***
Вытерев слезы после ссоры с Рейнхардом, Анна пошла искать Кэти. Ей нужно было посоветоваться хоть с кем-то. И девушка стала ей хорошим другом. Может она увидела возможность сбежать которую Анна не увидела? Две головы лучше чем одна. А четыре глаза больше подмечают чем два. Кэти обнаружилась в импровизированной столовой. Она сидела за столом и пила кофе с Ивушкиным, который рассказывал ей что-то смешное. — Николай, добрый день. — поприветствовала его Анна, обходя стол вокруг и опускаясь рядом с Кэти. — Анна, добрый. Как ты? — Отлично, со своими людьми, сам понимаешь ничего не страшно. Насмешливо прищурив глаза, он к счастью никак не прокомментировал ее слова. — Я смотрю вы подружились? — Анна позволила себя обвиняющий взгляд в сторону Кэти. Та вертела кружку в руках. Повисло неловкое молчание. — Коля предложил показать мне Москву, если я когда-нибудь приеду в гости. — Как мило! А как же война? — Скоро закончится. — авторитетно сказал Николай. — Мы тесним японцев с континента. Скоро столкнем их в океан. — А дальше? — спросила Анна. — Ты правда думаешь они вернутся к себе на остров и не будут нападать на нас? Нет, мы еще много людей потеряем штурмуя Японию. Ивушкин помрачнел, в словах девушки было много правды. — Может быть мы заключим перемирие? — Зачем Сталину перемирие сейчас? Мы выигрываем. А считать русские жизни он никогда не умел или не хотел. Николай шикнул на нее. Покачал головой неодобрительно. — Ты никогда не чувствовала опасности. Болтаешь без ума. — Но мы же здесь все свои. — Это не повод глупить. Никогда нельзя знать кто слушает. Если не бережешь себя подумай о других. От твоих действий не только ты страдаешь. — Да о чем ты? Вечно ты ко мне придерешься. — обиделась Анна. Кэти растерянно переводила взгляд с одного на другого. Они ничего не понимала из их речи, но они явно ссорились. Ивушкин поджал губы, словно прикидывая говорить или нет, и не удержался. — Аня Ярцева мертва. Гейдрих ее казнил. Еще тогда в лагере. И кучу других невинных людей. Наверное был в ярости что птичка выпорхнула из клетки. А ты еще и спишь с ним после этого. Анна осеклась, ее глаза стали огромными от шока. Клаус ничего ей не сказал, у него конечно было не так много возможностей, но тем не менее. Наверняка не хотел ее расстраивать. — Николай мне так жаль… я… — Не нужно меня жалеть. Своих хахалей лучше пожалей. Один из них точно свое получит. Гейдрих так просто от правосудия не уйдет. Скоро его заберут в Москву, а там НКВД устроит ему такие пытки что он пожалеет что родился на свет. — глаза капитана горели праведным огнем и таким злым торжеством, что Анна ужаснулась. — Коля, его могут и отпустить, если скоро мир. И с чего ты взял что он виноват. Он лишь исполняет приказы Гиммлера. — мямлила русская, сама понимая какой бред несет. Жестокий смех прервал ее. — Не думай, что они его отпустят. Знаешь как его прозвали в Европе и Америке? — спросил Ивушкин, — 'grosser Gegenspieler des Kremls' — Великий противник Кремля. Он и его гестапо и СД слишком большая кость в горле Сталина, чтобы его отпустили живым. Нет, Гейдрих это столп на котором держится власть Гиммлера. Снести этот столп и национал-социализм падет. Его превратят в дрожащую кровавую массу из сломанных костей и зубов в НКВД. Анна подскочила на ноги, не желая больше этого слушать. — Я смотрю быстро ты научился быть таким как же монстром как они. Можешь гордиться собой. Кэти пошли! В палатке Анна беззвучно рыдала в объятиях Кэти, которая успокаивающе гладила ее по волосам. Время утекало, а они все ближе и ближе к часу когда за немцами приедут. Когда Анна успокоилась, Кэти рассказала ей про то что весь лагерь гудел о приключениях темноволосого немецкого офицера и русской