“Спасибо за бессонную ночь Надеюсь, вам понравилось Ваш мальчик-катастрофа”
Старк надеялся, что высказывание относилось к свитеру, но с каждой секундой, как он сверлил взглядом записку, данная мысль улетучивалась всё быстрее.***
— Как там Тони, кстати? — поинтересовался Хэппи, нарушив устоявшуюся за недолгое время поездки тишину в машине. Не заметить отсутствие миллиардера на соседнем сиденье было, мягко говоря, тяжело. Когда утром к охраннику заявился Питер с рюкзаком через плечо наперевес, уставшим взглядом, опухшими глазами и жуткими кругами под ними и вяло попросил Хогана отвезти его на вокзал, то мужчина лишь неодобрительно цокнул и покачал головой. — Спит, — коротко ответил подросток, отвернув голову к затонированному окну. — Вчера ему было… Не очень хорошо. Так что пусть отсыпается. — Он сложил руки на груди и протяжно вздохнул. Водитель выдержал паузу, но затем, когда несколько догадок пришли ему в голову, продолжил: — Пил? Паркер прикрыл глаза, утыкаясь лбом в стекло и приобнимая покрепче рюкзак, который лежал у него на коленях. — Пил. Хэппи знал о том, что Старк иногда выпивал, но его увлечение никогда не доходило до чего-то серьёзного: пара стаканов виски делали его разве что чуть саркастичнее и веселее, чем обычно, а вот если количество выпитого переваливало за несколько бутылок, то тогда нужно было бить тревогу, ведь с момента романа с Пеппер миллиардер, на памяти Хогана, не напивался вусмерть ни разу. Не считая расставания, разумеется, помнится, тогда Хэппи пришлось выслушивать пьяное нытьё друга, пытаясь параллельно успокоить и уложить спать, лишь бы чего не натворил. В этот раз, видимо, всё-таки натворил, а больше всего водителю было обидно за Питера — мальчик ведь был ни в чём не виноват, вероятно, просто оказался в неподходящий момент в неподходящем месте, и вот между ними двумя уже непонятно что происходит. Парню тоже было непонятно. В его голове будто варилась каша из событий двух последних недель: переезд, совместные вечера с фильмами и пиццей, разговоры по душам, объятья, так много сладких объятий, взлёты и падения Питера — причём и в прямом, и в переносном смысле, — посиделки на крыше, бесконечные заигрывания друг с другом, ссора… А что теперь? Снова переезд. Колесо сансары дало оборот. Сейчас всё было непонятно, и слишком много вопросов крутились в голове Паркера, и они были, прежде всего, к себе. Почему подросток признался, почему признался так? Что делать дальше? Делать вид, что ничего не произошло, извиниться и сослаться на бушующие гормоны? Продолжать гнуть свою линию? А есть ли смысл? Столько вопросов, и так мало ответов. — Послушай, Питер, — несколько скомкано начал водитель и через зеркало заднего вида увидел, что подросток не двинулся, да и вообще не проявил никакой заинтересованности в разговоре, но всё равно продолжил, надеясь, что его слова как-то подбодрят парнишку. — Ты ведь знаешь Тони. — Здесь Паркер лишь усмехнулся. Да, так себе утешение. — Если он наговорил лишнего, ты не воспринимай близко к сердцу, ладно? Он сгоряча, совсем голова не варит, как выпьет. — Хоган нервно хохотнул, но было совсем не смешно. Тут охранник понял, что утешать он не умеет от слова совсем, а потому спустя некоторое время сменил тему: — Кстати, Питер, хотел тут спросить… — Когда машина остановилась на светофоре, Хэппи поднял с переднего сиденья пышный букет красных роз чтобы показать его парню. — Мэй любит розы? Паркер лишь расплылся в улыбке и хихикнул: — Она ненавидит розы, Хэппи. — Подросток продолжил уже серьёзнее: — А вот конфеты любит. Мужчина немного смутился, а на щеках показался еле заметный румянец. — Тогда нам нужно в гипермаркет.***
