***
Параллельная вселенная Гейдрих смотрел на машину времени, в которой мгновение назад исчез Клаус с Анной на руках. Он чуть-чуть не успел их остановить. Как раз когда дверь поддалась и они ворвались в комнату перепрыгивая через поваленный шкаф, Клаус практически помахав им ручкой напоследок, исчез в ослепительной вспышке белого света. Досада охватила рейхсфюрера. Это был полный провал. Он упустил всё: Анну, ученых ликвидировали русские, машина осталась, но как ею пользоваться было непонятно. Со злости пнув мертвого ученого, Гейдрих процедил сквозь зубы, приказ ликвидировать его семью, не дожидаясь утра. У него много работы. Необходимо срочно вернуться в Берлин, чтобы удержать власть в руках. Он был намерен стать фюрером. Больше было просто некому. Да и отношения с Союзом нуждались в улучшении. Гейдрих не собирался воевать со Сталиным. Ему бы удержать все те земли, что уже у них под контролем, закрепиться на завоеванных территориях и решить проблему под названием США. Стараясь не думать о темноглазой русской девушке, потерянной для него навсегда и о ноющей пустоте в груди, он пошел к выходу.***
3 года спустя Мир Анны Анна аккуратно поправила плед на груди, она кормила детей и ей нельзя было заморозить молочные железы. Вначале она собиралась кормить детей из бутылочки, но столкнувшись с необходимостью готовить еду, стерилизовать баночки и все это по нескольку раз в день, решила ебись оно всё конем. Тем более деньги больше не были проблемой, и девушка решила, что все равно уже придется делать пластику груди. «Хрен с ним, пусть превращают мою грудь в отвислый старый носок.» — подумала Анна, заворачиваясь потеплее. Она сидела под яблоней в саду своих родителей. Лето уже вступало в свои права, но весна еще напоминала о себе легким морозцем. Клаус с одним из близнецов на руках, радостно угукал, подбрасывая ребенка вверх и делая вид что уронит малыша на землю. Малыш радостно верещал из-за чувства свободного падения и наверное из-за улыбающейся моськи отца перед носом. Мама Анны, с недовольным лицом, наблюдала за счастливым папашей. Она усмехнулась, весело наблюдая за мамой. Та словно скинула пару десятков лет после рождения внуков. Ну еще бы, теперь у нее вновь появился смысл жизни. Второй младенец спокойно лежал в коляске, и волнующейся бабушке хотелось чтобы отец перестал дурачиться и положил малыша. Вечно она всего боялась. Анна поморщилась, этот страх ей так и не удалось выкорчевать из сердца рожденной и выросшей в Союзе матери. Страшная и суровая страна навсегда оставила свой след. Доведя ребенка до радостного визга, Клаус отдал-таки сына бабушке и вернулся к Анне. — Не холодно, родная? — он обхватил ее пальцы, сжимая в своим больших и теплых ладонях. — Нет, все хорошо. — она ответила на нежный, но страстный поцелуй Клауса, чувствуя себя неловко рядом с матерью. Клауса присутствие родственников жены нисколько не смущало. — Пойду помогу твоему брату с мангалом, иначе опять останемся без мяса. Она кивнула, провожая его взглядом. Он ничуть не изменился: высокий, мускулистый с чуть отросшими волосами и загорелой кожей. Вздохнув, Анна посмотрела на свою маму, укладывающую близнецов в коляску. Вольф Теодор Ягер и Фридрих Василий Ягер. Два здоровых и крепких малыша, которые так отъелись под сердцем у мамы, что пришлось делать кесарево сечение, чтобы вытащить их наружу. Анна содрогнулась, мысленно поблагодарив Бога и своего мужа за то, что вернули ее в этот мир с его современной медициной. Она бы уже дважды умерла. Первый раз от раны в легкое. Врачи тогда спасли ее, но это им стоило больших усилий. Один раз, еще по дороге в военный госпиталь в вертолете, даже наступила клиническая смерть, но ее откачали. Потом была пятичасовая операция в ходе которой кардиохирург по имени Василий Смирнов, только что отработавший полную смену, вместо того чтобы уехать домой, оперировал ее. Когда операция закончилась, он лег на пол операционной и уснул. Анна, которой рассказали об этом позже медсестры, не могла сдержать слез благодарности. И позже, назвала одного из сыновей в честь хирурга, без которого он никогда бы не увидел света. Они все еще поддерживали связь семьями, часто собираясь вместе на праздники. Второго назвал Клаус, сильно скучавший по своим друзьям. Малыши были большими и Анна даже не стала пытаться родить их самостоятельно. К тому же врачи отговаривали от лишнего риска. Да, потом пришлось помучиться со швом на животе, шрам от которого до сих пор иногда ныл в плохую погоду и если она хоть чем-то пошла в свою маму, будет давать о себе знать всю ее жизнь. Но зато ее малыши были живы и здоровы и она утешала себя мыслью, что все такая же узкая и тесная, как нерожавшие девушки. Когда она очнулась в палате интенсивной терапии через пару дней после ранения, первой ее мыслью было что она была в коме, что все что с ней случилось, ей приснилось. Но появившиеся следователи, начавшие задавать ей вопросы, обрадовали что в камере ждет взятый