медсестры. Тилике. Ну конечно, у них тут кризис вселенского масштаба, а он потрахивается в свое удовольствие. Потом Кэти плакала на руках у Анны, а та ее успокаивала. — Не переживай, мужчины как птички колибри, летают, пьют нектар из разных цветков. Это нормально. Уверена его чувства к тебе сильнее. — Какие чувства? — взвыла Кэти. — Он женат, у него дочь. Мне ничего не светит. Резко поднявшись, он вытерла нос, шмыгнула и заявила. — Останусь здесь с Колей. Он женится на мне. Хороший парень. Добрый. — Э-э-э, я бы не советовала тебе сейчас соваться в Союз. Я конечно люблю свою страну, но там сейчас творится откровенный как вы американцы говорите трэш. И еще долго будет творится. — Но с Колей я буду счастлива и в безопасности. — В СССР никто не в безопасности. Время сейчас такое — турбулентное. — Какое? — Турбулентное. А блин, не важно. Послушай меня. Надо валить куда-нибудь подальше и пересидеть ураган в безопасности. Через десяток лет вернемся. В Париж или Мадрид или даже Берлин и Москву. Но сейчас нужно быть самоубийцей, чтобы здесь остаться. К тому же ты не любишь Колю, а жить с нелюбимым нечестно по отношению к нему и жестоко по отношению к самой себе.***
На следующий день Анна приказала привести Клауса. Ей нужно было ощутить тепло его тела, зарыться лицом на груди и спрятаться от всего мира в безопасной гавани из его сильных теплых рук. — Всё в порядке? О чем вы говорили с Гейдрихом? Она обернулась на звуки его голоса. С идеальной осанкой он стоял у двери и разглядывал ее своими красивыми, но такими холодными глазами. «Я надеюсь у наших детей будут его глаза» промелькнула в голове мысль. Она тут же поразилась. Откуда такие мысли? Она ведь никогда не собиралась заводить ребенка. Испорченная фигура и кожа, растянутое влагалище в которое можно будет просунуть кулак, постаревшее лицо, испорченные зубы, геморрой, нервные срывы, бессонные ночи и ради чего? Не факт что из нее выйдет хорошая мать. И не факт что ребенок вырастет таким чтобы им можно было гордиться. И не факт что он или она будут счастливы. Вот она не была счастлива в жизни до попадания в это время. Она не была и несчастлива, но это в основном, из-за того что она опустила стандарты, которые она предъявляла к жизни, смирившись с тем что настоящей дружбы и безумной сбивающей с ног любви ей не видать. Ну и что? Зато у нее была кошка, возможность путешествовать по миру и заниматься шоппингом. Своя квартира, хорошие знакомые с которыми можно и в отпуск слетать и шашлык в Подмосковье замутить, любящая ее шерстяная кошара, семья жива и здорова — грех жаловаться. Она и не жаловалась. А одиночество лишь иногда напоминало о себе и тогда она пересматривала «Принцесса-невеста», «Унесенные ветром» или «P.S Я люблю тебя» и напоминала себе что если у нее не будет такой любви, то соглашаться на сосуществование с каким-то мужчиной в одной квартире, лишь бы не быть одной, она не станет. Лучше одиночество, чем с нелюбимым. И вот он здесь. Ее собственный Уэстли. Нежно улыбнувшись ему, она с разбегу запрыгнула ему на руки. — Тебе надо перестать так делать. Когда-нибудь я или уроню тебя или сорву спину. — но он улыбался во все тридцать два зуба. — Люби меня. — распорядилась девушка и уложив ее на кровать, он именно этим и занялся. После они лежали свернувшись клубком и радовались что есть друг у друга. Привстав она чмокнула его щеку со шрамами. — Так что мы будет делать? — шепотом спросила Анна, — после того как тебя отпустят? В том что все обойдется, она не сомневалась. Даже если Гейдриха не выпустят, уж Клауса-то должны отпустить. Он немного печально посмотрел на нее. — Послушай меня, если они не выпустят Гейдриха то и нас с Тилике им придется убрать. Чтобы