***
POV Автор Тилике проводил взглядом Анну. Пусть Клаусу и приходится иметь дело с неприятностями, он хотя бы не один. Вот он, после того как оставил попытки сближения с Кэти, не появлялся в борделе уже почти неделю. Он был слишком хорошо воспитан, чтобы преследовать Кэти после ее искренней просьбы и зная что жениться на ней он не может. А посещать бордель и пользоваться услугами других женщин у нее на глазах, казалось кощунственным. Бред да, но он не мог через себя переступить. Выбравшись из-под танка, он двинулся вслед за Анной. Опять нарубит дров, а Клаусу разгребать или Рейнхард его, Тилике, по стенке размажет. Нужно проследить, что эта ходячая беда тут забыла.***
POV Анна Я вошла в здание штаб-квартиры, на первом этаже где-то сзади располагалась столовая, в которой теперь работала Кэти. Ориентируясь на запах еды, я нашла нужную дверь. Я собрала ей небольшой гостинец. Несколько платьев, туфли, предметы гигиены. Она приехала в Китай одна, круглая сирота, поступившая в университет сама. Ее всегда манил Восток. Она не уточняла детали, но похоже с Запада она бежала. Все тут на Востоке от чего-то бежали. От ошибок, преследования, в поисках лучшей жизни или банально приключений. Когда ее арестовали, немцы конфисковали или сожгли весь нехитрый скарб который у нее был. Я чувствовала себя немного виноватой, что когда-то спала с мужчиной который устроил ей такой Армагеддон. И скорей всего еще буду спать в будущем. Хоть я и понимала, что она все равно попалась бы, даже если бы меня не было тогда на лекции, все равно чувствовала себя обязанной помочь. Тяжелая жизнь сближает, и мы с Кэти сразу сдружились. У меня никогда не было близкой подруги, но она приблизилась максимально близко к этой почетной должности. Она была яркой, смелой, но не эгоистичной, дерзкой, но не грубой или жестокой, образованной и начитанной. Я с огромным удовольствием дружила с ней. — Как ты? Держишься? Никто не обижает? — Всё нормально. Немного достают немки работающие на кухне. — Хочешь я пожалуюсь Рейнхарду? — я уперла руки в боки. — Нет не надо, это эквивалентно сжиганию дома чтобы избавиться от паука. — испугалась Кэти. — Не надо его в это вовлекать. — Ладно, тогда давай набьем им морду? Кэти рассмеялась. — Ты когда последний раз в драке была? — Не помню, в детстве. — Так они нас изобьют. Я шлепнулась на ее кровать. Обстановка была спартанской. Кэти стянула свою рабочую форму через голову и теперь готовилась натянуть платье, которое я ей принесла, через голову. — Какое же оно красивое. — с восхищением сказала она. — Даже до ареста у меня не было таких вещей. Платье действительно было очень красивым. Переливающееся, с тонкими золотыми нитями проходящими вертикально по всему платью, с вырезом в стиле Анны Болейн и с рукавами-пуффами, подол платья был нетипично коротким для 40-х годов. — У меня тоже не было… таких вещей до Гейдриха. Я не бедствовала, но в деньгах не купалась. Кэти бросила на меня сочувствующий взгляд. — А ты как? Не обижает он тебя? — Нет, он меня никогда не обижал. В этом я его укорить не могу. Я показала пальцем ей молчать. Очень опасная тема для разговора.***
POV Тилике Я не знал злиться ли от того что судьба так издевается надо мной или радоваться второму шансу. Конечно «другом» Анны оказалась девушка которая мне понравилась. Теперь не имело значения как она тут оказалась. после драки кулаками не машут. Теперь нужно принимать меру по минимизированию ущерба. Я заволновался, у Анны уже был приличный список людей которых она косвенно укокошила. Я не хотел чтобы Кэти стала очередной жертвой в треугольнике Рейнхард-Анна-Клаус. Но что же делать? Как защитить ее? Это лишь вопрос времени когда Анна доведет Гейдриха и он шлепнет Кэти чтобы преподать ей урок. Это было его Modus operandi, найти и эксплуатировать слабую сторону человек. Арестовать и посадить Кэти под замок подальше от Анна — это единственное, что пришло мне в голову. Несомненным плюсом было то что теперь когда Кэти больше не работала в борделе, я мог наведываться туда без страха торпедировать свои шансы замутить с ней. Всю последнюю неделю я принимал душ очень долго, и откровенно говоря устал отвечать за собственные оргазмы. Я словно вновь превратился в юнца и такое положение дел не могло меня радовать. Она стояла перед старым, темным зеркалом в простом белом белье, готовясь примерить платье. Сквозь приоткрытую дверь комнаты я видел ее стройное тонкое тело. Она была идеальна во всех отношения, в чреслах у меня заныло. — Дамы. — с улыбкой чеширского кота, я бесстыдно вошел в комнату. Хоть я и обращался к ним обеим, глаза мои смотрели лишь на Кэти. Без лишнего ломания или криков, она прикрылась платьем, но в зеркало позади нее я мог наслаждаться видом ее округлой попки. Анна прищурилась. — Ты что следил за мной? — Да. — честно признался я. — Как приличный извращенец мог бы последить через замочную скважину, не обязательно было входить. Ладно раз уж ты здесь то давай представлю вас. — А мы уже знакомы. — Интересные подробности. — она прищурившись разглядывала нас обоих, словно могла увидеть разгадку головоломки. — Тебе не пора? — Да, я уже опаздываю. Не стоит раздражать Рейнхарда, а то опять твои бубенцы пострадают.***