К счастью, пышный букет, купленный Хэппи в порыве любви и страсти к тётушке Питера, не пропал даром: мальчик обменял их на картонку и почти не пишущий маркер у местного бездомного, явно не ожидавшего такого поворота событий от жизни, но всё равно обрадовавшегося. И вот сейчас он стоял на платформе, держа табличку, где было криво написано “Мэй Рэйли Паркер”. Хоган пытался намекнуть пареньку, что так обычно делают в аэропортах из-за большого количества людей, но он не захотел даже слушать водителя. За время, проведённое в гипермаркете, облака, напоминавшие с самого утра сахарную вату, начали сгущаться, образуя серые угрюмые тучи, тяжёлым грузом нависшие на небе и закрывающие яркое весеннее солнышко. Хоган даже взял зонт и сейчас драматично стоял под ним позади Паркера, хотя с неба не упало ни капельки, и тревожно теребил краешек белого платочка, ожидая, пока приедет нужный поезд. Хорошо, что ждать пришлось недолго — через пару минут послышался грохот, свойственный подъезжающему составу, а затем и показалась голова поезда. Машина затормозила с неприятным скрипучим звуком, а резкий поток ветра взлохматил и без того растрёпанные завитушки Паркера, заставив того зажмуриться на секунду-другую. На платформе уже начали толпиться люди, направляясь к её краю, чтобы поскорее встретить близких после долгой поездки и поехать наконец домой. Этого с нетерпением ждал и Питер, пристально наблюдая за каждым выходом, чтобы сразу заметить тётушку. Хэппи позади него глубоко вздохнул. — Радуешься, что меня больше не надо будет отвозить в школу с утра пораньше? — усмехнулся Питер, поворачиваясь к Хогану. Тот протирал платочком слезившиеся глаза. Видимо, ветер и летящая вместе с ним пыль его не пощадили. — Нет, — удивительно высоким голосом ответил мужчина. Вернувшись к своему занятию, Питер тут же наткнулся взглядом на знакомую красную ветровку, хорошо выделяющуюся на фоне унылых курток и пальто, которую Мэй уже носила добрую половину жизни Паркера. Подросток невольно заулыбался, как только заметил её. Женщина тоже нашла их взглядом и ускорила шаг, везя за собой потрёпанный чемоданчик. Тётушка была одновременно и так близко, но одновременно так далеко — она вышла из последнего вагона, быстро огибая неспеша идущих людей впереди. Нет, это невозможно. Питер не мог просто так стоять и ждать, ему нужно было прямо сейчас. Прямо сейчас увидеть её добродушную улыбку, взять её тёплую руку, броситься в объятья и не отпускать ещё по крайней мере несколько минут. Парнишка сунул мятую картонку Хэппи и бросился бежать. Идущая навстречу толпа начала раздражать: народ неприятно толкался плечами, недовольно бубня себе под нос, а Питер лишь успевал бросать неискренние “извините”, “простите”, “мне очень жаль”, пытаясь проскакивать между людьми, словно играя в какую-то только ему известную игру. Питер видел её лицо. Она была уже совсем близко. И вот их взгляды встретились. Они были всего в паре метров друг от друга и тут же ускорили шаг. Паркер невежливо пихнул несколько людей, не отрывая взгляда от тётушки и лучезарно улыбаясь ей — она посмеялась над поведением племянника и его по-щенячьи радостными глазами, а затем они столкнулись. Конечно же, они столкнулись, потому что Питер уже и забыл о своей неуклюжести. Рука женщины невольно отпустила ручку чемоданчика, и Мэй обняла мальчика так по-родительски ласково и тепло, прижимая его к себе покрепче, взлохмачивая и без того запутанные локоны. Подросток тоже заключил тётушку в жадные объятья, будто совсем маленький ребёнок обхватил мамину ногу, потому что боялся потеряться в магазине. Питер уткнулся в шею Мэй и почувствовал запах чёрного чая и овсяного печенья — прямо как пахло у них дома, что заставило Паркера почувствовать себя в безопасности в