под стражу Клаус. Он не зная, что можно говорить и нельзя, просто играл в молчанку. Отмазывался, что ничего не помнит, у него шок и вообще он ничего не скажет, пока не увидит меня. Вот его и посадили под замок, так как не могли установить его личность и еще не знали он Анну подстрелил или нет. Вначале девушка тоже лгала что ничего не помнит, а подумав пару дней, пришла к выводу, что боятся ничего не стоит. Арестовывать их не за что, закон ни один из них не нарушал, и вообще в этом мире ни НКВД, ни гестапо не было. А после этих двух организаций, обычная полиция казалась ей шайкой клоунов, достойных лишь смеха. Тщательно все обдумав, она сообщила полиции, что случайно познакомилась с явно умственно лишённым немцем где-то в Москве в парке, они сразу же друг другу понравились и решили поиграть в ролевую игру. Имени его она не знает, где он остановился не знает, где он взял оригинальную форму 40 годов не знает, это было влечение с первого взгляда, подстрелил ее не он, а скорей всего какой-то охотник, не увидевший их в темноте. Она сказала, что знает только имя, которое и то было придуманное им перед игрой — Клаус Ягер. Так его и записали во временных документах. Клаус после разговора с ней продолжал говорить, что ничего не помнит, вернее помнит обрывки, что скорей всего это результат какой-то старой травмы, тут очень кстати пришлись его страшные шрамы на полморды. В общем, убедившись что эти два странных придурка обществу опасности не представляют, и говорить правду не станут, а садить их не за что, полиция потеряла к ним интерес. Тем более подключилось посольство Германии, начав подготовку документов для Клауса. Они тоже не смогли найти его в базе, но это не имело значения. Он явно был немцем хоть и больным на голову, а это значило что имел право вернуться на Родину. Семья Анны очень обрадовалась что она нашлась после нескольких дней отсутствия. Анина мама рыдала в голос, и девушка устыдилась что всерьез хотела остаться в том мире, позволив матери думать, что она пропала без вести и мучиться вопросом, как погибла ее дочь, до конца жизни. «Слава Богу, я вернулась» — думала Анна со слезами на глазах, гладя плачущую мать по волосам. Получив документы, Клаус несколько месяцев не уезжал из России. Поселившись у Анны дома, мрачный немец не говорящий по-русски, с изуродованным лицом и без гроша за душой, сразу не понравился матери девушки. Некоторое время они приходили в себя. Анна долечивалась, и думала как дальше зарабатывать на жизнь, возвращаться на работу после всего что случилось казалось каким-то нереальным. Клаус скучал по Родине и чувствовал себя потерянным в новом чуждом мире. Без Анны, даже элементарная походка по центру города могла для него плохо закончиться. К тому же он чувствовал неприязнь Аниных родственников, которые не понимали, зачем этот больной спит у нее на диване. Они связали ее пропажу с ним и хоть Анна и отнекивалась, сразу заподозрили, что он каким-то образом виновен в том, что она едва не умерла. В конце концов, Клауса вышибла из России миграционная служба. В один, далеко не прекрасный день, за ним приехали, взяли под руки и выдворили из страны. К счастью, Анна и он уже давно ожидали подобного развития событий и подготовились. Оказавшись в Германии он получил поддержку от государства. Пособие по безработице, еще какие-то социальные выплаты, снял комнатку, купил симку и позвонил ей. Клаус подал документы, чтобы она могла приехать к нему, выйти за него замуж и остаться там жить, но из-за того что его собственный статус висел в воздухе, дело затянулось. Оклемавшись после ранения, Анна учила язык и скучала по любимому. Она понимала, как ему тяжело сейчас. В этом мире война между Германией и Союзом произошла, миллионы людей погибли, Германия проиграла. Ему было очень тяжко осознавать, что все его усилия победить в этом мире ни к чему не привели. Более того его страна была виновата в ужасных злодеяниях, солдаты Вермахта и тем более Ваффен СС были покрыты несмываемым позором. Им было запрещено говорить о войне, о своих лишениях, об их храбрости на поле боя все забыли, люди помнили только убитое мирное население и военнопленных и зверства концлагерей. У современных немцев действовало негласное табу и почти все они чувствовали стыд думая о Второй мировой войне. Ветеранов становилось все меньше и немцы были этому лишь рады, постепенно избавляясь от чувства вина за грехи прадедов. Да, неприятно должно быть было ему прыгнуть из вселенной, в которой у Рейха всё пучком в этот мир. Бюрократическая волокита бесила Клауса. Уже несколько месяцев он обивал пороги разных инстанций, требуя разрешить въезд его невесте. Люди на улице испуганно шарахались от него, в лучшем случае с интересом разглядывая его шрамы, словно он был животным в зоопарке. Денег было в обрез, комнатка которую он снял была убогой. Анна твердила ему перед отъездом что все наладится, что они будут счастливо жить вместе и он терпел. Как солдат