лучше? Мне посчитать количество травм у тех, кто просто тебе не угодил, или сама догадаешься? — я равнодушно хмыкнула, — Ты далеко зашла со своими угрозами и их выполнением. Так что да, ты это заслужила. — Я хотя бы не разрывала людей в клочья. — А я не пыталась намеренно убить твоих близких, — парировала я, закинув ногу на ногу. — Не подскажешь, какого дьявола на новогодней вечеринке половина еды была отравлена и почему ее никто не трогал? Вы ведь должны были туда с Питером прийти, да? — Хотела, чтобы ты мучалась также, как мучалась я, потеряв близких людей. И когда-нибудь ты будешь мучаться. Ты всё равно когда-нибудь его потеряешь. Он же не твоя белобрысая подружка, он другой. И во всех, слышишь, всех твоих проблемах будешь виновата ты. И страдать будешь только ты, — Кэтрин широко улыбнулась, пока я поджимала губы. Даже будучи на грани истечения кровью, она умудрялась найти мои больные точки, чем с успехом и пользовалась. — Я бы хотела сейчас снять с тебя бинты и посмотреть, как ты умрешь на моих глазах, — я зашипела, нагнувшись над ней и схватив бледной рукой тонкую девичью шею. — Но нет. Я оставлю тебя здесь. Можешь хоть анафемой орать, тебя никто не услышит. Тебя не спасут, и более того — твое тело никогда не найдут. Для всех ты была мертва, а твое тело пропало. А ты будешь лежать здесь. В темноте. Думаю, с такой раной ты протянешь еще пару часов, если раньше не отключишься. Выплюнув девушке в лицо эту тираду, я отпустила ее шею и направилась к двери. Внутри кипела злоба. Руки чесались долго бить Кэтрин, но разум упорно твердил, что смерть в темном подвале и одиночестве — это хуже. Еще один кусочек сознания навязчиво подкидывал мысль о том, что Кэтрин тоже можно было бы понять. «Было бы». Ключевое слово. Я не могла иначе. За несколько лет я уже порядком устала от постоянных гадостей, постоянных избиений или попыток это сделать, от постоянного напряжения, от постоянного осознания того, что кто-то хочет сломать тебе существование и растрепать всем то, из-за чего тебя точно где-нибудь за углом убьют с молчаливого одобрения всех вокруг. Я просто устала. Хлопнув дверью, я прислонилась к холодной каменной стене, почти сползая на пол. После такого перенапряжения хотелось только домой, играть с Питером в приставку, слушать, как он читает вслух, а потом просто уснуть на диване. Желательно дня на три. Интересно, а как там сейчас ребята? Ищут нас? Хлоя, наверное, уже вылетела из зала и домой едет. Она и так немного волновалась, а тут такое. Но у нее крепкие нервы. Хлоя сильная, выдержит. А вот Питер…ему, наверное, уже все в красках расписали. Интересно только, выставили ли меня убийцей или все же это «несчастный случай». Из мыслей меня вывел скрип ключа в замочной скважине. Я подняла усталый взгляд на Джона, который с совершенно каменным лицом запирал дверь. — Ты чего там так долго делал? — собственный голос показался мне каким-то сиплым. — Забирал кое-какие вещи, выключил свет, выпустил из клеток крыс. Впрочем, они бы все равно набежали. Да и тараканы тоже, — парень пожал плечами и отошел на некоторое расстояние. Я сконцентрировалась. Между пальцев появилась черная дымка, которая медленно оплетала противоположные стены и соединялась. Вскоре, передо мной находилась такая же холодная бетонная стена, как и другие. Тупик. И только если заглянуть в чертежи катакомб, можно узнать, что за этой стеной находится еще целый коридор с одной-единственной комнатой. — Тебе стало легче? — Майер, заметив, что у меня заканчиваются силы, подхватил меня под локоть. Или мне казалось, или я слышала в его голосе сарказм. — Нет. Потом. Когда-нибудь станет легче. Не сейчас, — отрывисто пробормотала я. Я знала, что потом школьная жизнь наладится и я буду жить спокойно. Просто сейчас хотелось спать и вообще ни о чем не думать. — Знаешь, когда в человеке не остается ничего, кроме жажды мести, ни к чему хорошему это не приводит, — парень хмыкнул и встряхнув меня за плечи, направился к выходу. Мне оставалось только еле-еле поспевать за ним. Впрочем, я такого и ожидала. От Джона редко можно было дождаться теплых слов, ласки или того, что обычно люди называют заботой. Он мог бы сейчас взять и понести меня, но он знал, что если я соберусь, то смогу и сама. И честно говоря, я была ему во многом благодарна за то, что он не дает мне распустить себя. Хотя я и не знала, зачем