***
Остаток дня мы убирались, и жутко устали. Я начала уже мечтать что заявится Дорн, наваляет мадам и даст мне повод смыться. Все это напоминало рабство и меня заставляли работать как лошадь. Вечером прибыли высокопоставленные гости. К моему ужасу, одним из них оказался Рейнхард Гейдрих. Испуганная Кэти забилась в нашу комнату и отказалась выходить. Я тоже боялась, но понимала, что он скорей всего знает, что я в борделе. Потому Дорн и не появился в течение дня. Найдя временное пристанище в таком неоднозначном месте, я дала ему отличный шанс повеселиться за мой счет. Моя психическая уравновешенность, обретенная утром после ссоры, стремительно улетучивалась. Мы с Кэти сидели в комнате, пока нас с матами не нашла мадам. — Эй ты! — она ткнула пальцем в меня. — иди приберись, там господа офицеры разлили алкоголь. — Не пойду. — затрясла головой я. — Иди! Быстро! — Нет, не пойду, Кэти тоже не пойдет, ей плохо. Мадам даже не обратила внимание на Кэти. Ее взор был нацелен на меня. — Он позвал именно тебя. Думаю ты знаешь о ком я. — Тогда я точно не пойду, хоть режьте меня ножами. — Хочешь чтобы я тебя уволила? — Я сама увольняюсь. Я встала с кровати, чтобы уходить. Но мадам на удивление сильно схватила меня за руку. — Девочка моя, ты явно что-то утаила. Теперь в моем заведении большая опасность, которую привела сюда ты. Ты его сюда привела, ты и обезвредишь. — Пошла ты! — рявкнула я. В любой непонятной ситуации посылайте на три буквы. Лайфхак. Я дернулась стремясь скинуть ее когтистую лапку. Мадам наклонилась ко мне и прошептала: — Никуда тебя не выпустят. Он приказал перекрыть все выходы. Я замерла. Заметила, что она выглядит испуганной. Кэти задрожала. Я не сомневалась, что она по-прежнему будет выглядеть дерзко перед лицом опасности, но это не значило, что внутри у нее все не сжималось от страха. — Пожалуйста. Не зли его еще больше. Я не знаю, что он может с нами сделать, если ты его спровоцируешь, но часть девочек в этом борделе из-за него, а еще вчера у них были нормальные жизни. — Он сказал перекрыть выходы? Она кивнула. — Сказал если по-хорошему не придешь, за тобой придут офицеры. Но я тебе этого не говорила. Я сглотнула. Похоже ему мало было того унижения, что он мне уже доставил, он жаждал большего. — Ну что же, я пойду. Выбора все равно нет. И я не доставлю ему удовольствия вытащить меня из-под кровати за ноги. Мадам одобрительно кивнула. — Послушай старую женщину, милая, будь с ним поласковей, так большего добьешься. Все мужчины одинаковы. Он конечно опаснее остальных в разы, потому что умнее, но все равно у него есть гениталии, а значит ты можешь взять над ним верх. — Да вы даже не знаете, что он мне сделал! — Никого это не волнует девочка моя. Ты женщина, а место женщины в этом мире подчинено воле мужчины. Не дли зла. Только себе хуже сделаешь. Он зовет тебя к себе, значит хочет тебя видеть, а если ты его озлобишь, как думаешь, кому хуже от этого станет тебе или ему? — Я не боюсь! И не буду прогибаться. Она покачала головой. Собравшись с духом, я взяла швабру и пошла на третий этаж. Там был бар, лаунж, ресторан. Жральня, набитая немецкими офицерами. Лучшее место за низким столом было занято высоким, голубоглазым, стройным исчадием ада и его прихвостнями. Я вошла в зал с таким видом словно я королева Англии и сейчас буду чмырить принцессу Ди. Большая часть немцев обратили на меня совсем мало внимания и тут же вернулись к своим делам. Кроме компании собравшейся за его столом. Они-то слышали его приказ и теперь с интересом наблюдали, что будет. Я смела осколки веником, стараясь подметать, так