POV Анна Он скорчил морду. — Мне пора, ты будешь в порядке? — спросила я у Кэти. Та кивнула головой, неуверенно поглядывая на Тилике, тот взял какую-то тряпку и деловито оттирал руки от мазуты, посматривая на нее довольно как кот обнаруживший мышеловку с еще живой мышью которой защемило хвост. — Ты со мной идешь? Танк, ремонт, помнишь?.. — Иди. — властно приказал он, и мне не оставалось ничего иного как уйти, успокаивая себя мыслью что он не насильник. Попрощавшись с Кэти и мысленно отправив Теодора на хрен, весь полдень я судорожно примеряла платья. Они разделились на две большие группы: слишком откровенные и слишком скучные. Теперь когда у меня было много денег, желание прийти на красный ковер аля Ким Кардашьян в ничего не скрывающем платье с эффектом мокрой ткани, было очень велико. Так вот значит как деньги развращают. Увидеть подбирающих челюсти с пола мужчин и ненавидящие взгляды женщин. О да! Но нет, я сомневаюсь что Рейнхард оценил бы шлюховатый вид. Так что теперь я пыталась найти платье в котором чувствовала бы себя одновременно красивой и прилично одетой. Красный цвет к сожалению отпал сам собой. Там наверняка будет не меньше трех женщин решивших пойти по простому пути и вырядившихся в красный. Тем более мы в Китае, так что это число нужно умножить на десять. Тридцать женщин в красных платьях. Нет, нужно что-то придумать поинтереснее. После целого дня мучений я выбрала сатиновое платье цвета золота с открытой спиной и накинула сверху маленькое, коричневое норковое болеро. Просто, но со вкусом. Не хотелось промахнуться. Вместо украшений гладкая кожа и шелковистые волосы. Больше всего мне хотелось увидеть как потекут слюни у Рейнхарда и Клауса. Сколько уже можно мне на них облизываться, пусть окажутся на моем месте. Вечером пятницы, Рейнхард пришел за мной в белоснежном парадном кителе и широких брюках без галифе. С декоративным кинжалом на поясе и кучей каких-то медалей слева на груди. Когда он увидел меня, его глаза сначала расширились, потом наоборот сузились. Зайдя сзади, он молча убрал волосы в сторону, достал из кармана ожерелье из желтого золота и янтарных вставок и защелкнул на моей шее. Украшение было до такой степени красивым что у меня захватило дух. В детстве я очень любила янтарь, часами разглядывая мамины украшения. Со временем моя любовь к этому камню как-то сама собой прошла. Сейчас глядя на прозрачный, высшего качества янтарь, я вспомнила детство, маму сладко пахнущую духами, собирающуюся в гости с красивой прической, в шубке и янтарных бусах. — Это ожерелье удивительно подходит к моему наряду. Наверное он заранее узнал в чем я буду одета, вот и пригодился его богатый опыт шпионажа. Он лишь хитро прищурился в ответ. Встав на ноги я целомудренно поцеловала его в губы, сжатыми сухими губами, без языка. Поцелуй получился неожиданный и на удивление пробирающий до нутра. Он наклонился вперед стремясь продлить и углубить поцелуй, но я отпрянула назад. — Спасибо, мне очень понравилось. — Так может выразишь свою благодарность как-то погорячее? — он карикатурно преувеличено пошевелил бровями. Я рассмеялась, легонько шлепнула его по руке. — А кто-то обещал не распускать руки. Нет я конечно готова выслушать тебя, если ты хочешь признаться, что жить без меня не можешь и всё такое. — для пущего эффекта, я уперла руки в боки. Ударила Рейнхарда его же оружием. — Нет, это я готов выслушать тебя, если ты хочешь в чем-то признаться. — Нет не хочу. — Отлично. — Да, отлично. Сдержав желание высунуть язык, я пошла вперед к машине, сама открыла дверь и залезла внутрь. Честно говоря я вовсе не горела желанием ехать на светский раут. Я практически не умею танцевать, поддерживать светскую беседу и чопорно есть двадцатью разными приборами. Так что буду шкериться по углам и избегать общения со всеми кроме Клауса и невыносимого, но неотразимого исчадия ада. Церемония награждения проходила во дворце где мы жили с Рейнхардом. Он любезно открыл двери своего нескромного жилища для чествования офицеров Вермахта и Ваффен СС. Многие офицеры были в белой форме в том числе Клаус. Он выглядел сногсшибательно в белом кителе с наградами, обновленный Рыцарский Крест поблескивал на шее. Я очень гордилась им и была рада. Рейнхард оделся в специально для него сшитую форму шефа СД, ведь он был единственным в Германском Рейхе с таким высоким титулом. Белокурая бестия бросила меня почти сразу. С милой улыбкой он спросил не буду ли я скучать в одиночестве, и найдя двух самых красивых женщин в зале взял их под руки и укатил в закат. Они наверняка радовались что такой влиятельный и красивый мужчина обратил на них внимание. Кипя от негодования я пошла искать Клауса. Нашла его и еще больше расстроилась. Рядом с ним стояла очень стройная, ухоженная блондинка. Все в ней кричало о хорошем воспитании и скучной жизни. Готова поспорить что нигде на ее идеальной коже не было ни одного шрамика. Пока я гоняла на велике падая и обдирая коленки и лазила по крышам сараев, натыкаясь на гвозди, такие девочки как Бригитта чинно сидели в розовых платьицах и учились какой-нибудь занудной ерунде. Девушка элегантно, но цепко держалась за локоть Ягера. Он представил нас, в его глазах горело предупреждение. — Какая прелесть! А твоя милая спутница говорит по-английски? — сладко улыбаясь спросила я. — Нет. — он напрягся, видимо уже понимал что ничего хорошего от меня можно не ждать. Значит можно расслабиться и общаться с ним прямо при ней. — Мне так жаль, я плохо говорить немецкий язык. — я обращалась уже к ней, намеренно ухудшая свой немецкий. — Вы очень хорошо говорите по-немецки для иностранки. Слышали бы вы как я говорю по-французски. Вот где ужас. Или она действительно была очень милой или притворялась ради Клауса, это не имело значения, я собиралась уничтожить её. Выпустить впервые в жизни наружу свою дрянную девчонку и убрать ее с пути. Нетипичное для меня поведение, но такие мужчины как Клаус мне никогда и не встречались. Если цель оправдывает средства, то огонь, безжалостный огонь, на