***
Утро после проведённой вместе ночи POV Анна Проснувшись, я почистила зубы и принялась расталкивать Клауса. — М-м-м… — Просыпайся! — М-м-м, нет. — Клаус, просыпайся, иди чисти зубы и возвращайся ко мне. — Дай поспать, — он повернулся ко мне спиной. Упершись ногами и руками ему в спину, я принялась сталкивать его с кровати. Ему ничего не оставалось, как поставить ноги на пол. Протирая глаза, он глянул на меня. Я отлично выспалась и чувствовала себя отдохнувшей и готовой к новым приключениям. Вздохнув, он пошёл в ванную. Когда он вернулся, я быстренько скользнула к нему в объятия. Он зевал и ловил ворон. Свернувшись клубком у него под боком, я целовала его лицо, он довольно улыбался, но сам ничего не делал. Устал. Ладно, всю ночь работал, пусть отдохнет. — Клаус? — М-м-м. — Что теперь будет с нами? — Ничего, закончу проверку и поедем дальше. — Куда? — в ответ тишина. — Клаус?! — М-м-м. — Куда дальше поедем? — Я ещё не решил, но ты точно со мной останешься. Охренительно исчерпывающий ответ. Он явно не хочет мне что-то говорить. Опять в моей жизни мужчина, который хочет сам что-то там порешать, не ставя меня в известность. От меня ждут, что я просто доверюсь и передам бразды правления. Я вздохнула, уткнувшись ему в щёку. За ночь щетина выросла и теперь кололась. Я довольно потёрлась щекой. Как же приятно. Сразу чувствуешь себя маленькой и слабой рядом с настоящим мужчиной. — Клаус? — М-м-м? — А как ты получил эти шрамы? — В Турции в танковом бою. — Круто. — Круто? — Ну да. Выглядишь брутально. Будь я мужчиной, не стала бы с тобой связываться. Без них ты выглядел смазливо. — Смазливо? — вздохнул он. — Угу. Его рука скользнула по моему бедру. — Клаус? — М-м-м. — Ты же их убил? — Кого? — Тех, кто тебе шрамы оставил? — После того как я вышел из госпиталя, то вернулся на фронт, если ты об этом. Я нахмурилась. Они могли быть ещё живы где-то там. Иррациональный гнев охватывал меня, когда я думала о том, что кто-то его обидел. Ух, поймала бы — убила. — Клаус? — Господи, ну что? — Хватит спать, — возмутилась я. Поднявшись, села верхом на его бёдра. Он наконец-то открыл глаза. — Я так понимаю, ты не намерена дать мне поспать лишние пятнадцать минут? — Пятнадцать минут до чего? — Мне нужно идти, Ланда будет ждать. — Что ещё за Ланда? Это женщина? — Человек, которому ты испортила вчера машину. Он мне как дядя. — Во-первых, ничего я не портила, а во-вторых, мне на ушко шепнула птичка, что испортили машину штандартенфюрера, то есть твою? — я победно улыбалась. — Ганс Ланда штандартенфюрер СС прибыл сюда для серии допросов. И ты угробила ему машину. Очень дорогую. Ремонт будет стоить лично мне немалое количество рейхсмарок. Не хочу проводить этот инцидент по бумагам. Не хватало ещё, чтобы руководство узнало, что во-первых, заключённые в лагере творят, что хотят: бунтуют и не знают своего места. Во-вторых, я к этому причастен. А в-третьих, привлекать внимание твоего Гейдриха неразумно. Он ухватил меня сзади за шею, притягивая для поцелуя. Мы нежно целовались, потом он со вздохом сожаления спихнул меня рядом на кровать. — Эй, ты куда? — Ты помнишь, что мы не на курорте? Мне нужно идти. Допросы, казни, испытания танков, которые закончатся чьей-то смертью. Я нахмурилась. Ну вот зачем он всегда всё портит. Нормально же валялись, как страусы, засунув головы в задни… песок. Настроение было испорчено. Он пошёл в ванную бриться. Ручка двери дёрнулась, потом кто-то постучал. Я замерла, прислушиваясь. — Штандартенфюрер? Тилике. Блин, я же совсем забыла. Господи, ну и говно же я человек. Он собирался вчера насиловать Ярцеву, а я вместо того, чтобы её спасти, поговорив с Клаусом, всю ночь кувыркалась в своё удовольствие. Стыд затопил щёки. Теперь всё, поздно. Наверняка это животное её изнасиловало. Подскочив с кровати и завернувшись в простыню, я подлетела к двери. Защитить не смогла, хоть отомщу за попранную честь. Распахнув дверь, я встала, уперев руки в бока. С чего начать-то? Тилике вошёл в