Джон это делает. Но я многому училась у него. Терпеть. Ждать. Притворяться. Контролировать себя. Делать что-то через «не могу». Много читать и знать, и постоянно развиваться. Спортом заниматься, в конце-концов, потому что мы регулярно играли в «я пошел, а ты там догоняй как-нибудь с вывихнутой ногой». В общем, он тоже заботился, но только по своему, будто нож затачивал. Не всегда приятно, но зато эффективно. — Если бы во мне была только жажда мести, я бы просто сломала ей позвоночник за углом, — усмехнувшись, я таки замедлила шаг, когда догнала Майера. — Фе. Банально, скучно, — парень скривился, — Сегодняшнее выступление было куда более эффектным. — А я смотрю, ты тоже пафос любишь. — Да не говори. Кстати, я полагаю, что эти двое укатили домой без нас. — Думаешь? — Думаю. Я не слышу мыслей Хлои, — уверенно кивнул Джон. — А Питер?.. — я поежилась. Больше всего на свете хотелось его обнять, зарыться пальцами в серебристые волосы. И больше не отпускать сегодня. Хотя бы потому, что рядом с Ртутью мне было уютно. Тепло. Я будто наполнялась каким-то внутренним умиротворением. — А его мыслей я вообще никогда не слышу, этот серебристый слишком много и быстро думает. Никогда бы не поверил, если честно, — Майер хмыкнул. — Да иди ты. Он тоже умный и сообразительный, — почти обиженно буркнула я. — Ты мне сейчас птицу Говоруна описала. — Джон! — я наугад запустила в парня туфлей, которую он, фыркнув, поймал. — Все, все, молчу. Но я ведь лучше! — Уверена, Хлоя может с этим поспорить, — я хохотнула и поковыляла к выходу из подвала. Вслед мне раздалось обиженное бухтение человека с завышенной самооценкой.***
Домой из школы нам пришлось добираться на своих двоих, потому что как сказал оракул в лице Джона, ребята свалили без нас, бросив на произвол судьбы. В любом случае, прогулка была очень интересная, учитывая, что вечернее платье мне укорачивать не хотелось и я просто сгребла юбку в руку, чтобы шагать было удобнее. Каблуки я, конечно же, сняла под слегка насмешливым взглядом Майера. Он, казалось, вообще себя чувствовал более чем в своей тарелке, несмотря на холод. Хотя я очень надеялась, что на каменном лице отразится хоть что-то похожее на «господи, какой же здесь холод, как же я замерз». Но нет, мучалась я одна, вышагивая цаплей так, чтобы не запачкать наряд. По приходу домой, мы, прикрутив свои диспуты по поводу неудобных вечерних шмоток, телепатических способностей и проблем с доверием у людей, тихонько зашли внутрь. На часах уже было довольно поздно, свет не горел ни в одной из комнат. Спят, значит. Или спит Хлоя, а Питер домой свалил. В общем, вести себя следовало тихо и я почти на цыпочках направилась в ванную. Мне положительно необходимо было слегка утопиться. Прохладная вода с молоком и маслами подействовала очень расслабляюще. Тихо заурчав, я сползла с головой под воду и тут же вынырнула, смывая с себя весь макияж. Ну, точнее, почти весь, темная обводка возле глаз таки осталась. Мне всегда нравилось, когда я так выглядела. Эдакое состояние «легкой помятости». С остальным телом пришлось провозиться дольше, стирая мочалкой с татуировок плотные слои тона. Вскоре, я уже выглядела совершенно обычно. То есть, как растрепанная сонная панда. Платье я еще по пути в ванную забросила в шкаф, поэтому теперь я надела обычную безразмерную футболку, которая опускалась чуть ниже середины бедер. Накатила усталость. День выдался уж больно нервный и сейчас, как никогда, хотелось под одеяло. И обнимашек. И отключиться. И вообще, просто почувствовать себя в безопасности. На лестницу я не вышла, а даже выползла, на удивление, отлично ориентируясь в темноте. Внизу где-то слышалось хлопанье шкафчиков. Видимо, кто-то еще и на ночь поесть решил, чтобы утром не уминать завтрак, как все нормальные люди, а элегантно потягивать кофе из чашечки, при этом еще и оттопырив мизинец. Хренов аристократ, чтоб его. Хоть бы изобразил усталость, что ли, так нет же, бодр, весел и в холодильнике копается. Только я, тихо выругавшись в сторону кухни, взяла курс на нашу с подругой комнату, как в гостиной включился свет, от которого я невольно зажмурилась. Все же привыкла уже к темноте. — О-о-о, явились, — протянула Хлоя с недобрым видом, — Какого хрена вы куда-то пропали, мы вас два часа искали по всем углам, несмотря на толкучку! Максимофф, подъем, тут наши аристократы херовы