никто не знал что обергруппенфюрер пропал в застенках НКВД. Ты никоим образом не должна выдать, что тебе нельзя доверять. Даже если ситуация примет мрачный оборот, не вздумай показать что тебе не все равно на наши судьбы. Она приподнялась полностью, легла на его груди. Ему очень нравилась как ее грудки расплющивались о его тело. Он смял пальцами ягодицы, прижимая ее поближе. — Я не боюсь смерти. Только потерять тебя. У меня кажется есть план. Вот это его напрягло. — Какой? — Я приставлю нож к горлу подполковника и заставлю нас всех выпустить на танке. Возьмем его с собой с условием, что отпустим через несколько миль. — Отчаянный план. А что если нас не отпустят? Что если решат пожертвовать им? Дай мне один день, нужно кое-что обсудить с остальными. У нас тоже есть план. — Как там Кэти? Тилике интересуется. — Она в порядке, только узнала про него и медсестру. Клаус хмыкнул нечто неопределенное. Это могло быть как одобрение так и неодобрение. — А ты? Тебя никто случайно не перевязывал? — она шутливо ухватила его за подбородок. — В глаза смотри. — Нет. — он перевернул их, оказавшись сверху. — Гейдрих передал что Алексей Молотов, занимающий высокий пост при Сталине, предатель завербованный японцами. Сдай его. Нужно подкармливать твоего подполковника информацией. — Еще один день. Потом нам нужно действовать, иначе и Гейдриху хана и тебе с Теодором. Он кивнул, поцеловал ее маленькие пальчики. — Один день. — потом опустил голову к точке где бился пульс на ее шее и заставил забыть на полчаса о всех бедах постигших их.***
Утро следующего дня началось со взрывов. Взрывались ящики со снарядами и гранатами. Кто-то совершил диверсию. Началась операция «Монастырь», в ходе которой группа немецких парашютистов-десантников во главе с оберштурмбаннфюрером Скорцени высадилась в болотистом районе. Благодаря своим подвигам в качестве командира десантно-диверсионных сил Скорцени заслужил в глазах Гитлера, а потом и Гиммлера репутацию человека, который готов пойти, куда угодно, и который ни перед чем не остановится, чтобы выполнить задание. Выбравшись из спального мешка, Анна и Кэти с огромными как тарелки глазами испуганно смотрели друг на друга. Крепость вокруг них погрузилась в хаос. Бегали люди, грохотали автоматные очереди, крики умирающих и раненых наводили ужас. Хотелось свернуться клубком в воронке и не двигаться. — Кто стреляет? Думаешь это японцы? — Кэти очень боялась желтокожих ублюдков, наслушавшись о зверствах, которым они подвергли китайцев до вторжение Красной Армии от солдат в столовой, теперь она дико хотела убраться из Азии и никогда не возвращаться. — Вряд ли. Нужно пробиваться к камерам. Освободить мужчин. Давай, не время трусить. Палатка не защитит нас от пуль. Девушки выскочили наружу. Вокруг умирали солдаты. Опытные, смелые, хорошо обученные они падали на землю, сраженные выстрелами и метко брошенными гранатами. Стреляли в основном сверху, с крыши и крепостных стен, нападающие ловко разместились прежде чем начать бой. Опытная диверсионная группа. За время которое у них ушло чтобы добежать до двери ведущей в крепость Анна почувствовала что седеет. Наверное, двух невооруженных девушек посчитали не опасными и оставили на потом. И все же она была рада что случилось что-то, что сдвинуло ситуацию с точки тупого ожидания смерти. В конце коридора прятались за коробками два солдата что обычно сторожили дверь в тюрьму. — Не стреляйте это свои! — крикнула Анна и едва успела спрятаться за стеной, как воздух прошила автоматная очередь. — Какого хрена? Я же сказала свои! — Не вздумай сюда соваться! У нас приказ от подполковника никого не пускать! И вообще ты предатель, он еще в самом начале предупредил нас, что ты