комнату на автомате и встал, как вкопанный. Он был больше, выше и сильнее меня. Пока я стояла и думала, куда ударить, и вообще стоит ли бить или это плохо кончится для моей шкурки, он захлопнул дверь за собой, запер и обернулся ко мне. — Ты с ума сошла? А если бы я был не один? Тебя кто-нибудь мог бы увидеть, Дура! Чего? Выглядел он не на шутку злым. Да как он посмел так со мной говорить? Сейчас я ему устрою! Покажу, что бывает с теми, кто связывается с русскими. Глядя на нациста выше меня на голову как минимум, я прикинула, что если он хотя бы наполовину также мускулист, как Клаус, воспитывать его лучше чужими руками. — Клаус! Иди сюда! Твоя комнатная болонка меня обижает. От такой наглости у гауптштурмфюрера чуть глаза не вылезли из глазниц. На всякий случай я отбежала подальше к ванной. Ягер, привлечённый разборкой, вышел из ванной с полотенцем на шее. — Что у вас тут? Тилике? Ты что ему дверь открыла? — теперь они оба смотрели на меня, как на дурочку. — Клаус, это животное изнасиловало вчера бедную, беззащитную девушку. — Э-эм, ты что-то путаешь, — Клаус, прищурив глаза, довольно смотрел на меня. — Это мы с тобой так вечер провели. Нашёл время шутить. Они обменялись взглядами, как два самца. Тилике такой: «О да, чувак, дай пять!» А Клаус такой: «Да, брателло, закадрил классную тёлочку». Бомбануло у меня сильнее Чернобыля. — Клаус, я серьёзностей. Вот он, — я ткнула пальцем в сторону Теодора. — Вчера изнасиловал Ярцеву. Тилике, посерьёзнев, обратился к Ягеру: — Поздравляю, ты овощ трахнул. — Сам ты овощ! Ты сказал ей прийти к тебе вечером. — Это не твоё дело, и я не обязан перед тобой оправдываться, но ничего не было. Я сделал первый шаг, она боялась и отказала, а я женщин не насилую. Я ему поверила. Он сказал это так спокойно и с достоинством, что сразу верилос. Ему ни к чему насиловать. И так, наверное, немки табунами за ним бегают. Ягер вмешался. — Теодор, прости. Она ещё не умеет себя вести, но научится, — многозначительный взгляд на меня. Я фыркнула, но решила извиниться. Не дам им повода думать, что русские невоспитаны и слишком горделивы, чтобы признать, что были не правы. — Теодор Тилике, — я улыбнулась, найдя его имя забавным, он нахмурился, уловив насмешку. — Я приношу свои искренние извинения, что обвинила тебя в недостойном поведении. Была не права, признаю. — Так, а теперь объясни, кто такая Ярцева, и почему ты рискуешь жизнью, якшаясь с пленными? — Ягер строго посмотрел на друга. — Ты хоть понимаешь, чем тебе это грозит, если узнает начальство? — Никто не узнает, — Тилике серьёзно посмотрел на него. — Всё под контролем. Обещаю. Ягера совсем не устроил подобный ответ, но пока он ничего не мог сделать. В этом Тилике был точной копией Вольфа. Оба были упрямы, как ослы, когда речь заходила об амурных делах. Надо срочно найти Теодору жену. Может, хоть тогда остепенится. — А ты что скажешь в своё оправдание? — Тилике посмотрел на Ягера. — Сейчас я оденусь и всё тебе объясню, — ответив, он повернулся ко мне и строго посмотрел. — А ты останешься в комнате под замком. И не шуруй по моим вещам.***
Я сидела в комнате Ягера. Он оставил мне еды и ушёл по делам, заперев дверь. Был полдень, когда у двери неожиданно раздалось шуршание. Кто-то скрёбся. Я подошла на цыпочках к двери. — Ольга? Ольга ты там? Боже, это Ярцева. У меня всё ещё был ключ, но открывать я не стала. Итак уже весь лагерь удивлялся моей странной свободе в перемещении и дерзости в общении с немцами. — Аня, я тут, — я зашептала в ответ. — Ты в порядке? С тобой всё хорошо? — Со мной, конечно да, а почему должно быть плохо? Это я пришла узнать, как ты. Я переживала. — Тилике… — начала я. — Ах, да. Я пришла к нему, он полез лапать меня. Я думала, всё, изнасилует. Испугалась, аж парализовало меня. Стою ни живая, ни мертвая. Он заметил, остановился, и сказал, что если я не хочу, могу идти. Я только и нашла в себе силы кивнуть. И знаешь, он сразу прекратил. Отошёл, поправил китель, извинился и открыл