терпит лишения на поле боя, он терпел. Однажды, он решился узнать как сложилась его собственная судьба в этом мире и судьба его друзей и родных. Со страхом в сердце, он поехал в городок в котором вырос, нашел свой дом и поднял архивные документы. Лучше бы он этого не делал. Он погиб в 1944 году, в дуэли с русским танкистом Николаем Ивушкиным. Клаус горько усмехнулся, оказывается его судьба и судьба Ивушкина были тесно связаны, независимо от того в какой вселенной они жили. Здесь Ивушкин убил его, а там он убил Ивушкина. Его поврежденный танк упал в реку с моста. Не самая легкая смерть. Клаус надеялся, что когда танк летел вниз, он уже был мертв внутри. Он всегда любил плавать и не хотел умереть утонув. Со стыдом, он читал о том, как его двойник устроил охоту на танк сначала внутри полигона, а затем и за его пределами. Читая на бумаге сухое изложение своих действий, он вдруг осознал, что творил подобные злодеяния в своем мире, в концлагере SIII. Тогда он думал только о немецких жизнях, которые мог спасти, выявив слабости Тигра. Жизни французских, польских, турецких военнопленных совершенно не волновали его. «Как Анна вообще могла меня полюбить?» — задался он вопросом. Наверное она увидела в в нем способность стать лучше. Его семья во время наступления Красной армии была вынуждена бросить все и бежать на запад навстречу союзникам. Мама Клауса потерялась где-то в дороге, скорей всего погибла при бомбежке Дрездена. Дядю Ганса поймали при попытки сесть на корабль до Южной Америки, судили и приговорили к повешению за преступления против человечества. Приговор привели в исполнение в июне 1946 года. Жена Клауса с ребенком на руках. слишком медленно убегала и попалась в руки солдатам, то ли полякам, то ли украинцам, ее не убили, но изнасиловали. Хорошо хоть грудного ребенка не тронули, его ребенка. Это ему поведала его пожилая дочь, тот самый грудной ребенок. Конечно она не сразу признала его, но он рассказал ей вещи из своего детства, которые только он и его жена из этого мира могли знать, описывал предметы имеющие важное значение для семьи Ягеров и все еще находящиеся в ее владении с точностью до мельчайших деталей. И ей пришлось поверить что ее отец вернулся с того света, не постарев и на день с самой войны. Рыдая, женщина показывала ему черно-белые фотографии с которых он гордо смотрел с фуражкой набекрень. Форма офицера СС очень шла ему, впрочем она вообще всем шла. Клаус помнил как делал эти фотографии. Он был так молод и самоуверен, ему казалось весь мир лежит у его ног, нужно лишь быть смелым, дотянутся и взять то, что хочешь. Он нашел и могилу Вольфа, его друг погиб, защищая Берлин в мае 1945 года. Стоял до последнего, как всегда. Разрыдавшись Клаус упал на колени перед памятником. В тот день он сильно напился, думая о своей матери, Гансе, Вольфе и всех тех кто умер не дожив до старости. — Проклятая война! Теодору повезло больше. После окончания войны его арестовали, судили, но так как серьезных доказательств того, что он участвовал в массовых убийствах не нашли, его приговорили к десяти годам тюрьмы и выпустили через четыре года. Он вернулся к жене и дочери и прожил до глубокой старости на территории английской оккупации. Умер Теодор в возрасте 89 лет. Клаус еще не доехал до его могилы, но он обязательно навестит старого друга и его семью. Ему хотелось посмотреть на потомков Тилике. Судя по всему Клаус из этого мира понимал что конец уже близок, он очень разумно перевел финансы в банки стран сохранявших независимость, так что после войны его жена и дочь не остались без средств к существованию. Позже его дочь переписала имение на его имя. Она умерла через восемь месяцев, за четыре месяца до рождения своих братьев. Клаус вступил в свои права наследника и вдруг стал очень состоятельным человеком. Его дочь приобрела замок в живописном месте в горах. Именно сюда, он позже привез беременную Анну. Здесь они свили свое гнездо и провели несколько месяцев практически безвылазно. Оба устали от мира вокруг них и восстанавливали душевные силы. Война, потеря друзей и семьи, угроза потерять друг друга — очень сильно измотали их. К счастью, через полгода после того как Анна полностью оправилась от ранения, она забеременела. Рождение малышей вдохнуло новые силы в измученных страшной вселенной Клауса и Анну. Пока Клаус ворошил свое прошлое в Германии, она в Москве набралась смелости и загуглила наконец Рейнхарда. Следующие пару часов она прорыдала над ноутбуком. Не потому что его жизнь была очень грустной в этом мире и ей стало его жалко, напротив он прожил как настоящий мудак и выпилили его вполне справедливо. Теперь когда у нее был доступ к полному описанию его заслуг перед Рейхом, она была просто в шоке. Увидев его черно-белую фотографию, она четко осознала, что он мертв и она его больше никогда не увидит. Оказалось что он должен был погибнуть еще после ранения на перекрестке в Праге. Ранили его гораздо сильнее, пришлось удалять