чтобы не склоняться к полу. Сложная задача я вам скажу. Гейдриха это видимо позабавило. — Эй, девушка иди сюда! Я посмотрела на него. Начинается. Подошла поближе. Он уже неплохо выпил. По совместной жизни с ним я помнила, что с таким Гейдрихом лучше не спорить. — Постой рядом, может Франц еще что-нибудь разобьет. Сцепив зубы я стояла рядом. Офицеры казались гораздо пьянее своего начальника. Несмотря на очень здоровый образ жизни Мистер Фехтовальщик-Лыжник-Стрелок-Пятиборец-Танцор-Пилот-Скрипач умел пить и не пьянеть, как пьянчуга с многолетним стажем. И откуда в нем это? Наследственное? Впрочем он здоровый лось, вполне справедливо, что ему нужно больше чтобы опьянеть. — Вот право слово, лучше бы мы напали на СССР. — говорил один из офицеров. — Вы видели какие китаянки страшные? И маленькие. Но это ладно, еще можно пережить, но их голоса просто ужасны. Особенно во время секса. — Ты откуда знаешь, какие у них голоса во время секса? — без тени улыбки спросил Гейдрих. — Рассказывали. — Кто рассказывал? — давил обергруппенфюрер. — Да разные европейцы, которых мы допрашивали. - глазки у офицера забегали. Мне стало почти жаль его. Тяжело наверное каждый день ходить под Рейнхардом-начальником. И секс в его случае не спасет. Рейнхард не стал больше мучить своего подчиненного. — И что по-твоему, было бы лучше, если бы мы вторглись в СССР? — Так славянки красивые. Завели бы себе любовниц, каждый по две, а не сидели бы тут на голодном пайке. Хотелось вставить что-то про нежелание славянских мужчин делиться своими бабами с гансами, и что вторгнись Франц в СССР, имели бы его, но я не рискнула. — А я слышал что у них отвратительные характеры. — сказал Гейдрих, бросив на меня взгляд. — Абсолютно неблагодарные люди, сколько им добра не делай, всё равно найдут повод обидится. Как евреи, всё им мало. Я вспылила. Одна из официанток приблизилась к нам с подносом. Я стала забирать его у нее. — Давай я помогу. — Нет, это моя работа. — Да я помогу просто, все нормально будет. — Нет, отпусти. — Давай сюда поднос, сука, а не то я тебе глаз на жопу натяну. Девушка отпустила поднос и отшатнулась. — Прошу прощения, неудачная шутка. — быстро прошептала я ей. Когда я повернулась к Рейнхарду, он уже был готов. Его взгляд явно говорил, что лучше его не обливать. Рюмочки на подносе были маленькие, одной мало будет, а уронить на него целый поднос я сдрейфила. Но тут же в голову пришла другая «умная» мысль. Я разнесла алкоголь, выбрала офицера, который показался мне с самым добрым и открытым лицом, и положила руку ему на плечо. — Господин желает что-нибудь еще? — хрипловато спросила я. На самом деле не умею делать голос сексуально хриплым, просто запершило. Но удачно получилось. Рейнхард подтянулся как хищник, наблюдая за нами. Офицер, вдрызг пьяный, смотрел на меня разбегающимися глазами. Кажется он уже готов. Можно уносить. Когда я уже решила, что это провал, чья-то рука обвилась вокруг моей талии и утянула меня на чьи-то колени. Я оказалась сидящей на коленях офицера мечтавшего о двух славянских любовницах. Кажется это была очень плохая затея. Играть с толпой пьяных мужчин. Я пыталась подняться, но он крепко держал меня. Чувствуя алкоголь в его дыхание, я вдруг поняла что это было пипец как глупо. Без паники, главное без паники. Я расслабилась. Надо усыпить его внимание и неожиданно ускользнуть прочь. Рукой приобняла его за шею. Офицер радостно улыбался. — Откуда ты красавица? Очень хотелось ляпнуть СССР и посмотреть на его реакцию, но не стоило это того. — Великобритания. — О, мы скоро надерем вам задницу. Ты это знаешь? Надерём! — он