постараешься спасти немцев. — прокричал в ответ солдат, знающий немецкий. Она так и не поинтересовалась его именем, а жаль, могла бы сейчас использовать его, чтобы успокоить солдатика. — Сука! — заорал второй солдат, судя по истеричным ноткам в его голосе, он не справлялся со страхом. — Тихо, держи себя в руках. — прикрикнул на него первый. — Мы не предатели. Мы просто хотим спрятаться. Там на улице вооруженные люди, без отличительных знаков на одежде. Они всех убивают, пожалуйста, пустите нас! — Нет, мне очень жаль, но нет. — прокричал первый солдат и выстрелил очередью, подкрепляя свои слова. Дело было дрянь, сейчас сюда доберутся нападающие и поймав их пристрелят как собак. Вряд ли они будут разбираться что тут подстилка Гейдриха шкерится от своих же. — Пойдем. — Анна потянула Кэти за собой. — Нет, а как же Тилике? Я его не брошу. — Мы сейчас ничего не можем сделать. Нужно дождаться пока или солдат убьют или наших выпустят из камер. Сейчас мы такие же цели для нападающих как и остальные обитатели крепости. Выстрелы и крики раздавались все ближе, девушки спрятались под брезент среди ящиков с какими-то немецкими надписями. Конфискованное? «Надеюсь это не боеприпасы.» — подумала Анна. Через пять минут, нападавшие оказались в зале перед коридором ведущим в тюрьму, они негромко переговаривались на немецком. Впрочем это не значило что опасность миновала. Гранатой они убили солдат, прятавшихся в конце коридора и пошли к камерам. Тилике был один, остальные две камеры пустовали. Один из нападающих спросил его где обергруппенфюрер. — Вчера его забрали на допрос к русскому подполковнику, как и оберфюрера Ягера. Двое солдат в черных масках переглянулись, и один сказал другому: — Вали его. Лишняя обуза нам ни к чему. — глаза Теодора не успели расширится в страхе, как их обоих со спины прошила автоматная очередь. За их спинами Анна подобрала оружие и недолго думая нажала на курок. Сила отдачи и то с какой легкостью автомат разрядил целую обойму оказалось для нее большим сюрпризом. Едва не выронив оружие, она чуть не пристрелила Теодора, который матерясь упал на пол камеры. — Упс, прости. — Ключи! У одного из солдат в кармане, выпусти меня отсюда. Кэти быстро нашла ключи и отперла дверь. Анна сторожила у двери с оружием наперевес. Когда он выходил из камеры, он и Кэти обменялись взглядами. Ни один из них не знал что сказать. — Нужно выбираться отсюда. Найти Клауса и Гейдриха и держаться вместе. Пошли. — быстро сняв оружие с убитых немцев, Тилике взял на себя командование их отрядом. Пригнувшись они выползли во двор, прячась за ящиками и под машинами. — Где они? Почему не в камере? — Вчера вечером их забрал на попойку подполковник. Меня не взял потому что я…э… скажем так у него были свои причины не желать выпивать за одним столом со мной. — офицер немного смущенно проговорил, избегая смотреть на Кэти. — Знаем мы всё про твои причины. — обиженно зашипела девушка. — Тише, сейчас не время и не место. — осадила их Анна. Рядом раздался оглушительный взрыв. Их осыпало землей и осколками. — Черт, какой придурок стреляет из танка посреди такого маленького двора. — пробормотал Теодор лежащий на земле. Так их и убить случайно может. Кто-то из русских, уставших что напавшие воспользовались эффектом неожиданности и гасили их как рыбу в бочке, залезли в танки, и открыл огонь по стенам на которых прятались десантники. — За мной. — прошипел офицер и они поползли под дном грузовиков по направлению ко входу в главную часть крепости. Там где был кабинет подполковника. Мимо них проезжал танк очень похожий на Т-34, но скорей всего это был не он. Слишком большой и тяжелый для тридцатьчетверки. Лежащая под танком Анна, вспомнила сериал Generation