селезенку, потом был период когда все посчитали что опасность миновала, неожиданный сепсис и смерть. Умирая он сказал Гиммлеру те слова что произнес ей, про шарманку. «Жил без страха и умер без страха» — подумала Анна. Красивый, эгоистичный, самовлюбленный, жестокий мужчина. — Я не скучаю по тебе. — прошептала она фотографии на экране ноутбука. — Я никогда не буду по тебе скучать. И я не плачу. Странно, но в ее мире покушение произошло уже после начала войны с Союзом в 1942 году. Анна вынуждена была предположить, что Фритц видимо уже начал приводить свой план по изменению истории в действие, еще до того как она случайно попала в портал, потому и имелись некоторые отклонения. Распечатав на принтере фотографию обергруппенфюрера, где у него было самое приближенное к нежному, выражение лица, она долго лежала на кровати, глядя на лицо шефа спецслужб. Именно так он смотрел на нее, когда играл для нее на скрипке или сразу после занятия любовью, когда свойственные ему жесткость и скрытность, еще не успевали возвратиться и ожесточить черты его лица. Потом со вздохом сожгла фотографию над газовой плитой. Прощай Рейнхард. Не стоило тревожить Клауса подобными находками. Ему было очень тяжело и она с радостью встала рядом с ним чтобы вместе прожить жить и разделить и плохое и хорошее. Иногда она смотрела на него и думала какую вселенную он предпочел бы, эту где Германия проиграла или ту, где его страна пока еще была на коне. Она гнала подобные плохие мысли от себя. Ни одному из них не было суждено узнать как развернулись дальнейшие события и не было смысла мучиться вопросами без ответов.***
Параллельная вселенная Резиденция третьего фюрера Великого Германского Рейха, Рейнхарда Ойгена Тристана Гейдриха. Дела у страны шли просто отлично. Экономика, раздутая из-за непомерных трат на военные нужды, трещала по швам, но пока Рейх оставался могущественной державой, ни одна страна в мире не посмеет отказаться от торговли с ней и объявить рейхсмарку, не имеющей под собой обеспечения золотом. Германский Рейх печатал слишком много денег, но с этим фюрер мог справиться. Подняв бокал с шампанским, он отпил дорогой напиток. Между его ног трудилась прелестная головка с копной темных волнистых волос. Его последняя фаворитка, но не единственная. Красивая, с немного узкими глазами, бледной кожей и соблазнительной фигурой. Проводя рукой сквозь ее локоны, он представлял себе другую девушку на ее месте. Повод для празднования у него был. Пару дней назад, последние поезда с депортируемыми евреями отбыли в сторону Израиля. После того как он взял бразды правления в свои руки, первым делом, Гейдрих отменил массовые убийства евреев в концлагерях. Не только по доброте душевной, хотя он и не был садистом и ему претило то что там творилось, просто он понимал что терпеть подобное мир не станет и борьба против Рейха будет продолжаться и сопротивление будет разгораться все сильнее и сильнее. Вместо этого он начал проводить политику пацификации. Разделяй и властвуй. Подкидывая подачки разных национальным группам, он вносил умело сеял семена раздора между разными народами. Условия содержания пленных в концлагерях были улучшены, их убийства были запрещены во всех случаях не считая бунтов и попыток побега. Благодаря его стараниям даже Советский Союз начал трещать по швам. Сперва Рейнхард старался устранить вождя физически, но тот окружил себя телохранителями и к нему было не подступиться. Тогда фюрер решил действовать методами которые его никогда не подводили и в которых ему не было равных. Шантажи, подкупы, фальсификация. Игра затеянная им сейчас была грандиозна. Коммунизм не работал, сельское хозяйство было в ужасном состоянии, жители были недовольно, но слишком забиты и напуганы чтобы действовать. Покорность была у них в крови. Но с поддержкой недовольных из вне государства, у бунтовщиков появился шанс. Рейнхард вздохнул: — Хватит. Уходи. Сегодня что-то не заладилось, он сам себе все испортил мыслями об Анне. Все эти девушки были так похожи на ее внешне, но совершенно иначе вели себя. Слишком изящные и ухоженные, чересчур покорные, они никогда ему не перечили. Удивленно и немного обиженно посмотрев на него, Юлия вытерла рот рукой и вылезла из-под стола. — Поезжай к себе. — Вы приедете вечером? — Не знаю. Когда она ушла, он достал паспорт Анны и стал разглядывать ее фотографию, размышляя как всё могло бы сложиться иначе.***
