15 дней мая

“Понимаешь… Ты тоже мне нравишься…” Глубокий вдох. “Но… Как друг”. Рваный, тяжёлый выдох, раздающийся в тишине маленькой квартирки. Здесь настолько тихо, что Квентин мог услышать биение собственного сердца. Парень сбился со счёта, да и не считал вовсе, сколько выпил, может только прикинуть, сосчитать пару полупрозрачных маленьких бутылок, небрежно валяющихся на полу рядом с ним. Бек потряс перед собой очередную. Жидкость внутри тихо ударилась о стеклянные стенки, недовольно хлюпнула — ещё около половины, может, больше. Он немного отпил с горла — не стал церемониться со стаканами, слишком долго, да и смысла в этом не было. Квентин поморщился. Горькая жидкость обожгла язык и покатилась дальше, опаляя нёбо, горло. В любом случае, вкус этой гадости уже не имеет значения. Только отказ Питера сейчас имеет значение. Квентин на самом деле не хотел пить, совсем не хотел. Его не заботил вкус алкоголя, а то и вовсе был противен. Беку хотелось просто забыться. Сделать вид, что ничего этого не было, что он не сжимал руку Питера в лифте, не признался ему, что Паркер не смотрел на него так виновато. Не чувствовать себя отвергнутым, в конце концов. Сейчас Квентину хотелось лишь упасть в забвение, в тёплые объятья Морфея и видеть прекрасное сновидение, где всё хорошо. Где они снова в парке, где Бек снова обрабатывает рану Питера, где они снова едят то популярное печенье. Стажёр предполагал, что влюбиться в школьника — изначально плохая идея. Но сердцу ведь не прикажешь, верно? Сначала он злился. На Питера, на обстоятельства, на весь мир. Но затем остыл. И сейчас он злился на самого себя. Будто поток ненависти к себе захлестнул его, словно ракушку на берегу лазурного моря, и унёс. Пить больше не хотелось. Тошнило от алкоголя, паршивого состояния и самого себя. Вдруг послышалось забавное клацанье собачьих лапок по деревянному полу. В дверях кухни показалась малышка Джесси, мило виляя хвостиком и так по-собачьи улыбаясь. Квентин улыбнулся ей в ответ, а она подбежала поближе. — Хочешь гулять, милая? — Парень потрепал питомца за ушком, а та лишь активнее завиляла хвостиком, услышав заветное слово. — Что ж, давай пройдёмся.

***

К счастью, Квентин выпил не настолько много, чтобы упасть с лестницы, споткнуться о пустоту или повеситься на поводке. Поэтому сейчас он прогуливался по небольшому скверу рядом со своим домом: здесь он часто встречает других любителей собак, но сейчас ни одного не было. Квентин вдруг вспомнил день, когда впервые увидел Питера. Тот зашёл в лабораторию довольно-таки уверенно, но глаза выдавали всё его смятение и неуверенность. Бек даже подумал, что парнишка ошибся дверью. — Здравствуйте! Я новенький, мистер Нортон сказал, что вам нужна помощь. Что ж, это было неожиданно, но лишние руки и правда бы не помешали, как сказала миссис Хиллз. Пока они разговаривали, Квентин начал рассматривать парнишу. Растрёпанные кудрявые волосы, довольно милое личико и его добродушное выражение. Такого мальчика хотелось потягать за щёчки, как обычно делают это бабушки со своими внучатами. — Питер Паркер, миссис. И Квентин понял, что попал. Работать с Питером было в одно удовольствие. Тот всегда шутит, но при этом не отвлекается от работы. Паркер даже по достоинству оценил шутки Квентина! Это уже выделяло пацана из множества других стажеров. Ну и что, что ему всего шестнадцать? Любви все возрасты покорны! Вообще, Питер показывал себя слишком обаятельным и общительным подростком. И руки сами тянулись, чтобы погладить или обнять этого милого щеночка, с которым ассоциируется у Квентина Питер. И только от взгляда на своего коллегу Квентин замечал странное чувство, теряющееся где-то внутри. Иногда взгляд сам по себе останавливался на подростке, когда тот что-то мастерил, смешивал в пробирках или пытался что-то достать с верхних полок, в чем Квентин потом, естественно, помогал Питеру, потому что Бек был выше Питера ростом примерно на полголовы, и это даёт молодому человеку преимущество. Практически во всем. И стажёр этим пользуется. А ещё очень приятно наблюдать за тем, как выражение