утверждающе качнул бокалом, обливая меня немного. Я рискнула глянуть на Гейдриха. Он смотрел на меня и что-то планировал. — Отпусти девчонку. — приказал он. Фух. Офицер с жалостью выпустил меня. — Обжиматься с неарийкой не к лицу офицеру Германского Рейха. — Рейнхард строго оглядел всех. — Сейчас сюда приведут достойных девушек, тогда и выберем. А такие как она достойны только мыть полы. — взгляд в мою сторону. Похоже я неплохо ему на хвост наступила, вон как жестоко пытается ударить побольнее. Как по команде в зал ввели пару десятков проституток. Разодетые в красивые платья, с украшениями, прическами и макияжем, они мало походили на тех измазанных семенем шлюх, что мы с Кэти видели в комнатах. Большая часть из них, разошлись по другим гостям. Пять остались стоять перед столом Рейнхарда. Мадам появилась откуда-то сбоку. Я обошла вокруг стола, встав поближе к нему. Нездоровая ревность опять начала просыпаться во мне. Пусть мы и поссорились, но это не значило что он имел право трахать кого хочет. По-крайней мере не у меня под носом. — Самые мои лучшие девушки. Со злостью, я увидела Элизу и Францеску среди них. Францеска выглядела немного не в своей тарелке, увидев его, а вот Элиза смотрела так словно готова была вылизать с ног до головы. — Очень милые девушки. — скучающе сказал Гейдрих. Он что их не узнал? Я не знала, радоваться что моя ревность была беспочвенной или возмущаться, что он так просто сломал жизнь и даже не помнил. — И кого вы посоветуете? — обратился к мадам Рейнхард. — Элиза наша лучшая девочка. Возмутительно! Судьба просто издевается надо мной! — Да на ней пробы негде ставить. — не удержалась я. Он понимающе усмехнулся. Заподозрил, что и я к нему неравнодушна? Неправда! Мне все равно. Просто противно. — Хочешь занять ее место? Я отмолчалась. Не дождавшись ответа он встал предложил руку Элизе и пошел с ней к выходу. — Среди остальных сами выберете. — бросил он через плечо офицерам, которые тут же растащили девушек. Я осталась стоять глядя им вслед. — Чего стоишь? Пошли! — приказал он. Да не пойду я с ним. Пусть трахает ее, мне все равно. Поймав взгляд мадам, я увидела как она провела рукой по горлу, а потом показала глазами в сторону солдат Ваффен СС стоящих по периметру и охраняющих обергруппенфюрера. Ах ну да. Он же все еще может пустить под нож кучу людей. Делать нечего, я поплелась за ними. Я догнала их в комнате на четвертом этаже, где на меня неодобрительно смотрел с постера Гиммлер. "Да пошел ты" - подумала я, - "посмотри лучше чем твои офицеры тут занимаются. Содом и Гоморра." Элиза уже была в ванной, подмывалась. Я едва не хмыкнула, брезгует значит. Мне обычно приходилось упрашивать дойти до ванной, так нетерпелив в своих желаниях был Рейнхард. Он стоял у кровати и медленно раздевался. — Акваланг надень, может доживешь до конца следующего года. Он молча разглядывал меня, расстегивая пуговицы. — Ну и зачем я здесь? Ждешь оценки или аплодисментов в конце? — Подай полотенце. — Вокруг хуя намотаешь, чтобы вхолостую не работать? Он не оценил моего юмора. — Помыть тебе рот с мылом? — Нет, лучше за доктором меня отправь, тебе понадобится после секса. Он поморщился. — Что все так плохо? Я злорадно кивнула. Он подумал, бросил взгляд в сторону ванной комнаты, на меня, на кровать. Потом коброй метнулся ко мне, сгребая в объятия. — Значит займешь ее место. Я так удивилась, что даже не сопротивлялась. Только выдавила ошарашенное «Нет.» Мы оказались на кровати. Он сверху придавил меня к матрасу. Его теплые губы нежно накрыли мой рот. Я мгновенно растаяла под ним. Весь этот эмоциональный