Мир Анны Западная Германия Стоящая у основания дерева Анна смотрела вверх, прикидывая сможет ли она залезть наверх. Прошло столько лет с последнего раза, когда она карабкалась на дерево, а ведь в детстве ее невозможно было стащить на землю. Природа вокруг замка завораживала. Аккуратный, словно убранный, красивый и величественный лес. И может его действительно убирали. Анна не удивилась бы увидев немцев с граблями, чистящими лес. Он словно дышал многовековой историей. Крепкие руки обхватившие ее сзади и прижавшие к сильной груди вызвали у нее радостную улыбку. — Выследил-таки. Клаус прижал ее к стволу толстого дуба. Его нежные, горячие губы втянули ее в пылкий поцелуй, моментально спутавший все мысли в голове. Отклонившись от нее через полминуты, он довольно улыбнулся, глядя на запыхавшуюся девушку. Ее рука начала нежно гладить его волевое лицо. Один палец скользнул от переносицы вниз по длинному орлиному носу, потом поперек губ. После этого она подняла руку и взъерошила волосы мужа. — Хочешь меня? — поддразнила она его и прижалась к его крепкому телу. — Покажи мне как сильно. — Очевидно, так же сильно, как ты меня, — поддразнил ее Ягер, поднял руку и стал гладить ее пышную грудь, сквозь ткань рубашки. Его пальцы нашли напряженный острый сосок, возбуждающе погладили его, и по телу Анны пронеслась волна желания. У супружеских пар секс с годами становится все реже и скучнее, но к ним это не относилось. Влюбленные по-прежнему горели страстью и занимались любовью по нескольку раз в неделю. Анна связывала это с эпохой из которой они выбрались. Для людей рожденных и проживших всю жизнь в безопасности в 21 веке, секс может и становился чем-то обыденным, а любовь обесценивалась, но не для тех, кто прошел через ужасы войны. Такие люди знали цену истинной любви. Они не держали любовь за что-то естественное и само собой подразумевающееся. Они понимали, что в любую минуту могут лишиться любви и относились к ней как к величайшему дару небес, а не обычным потрахушкам с первый улыбнувшимся крутым парнем из паба. Анна потянула его на себя, его вес впечатал ее в дерево. Запах его свежевымытого тела возбуждал желание и сводил с ума. Уткнувшись ему в шею, она вдохнула поглубже и слабо укусила его. — Клаус. Непроизвольно вырвавшаяся у нее мольба стегнула по его нервам как кнут. Он не собирался брать ее здесь, вот так, прижатой к дереву. Но подняв взгляд на ее лицо с затянутыми поволокой глазами и чуть приоткрытым розовым ртом, он понял что сдержаться не получится. Его бирюзовые глаза встретились с ее коричневыми. Она высунула язык и облизнула губы и он знал, что она сделала это нарочно. У нее не было привычки облизывать губы, кроме как когда она видела, что он смотрит. Чертовка! Он навалился на нее сверху, блокируя ее руками поставленными по обе стороны от ее тела. Возбуждение и страсть были в его глазах, пытливо вглядывавшихся в ее хитрое как у лисы лицо. — Ты хочешь, чтобы я прекратил? — хрипло спросил он. Делая вид что смущается, она отрицательно качнула головой. И снова облизнула нижнюю губу, нагло глянув ему прямо в глаза. Вспомнив, что этот язык способен с ним сделать, он принялся торопливо стягивать с нее одежду. Стянув рубашку и меховую курточку с ее плеч, он уткнулся в ложбинку между грудями и стал целовать и лизать ее сладко пахнущую кожу. Анна попробовала стянуть одежду до конца, но сбившиеся в ком рубашка и куртка, зацепились в районе локтей, оставив ее словно связанной. Анна мысленно выругалась, он сделал это специально. Ее глаза сузились глядя на его светлую голову, лижущую ей груди. Чертов немец. Но вслух она ничем не выдала себя. Они разыгрывали шахматную партию и она намерена была выиграть. Его горячее дыхание, скользившее по коже, вызывало в Анне похожее на пульсацию желание между ног. Она неловко потерла бедрами друг о друга, чтобы хоть немного сбить напряжение. Жест, который не остался незамеченным для него. Довольно прищурившись он поднялся. Его наглая исполосованная шрамами морда словно спрашивала: — «Что уже готова? Быстро же ты потекла.» Она бы дала сдачи, но руки все еще были скованы одеждой. Не спуская глаз с нее, он расстегнул пуговицу на ее джинсах и потянул молнию вниз. Она непроизвольно задержала дыхание. Под его пристальным взглядом ломались даже самые стойкие и смелые вражеские солдаты, и она чувствовала себя все больше как пойманный в сети зверек, чем полноценный участник действия. Плохо скрывая раздражение, она задергала руками. — Помоги мне снять рубашку. — Конечно, милая. — его бархатный с хрипотцой голос ничем не выдал его удовольствие. Он ловко стянул ее куртку и бросил у их ног, снова вдавливая ее в ствол дерева. Одна его рука осталась лежать на ее животе, а вторая скользнула за пояс, исследую. Но теперь когда руки у Анны были свободны, она не собиралась покорно позволять играть с собой. Вызывающе приподняв брови, она принялась в свою очередь расстегивать ему рубашку и ширинку. Найдя ее пуговку он нежно стал ласкать ее. Прикусывая губу от приятных ощущений, она боролась с наслаждением, гладя твердые мышцы его пресса. Клаус пристально смотрел на нее, переводя взгляд сверху вниз, не оставляя без внимания ни один изгиб ее тела. Его свободная рука зацепила джинсы и потянула вниз. Он опустился на колени, стягивая сапоги с ее ног. Стянув джинсы, он посмотрел вверх на нее и не разрывая контакта наклонился и поцеловал ее в бедро. Девушка непроизвольно содрогнулась. Едва ее босые ноги коснулись, еще не прогретой солнцем земли, как она задержала