Kill и неожиданно захихикала, и повернувшись к Тилике. — Знаешь я однажды видела сериал в котором один солдат сказал что если прислонить гениталии к земле когда мимо проезжает танк то будет хорошо. Тебе стоит попробовать. Ну там вибрации земли и все такое. Теодор посмотрел на нее как на безумную. В такие минуты он тем не менее понимал почему Клаусу понравилась эта странная, не похожая на других девушек, гостья из далекой и суровой холодной страны. Учитывая опыт с Полиной он вынужден был делать выводы что русские женщины безумные, красивые, сексуально раскрепощенные и страстные. Впрочем в эту минуту, у Анны похоже начали сдавать нервы. Кэти выглядела ненамного лучше, побелевшая она тряслась от страха и смотрела перед собой стеклянными глазами. Ситуация была тяжелая, даже для видавшего виды солдата как он. Непрекращающаяся стрельба, разрывы снарядов, крики раненых людей, зажимающих культи и оторванные конечности. Неудивительно что у Анна поехала черепицы. Мысленно дав себе указание присматривать за девушками, чтобы вовремя остановить их, если придется, он поманил их за собой. Они добрались до кабинета подполковника и нашли его в луже крови. Стоящий над трупом Рейнхард вытирал бронзовую статуэтку. — Хорошо что ты здесь, я начал волноваться о твоей безопасности. — обратился он к Анне, полностью игнорируя Теодора и Кэти. Она радостно подскочила к нему и обняла. — Где Клаус? — Когда началась атака, наш деятельный командир пошел искать тебя и освобождать друга. Я пытался его остановить, но он не послушал. — А ты значит меня искать не пошел? — обиделась девушка. Он со вздохом объяснил: — Чем быстрее Скорцени доберется до меня, тем быстрее я прикажу ему остановить бойню и тем более не стрелять по вам. Я знаю его стиль работы. Лезть под пули для меня безумие, я единственный кто может остановить ваше убийство, и не факт что все нападающие знают меня в лицо. Тем более шальные пули никто не отменял. Рейнхард повернулся к Теодору. — Выведи ее, а я заберу Клауса. Я им нужен живой, а по тебе сразу откроют огонь. Иди! — Да ты спятил, если думаешь я поверю, что ты Клауса спасать будешь. — Тилике даже забыл про вежливое обращение. — Даю слово что вытащу его. — Рейнхард посмотрел в глаза Теодору, а потом перевел взгляд на Анну. Она ему не очень-то верила и сама рвалась спасать Клауса, но принявший решение Теодор, крепко и больно схватил ее за руку и потащил к выходу. Она смотрела назад на Рейнхарда, глазами умоляя его не поддаваться своим низменным инстинктам и действительно спасти Ягера. Он вздохнул и пригнувшись к земле побежал в сторону где был Клаус. Умом обергруппенфюрер понимал, что только дав Клаусу погибнуть, он получит Анну. Слишком уж молодой мужчина зацепил ее. Он сам никогда на ней не сможет жениться, а у Клауса руки посвободней. Он не такая публичная фигура как будущий рейхсфюрер. В тоже время Гейдрих знал что если вернется без живого Клауса Анна может его уже никогда не простить. Мысленно прокляв себя за слабость и Анну как причину этой слабости, Гейдрих плечом толкнул дверь на улицу. Будь что будет. Они прятались за одним из военных грузовиков, ожидая появления Скорцени и команды в какую сторону бежать. Анна с надеждой сверлила взглядом дверь из-за которой предположительно должны были появится Клаус и Рейнхард. Рука Теодора предупреждающе лежала на ее локте. Он уже привык к безумным русским и не собирался давать им возможность выкинуть очередную глупость. Вдруг раздался крик и из-за одной из дверей выскочил отстреливающийся немецкий десантник, по нему вел огонь кто-то оставшийся внутри. Убитый немец упал на землю. Не дожидаясь, пока стрелявший выйдет наружу и увидит их, Тилике бросил Анне. — Жди здесь или