с бала изволили вернуться! — А?... — в дверях гостиной показался Ртуть, державший в руках джойстик. Судя по растрепанному виду и кое-как наполовину расстегнутой рубашке — он не ложился. Я, приличия ради, съехала по перилам, чтобы не смотреть на народ сверху вниз. — Придурки эти пришли, говорю, призраки хуевы, исчезли и не нашлись, — буркнула Хлоя, недовольно глядя то на меня, то на Джона, который с совершенно равнодушным видом чистил мандарин. — Я понял, что ты нам очень рада, Хлоя. Между прочим, пешком идти через лес — это не слишком эстетичная прогулка, но зато мы неплохо развлеклись! — хмыкнул он, отправив пару долек в рот. Я фыркнула. Развлеклись, конечно. Больше это было похоже на «я тебе сейчас всеми способами покажу, как работает телепатия и что у тебя в голове». По правде говоря, ментальные путешествия тоже оказались довольно энергозатратными, особенно, для меня. Но было познавательно, как оказалось, у некоторых людей в головах бардак больший, чем в комнате. В итоге, мы договорились до того, что Майер теперь будет меня обучать лезть людям в головы и эффективно сводить их с ума, так как пока что, я могла только интуитивно находить какие-то человеческие фобии и вытаскивать их наружу своей силой. Короче говоря — тыкала пальцем в небо, используя общие приемы вроде мертвецов, крови и скримеров. Они пугают большинство. — А ты вообще иди сюда, расскажешь, чем вы занимались, — Левернс фыркнула и бодрым шагом направилась на кухню. — Мор, а ты — спать! Выглядишь, как труп! Я вздохнула. Спорить с Хлоей было, честно говоря, себе дороже. Видимо, овенская натура стимулирует желание хозяйничать на своей территории и не только на своей. Впрочем, я не сильно возражала. Во-первых, спать действительно хотелось, а во-вторых, я знала, что Хлое мир видится по-другому и частенько прислушивалась к её советам. Даже если мне они не нравились. До своей комнаты идти я уже не хотела. Далеко, трудозатратно, в общем, я решила, что и на диване в гостиной высплюсь. В конце-концов, он был такой же мягкий и уютный, а к тому же, рядом с камином. Камин я любила, от него всегда исходило приятное тепло, свет, потрескивали дрова. Чистое наслаждение. Я частенько даже засыпала на полу прямо возле камина, греясь и урча от удовольствия. Наутро, правда, выслушивала лекции от Хлои про пневмонию, поэтому на этот раз моей целью был диван. Мои планы, правда, сбылись лишь наполовину. Войдя в гостиную, я увидела Питера, который развалился на диване, увлеченно играя в приставку. Что ж, не впервой, сейчас подвинем. В конце-концов, в этом доме можно было вообще делать все, что захочешь. Ни тебе ограничений, ни тебе взрослых, хоть ешь в пять утра, хоть трахайся за стенкой, хоть вообще не спи днями. И в общем-то, это всех устраивало. Я просто послала сестер, Питер усердно врал матери, что он живет в общежитии и честное слово, учится каждый день. Хотя, вообще-то, мы действительно учились, распределяя учебу лучше, чем домашние обязанности. Максимофф усердно объяснял мне задачи по астрономии и физике, я ему до тахикардии рассказывала историю, философию и литературу, Хлоя лучше всех щелкала химические и математические формулы с геометрией на пару, а Джон у нас был местным богом в сфере биологии, обществознания и языков. В отличие от нас, простых смертных, которые говорили только на двух-трех языках, и то с натяжкой, Майер был чудом пятиязыким. Собственно, отчего и схлопотал прозвище «птица-полиглот», потому что обладал даром трепаться на немецком, английском, французском, испанском и за каким-то хреном активно учил еще и японский. На самом деле, Джон вообще очень любил учиться и делал это практически постоянно, вечно глядя в какую-нибудь книгу. Из-за этого он и знал много разного, еще и тянул меня в это образовательное болото эрудиции, хотя против я не была. Правда, когда последний раз Майер увлекся валлийским и попытался на нем заговорить, мы с Хлоей синхронно выдали ему подзатыльник, объяснили на пальцах, что лезть хотя бы в наш язык не стоит, что произношение у него, как у орка, и вообще, «иди учи эльфийский». Который, кстати, мы с Хлоей реально учили, потому что до дыр зачитали Толкиена. Даже Питера это потом заинтересовало и он все чаще заглядывал мне через плечо в книгу, прося объяснить, что как произносится и пишется. — Питер, а Питер, — я облокотилась о стену возле дивана