дыхание. — Холодно. — Ничего страшного, тебе не придется долго стоять. Он поднялся вверх, вытаскивая член из уже расстегнутой ею ширинки, подхватил ее под колени, поднимая и разводя ноги в сторону и плавным, отработанным толчком вошел в нее. Анна прикрыла глаза, стараясь не думать о собственной беспомощности. Он все еще был полностью одет, а она голая, в лесу, прижатая к дереву, при свете дня, где их легко могли увидеть проходящие люди. — Ты моя. — прошептал он. — Твоя. — ответила она, откликаясь на каждый толчок. От выражения его лица ей захотелось расплакаться. И она закрыла глаза отворачиваясь, чтобы не стать одной из тех безумных дур плачущих во время секса. Просто никто прежде не смотрел на нее с таким трепетом и любовью. В сердце ее заныла ответная нежность, она аккуратно нашла его шею и ткнулась в нее как слепой котенок, покрывая благодарными поцелуями. Ее никогда не боготворили прежде. Никогда в жизни она не испытывала такого сильного желания ответить любовью на любовь, верностью на верность. Ей хотелось оградить его от всех бед и невзгод. Она хотела его, хотела делать то, что ему нравится, хотела быть такой, какая была ему нужна. Во всем ему помогать и стать плечом на которое он мог бы опереться. Ее сильный, смелый Клаус, внешне такой опытный и умный, но такой нежный и ранимый внутри. Она знала это. И изо всех сил тянулась ему навстречу чтобы хоть немного разделить тяжелый груз лежащий на нём. Они созданы друг для друга, созданы чтобы помогать друг другу и делать счастливыми. В его присутствии чувство неуверенности замолкало и исчезало. Она наконец-то обретала душевный покой и веру в том что она самая любимая и желанная. Он настойчиво толкался внутри нее, и теплая приятная истома постепенно растекалась от чресл по всему телу. Она закрыла глаза и стала наслаждаться ощущениями в своем разогревшемся теле. Анна застонала, когда порыв сладкой дрожи пронесся по ее позвоночнику. — Ох, Клаус! Не останавливайся. Она обвила руками шею мужчины, обхватила ногами его туловище, и его стержень стал казаться еще больше внутри нее, из-за плотно сжатых ног. — Да, да, мой Клаус, — мурлыкала она ему в ухо, поглаживая ему плечи. Сцепив зубы мужчина, толкался, сдерживаясь, из последних сил в нее. Девушка ехидно улыбалась, наблюдая за капельками пота выступающими на его лбу. Упрямо не желая уступать, он позволил одной ее ноге опуститься вниз, почти до земли и пальцем нашел крошечный бугорок прятавшийся между нежных складок плоти, его палец стал обводить его, от чего он в миг стал невероятно чувствительным. Анна почти теряла сознание от наслаждения, которое дарили ей его пальцы. Изгибаясь она прижалась спиной к дереву, волосы ее каскадом рассыпались по стволу. Клаус замер на мгновение, разглядывая ее. — Как ты красива, — с тихим изумлением сказал он, скорее всего, себе самому. Она сжала его внутренними мышцами из последних сил, воздуха отчаянно не хватало, она чувствовала себя так словно пробежала километр на время. Во всем огромном, чертовом лесу не хватало воздуха, чтобы наполнить ее легкие. Отрывистое дыхание и безумные удары сердца — устав сдерживаться она с жалобным стоном отдалась волнам оргазма, забившись между горячим телом любовника и неумолимо державшим ее на одном месте, шершавым стволом дерева. В ответ Клаус сильнее сжал пальцами ее бедра, словно пытаясь слиться с ней в единое целое, и выстрелил горячей струей. Анна вскрикнула от наслаждения. Тесно сжимавшие его, ее мышцы выдавливали последние капли удовольствия из обмякшей плоти. — Боже, — прошептал он хриплым от возбуждения голосом. Они замерли, приводя дыхание в норму, одна его рука все еще держала ее под коленом, второй он уперся в ствол для равновесия. Немного очнувшись, девушка зашевелилась, желание побыстрей одеться и положить конец, своему уязвимому состоянию, подгоняло ее. Вместо того чтобы помочь ей одеться, он бесцеремонно повернул ее спиной к себе и толкнул вперед на дерево. — Эй! Какого черта? — Я с тобой еще не закончил. Думаешь можешь распалить меня и остаться безнаказанной? Я покажу тебе, кто главный в нашем браке. — он еще не возбудился, чтобы снова взять ее, но не переживал по этому поводу. Он вполне может поласкать ее мягкое тело в своим руках пока ее стоны и мольбы не возбудят его в достаточной степени. — Похотливое животное, — сказала она, ей пришлось вцепиться пальцами в жесткую кору дерева, чтобы не съехать вниз. Его бесцеремонные руки совсем не поддерживали ее на весу, зато грубовато исследовали тело, шаря где им вздумается. Анна попыталась выпрямиться и занять более удобное положение, но муж удержал ее и прижал к своему животу. Его ладони скользнули по ее туловищу и ухватились за пышные груди. Вид ее свисающих грудей очень заводил немца. Анна вскрикнула от неожиданности, когда почувствовала позади себя его наполовину возбужденный член, потерлась о него, возбуждая Клауса, в ответ на его ласки. Его горячее дыхание обжигало ее ухо. — Да, я