террор, что он мне устроил, изрядно подкосили мою самооценку, мне хотелось любить и быть любимой. Пару минут мы целовались, потом раздался звук открывающейся двери. Он оторвался от меня, чтобы рявкнуть «Пошла вон», и способность мыслить вернулась ко мне. Он сразу же припал обратно ко мне, но я уже мысленно прокручивала в голове из-за чего я на него обиделась. Психологически заводя себя, я готовилась дать отпор. Его руки стали задирать юбку уродливого платья. Я опомнилась. — Нет! Слезь с меня. Вместо ответа он снова начал меня целовать. Жалобно постанывая, я пихала его в грудь. Может только один раз? От одного раза ничего не изменится? Он не поддавался как скала. Горячие руки скользнули по бедрам. — Не надо, — прошептала я, чувствуя как его руки бессовестно скользят вверх, приближаясь все ближе к трусикам. Он только улыбнулся мне в щеку. Я слабо брыкалась, искренне наслаждаясь его действиями. Его умелый язык ласкал мой рот, и иногда шею и мочки ушей. Повернув голову на бок, чтобы дать ему больше доступа к чувствительному месту, я встретилась взглядом с неодобрительным Гиммлером. Память услужливо подсунула воспоминания об унизительном обеде. Вам лучше уехать в СССР и прочие милые комплименты, которые расточал мне Генрих. А Гейдрих ничего по этому поводу не сделал. Никак не защитил мою честь. Будь на моем месте его жена, оставил бы он оскорбление без ответа? «Нет. — ответил мерзкий голос. — это просто для тебя делают исключение, ты же недочеловек. С тобой можно и на тормозах спустить.» С бушующей обидой, я собралась и начала пихать его в полную силу. Он меня и от женушки не защитил. А ведь он думал, что я умерла. И никак не отомстил за смерть. Я для него ничего не значу. — Всё хватит, я не хочу. — Знаешь, что бывает с непокорными женщинами? — пробормотал он игриво, все еще не понимая что атмосфера изменилась. Я молчала, отказываясь смотреть ему в глаза. — То же самое что и с покорными, только мужчина получает больше удовольствия, ломая сопротивление. — Ага, а если не сопротивляется, то получает на свою сторону адъютантов готовых исполнитель ее волю. Он отодвинулся от меня, посмотрел на лицо, понял что секс отменяется. Хорошо что на этот раз до драки не дошло. Он выпустил меня, и сел на кровать. Я встала и принялась поправлять задранное платье. Не удержалась от шпильки. — Ты полотенце намотай и верни Элизу. Он не остался в долгу. — Убирайся из борделя. Чтобы через пять минут, тебя здесь не было. И даже не думай, что тебе удастся найти работу и крышу над головой в этом городе. Я загоню тебя как лису. От меня нет спасения и ты нигде не спрячешься. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Я потеряла дар речи, от такой откровенной угрозы. — Какого черта ты ко мне пристал? Катись к своей женушке и детям. Он не удостоил меня ответом, лишь беспечно разглядывал комнату. — Отсчет времени уже пошел. Лихорадочно я думала, как бы оставить последнее слово за собой. — Тебе должно быть стыдно, якшаться с недочеловеками. Что кажет Гиммлер если узнает? — Я уже выполнил свой долг перед Германским Рейхом, у меня четыре арийских ребенка. — Не все женятся лишь бы выполнить долг. Некоторые следуют голосу сердца. — высокопарно заявила я. — Это кто? Не твой ли штандартенфюрер случайно? — А может и он. Он расхохотался. Подождав пока он отсмеется, я вздернула одну бровь. Вытерев слезу тыльной стороной ладони, он все еще усмехаясь сказал мне. — Вы вдвоем как романтичные подростки просто. Но твою наивность я еще могу понять. Ты думаешь найдешь его и он женится на тебе? Что у вас будет семья с детьми? — Не твоё дело, но