лица Питера меняется в зависимости от того, что ему рассказать. Например, если Питеру поведать о том, что он не знает, то его лицо приобретает удивлённое выражение лица, а глаза начинают напоминать Квентину глаза оленёнка Бемби. Как в мультике. “— Эй, а ты знал? — спросил Бек, подходя к столу, у которого проводил эксперименты с Салли Питер. — Знал что? — с интересом спросил Паркер, забирая крысу на руки и поворачиваясь к коллеге. — Что крысы могут бояться щекотки и умеют смеяться, когда их щекочут, — уверенно сказал Квентин и начал наблюдать, как интерес на лице подростка превращается в удивление. — Серьёзно!? Я бы никогда о таком не подумал! — Я не вру! — Бек взял Салли с плеча Питера и начал поглаживать крысу по спине и холке, отчего та начала попискивать. Лицо Питера в тот момент надо было видеть”. Квентина привлекала такая детская наивность паренька, его невинность. Его постоянное желание узнавать что-то новое, исследовать неизвестное и строить предположения. Если бы Бека попросили назвать пять недостатков Питера, то, уверяю, он не нашёл бы ни одного, словно Паркер — сошедший со страниц книги сказочный персонаж, который всегда всем нравится. “Квентин со скучающим выражением лица сидел за столом в столовой и смотрел в окно, из которого открывался вид на улицы Нью-Йорка. Он уже взял свой обед и занял место, выжидая, когда к нему подойдёт Питер, который не мог решить, чем он будет обедать. — А вот и я! — громко сказал подросток, садясь напротив Квентина, отчего тот вздрогнул и, повернувшись, улыбнулся. — Решил, что будешь есть? — спросил Бек, опуская глаза на поднос Питера. — Это было трудное решение, но я всё же решил, что съем пончик с газировкой. Просто моя тётя помешана на правильном питании и редко когда мне разрешает есть пончики, так что я… — Всё, Питер, я понял, поешь уже спокойно, — прервал Квентин Питера, пока тот не начал оправдываться. — А, да, хорошо! Квентин начал пить свой чай и краем глаза смотреть за Питером, который излучал счастье, поедая свой пончик. Он ел его так, словно ни разу не брал его в этой столовой. Ни вчера, ни позавчера. Вот вообще. От одной мысли об этом Квентин приглушенно захихикал в кулак. Питер поднял глаза на Квентина, когда услышал смех, и спросил: — Что? — Нет, ничего. — Бек справился со своими эмоциями и посмотрел на Питера. — Не шевелись. Когда Питер посмотрел на Квентина и задал вопрос, Бек заметил глазурь на щеке подростка. Взяв салфетку, парень потянулся к щеке покрасневшего подростка и вытер глазурь. — Спасибо, — смущённо отозвался Питер. Квентин улыбнулся и кивнул, снова начиная подсматривать за Паркером, заставляя того покраснеть ещё сильнее”. Питер был особенным для Квентина. Непохожим на другие его предметы обожания. Бек непременно хотел бы такой необычный сувенир в свою общую коллекцию безделушек, слишком быстро надоедающих. Стажёр регулярно ловил себя на мысли о том, что он слишком настырно разглядывает Питера, слишком долго пялится на симпатичные, притягательные формы своего коллеги, пока тот не видит. Ему было стыдно за такую вредную привычку, прежде всего, перед самим собой, но тем не менее, он не мог с этим ничего поделать. К счастью, он не настолько нахал, чтобы распускать руки из-за узких джинсов подростка. Хоть иногда и хотелось. Квентин вспомнил их прогулку в парке, и на душе стало как-то теплее. “— Кстати, Питер, — привлёк внимание друга Квентин, пока Паркер дожёвывал последнюю печеньку, — как ты попал на стажировку? Мне просто интересно! — Ох, знаешь, это безумно сложная и долгая история, — он нервно рассмеялся и жестом указал на бутылку воды, лежащую рядом с Квентином. — Можно? — Да, конечно. — Бек подал бутылку, а затем продолжил: — Но мы же никуда не спешим, верно? — Верно, — ответил Питер и, взяв бутылку, начал пить. Квентин не мог оторваться от созерцания Питера, от его изящной бледной шеи, от несдержанных движений глотка. Было в этом что-то завораживающее, завлекающее, манящее. Хотелось впиться в шею мальчишки, словно голодный вампир в свою жертву. По подбородку начали стекать капли воды, оставляя мокрую