похотливое животное, — весело подтвердил он. — Но это твоя вина, женушка. Он принялся покусывать и целовать место соединения шеи с головой. Тепло ее тела и запах свежести исходящий от ее шелковистых волос, опьяняли возбужденного немца. Клаус взял пальцами ее соски и начал нежно подергивать и перекатывать их. Она откинулась назад и положила голову ему на плечо. — Я люблю твои груди, — шепнул ей на ухо Ягер. — А мне нравится видеть твои ладони на моих грудях, — сказала Анна. — Подожди у меня идея. — она задвигалась в его руках. — Дай мне повернуться. Он позволил ей выскользнуть из руки и повернуться лицом к себе. Подоткнув куртку под колени, девушка опустилась вниз, выжидательно глядя на него. — Мне нравится эта идея. — весело сказал он, направляя член ей в рот. — Не так быстро, ковбой. — со смехом, она оттолкнула угощение, а потом лукаво глядя на него обхватила своими ладошками грудь снизу и сбоку и приподняла словно предлагая ему. Задержав дыхание, он почувствовал, что сама мысль о том, что она предлагала, завела его почти наполовину, до нужного состояния. Ее молочно-белые холмы с просвечивающими сквозь нежную кожу синими венками и темно-розовыми большими сосками были способны лишить его любого намека на силу воли и она это знала. Он всегда хотел это попробовать, но у девушек с которыми он спал были маленькие груди, а проституткам, он платил за полноценный секс, за физическую разрядку, которая так сильно порой бывает нужна, сразу после боя. И тратить драгоценное время на эксперименты, когда за дверью уже ждал следующий офицер Клаус не хотел. Пристроившись поближе, он нежно потерся чувствительным органом о ее грудки. Пока ощущения были неплохие. — Сожми сильнее. — попросил он и скользнул снизу вверх в образовавшуюся между грудок щель. Анна еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться, вся ситуация казалась презабавнейшей. Впрочем скоро ей было самой стало не до смеха. Опустив глаза с его лица на фаллос, чтобы не рассмеяться забавной позе, в которой они пребывали, она как загипнотизированная застыла глядя на его внушительный орган. Мягкая кожица, обтягивающая член, при погружении между грудок, складывалась гармошкой, мошонка, в которой обрисовывались крупные яйца, раскачивалась от движения мужского тела, мягко ударялась о верхнюю часть живота Анны. Она воспринимала всё сначала спокойно, но затем стала чувствовать какое-то сладостное томление, и кровь горячими струями разлилась по всему её телу, сердце забилось, как после бега, дыхание стало прерывистым. Заворожённая невиданным зрелищем, не смогла преодолеть своего желания и не удержавшись, опустила подбородок вниз и высунув язык попыталась дотянуться до головки. Он застонал и хрипло прошептал. — Что же ты делаешь со мной, Анна? — Не останавливайся. — приказала она и увлеченно вернулась к занятию. Скоро ей удалось лизнуть его пару раз. Дрожа от возбуждения, она наблюдала, как блестящий мужской член легко двигался взад и вперёд в кольце из ее упругой плоти. Не отличавшаяся особой чувствительность в районе груди, она закрыла глаза и замурлыкала от приятных ощущений. Влажный, твёрдый, теплый и упругий. Власть, которую она ощущала над ним, тоже кружила голову. Вместе с тем её поразила подвижность и мягкость покрова, под которым двигалась тугая мякоть. Член скользил и извивался как живой, а головка величиной с большую сливу с розоватой кожицей тыкалась прямо в губы. — Всё, я готов, — тяжело дыша предупредил Клаус. Она не ответила, ее глаза горели тем же лихорадочным блеском что и у него. Поднявшись и повернувшись спиной, Анна прислонилась к дереву, нагнулась чуть вперед, выгнув дугой спину. В этот момент сзади раздался то ли стон, то ли проклятие, а может нечто среднее. — Бесстыжая кошечка. — его горячее дыхание опалило ее плечо и шею. Его руки властно обхватили ее бедра. Приглашающе выпятив зад, она потерлась голыми ягодицами о его гениталии и беззвучно охнула, когда он вошел в нее. Головка была мягкой, но упругой, а ниже её ощущала лоном отвердевшее как кость тело и чувствовалось, что оно живое и трепетное. Сначала его движения были медленными, потом участились. Она процарапала ногтями кору дерева и негромко застонала, ловя ртом воздух. Он шлепнул ее совсем легонько, но она мстительно сжала внутренние мышцы. — Ах ты, сучка! — рявкнул он, застонав от удовольствия. Его пульсирующий член почувствовал, что влагалище стало теснее. Очень тщательно, ни на секунду не останавливаясь, он исследовал теплые стенки ее лона, меняя углы входа в ее тело ощупывал кончиком члена ее внутренности. Пальцы Анны забрались в его волосы, стали перебирать их, а он в это время добрался до самого сокровенного источника наслаждения и принялся с осторожностью ласкать, снова и снова скользя членом по одному и тому же месту. Она уже не понимала, что происходит вокруг, ее внутренние мышцы самопроизвольно сокращались, дергались, сладкая пытка все не кончалась. Она завыла в голос, царапая дерево, под