руках тёти. И вот сейчас, чувствуя мягкие прикосновения по спине и волосам, сквозь которые проникал ветер от шумно отъезжающего с соседней платформы поезда, Питер понял, насколько он скучал по Мэй. Несмотря на то, что две наполненные событиями недели пролетели незаметно, тоска по родному человеку всё равно давала о себе знать. Как бы ни увлекался в башне Паркер, то и дело находя новое занятие, он всегда помнил о том, что в соседнем штате по нему скучала его тётушка, а он, в свою очередь, скучал по ней. Их будто связывала тоненькая красная ниточка, привязанная к мизинцам, которая никогда не оборвётся, как бы далеки они не были друг от друга физически и ментально. Питер не знал как, но Мэй всегда удавалось чувствовать, когда ему на душе было тяжело, будто она обладала каким-то особенным даром, который мог иметь лишь один человек в мире. В детстве тётушка для Паркера была феей, как в детских сказках, но мальчик со временем повзрослел, и былые фантазии улетучились, и теперь подросток называл такой дар “родительством” — когда твоё сердце неспокойно бьётся чуть быстрее обычного при мысли о том, что твоего ребёнка что-то беспокоит, и ты не можешь успокоиться ровно до тех пор, пока не сделаешь всё что в твоих силах, чтобы ему стало лучше. Оно происходит просто так, будто по щелчку пальца, и Питеру казалось это сродни магии, которую он пока не в силах познать. Сзади послышались тяжёлые, но торопливые шаги по бетонному полу и тяжёлое дыхание Хэппи, который до сих пор драматично держал зонтик, а вместе с тем совсем смятую картонку, которую Питер пихнул ему буквально парой минут ранее. Мэй слегка отстранилась, ласково обнимая племянника за плечи, и, взглянув на не менее счастливого, чем Паркер, Хогана, тихо хихикнула, увидев своё имя на импровизированной табличке: — Мой дурашка. — Женщина взглянула в глаза подростка, который буквально светился от радости. — Я так по тебе скучала, милый. — Я тоже очень по тебе скучал. — Мальчик вновь прижался к тётушке, не в силах, наконец, отпустить её из объятий.***
Во время прогулки со станции до машины всю ответственность за вещи тётушки взял на себя подросток, быстро подхватив чемодан, не принимая никаких отказов, и под хохот родственницы покатил за собой, без умолку болтая о всякой ерунде. После того, как Питер погрузил багаж Мэй в багажник рабочей машины Хогана, они двинулись домой в Куинс. Однако же дар тётушки не дремал ни на секунду, а потому она не могла не заметить, как Питер незаметно даже для самого себя погрузился в раздумья, утонул в пучине всё новых и новых приходящих на ум мыслей, перебирая каждую и тут же откидывая подальше, пока её не сменяли другие более или менее разумные. Выражение лица само собой изменилось на совершенно не к месту печальное, и даже по одному только взгляду можно было определить, что на душе противно скреблись кошки, будто нарочно царапая острыми коготками изнеженную оболочку. Когда они приехали домой, Мэй, отстёгивая ремень безопасности на переднем сиденье рядом с водителем, попросила племянника вытащить чемоданы, на что он бросил отстранённое: “Хорошо” — и вышел из машины. После хлопка двери наступила тишина. — Что-то Питер какой-то грустный. Может, случилось чего, — задумчиво произнесла Мэй, смотря на приборную панель, но затем перевела обеспокоенный взгляд на Хогана. — Я волнуюсь. Хэппи покрепче сжал руль, но затем отпустил. — Они с Тони немного повздорили, — сказал мужчина, откинувшись на спинку сиденья и легко похлопав собеседницу по плечу. Он посчитал нужным не упоминать о том, что в Старке иногда просыпался алкоголик в запое и начинал крушить всё, что попадётся под руку, напоминая Халка. Правда, миллиардер ломал себя. Морально. — Не переживай, дорогая. Они разберутся. — Надеюсь на это, — тихо вздохнула женщина. — Эй, Хэппи, мне долго ждать, пока ты откроешь багажник? — крикнул с улицы возмущённый Питер. Хоган рассеянно ойкнул и нажал на кнопку рядом с сиденьем, а Мэй мило усмехнулась.***