клянусь Богом я сверну тебе шею и скажу Клаусу что это несчастный случай. — и рванул к двери на ходу поднимая из рук павшего солдата оружие. Влетев внутрь он расстрелял двух русских солдат, расслабившихся и решивших что опасности временно нет. Убедившись что враги мертвы офицер собирался уже вернуться во двор, когда увидел у стены копну золотых как пшеница волос. Полина лежала на спине, держась рукой за простреленный живот. — Nein, nein, scheiße! — пробормотал немец опускаясь на колени. — Какого черта ты не спряталась? — осторожно убрав в сторону руки девушки, он оценил ранение. Выкарабкаться можно, он видел немало людей переживших ранения в это место, но только если оказать немедленную и квалифицированную медицинскую помощь. В руинах крепости с большей частью русских перебитых рассчитывать на нее в ближайшие часы не приходилось. Полина плакала. — Больно, мне так больно. — в глазах застыли слезы. — Девочка моя, как же так. Как же тебя угораздило. — шептал по-немецки Тилике. Впервые в жизни на поле боя он не знал что делать. Обычно когда начиналась бойня он отключал часть мозга отвечающую за жалость и не включал пока не убеждался что сопротивление подавлено. — Полина. — прошептала девушка. — Что? — Меня зовут Полина. Не хочу умирать, не сказав тебе своё имя. В его сердце окрепла решимость. — Ты не умрешь. Во всяком случае точно не сегодня. Зажимай здесь. — добежав до двери, он приоткрыл ее и махнул Анне идти к нему. Когда она прибежала, он приказал ей искать всё что можно использовать для самодельных носилок. Кэти не выдержав присоединилась к ним и застыла глядя на истекающую кровью Полину. Поняла ли она кто это в тот момент? Не имело значения. Опустившись на колени, она прижала руку к животу девушки нежно успокаивая ее. — Всё будет хорошо, не бойся. Вытащим мы тебя отсюда. Анна и Теодор соорудили носилки из швабр и штор и теперь пристраивались рядом чтобы переложить девушку на них. — Хорошо что она не такая же тяжелая как я. — сказала Анна, — Меня эти носилки точно не выдержали бы. Какофония выстрелов во дворе прекратилась. Выжившие русские не высовывались из танка, а десант стратегически отступал добившись того зачем они пришли. Когда группа вышла во двор с Полиной на носилках, по ним никто не открыл огонь. «И на том спасибо» — подумала Анна, ей было очень страшно. Добравшись до ворот, они проскользнули через распахнутую дверь. И притулились у стены, не смея выбежать в открытое поле. Там уже лежало несколько трупов несчастных людей подумавших что они в безопасности. — Дальше то что? Теодор пожал плечами. Он сосредоточенно смотрел в сторону крепости. — Вот уж не думала что ты такой. — Какой такой? — Жалостливый. Не думала что ты из тех кто вот так будут подставлять всю группу ради спасения малознакомого человека. На его лице мелькнула гримаса раздражения и он сказал: — Идут! Рейнхард и Клаус пригибаясь подбежали к ним, чуть позади шли несколько вооруженных десантников в масках. Обняв Клауса, она вдохнула его запах. От обоих мужчин сильно пахло алкоголем, а у Клауса еще и вид был помятый. — Слава Богу ты в порядке. Где ты был? — Искал тебя, нарвался на Ивушкина. Поговорили с ним по душам. — костяшки его пальцев были разбиты. — Ты его не убил? — Нет, только вырубил. А это кто? — строго спросил он, глядя на Полину. — Мы ее спасаем. Бедняжке срочно нужен доктор. — Извините, но нет. — вмешался один из мужчин стягивая маску с лица. Характерной чертой его внешности был большой шрам. Анна ощерилась как овчарка, уперев руки в боки. — А вы кто такой? И почему смеете лезть не в свое дело? — ее руки трясло от адреналина, она пережила кошмар и последнее что ей было нужно, это какой-то мудак, требующий оставить