поражение. Мы мило щебетали на кривом немецком. Кривом с моей стороны. Ягер пытался вклиниться, но я не давала увести ее прочь. Наше поведение было до такой степени странным что девушка даже начала коситься на него, вне сомнения удивленная невоспитанными попытками закончить разговор. Подозрительно прищурившись, он разглядывал меня. А я успела узнать что Бригитта была из того же города где располагалась военная академия Клауса. Я додумала что она там его увидела, влюбилась. А дальше подключился ее папа, конечно богатый аристократ, всеми силами стремясь заполучить Ягера в зятья. Устав ждать пока Клаус закончит воевать и сделает предложение его дочери, он притащился с ней аж в Китай. Нет, она конечно сказала, что он приехал налаживать бизнес контакты, а она увязалась за ним «проникнуться атмосферой Востока», но я понимала, что сучка врет. И Клаус тоже это понимал, судя по неловкому переминанию с ноги на ногу когда речь зашла о их визите. Вместо того чтобы отложить личинок с каким-нибудь фраером у себя в тылу в Германии, она училась и ждала Клауса, искренне веря, что герой войны вот-вот прискачет на белом жеребце и подхватит ее на руки. Я этого не допущу. У тебя был шанс и он на тебя не клюнул, так что отодвинься — Решил остепениться? — спросила я его по-английски. — Грубо общаться на языке который один из собеседников не понимает. — Милая девочка, так и вижу как вы сидите у камина покачиваясь в креслах. Плед, теплый напиток, тебя клонит в сон, твои глазки закрываются, ты клюёшь носом. Где-то скучные блондинистые дети учатся играть на музыкальном инструменте. Со мной конечно ты бы не качался в кресле, а занимался любовью на шкурах перед камином. Но каждому своё, если твоё либидо слабеет, я не осуждаю тебя за желание найти уютную, непритязательную гавань. — Анна! — зашипел он, показывая глазами на Бригитту. — Я поблагодарить штандартенфюрера за помощь мне. В самом начале нашего знакомства, он очень хорошо ко мне относиться. — Я тогда еще не знал что ты за фрукт. — он деланно рассмеялся, переводя всё в шутку, я подхватила, Бригитта неуверенно присоединилась. — А как вы познакомились? — О, это есть интересная история. Клаус ты хотеть ее рассказывать? — Лучше ты расскажи. — кисло разрешил он. Ну и зря. — Клаус спасать меня на границе. Он быть идеальный рыцарь. Э-э-э там быть очень холодно и голодно. Я нуждаться в мужчине. Он помогать. Он мыть меня, давать свой одежда, как это вы говорить…а китель. Он давать свой китель. Я быть мокрая и холодная. Он согревать меня своим теплом. — я показала руками объятия, ее мордаха опадала по мере продолжения моего рассказа. — Он давать мне кров над головой. Там быть очень много проститутка, но он не смотреть на них. Наверное уже любить вас? — Проституток? — убито спросила она. — Натюрлих, проститутка всегда следовать за армией. Много проститутка. Штандартенфюрер, вы спасать их всех? Как меня? Доброе сердце. Он давать мне крыша надо головой, если бы не Клаус я замерзнуть. — я промокнула глаза платочком. Бригитта казалось переосмысливала для себя Клауса. Еще бы, думала он в танке катается, а не на бабах. — Не стоит обсуждать блудниц. Это неподходящая тема для благородных девиц. — не выдержал Ягер, метая в меня кинжалы глазами. — А у вас есть жених? — спросила девушка, неожиданно недобро глядя на меня. — Да, обергруппенфюрер Гейдрих быть мой сердечный друг. Не жених, но мы быть близки. Очень близки. Вот так, пусть не ждет от меня подлянки. Я чувствовала себя Круэллой Девиль, Джафаром и Урсулой в одном лице. Она зарделась от моей откровенности. Я зорко исследовала ее микровыражения, пытаясь понять действительно ли она такая скучная правильная нетронутая дева, или только нас с Клаусом искусно троллит. — Ладно, нам нужно пройтись по другим гостям. — Клаус предложил ей локоть. — Ооо, я печалиться, но мы еще говорить позже. Да? Я много говорить вам о штандартенфюрере. — Да-да, обязательно, — защебетала она. Лицо Ягера ясно говорило: только через мой труп. Оставшись в гордом одиночестве я неуверенно оглядела гостей. И тихонько шмыгнула к фуршетному столу. Столы ломились от самых разных угощений. Я предпочла морепродукты, все еще помня о супе с ухом. Как раз когда я поглощала королевскую креветку на шпажке ко мне подошел офицер Вермахта с погонами старшего лейтенанта. Он был в целом недурен собой, с темно русыми волосами и голубыми глазами. Немного низковат на мой вкус, примерно моего роста, и средне сложен. Зато его дерзкий взгляд сразу компенсировал все его недостатки. Жадный, раздевающий взор, скользнул по мне, и пришлось побороть желание провести рукой по телу смахивая невидимое прикосновение. Кусок застрял в горле. — Вкусно? — поинтересовался он, глядя на мою грудь. Я оставила болеро в гардеробе и была в струящемся золотом платье, открывавшем плечи, руки и декольте. — Очень. — Старший лейтенант Курт Бонне, к вашим услугам, фройляйн. — Энн Питерс, очень приятно. Я протянула руку, радуясь что она в перчатке. Он галантно поцеловал, не разрывая со мной зрительный контакт. Я почувствовала смущение, такое откровенное внимание хоть и сбивало с толку не могло не льстить. И отлично подбодрило мою самооценку раздавленную сразу двумя от ворот поворотами. Взбодрившись, я решила, что немного флирта, вреда не причинит, а настроение мне поднимет. — Клубника очень вкусная. Хотите попробовать? Его глаза загорелись, он еще не знал, что я его распалю и оставлю ни с чем. — Да. Я скормила ему клубнику. Прямо с руки. Наверное это дико смотрелось посреди приема, но мне терять нечего, да и он похоже ничего не боится. — Вы здесь одна? — А если так то