если захотим детей, то заведем их. В отличии от тебя, он меня любит и не обращается со мной как с грязным секретом, который нужно прятать. Посерьезнев он сказал: — Штандартенфюрер тоже выполнил свой долг перед страной и нацией. У него пять детей. Земля ушла у меня из-под ног. Ложь, наглая ложь. — Что? Ты врешь! Все ты врешь! Просто пытаешься вбить клин между нами. Да пошел ты! Он грубо схватил меня за руку, сжав до боли. — А ну уймись. Иначе я тоже перестану вести себя воспитанно и поверь, тебе это не понравится гораздо больше, чем мне твое поведение. После резкого напоминания расстановки сил, я потупилась, но упрямо пробормотала. — Нет у него никаких детей. Он посмотрел на меня с жалостью и пояснил. — Слышала когда-нибудь про организацию Ле́бенсборн? Это целая программа направленная на онемечивание европейцев и славян, а также увеличение рождения чистокровных арийцев. Чистокровных немок арийской внешности отбирают и скрещивают с чистокровными арийцами, всегда членами СС, для рождения истинных немцев. Твой Клаус аж пять раз отличился. Только поэтому на отсутствие у него жена, смотрят сквозь пальцы. — лицо у него было жестокое и злое. — Впрочем и этому скоро придет конец. Я почувствовала тошноту подступающую к горлу. Неправда, все неправда. Клаус не стал бы так разбрасываться семенем. Отцовство это святое, он не стал бы превращать это в какой-то конвейер по созданию будущих солдат фюрера. Он не мог. И все же по глазам Рейнхарда я видела, что это правда. Страшная мысль закралась в голову, а что если Клаус тоже предохранялся два месяца со мной? Никогда не хотела детей, но узнав что от меня и моих генов защищаются как от заразной болезни, почувствовала дикую обиду и злость. Да что же это такое. Так надо успокоиться. Я не знала точно предохранялся ли Клаус. Пока он мне в глаза не скажет это не поверю худшему о нем. Любимым нужно доверять. «Рейнхард тоже когда-то был любимым и посмотри что он делает» — прошептал мне внутренний голос. Мне было так обидно. Не то, чтобы я хотела родить от него ребенка и стать матерью, но никому не будет приятно осознавать, что ты второсортный человек, негодный даже на продолжение рода. Я выскочила за дверь и побежала прочь. Наскоро переодевшись в штаны и свитер, я попрощалась с единственным другом в этом городе и покинула бордель. Опять ночь, холод, страх нападения и отсутствие крыши над головой. Я побрела куда глаза глядят.***
POV Рейнхард С сожалением, я в очередной раз отпустил ее. Ее сопротивление злило меня, но одновременно вызывало уважение. Никогда еще я не сталкивался с женщинами готовыми на подобные жертвы ради гордости. В ее мире все такие? Я привык к покладистым женщинам, знающим свое место. Они никогда не спорили и делали все что им прикажут. Дом, дети, церковь. Немецкие женщины были предсказуемы и хорошо воспитаны. Каким бы несправедливым не был приказ, он выполнялся. Не важно была ли это фройляйн из аристократической семьи или небогатая фермерская дочка. Анна же как сталь, отказывалась сгибаться, гордо предпочитая проверить свой предел. Она четко понимала, что сломается как и все вещи которые не гнутся, но выбрала гордость, честь и самоуважение. Я уважал ее выбор, но не мог дать ей то, что она хотела. Никогда не смогу. Наши отношения всегда будут в тайне, спрятаны в темноте альковов. Я хотел бы вывести ее в свет, покружить в танце и сказать всем что это моя женщина, но не в этом мире. Вот и сегодня она убежала в ночь, не зная, что за ней следят не меньше десяти агентов, которые при необходимости вмещаются и защитят ее от нападения. Но не от голода и холода.