дверь, провожая меня. Я даже немного пожалела потом. Он красивый. Ой, глупости какие-то говорю. — Фух, ну слава Богу. Подожди, а почему ты за меня переживала? — Тебя нигде не было, и тут эта казнь. Я испугалась, что и тебя убили, или хуже пытают где-нибудь в подвале. Вот и пробралась сюда, хотя надежда найти тебя в целости и сохранности была слабой. — Какая ещё казнь? Аня помолчала. — Конечно, ты не знаешь. Вчера расстреляли пять мужчин, что отвечали за мытьё машин и прочей техники в гараже на территории главного корпуса. Они мыли танки и испортили машину штандартенфюреру Ланде. Герр Ягер их и расстрелял. Они клялись, что ничего не делали, но кто же им поверит. А тут слух прошёл, что ты тоже в гараже отметилась, вот я и испугалась за тебя. Она ещё что-то говорила, но я не слышала. В голове звучали слова «Пять мужчин» и «Расстрелял».***
POV Клаус Мы серьёзно поговорили с Теодором. Я объяснил ему вкратце, что Ольга — это Анна, что она не болгарка и не заключенная, а старая знакомая и скрывается от опасных людей. Я, конечно, опустил подробности соперничества с Гейдрихом, сказав лишь, что СД ни в коем случае не должно пронюхать о её истинной личности. Тилике не понравилась вся эта игра в кошки-мышки со спецслужбами, но я знал, что могу положиться на него.***
POV Анна Клаус опять ушёл работать, а я решила сходить к себе в комнату, набрать побольше разных немецких книг и провести день, заныкавшись у него в комнате. Теперь уже на правах хозяйки, а не пленницы, которую вот-вот могли поймать и вломить. Между ног немного ныло. Лучше всё-таки Клауса не бесить, а то я не выдержу ещё одного такого «наказания». Я шла по коридору главного корпуса к себе в комнату. Навстречу вывернул из-за угла Тилике. Он тащил большие картонные коробки. Заметив меня, он скорчил мученическую мину. Ещё небось и не поздоровается со мной. Я как-то совсем забыла, что официально мы были на разных ступенях социальной лестницы. Когда он прошёл мимо, задрав нос, я решила, что сейчас самое время его помучить. Мне было скучно. Теперь-то он мне ничего не сделает. Я знала, что Клаус рассказал ему о моём статусе любовницы? гёрлфренд? невесты? Нужное подчеркнуть. Я скривила лицо, невеста это конечно перебор. Вряд ли мне светило счастливое будущее с кольцом на пальце и тремя детишками. Не в этой стране и не с этим политическим строем. — Гауптштурмфюрер, — Тилике повернулся ко мне с видом великого мученика, вынужденного терпеть идиотов. — Hände hoch!* — Что?! — А хотите, я анекдот расскажу? — Нет, — он пошёл от меня по коридору, но русские просто так не сдаются, так что я двинулась вслед за ним. — Почему немцев хоронят на глубину двадцать футов вместо обычных шести? Потому что глубоко внутри они хорошие ребята, — он посмотрел на меня мельком с оскорблённым выражением лица, но больше никак не отреагировал. — Как немец ест мидии? Тук, тук, тук, открывайте! — Мне показалось или уголки его рта немного дрогнули? — Почему Германия дала миру так много философов? А ты немецких женщин видел? Ноль реакции. Ну да, не очень смешно. Надо повысить градус. — Немецкие часы с кукушкой вместо «ку-ку» каждый час выкрики «arbeiten und disziplinieren!»** — Тилике споткнулся, но не остановился. — Для танка есть только три вида препятствий — выдолбы, надолбы и вы, долбоёбы. — Тебе что делать больше нечего? — Вообще-то нет. Клаус отчалил, и мне скучно. Решила вот с другом провести день. — Каким другом? — потом до него дошло, что это я о нём, и он скривился. — Иди к себе в комнату и не рыпайся. Ты переступаешь черту. В обиженно вздохнула. Я уже хренову тучу лет в этом мире, а друзей всё нет. Меня или терпят, или трахают. Ивушкин и Ярцева не в счёт. — А что в коробке? — Не твоё дело! — отрезал он. — Ладно давай так: если анекдот смешной, ты мне скажешь, что в коробке, а если не смешной, я отвалю и оставлю тебя в покое. Экзамен на военной кафедре. Лето, отличная погода, всю экзаменационную комиссию разморило со страшной силой: кто-то смотрит в открытое окно, кто-то незаметно дремлет. Выходит отвечать что-то про танк студентка, которая его никогда даже издалека не видела. Может быть только на параде и то не факт. По этому случаю уже повесили какую-то схему, изображающую устройство танка. Студентка берёт указку и, обращаясь к полусонной комиссии, начинает отвечать по билету, тыкая указкой в схему: «Вот это у танка башня, вот это у танка гусеницы, а вот это у танка клитор».