что? — кокетливо ломалась я. — Это неестественно для женщины быть одной. Ницше сказал «Мужчина должен быть воспитан для войны, а женщина — для отдохновения воина; все остальное — глупость.» Ого, как загнул. Он плотоядно смотрел на меня. Низковат, но в целом если бы не Рейнхард и Клаус, у него был бы шанс доказать на деле чего он стоит в постели. — А я считаю он был отвратительным женоненавистником. — Мнения о нем довольно противоречивы. Кто-то называет философа женоненавистником, кто-то ― антифеминистом, а некоторые даже ― поборником феминизма. — Да, но цитировать вы пытаетесь его наиболее резкие высказывания. Я развернулась к столу, давая понять что он промахнулся. Плечом почувствовала, что он рядом. Он приятно пах кремом для бритья и одеколоном. — Не хотел вас обидеть. Я лишь считаю что у каждой прекрасной дамы должен быть мужчина защищающий ее и заботящийся о ней. — И что хотите позаботиться обо мне сегодня вечером? — хохотнула я. Его глаза округлились. Курт явно не ожидал такой откровенности, но как и все ловеласы быстро опомнился. — Если позволите… — Не позволит. — проговорил у нас за спинами неприятно звонкий голос. Бонне резко развернулся, салютуя. — Обергруппенфюрер, простите мне мое дерзкое поведение, я не хотел обидеть даму. — А вы и не обидели меня, — и обратилась подчеркнуто фамильярно к Рейнхарду, — Зачем пришел? И где твои шалашовки? Гейдрих смотрел на меня убийственно, мне показалось или веко у него дернулось? Я пригубила шампанское, насмешливо глядя на него над бокалом. Курт казалось готов был выпрыгнуть в окно. — Я не знал что леди с вами. «Слабак, так быстро сдается.» — подумала я и решила что дальше они сами разберутся. Клаус вот не испугался в своё время, кстати где он? Обогнув стол, я ушла, оставив Курта на съедение Гейдриху. Спиной я чувствовала прожигающий взгляд Гейдриха и понимала что играю с огнем, но не боялась. Может это алкоголь так повлиял?***
POV Автор Покачиваясь и выпивая восьмой стакан шампанского, или тринадцатый, она точно не помнила, девушка искала глазами Клауса и Бригитту. Кто-то сказал ей что они вышли на балкон. Ага, вот и они! Прислонившись спиной к стене, она стала подслушивать что говорили голубки. — Мне так нравится Китай! Такая восхитительная страна. Такая огромная, представляешь мы ехали на поезде к вам несколько дней. Несколько дней, Клаус! Ты можешь себе это представить? Даже Европа не такая большая. Дура, он по этой стране на танке рассекал, чтобы ты могла сюда на танке несколько дней ехать. Конечно представляет. Или она думает его на танке с самолета скинули сразу посреди Китая? — Да, и повсюду китайцы. СССР тоже огромен, даже намного больше Китая. Только народ там получше. Жаль что мы так и не вторглись туда. Думаю тебе бы понравилось больше в Союзе. Природа там лучше и люди ближе к нам по культуре и менталитету. Ах так, вот сволочь. Она выпила до дна шампанское. Жаль ему, что они не вторглись, понимаешь. — А я не хочу вторжения в СССР, наоборот я хочу чтобы война закончилась и все немецкие мужчины вернулись домой. Теперь когда я здесь с тобой мне больше ничего не нужно. — Я тоже рад, что ты приехала навестить меня. Судя по всему она прикоснулась к нему, потому что он сказал: — Бригитта, нельзя. Твой отец убьет меня. Я еще не просил твоей руки. — Пожалуйста, любимый я так скучаю. Позволь мне поцеловать тебя. — Нет. Нельзя. Пока я не сделал тебе предложение и не женился, я не обесчещу тебя. Он что жениться на пигалице собрался? — кипела русская, вжимаясь в стену. Или просто тянет время? — Пожалуйста, один поцелуй. Всего один. — Нет. — Тогда давай в саду, там никого нет. Никто не увидит нас. Клаус я ждала тебя полтора года. Ты не можешь меня оставить без награды. Неизвестно сколько еще продлиться эта война, сколько мне ждать тебя. Девушка громко шмыгала носом, делая вид что плачет и мужчина сдался. — Хорошо, в саду через полчаса. Мне нужно показаться в зале, принять поздравления, иначе заметят мою отсутствие. Я буду ждать тебя у розовых кустов. Но только для разговора. — Да-да только для разговора, мой любимый. Анна едва успела спрятаться за штору как они разошлись. Догнав Клауса посреди зала она схватила его за локоть. — Потанцуешь со мной? — Не думаю, что это разумно. — Да ладно тебе это всего лишь танец. Один танец. Он нехотя согласился. Пройдя в другую залу он влились в море танцующих людей. Хорошо что подол закрывал ее ноги почти по щиколотки. Ей потребовалось вспомнить все шесть месяцев бальных курсов чтобы просто вальсировать с ним. — Это уже четвертый раз когда ты наступаешь мне на ноги. Я начинаю думать что это такая изощренная месть с твоей стороны. — Ты только что лишил себя секса сегодня ночью. — с фальшивым расстройством сказала девушка, но вокруг глаз ее собрались морщинки от улыбки. — Да я вовсе и не… — Нет-нет можешь не уговаривать меня, слишком поздно. Он замолчал покачав головой. На его губах тоже была улыбка. — Я говорил тебе что ты прекрасна? — Нет. — Ты самая прекрасная женщина на этом вечере. — Неправда. — она смутилась. — Нет это так. Все мужчины здесь хотят увлечь тебя в постель, а женщины вне сомнения придумывают изощренные казни для тебя. Это платье очень тебе идет. — А ты? Ты тоже хочешь увлечь меня в постель? — ухватилась за его промах она, кокетливо поглядывая. Клаус твердо и открыто встретил ее взгляд, не в его привычках было юлить. — Я сказал все мужчины. — вместо ответа промолвил он. Удовлетворившись его ответом, она засияла улыбкой. Его руки: одна на талии, другая переплетенная с ее пальцами твердо, но нежно вели ее в танце. Даже сквозь ткань перчаток она чувствовала его тепло. — Давай