Голова была забита мыслями о том, что же такого могло произойти ночью? Где уже оплошал мужчина? Одна теория о тех событиях назойливо лезла в голову, не давая сосредоточиться на более адекватных идеях, и она Тони совершенно не нравилась. Звук приехавшего лифта заставил Старка вынырнуть из размышлений и обратить внимание на пришедшего гостя. Тони хмыкнул и глотнул уже остывшего чая, когда раздался стук каблуков по паркету. — Ты в курсе, что ты сегодня должен быть на собрании акционеров? Почему ты ещё не собран? — спросила Пеппер, поднимая взгляд от бумаг в руках на мужчину, стоявшего, облокотившись на кухонную тумбу, и державшего кружку. Вид у него был побитый. — Отмени. Или сходи сама. Я сегодня не могу, — сказал Тони, садясь за стол и ставя чашку туда. Голова до сих пор гудела, и миллиардер понимал, что от него не будет никакой пользы, если он поедет на чёртово собрание. Да и надо было бы с Мэй поговорить, ткнуть в ребёнка да сказать: “Вот! Живое!”. Пеппер вздохнула и, положив бумаги на стол, села напротив Старка. — Ты снова пил? Тони молчал. Поттс кивнула сама себе и посмотрела на мужчину, решив сменить тему. — Ты получил приглашение? — с надеждой спросила она, складывая руки перед собой. — Ты про какое именно? У меня много разных приглашений. — Тони неоднозначно пожал плечами, тем самым показывая, что ему, собственно, всё равно, о каких приглашениях говорила женщина. — Я знаю, что тебе передали его в руки, так что ты знаешь, о чём я. Старк решил проигнорировать женщину и отвернулся от Пеппер, ничего не отвечая. То письмо не давало ему покоя до сих пор. — Ладно, об этом поговорим позже. — Женщина улыбнулась и продолжила: — А где тот мальчик, которому ты просил пропуск сделать? — Он уехал, но я спрошу, будет ли он ещё приходить, не удаляй его из базы, — попросил мужчина. — Ты и с собраний из-за него сбегал… — продолжала Потс, слушая оправдания Тони. — Ну, он ребёнок, за ним нужен присмотр, а работа может и подождать. В конце концов, кто я? — усмехнулся Старк. — Верно, но тоже не совсем правильно, — Пеппер усмехнулась в ответ. Тони посмотрел на Пеппер. У неё была красивая улыбка, на которую мужчина часто засматривался, когда они были вместе, да и сейчас ничего не мешало ему ей любоваться. Поттс не переставала улыбаться даже после расставания. Мужчина догадывался, что Вирджиния кого-то встретила, и этот кто-то делал её по-настоящему счастливой. И Тони тоже пытался делать Пеппер такой, но у него не выходило. Старк всем сердцем желал для женщины той любви, которую ей мог дать новый человек, но которую, видимо, не смог дать сам. У Пеппер скоро намечалась свадьба, она наслаждалась жизнью, так почему бы и ему не сделать то же самое? Женщина смогла опустить прошлое, а Тони продолжал держаться за последнюю соломинку, не в состоянии, наконец, отпустить её. Однако у него появился Питер — милый гиперактивный подросток, делавшего жизнь мужчины в несколько раз ярче. Старк хмурился, не замечая странного взгляда Пеппер, направленного на него. Питер — подросток, шестнадцати лет от роду. Тони — мужчина, тридцати лет с хвостиком, не молодой, но ещё и не старый. Огромная разница в возрасте, которую общество явно не воспринимало положительно — в особенности тётя Питера, несложно было бы догадаться, что бы произошло, если бы она узнала о таких необычных отношениях. А Старк хочет ещё жить, да и с Питером не всё ясно… — Тони! — Старк выпал из рассуждений с самим собой и посмотрел на Пеппер. — Ты слушаешь меня? — Да, конечно, я понял тебя, завтра я должен поехать на съезд акционеров, который ты перенесешь. — Именно.***