*** Комиссию как током ударило. Все в один голос повернувшись к схеме: «Где?!» — Тилике засмеялся. — Не знаю, что смешней: ситуация, описанная в анекдоте, или то, что ты всерьёз думаешь, что женщина могла сдавать экзамен на военной кафедре. Вначале я была довольная тем, что насмешила его, но тут же прикусила язык. Чёрт, опять спалилась. — Так это у вас в Германском Рейхе женщины на кухне сидят и детей нянчат, а у нас в СССР они на равных с мужчинами, — он издевательски хохотнул, демонстрируя своё отношение к ситуации. — Ну так что в коробке? Ты проиграл. Со вздохом, он поманил меня рукой в кабинет. — Пойдем покажу, но не здесь.***
POV Клаус Подойдя к двери, я услышал взрыв смеха Теодора. Удивленный я остановился. С кем это он так веселится? Друзей в концлагере из офицеров у нас не было. Нас обоих отталкивали тыловые крысы работающие здесь. Никогда не нюхавшие пороха, они с особым рвением измывались над пленными. В общем, самая грязь СС собралась в концлагерях. Пятно на чести Германии. Мы с Тилике ненавидели короткие промежутки затишья между войнами, потому что тогда приходилось проводить очень много времени с другими офицерами дивизии Тотенкопф вместо того, чтобы воевать на фронте. Комендант лагеря оберштурмбаннфюрер Шлецер был главным ублюдком. Если Тилике ещё пытался наладить контакт и связи среди офицеров, то я просто держался особняком. Я прибыл сюда для инспекции, а не заводить друзей. За дверью послышался голос Теодора рассказывающего что-то кому-то: — И тогда я сказал им, что у меня друзья из гестапо. Что если разработка танка будет и дальше задерживаться, то на конструкторах тоже будут опробованы некоторые интересные идеи, касающиеся болевых порогов, пределов прочности суставов и костей, а также анатомии вообще. Не прошло и месяца, как конструкторы представили прототип. Анна засмеялась колокольчиком. Вот чёрт! Тилике, обаятельный козёл. Не хватало ещё, чтобы он у меня её увёл. Сначала Гейдрих, теперь Теодор. Э, нет. Я ввалился в кабинет. — Добрый день! Чем занимаемся? Тилике сидел за столом, Анна в кресле напротив. У её ног стояла картонная коробка. — Я рассказывал фройляйн, как мы пугали конструкторов на заводе Maybach, — ответил Теодор. Анна весело улыбалась, в руке у неё была кружка с кофе. Как мило. Я посмотрел предупреждающе на Тилике. Дескать — отвали. Он слегка пожал плечами, давая понять, что и не претендовал на территорию. — На тебя уже жалуются. Вчера разогнал бордель. — Как быстро слухи разносятся, — Тилике поднял бровь, взгляд у него был недобрый. — А кто именно жалуется? — Все понемногу, но комендант Шлецер громче всех мне высказал своё недовольство. Уже заявил мне, что так не делается. Мы приехали и уехали, а ему тут ещё жить. — Совсем оборзел, — резюмировал Теодор. — Я не только танкист, но ещё и офицер СС и слежу за аморальным поведением. Точнее его отсутствием. Анна прыснула. Теодор подмигнул ей. Всё хватит. Я предложил её руку. — Пиши рапорт в Берлин. Пусть разгоняют тут рассадник. Пошли, скоро ужин. Тилике кивнул. Она встала и подняла на руки коробку. Я перехватил у неё увесистый груз. — А это что? — Это я изъял в борделе. Улики. — И зачем они нам? — о Господи, дай мне сил! — Сам посмотришь и что-нибудь придумаешь. — Да-да, давай оставим. Пожалуйста. — она игриво смотрела на меня. В глазах плясали дьяволята, словно она что-то задумала. Со вздохом я сдался. __________ * Hände hoch! — руки вверх! ** arbeiten und disziplinieren — работать и соблюдать дисциплину *** Студентка имела в виду клиренс — зазор между днищем и землёй.