пошлем всё и сбежим с вечера? Немец покачал головой. — Ты все еще злишься из-за чертежей? — Нет, я простил тебя. Просто не думаю, что нам с тобой быть вместе разумно. Мы из разных миров. — Противоположности притягиваются. — Не в этом случае. — И что женишься на скучной Бригитте и состаришься как и положено бюргеру? И похоронят вас в одном склепе. Тебе самому-то не грустно от мысли, что вся твоя жизнь была расписана еще до твоего рождения? — Давай не будем ссориться. У меня обязанности перед семьей. Я старший сын. Я военный, отвечающий за своих людей. Я не могу всех бросить и сорваться в медовый месяц на Гавайские острова. — Гавайские? Это туда ты хочешь уехать со мной? Значит ты уже думал о том, какой будет наша совместная жизнь? Я не против, там очень красиво. — она мечтательно подняла глаза к потолку. — Ты меня вообще слышишь? Такое чувство, что ты слышишь, только то что хочешь, выкидывая всё лишнее. — Такое чувство, что ты тянешь кота за хвост. Ведь ясно же что нам суждено быть вместе. Так собери яйца в кулак и прими волевое решение как мужчина. Развернувшись она стремительно пошла прочь. Он смотрел ей вслед с бессильным раздражением. Но постепенно на его губах расцвела сдержанная улыбка. Ему льстило такое наглое завоевание, то как уперто Анна лезла к нему, хотя и могла бы остаться с Рейнхардом. Гораздо более влиятельным и способным большее для нее сделать мужчиной. В юности он испытывал трудности с девушками. Не по годам серьезный, рано решивший сделаться взрослым, с тонким чутьем и развитой интуицией, он искал большой и чистой любви. А главное преданной и искренней. В раннем детстве насмотревшись на то как несчастлива была мать с отцом, он зарекся жениться не по любви или встречаться с девушками в которых сомневался. Пока Вольф читал стихи и стягивал трусики, Клаус заглядывал в глаза каждой девушке с надеждой увидеть там нечто особенное. Он не знал что именно, но думал что когда увидит это то поймет, вот она — его суженная. Годы шли, а она так и не появлялась. Девушки или западали на его симпатичную внешность, что безусловно льстило, но в тоже время разочаровывало их поверхностностью или игнорировали его кандидатуру из-за пошатнувшегося финансового положения его семьи. Уже в военной академии, он почувствовал что служба в армии несет с собой многочисленные привилегии. Много девушек начали охотиться за ним, но пока из среднего класса. Позже уже с высокими званиями и наметками будущей блестящей карьеры, он столкнулся с офицерами подсовывавшими кандидатуры своих дочерей. На то чтобы научиться дипломатично уходить в сторону, у него ушло некоторое время. На светских мероприятиях в оккупированных странах и редких заездах в Берлин или другие крупные города Германии, женщины — красивые, ухоженные, холеные и несомненно дорогие, лезли к богатому штандартенфюреру. Кто-то хотел стать любовницей, особо амбициозные метили в жены. Так или иначе опасаясь того что ему предъявят отцовство какого-то нибудь ребенка он избегал таких ушлых дамочек. Не потому что жалел денег на алименты, а просто не хотел потом до конца жизни мучиться вопросом действительно ли это его ребенок и как себя с ним вести. Проще заплатить деньги в борделе, чем потом играть в папочку. Когда он встретил Анну, на мгновение ему показалось, что она его единственная. Она смотрела ему в глаза так зачарованно и влюбленно, казалась такой беззащитной и ранимой. Все ее чувства к нему были очевидны. Он сразу же отреагировал на нее, ощутил желание защитить и сделать своей. Позже пришло осознание того что она не немка и его вряд ли погладят по голове за отношения с ней. Реальность напомнила о себе. Он взял себя в руки и попытался отдалиться, он честно пытался положить этому конец, предложив ей деньги. Она не приняла их. Откровенно дала понять что хочет его и только его, еще когда он был обычным перепачканным командиром, который мог подохнут в первом же бою. Не зная его родословной и финансового состояния, она преследовала его во сне и наяву. С ней он всегда чувствовал что она гонится за ним и только за ним. Его звание и статус не имели значения, наоборот даже влекли за собой осложнения. И ему она тоже нравилась. Как физически так и по состоянию внутреннего мира. С ней было одинаково интересно как устраивать безумные секскапады так и просто лежать под одеялом свернувшись клубком и обсуждать все на свете. Рядом с ней он словно пробуждался, превращался из скучного военного живущего лишь службой своей стране в живого мужчину. Он впервые в жизни был не против прожить остаток жизни с кем-то. Состариться, завести детей, нянчить внуков, путешествовать по миру и возиться в саду. Он мог представить себя ругающимся с ней из-за беспорядка, из-за русского пофигизма, безалаберности и авось пронесет отношения. Мог представить как они мирятся и проводят полдень в постели. Как он бегает по городу зимой и ищет ей клубнику, потому что она беременна и требует ее. Прежде он никогда не представлял себе совместной жизни ни с одной из женщин. Он любил ее. Да, это любовь, но что ему теперь делать? Бросить все чего он добивался всю свою жизнь? Уехать с ней в Швейцарию или еще дальше. Бросить карьеру, своих родных. У него долг перед своим народом и своей страной. Клаус знал что он хорош в своем деле, чертовски хорош. Не так уж много командиров могли так успешно командовать на поле боя и обучать курсантов. Его талант спасал жизни, выигрывал сражения с наименьшими потерями. Мог ли он просто так бросить все? А как же друзья? На кого он оставит Тилике и Вольфа? Первоначальная горечь от ее предательства отступила. Он не знал как поступил бы на ее месте, надеялся что никогда не узнает. Он понял, что они еще не были связаны никакими обещаниями верности друг другу. Без нее жизнь казалась скучной и пустой. И что теперь делать, он не знал.***