ногти забилась кора, портя маникюр, но ей было все равно. Он упорно держал ее на месте, не сбавляя ритма. Ее крики удовольствия, наверное, слышала вся округа. Сильнейший, спазматический ураган накрыл ее, казалось, он был более ярким, более острым чем все предыдущие, с каждым импульсом, он словно начинался заново, накладываясь на сладкие спазмы и усиливая их. Он продержался так долго как смог, чтобы максимально растянуть ее оргазм, потом наконец выпустил из себя семя и задрожал, когда они вместе достигли вершины. Из пелены наслаждения ее вывел голос Клауса: — Дикая кошка. Моя дикая кошка. — он нежно поцеловал ее голое плечо и отстранился. Повернув дрожащую от удовольствия и усталости девушку к себе лицом, он быстро промокнул белым носовым платком между ее бедер. Помог одеться, сжав на секунду холодные ступни в ладонях. Застегнув курточку, он легко поднял ее на руки и широким шагом направился в сторону замка. — Я сама могу идти. — запротестовала Анна. — Молчать. Что и говорить ей было приятно что ее несли на руках и она сдалась, положив голову ему на грудь. Через пару минут, приятная истома, внизу живота, почти погрузила ее в сон, под мерное укачивание от его шагов. Очнулась она на кровати, он стягивал с нее джинсы. — Я больше не могу. — подумав что он хочет продолжения банкета, она захныкала, перекатываясь на живот. — Я приготовлю тазик с горячей водой, согреем тебе ступни. — насмешливо улыбаясь сказал он и не удержавшись добавил, — Слабачка. Надувшись Анна позволила стащить себя к краю кровати и опустить ноги в теплую воду. — Какао? — О Боже, да! Через двадцать минут она лежала завернутая как в кокон в одеяло и довольно пила сладкий напиток. Клаус пристроившись рядом, читал рабочие документы. Он быстро нашел работу в качестве военного консультанта Бундесвера. Анна не знала как ему удалось пройти проверку службы государственной безопасности, но неугомонный немец не мог спокойно сидеть, не принимая участия в судьбе страны. К счастью для него, он выступал на стороне военных, которые были против расширения влияния и присутствия НАТО на территории Германии, иначе она бы ему устроила. Пригубив божественный напиток и скосив глаза на задумчиво читающего мужа, Анна мысленно подумала, что ради такого обращения, она готова была позволить ему жамкать ее в лесу хоть каждый день. — Массаж спины? — спросила она. — А ты не обнаглела? — с теплой улыбкой спросил он. — А я тебе потом массаж ртом сделаю. — многозначительно произнесла Анна. Он тут же откинул в сторону документы и стал переворачивать ее на живот.***
Послесловие Ох, немного задержала я главы, потому что хотелось в финал впихнуть всего и побольше. Да и что уж говорить, немного грустно было прощаться с героями. Не знаю, напишу ли когда-нибудь продолжение, если придут в голову идеи, обязательно облеку их в текст и добавлю. Но пока идей нет, по-крайней мере не на полноценные моменты из жизни героев. Нужно немного отдохнуть. Часто заставляла себя из-под палки писать продолжение ради читателей, не люблю долго ждать и очень расстраиваюсь если бросают на середине работу. Так что кое-где пострадало возможно качество, простите за это, мои дорогие. Когда писала два разных финала, пришло осознание того что я исчерпала реалистичные варианты того как героиня может переходить от одного мужчины к другому, сохраняя при этом накал страстей. Так что вовремя я закруглилась, иначе было бы хуже. Как когда сериалы растягивают любовные треугольники на 6 сезонов и зрителям становится просто пофигу с кем героиня останется. В планах работа над ошибками, надеюсь найти время перепроверить текст, может кое-что переписать. Я многое для себя узнала пока писала, впервые в жизни встала на место автора. Теперь понимаю что если нет уже готовых продуманных до деталей идей, то автору приходится выбирать или писать через силу не жертвуя при этом скоростью появления новых глав, но при этом страдает сюжет, или тупо сидеть по несколько недель на попе, надеясь что вдохновение вернется. Несмотря на то, что я выжала из этой истории все что могла и хотела, по вселенной Т-34 да и просто Великой Отечественной войны крутится много идей в голове, так что как минимум пара драбблов думаю со временем появится, но не скоро, нужно многое додумать. Огромное спасибо, всем кто читал и оставлял отзывы, вы даже не представляете как тепло на душе когда видишь что кому-то понравилось твое творчество. Спасибо всем кто жамкал на кнопку Нравится. При отсутствии отзывов, постоянно растущее количество лайков единственная возможность увидеть, что людям нужна моя писанина. Очень стимулирует не бросать. Также фанатки Тилике не волнуйтесь, я устала писать только главную сюжетную линию, к Тилике и его «девушкам» это не относится, теперь освободившись я смогу отдать должное нашему котяре. В голове много идей которые хочу написать. И не только связанные с сексом)) Максимум через неделю выложу продолжение его приключений с Полиной и Кэти.