дорожку после себя. Некоторые, будто спеша куда-то, бежали вдоль шеи паренька, огибая кадык, а некоторые нетерпеливо падали прямо на белоснежную ткань футболки, сразу же пропитывая её жидкостью. Почувствовав влагу на теле, Питер ругнулся и тут же убрал бутылку подальше от себя, а Квентин мог лишь нагло глазеть на мокрое пятно, через которое были видны очертания тела подростка. Он готов поклясться, что половина девочек в школе Питера лишь томно вздыхает, как только он проходит мимо. И Бек их не осуждает, он бы делал то же самое. Вовремя опомнившись, Квентин неловко отшутился и подал салфетку”. Квентин поёжился, потеплее укутываясь в старое серое худи. На город уже начинали спускаться сумерки, хоть и было не особо поздно, около восьми. Видимо, это время просто идеально подходило для прогулки со своей второй половинкой, потому что Бек то и дело видел, как мимо него проходили влюблённые парочки: экспрессивные подростки с их бушующими гормонами, умиротворённые молодые, занятые взрослые и даже пожилые! Квентин видел искры в глазах каждого из них при одном только мимолётном взгляде на своего партнёра. Как они переплетали пальцы, непроизвольно прикасались друг к другу и увлечённо разговаривали о чём-то своём, словно голубки щебечут между собой на своём птичьем языке. Бек видел всё это в красивых фильмах об идеальной любви на широких экранах кинотеатра и постепенно осознавал, вспоминая какие-то произведения, что его чувства к Питеру — это и не любовь вовсе. Всё, что он испытывал когда-либо к этому парню — лишь интерес, симпатия, мимолётное влечение, основанное лишь на химии внутри него самого. Квентин понял, что не сможет дать Питеру всё, что нужно, и он не мог позволить себе воспользоваться, поиграться, побаловаться с мальчишкой и выбросить, словно ненужную вещь, нелюбимую игрушку, как только появится новая. Этот парнишка заслуживает намного большего, чем влюбчивый и непостоянный стажёр. Этот парнишка заслуживает весь мир. Квентин решил, что должен извиниться за свой поступок. Он присел на ближайшую лавочку, а Джесси легла рядом, наблюдая за редкими людьми, проходящими мимо. Найдя номер Питера, Бек нажал на вызов и прислонил телефон к уху, ожидая ответа. Когда через некоторое время никто так и не взял трубку и парень хотел уже отключится, ему ответили. — Алло? Пит… — Питер! Я хочу извиниться! — перебил Квентин абонента, пока у него не ушла мысль из пьяной головы. — Я знаю, что наговорил много лишнего тогда в лифте, и я хочу признаться, что сделал это в порыве своих чувств, которых не осознавал на тот момент. — Парень... — Не говори ничего! — эмоционально продолжал Квентин, не замечая, что с ним разговаривает не Питер. — Я совершил ужасную ошибку и хочу, чтобы ты знал, что я аморальный урод, каких ещё поискать надо, и очень стыжусь того, что мой взгляд упал на тебя. Мне хочется убить себя за то, какие мысли полезли мне в голову, но я перепил это и готов снова стать твоим другом, не оглядываясь на то, что было! — Парень, Питера тут сейчас нет. Квентин в непонимании уставился на Джесси, а точнее сквозь неё, пока та дружелюбно помахивала пушистым хвостиком. — Что, простите? — Питера, говорю, сейчас нет, отошёл, — сказал мужчина и, как понял по голосу Квентин, это был мистер Старк. Он вздохнул. — Послушай, не знаю, что у вас такого произошло в лифте, но просто знай, что этот ребёнок очень мне дорог. Поэтому будь аккуратнее в своих порывах. Так, на будущее. — Миллиардер помолчал, но затем продолжил: — Но вообще, твоя речь меня заинтриговала. Я обязательно передам пацану твои слова, не сомневайся, мистер “Педофил”. Квентин отодвинул телефон от уха. Он только что извинился перед мистером Старком! Самый страшный позор в его жизни! — Господи, какой стыд! — Бек спрятал лицо в руках. Поддавшись самобичеванию, Квентин просидел так около десяти минут, а затем резко встал, напугав свою собаку. Бек посмотрел решительным взглядом вдаль, а потом произнес: — Если уж я опозорился перед мистером Старком, что было самым страшным моим страхом, то я смогу попросить прощения у Питера, смотря ему в глаза!