Анна придумала как испортить им вечер. Следующие полчаса она следила за Бригиттой, выжидая удобный момент. Сердце ее стучало в груди, страх отрезвил ее, но она твердо решила действовать. Не позволит она какой-то привилегированной пигалице отнять у нее мужчину. Наконец ждать больше было нельзя, она двинулась вперед к Бригитте. — Бригитта, а вот и ты. Я искать тебя. — Энн. — девушка искренне улыбалась, на секунду Анне даже стало не по себе от того, что она задумала, но встряхнувшись, она подумала что надо бороться за любовь да и такая девушка как Бригитта без труда найдет себе достойного мужа. — Меня отправить Клаус. Он мне доверять и сказать что свидание в саду у розовых кустов отменяется. Слишком рискованно и неудобно. Он находить место получше, на чердаке. Там чисто и есть где присесть. — я захихикала как заговорщик. — Он тебе рассказал? — Бригитта казалась расстроенной. — Да, но не переживай, мы с ним как брат и сестра. Мы спасать друг другу жизни несколько раз. Мы быть близки и поэтому он доверять мне как себе. Иначе он не рассказать бы про тебя никому. Он тебя очень ценить…ценит. Она немного встрепенулась, печаль отступила из ее глаз. — Пойдем я отводить тебя к нему в чердак, никто не видеть иначе много проблема. — Хорошо. Доведя девушку до чердака, она опустила лестницу вниз и открыла дверку на чердак. — Ты первая, я за тобой. Бригитта поднялась на чердак, Анна вслед за ней, притворно огляделась. — Ой, он еще не здесь. Скоро приходить, я найти его и приводить. Ты ждать здесь. Показав пальцем жест сидеть тихо, Анна быстро слезла вниз по лестнице и закрыла дверку, всунув деревяшку вместо засова и заблокировав дверку. Отлично, теперь осталось проучить Клауса. Он сидел на скамейке у розовых кустов, изрядно исцарапавшись шипами Анне удалось подобраться к нему сзади, аккуратно закрыв ему глаза ладошками, она захихикала. — Бригитта? Смех в ответ. — Это ты? Он попытался встать, но она мягко удержала его. — Nein. (Нет) Он подчинился, вздохом дав понять, что эти женские штучки ужасно утомительно и кажутся ребячеством для таких серьезных воинов как он. — Бригитта, я… Анна быстро накинула ему на глаза шарф, завязала узел на затылке. — Так, я смотрю ты в настроении поиграть. Она взяла его за руку и повела куда-то в сторону. Доведя его до ротонды в темном углу сада, с вьющимися розами свисающими с крыши и дающими еще больше приватности, она подтолкнула его к стене, он встал оперевшись на нее. Она сорвала бутон и провела им по его щеке, лаская. Он слегка напрягся, но тут же расслабился. Она поднесла бутон к его ноздрям. Вдохнув полной грудью, он улыбнулся. — Приятный аромат. Поднявшись на цыпочки она нежно поцеловала его в уголок рта, потом провела языком по нижней губе. Я задержал дыхание. — Я правда не думаю, что нам стоит… Её пальчик закрыл ему рот. — Ш-ш-ш… Погладив его пару раз цветком, она взялась за бляху его ремня, держа ее. Как скоро до него дойдет что ему чертовски повезло сегодня? Когда она ловко расстегнула ремень и отложила на пол, Клаус задумался. Его невинная будущая невеста как-то уж слишком смело себя вела для девственницы. Ему стало неприятно от мысли что она может вовсе и не девственница. Зачем тогда ему на ней жениться? Его жена должна быть идеальна и без изъянов. Он ведь и так жертвует многим женясь не по любви. Хотя, может она просто начиталась романов и так борется за него? Перед тем как отправить ее восвояси, нужно убедиться что она не дождалась его с войны. У него очень давно не было женщины и желание ощутить горячий рот и нежные руки на члене пересилило разум. «Бригитта» тем временем расстегнула ему брюки и вынула член, одна ее рука на секунду исчезла, потом вернулась на место уже без перчатки. Ее рот нежно обхватил его, подразнив полминуты головку члена щекотанием языка, она втянула его внутрь. Его рот сразу начал сосать и создавать вакуум внутри. Он этого не знал, но она спешила, в любую минуту настоящая Бригитта могла заявиться к ним злая как черт. Клаус откинул голову назад, черта с два она девственница. Никакое чтение пошлых романов не даст такой уверенности в движениях рук и языка. Решив пока расслабиться и насладиться действием, он мягко толкался внутри ее рта. Девушка дергалась с трудом вмещая даже половину его внушительного агрегата. Она плотно взяла его член в кулак. Ладонь ее была прижата к губам и составляла с ними одно целое, двигаясь синхронно. Немец застонал, с повязкой на глазах очень легко было представить на месте Бригитты другую. Более высокую, с восхитительной цвета слоновой кости упругой грудью, и буйной гривой темно-каштановых волос, отливающих красным деревом. — Ммм… — проурчала девушка, чавкая и чмокая словно ела любимое мороженое. Устав, что он норовит скользнуть ей в глотку, она направила его член себе в нёбо, и сжала губы в тугое колечко через которое он постоянно проходил. Клаус сразу почувствовал слабость в ногах. Одной рукой ухватился за волосы, пальцы скользнули сквозь локоны. Он мягко, но быстро толкался в нее. Странно, ему казалось у Бригитты меньше волос. Они должны быть прямыми и жидкими, под рукой у него было густая шелковистая волна. Озарение дошло до него. Стянув шарф с глаз он возмущенно уставился на Анну. Она попыталась остановить его, но не успела вовремя вытащить член изо рта и теперь невинно хлопала глазами, держа член у губ. Тонкая ниточка слюны соединяла ее губы и кончик члена, высунув язык