с хитрой улыбкой. — М? — Двигайся, я приватизирую этот диван на ночь. — Ага, сейчас прям, ток шнурки салом смажу и лыжи поглажу, — зафыркал парень, не отвлекаясь от джойстика. — Дай еще поиграть. — Смещайся и играй, а я спать хочу, — я усмехнулась, забравшись на спинку дивана. Максимофф одной рукой ущипнул меня за бок, пытаясь согнать. — У тебя комната есть, где ты по ночам Хлою тискаешь, — хмыкнул он, совершенно не обратив внимания на то, что я упала на диван, улегшись головой парню на колени. — А ты ревнуешь? — я хохотнула, завернувшись в теплый шерстяной плед. — Может быть, я-то сплю один. — Открою тебе секрет, — я аж приподнялась и положила Ртути голову на плечо, сохраняя самый заговорщический вид. — С недавних пор я тоже сплю одна, а Хлою тискает кое-кто другой. — Одна? Стоп, подожди, ты про…— договорить Питер не успел, так как я воспользовалась элементом неожиданности и быстренько спихнула его на пол, тут же уложившись в полный рост на диване. Снизу сначала слышалась какая-то возня, а потом экран монитора все же погас, погрузив комнату во мрак. Видимо, Питер тоже решил, что в три часа ночи нормальные люди, вообще-то, спят. Тем более, что завтра нужно было идти в школу. Там всенепременно будут копы, будут спрашивать, допрашивать, выискивать. Только к счастью, ничего не найдут, как не находили никогда. — Ладно, диван твой, давай колись, — первым наступившую тишину нарушил Максимофф, неуемное любопытство которого не давало свернуть тему. На самом деле, я его понимала. После такого, хотелось отвлечься. На разговоры или на приставку — все равно. — Что колись, кому колись, я не употребляю ничего, не-не, — я захихикала, отвернувшись лицом к спинке дивана. Потому что скосить под «моя хата с краю, ничего не знаю» — это святое. — Да ну я серьезно, мне любопытно, — фыркнул Питер, стаскивая с меня плед на пол. Точнее, на ковер. По всему залу у нас на пушистом и мягком ковре и так валялись разные подушки и кресла-мешки, плед там смотрелся теперь очень уместно. Только проблема была в том, что я мерзла. — Верни плед! — Хлоя с Джоном мутит, да? — Плед верни, — шипела я. — И спать. — Так да или нет? — Боги, за что мне это…да, да, — я вздохнула, потерев переносицу. — Только не говори об этом особо, а то нас в парный гроб положат. И я не уверена, что перед этим убьют. — А я всегда знал, что у них есть секретики, — тихо рассмеялся парень. Вскоре диван заскрипел под чужим весом. — У всех они есть, — я вздрогнула, когда Питер укрыл нас обоих пледом и невероятно покраснела. Технически, он был в рубашке. Мять вещи он не любит. Значит, либо переоделся на своей скорости, либо… — И что ты делаешь? — Спать ложусь, — фыркнул он, отобрав у меня подушку, которую я обнимала. — Не хочу переться на третий этаж ради пары часов сна. Я хмыкнула, промолчав про то, что раньше ложиться никто не запрещает и что высыпаться можно лучше. Все-таки сама грешила тем, что поздно ложилась. Поэтому, вместо ворчаний, я повернулась на другой бок и облегченно вздохнула. Все-таки Максимофф переодел рубашку на обычную домашнюю футболку. Спустя какое-то время, решив, что мне нужно что-то для объятий вместо подушки, я обняла Ртуть. Тот, видимо, уже привык к внезапным наплывам нежности по вечерам и просто крепко обнял меня в ответ. Я почувствовала, как подрагивают его руки. — Тяжелый день был, — парень тяжело вздохнул, поглаживая меня по спине. Я мрачно усмехнулась. Да уж, тяжелее некуда. На душе и правда было погано. Как-то…пусто. Да и от друга тоже веяло подавленностью. — Да, тяжелый, — выдохнула я, утыкаясь кончиком носа Питеру в шею и стискивая зубы от желания прижаться к этой самой шее губами. Влюбленность мне не идет на пользу, однозначно. Хотя ощущение уюта и тепла чужого тела мне нравилось. — Думаешь, дальше все устаканится? — Думаю, да. Так всегда было. А сейчас спи, вставать рано, — он улыбнулся и поплотнее укутал нас обоих в плед. Я лишь угукнула. По правде говоря, я и так уже дремала, расслабленная ванной и чужими объятиями. Завтра предстоял сложный день, стоило отоспаться хоть немного, чтобы на уроках не спать за одной партой. Поставив будильник на семь утра, я устроилась поудобнее и наконец-то закрыла глаза, чувствуя полное удовлетворение от происходящего. И только перед тем, как окончательно провалиться в сон, я почувствовала легкое прикосновение чужих губ к виску.