раненую русскую. Она готова была прыгнуть на него и разорвать своими руками. И желательно побыстрее, чтобы слинять как можно скорее из этого места. — Это как раз мое дело, милочка. У нас нет времени и возможности подвергать ненужному риску обергруппенфюрера. У меня приказ спасти только его, все остальные могут катиться куда подальше. Я и так делают одолжение таща за собой всю вашу группу. Тилике с убийственным выражение направил оружие на Скорцени. Впервые в жизни Анна увидела на его лице что он не шутить. Никогда прежде не сталкивавшаяся с этой это стороной она похолодела. Боевики направили оружие на него. — Отто, остынь. Мы все уйдем. — вмешался Клаус. Анна повернулась к Рейнхарду, с глазами кота из Шрека. — Дорогой ты же не позволишь ему так со мной разговаривать? Я хочу чтобы эта девушка отправилась с нами. Я сама ее понесу, обещаю она не будет проблемой. Гейдрих с сомнением посмотрел на Полину. — Она уже не жилец. — Не говори так! — Анна топнула ногой со слезами на глазах. — Ладно-ладно, не плачь. Возьмем ее с собой. — последнюю фразу он произнес твердо глядя в глаза в Скорцени. — Вы ведь понимаете, что пока операция не завершена я тут главный? И я решаю как именно мы выберемся из этой заварушки, со всем уважением, обергруппенфюрер. — Понимаю. А вы понимаете что ваша жизнь не закончится на этой миссии? А у меня хорошая память. Неодобрительно покачав головой, командир крикнул: — Мы выдвигаемся. Если она будет нас задерживать, я сам пущу ей пулю в голову. — обращаясь, в основном, к Анне. Они бежали около километра по лесистой пересеченной местности. Несколько солдат отстало, чтобы затормозить пару танков отправившихся в погоню. Анна думала о том, что теперь когда наверняка многие видели как она убежала с немцами путь в СССР ей точно закрыт. Всё, теперь или Рейх или назад в будущее или прятаться где-то с Клаусом. Она официально стала предателем своей страны. Они оказались на поле, на которое после выстрела сигнальной ракеты приземлился военный самолет. Спасение так близко, Анна почувствовала эйфорию. Носилки с Полиной, бледной и потерявшей сознание затащили внутрь. девушка услышала ссору. Теодор препирался с Кэти. — В чем дело? — спросила она подходя поближе. — Я решила, я остаюсь здесь с русскими. — Это не твое решение. Ты заключенная Германского Рейха и никуда не денешься. — Теодор схватил ее за руку. — И что ты меня заставишь? — Да, заставлю. — безжалостно пообещал немец. — Давайте не будем ссориться. — попробовала влезть Анна. — Кэти мы же обсуждали это, в Союзе жизнь не сладкая. — Да? А у меня она очень хорошая? Опять в бордель? Или работать в поле? Не поеду. Хоть убейте, не поеду. — Так, всё. — немец потерял терпение. Он подошел к застывшей девушке, поднял и перекинул через плечо. Кэти кричала и била его по спине, но все без толку. Последнее что она увидела перед тем как дверь закрылась перед ее лицом, это выезжающие на поле тридцатьчетверки и самолет начал разгон. Анна смотрела на нее с сожалеющим лицом. Скорцени проворчал себе под нос что это бедлам. Игнорируя его Теодор опустил Кэти в свободное кресло и пристегнул ремень безопасности. — Сиди не дергайся, я пойду проведаю Полину. Анна без сил упала в кресло. Все ее мысли о том, как бы поскорее добраться до нормальной операционной и хирурга. Клаус и Рейнхард заняли места напротив нее, каждый по разные стороны прохода. Снаружи грохотали танковые выстрелы, но было слишком поздно, шасси самолета оторвались от земли и все выдохнули с облегчением. Анна припала к иллюминатору глядя вниз на дымящуюся и местами полыхающую крепость. Столько жизней потеряно, и ради чего? Ни одна из сторон ничего существенного не получила взамен. Бессмысленная и глупая бойня.