она облизнула головку, ткнувшись языков в отверстие уретры. Застонав он подхватил ее под руки поднимая вверх, прижал спиной к одному из столбов. Его губы нежно смяли ее рот в поцелуе, девушка сразу обхватила его, прижимая ближе. Их соитие получилось очень нежным и неторопливым. Он осыпал ее лицо поцелуями, потом подсадил на перила и задрав подол, страстно овладел. Его пальцы скользили по ее телу, вспоминая столь любимые изгибы. Как долго он скучал по ней. Как тяжело было одному эти месяцы. Она шептала его имя и что-то еще на русском, прикусывая ему кожу шеи. Оргазм был мягким и не таким агрессивным и сокрушительным как обычно. Их тела встретились после долгой разлуки и робко изучали друг друга, вновь привыкая к ощущениям. После развязки оба стояли прижавшись друг к другу. Никто не хотел первым отодвигаться. — Ты просто неисправима. — прошептал он по-немецки. — Я люблю тебя. — ответила она по-русски. Но он понял. Слишком уж часто встречающаяся фраза чтобы не догадаться. Она не ждала ответа, тем более не ждала признания в любви, думая что он не поймет русский. Прижавшись лбом к ее лбу, он открыл глаза, встретился с нею и прошептал. — Ich liebe dich. (Я люблю тебя) Она лишь улыбнулась, но внутри ее захватил ураган эмоций. Когда она последний раз была так счастлива? Когда родители согласились на переезд в Москву из маленького городка и она почувствовала что у нее словно выросли крылья за спиной? Или когда она осознала что английский язык стал для нее таким же понятным и естественным как родной? Или когда была ребенком и впервые поплыла сама из рук отца держащего ее в воде? Да, все эти моменты были самыми счастливыми в ее жизни, но они меркли по глубине и яркости по сравнению с счастьем испытываемым ею сейчас. — Ich liebe dich auch. (Я тоже тебя люблю.) Так они и стояли счастливо улыбаясь и сжимая друг друга в объятиях, пока не услышали голоса приближающиеся к ротонде. Сорвавшись с места, оба не сговариваясь перемахнули через перила и максимально тихо ломанулись назад к дому. Улыбаясь и хихикая как подростки, они убежали с места преступления. Старясь держаться в тени, они поправили друг другу одежду. Анна прильнула к нему, обхватив руками шею. — Где Бригитта? — Я её убила. Он посмотрел на нее серьезно, вроде она шутила, но он не сомневался что она могла бы и убить в борьбе за любовь. — Аннет? — На чердаке, я её заперла. Сказала ты придешь туда. — Пойдем я ее освобожу. Лучше не портить с ее отцом отношения, он финансирует и заведует делами многих из высшего военного руководства. Они пошли на чердак. Вот только засова на двери уже не было, кто-то освободил Бригитту. — Странно. Они решили вернуться в зал и поискать ее там. — Клаус что теперь будет? — Не знаю. — честно ответил он. — Мне нужно многое обдумать, принять решения. Мне нужно время. — Понимаю. — она немного загрустила, почему-то ей казалось, что они сразу побегут в ближайший порт и прыгнут на корабль идущий очень далеко. Вечер закончился очень странно. Они так и не смогли найти Бригитту, более того ее отец тоже куда-то исчез. Никто не видел как они уходили. Попрощавшись с Клаусом, Анна пошла к себе. Он долго держал ее за руку у двери, глазами говоря всё что не мог сказать вслух. Уставшая, с разболевшейся от алкоголя головой, она вошла в комнату. Открыв дверь в смежную комнату, она увидела Рейнхарда сидящего на кровати и смотрящего перед собой в пространство. — Рейнхард? Все в порядке? Ты бросил гостей. Дорн всех выпроводил, но выглядело немного странно. Он посмотрел на нее пустым взглядом. — Что с тобой? Ты не заболел? — Если бы заболел и умер тебе бы от этого стало только лучше. Не было бы преграды на пути к своему оберфюреру. - он выглядел как обиженный ребенок. — Не говори так. Я никогда не желала твоей смерти. — Ты всегда любила его. С момента первой встречи. Он еще ничего не сделал, а ты уже подарила ему свое сердце. Я же делал для тебя все что мог, но ты так и не ответила взаимностью. Почему? Почему жизнь так несправедлива? — Я люблю тебя, не так как его, но люблю. Вы такие разные. Но оба одинаково мучаете меня. Ты с самой первой встречи мне понравился. — она залезла с ногами на кровать, садясь рядом с ним. — Ты лежал на земле, весь в крови, из бока у тебя хлестал алый поток и я видела твои внутренности, но все что я могла думать в тот момент это «Боже он такой красивый.» Рейнхард усмехнулся. — Я тоже подумал, что ты красива. И мне стало очень горько, что у меня не будет шанса заслужить любовь такой прекрасной девушки. Помню как я умирал и думал как несправедливо, что кто-то другой поведет ее под венец, сделает ей детей, будет просыпаться по утрам глядя на нее. Я конечно раскис потому что думал что не жилец. Такие сопливые мысли мне обычно в голову не лезут. — Тебе не нужна моя любовь, только подчинение. Он промолчал в ответ, возможно она была права. — Ты никогда не сможешь дать мне семью, свою любовь, детей. Ты не бросишь ради меня всё чего достиг. Я люблю тебя. Безнадежной, мазохистской любовью, зная что мне никогда не ответят взаимностью и никогда не будут обращаться со мной как я того заслуживаю. Поэтому я не могу быть с тобой. Как бы мне не хотелось. Я заслуживаю большего чем быть грязным секретом. Поэтому я не буду с тобой. У меня тоже есть самоуважение Я столько всего стерпела от тебя и все равно каждый раз как вижу тебя сердце ускоряется в груди. Ты невыносимый, несносный, грубый, жестокий и эгоистичный деспот. И ты мне изменяешь! — Давно люди мне в лицо таких дерзостей не говорили. — он посмотрел на нее. — Твоё сочетание бесшабашной смелости и опьяняющего страха передо мной очень необычно. Никогда не знаю, что ты сделаешь — подползешь к ноге или укусишь за руку. Она обиженно молчала, прислонившись к его плечу. — Мда, странная мы парочка. По-хорошему нужны годы терапии чтобы нас вылечить. — Я знаю, что ты общалась с Клаусом. Дорн видел вас в саду. Она не испугалась, понимала что он скорей всего следит за ней. — И что? Ты весь вечер провел с двумя шлюхами. — Разница в том, что ты мне принадлежишь, а не наоборот. — Еще чего! Ты забыл как упрашивал меня работать на тебя? И обещал что не будешь предъявлять на меня права? — Я лишь стремился усыпить твое внимание. Я не давал тебе права сосать члены в саду! Она задохнулась от возмущения. — Значит тебе можно, а мне нет. Сам виноват! Не удовлетворял меня. — Сейчас я тебя удовлетворю. — прошипел он, толкая ее на кровать. Его рука порвала тонкие бретельки платья. — А ну отстань, животное! — Лежи смирно или Клаус не доживет до утра. Она недовольно замерла, несмотря на попытки выглядеть дерзкой в глазах плескался страх. — Да малышка, у всех есть слабости на которые можно надавить. — прошептал он целуя ее. Она ненавидела его, и в тоже время хотела. Его загрубевшая за штурвалом самолета рука скользнула по ее животу. Он захватил ее сосок в плен и слабо куснул его. Она вскрикнула и дернула его за волосы. — Ты моя! Только моя. — шептал он покрывая ее грудь поцелуями. Согнув ее ноги в коленях, он развел их в сторону. Устроившись поудобнее, он гладко вошёл в нее. Мысль о том что он добавит своё семя к уже находящемуся внутри неё семени Клауса, заставила ее покраснеть и отвести взгляд. Хоть бы дал ей добраться до душа сначала! Но он словно специально пытался стереть прикосновения Клауса с её тела. Жадный рот оставлял мокрые следы на теле. Она содрогнулась, почувствовать нарастающее напряжение. Через несколько минут, плавных, но глубоких и быстрых толчков он подвёл ее к грани. Поцеловав ее, он всосал ее язык в рот. Она уже не стонала, а лишь судорожно хватала ртом воздух, а руками держалась за простыни, беззвучно шепча его имя, и умоляя не останавливаться. «Нравится моя сладкая?» — спросил он, и взяв за бедра, все глубже насаживал на себя. Покорно лежа на спине, она видела в его глазах дикую похоть, он вот-вот кончит. Еще пару глубоких движений, и он вытащил фаллос, брызгая ей на живот горячими струями. Они стекали по бокам, капали на постель, он наклонился, и обмакнул палец предложив ей слизать. Она отказалась, отвернув голову, не от отвращения, а из вредности и упрямства. Он улыбнулся, ее непокорность забавляла, лег сверху, придавив к матрасу. По-хозяйски бесцеремонно поцеловал ее и был вознагражден укусом до крови, она лишь чуть-чуть зацепила край нижней губы. Он отпрянул, они застыли вызывающе глядя друг на друга, перепачканные его кровью и семенем. Их обоих лихорадило от накала страстей, но у него гораздо больше опыта ведения подобной войны. Со вздохом он устроился поудобнее рядом с ней, положил голову ей на плечо, поцеловал в ключицу и они заснули.***
Сквозь сон до Анны едва доносился резкий голос Гейдриха, в котором слышались нотки приказа. Она попыталась очнуться, но была практически парализована и истощена душевным и физическим сражением прошлой ночи. И все же, решила она, не следует раздражать его еще больше. Сделав чудовищное усилие над собой, ей удалось открыть глаза и держать их так, пока они не начали различать обстановку. Только тогда она подняла голову: — Что? Он лежал на кровати, склонившись над ней. Его голубые глаза были полуприкрыты ресницами, и он снова напомнил Анне хищника. — Я хочу тебя, — скомандовал он, — удовлетвори меня! — Он перекатился на бок, и его член заколебался в прохладном утреннем воздухе. «О Боже!» — раздраженно подумала Анна. Может ли пресытиться этот мужчина? Она прекрасно поняла, что от нее хотят. Скрыв злость, она начала ласкать его член. Он раскинул ноги и руки, наслаждаясь ее ласками, еще больше возбуждающими его похоть, и Анна приподнялась, уселась на него, лаская пальцами его соски. Со стоном он ухватил ее за бедра и окончательно положил на себя. Он так быстро проник в нее, что это вызвало легкую боль, и она не смогла сдержать вскрика. После секса с двумя мужчинами вчера, она еще была очень чувствительна. Он его не услышал или не обратил внимания. Его интересовало только собственное удовольствие. Ее пальцы скользнули к клитору, но он шлепнул по ним. Она недовольно уставилась на него, теперь он еще и контролирует ее оргазмы. Скрестив руки на груди, она смотрела на него. Он не удержался и тихо рассмеялся, не переставая насаживать её. Поднимая и опуская ее в свое удовольствие, он использовал ее как тот офицер проститутку в борделе. Прикрыв глаза, Анна откинула голову назад и несмотря на дискомфорт попыталась получить удовольствие без стимуляции клитора, но все закончилось слишком быстро. Он кончил наполняя ее знакомым теплом. Когда она слезла с него и собралась уйти в ванную, он встал с кровати, накинул халат, прошел к двери и позвал солдат. Что опять? Он ее опять в камеру посадит? — Что опять в камеру? Да ладно, нормально же общались. Усмехнувшись он приказал солдатам обращаться с ней аккуратно. Они бережно стащили ее с кровати словно она была хрустальной вазой. Разозленная Анна даже не пыталась прикрыться. Один из них покраснел и отводил взгляд от ее обнаженного тела, другой наоборот жадно разглядывал ее, пользуясь тем что Рейнхард не видел его лица со спины. Когда ее проводили мимо него, он ухватил ее за подбородок и сказал. — Я обустроил специальную комнату для тебя. Надеюсь тебе понравится. — что-то ей не понравилось, то с каким блеском в глазах он это сказал.