На кухне Паркеров было неожиданно по-летнему душно, и даже открытое нараспашку окно мало чем спасало. Питер занимался тем, что следил за редкими пылинками, подсвечиваемыми иногда выходящим из-за туч солнцем — в тот день погода была на удивление под стать настроению подростка, — и меланхолично ковырял вилкой уже остывшую лапшу, противно стуча зубчиками по гладкой глянцевой поверхности тарелки, чем раздражал остальных присутствующих в комнате. Напротив него на табуретке сидел Хэппи, которому удалось напроситься на чай, и попивал воду из кофейной кружечки, аристократически отогнув мизинец и болтая с тётушкой о всяких глупостях, пока сама она хозяйничала на кухне: протирала столешницы, пустующие полки кухонных шкафов, даже прошлась мокрой тряпкой по запылившимуся подоконнику. Раздавались звуки текущей из крана воды и работающего телевизора, по которому транслировались местные новости. К сожалению, последний пакетик чая Мэй нашла на полу под столом, упавший туда по чистой случайности и неуклюжести подростка ещё в прошлом месяце, и, разумеется, сразу же выбросила, хотя по выражению лица Хогана не было похоже, что он был против даже такого напитка. — Ты чего ничего не съел? — вдруг обратилась к подростку Мэй, глядя на него настолько строго, насколько могла. Парень помолчал, продолжая сверлить взглядом макароны. Есть не хотелось от слова совсем. — Аппетита нет, — коротко ответил племянник. Женщина лишь вздохнула, и теперь Питер чувствовал себя виноватым, что заставлял её волноваться. Отвратительное чувство, из-за которого будто бы излишне сильно сжималось сердце. — Гарольд, — чересчур официально обратилась Мэй к гостю, — хочешь? — Она указала на практически полную тарелку, и после вполне однозначного кивка от собеседника тётушка передвинула бывшую порцию Питера к Хэппи. По ухмылке последнего можно было легко понять, что он был явно доволен. Через какое-то время, когда тарелка Хогана была наполовину пуста, раздался звук дверного звонка — мелодия была знакома подростку ещё с самого детства. Питер вызвался открыть незваному гостю, кто бы он ни был. Даже если он собирался задать вопрос: “Вы верите в Бога?”. Раньше парень ответил бы что-то вроде: “О, да, конечно, я верю в Железного Человека”, — но сейчас бы ему потребовалось некоторое время на размышления. А гость был действительно внезапным — на пороге квартиры Паркеров стоял не кто иной как Тони Старк с тортом в руках и теперь пялился на подростка, чем немного смутил его. Питер потупил взгляд, сначала приоткрыв рот, но затем сжав губы в тонкую полосочку, и уставился на человека перед собой. В голове жужжащим роем крутились десятки мыслей, не давая сосредоточиться, и ни одна из них хотя бы наполовину не подходила к ситуации. Паркер попросту не знал, что сказать своему объекту воздыхания, тем более что теперь его чувства не были секретом. — Может, пустишь, карапуз? — удивительно дружелюбно спросил мужчина, слегка улыбнувшись и заглядывая прямо в глаза хозяину дома. Парнишка опешил, оценивая взглядом пришедшего — всё в его виде было как обычно: такая же сногсшибательная улыбка, такой же умопомрачительный наряд, такой же бархатный и успокаивающий голос. Никакой жалости или презрения в глазах, надменного поведения, попыток избегать, даже наоборот — вот он, сам приехал и стоял целый и невредимый в полуметре от Питера. Словом, ничего необычного. — Кто там, милый? — крикнула Мэй с кухни, отвлекая племянника от созерцания гостя. — Мистер Старк, — ответил Питер, отвернувшись и направляясь обратно на кухню, не сказав наставнику ни слова. Сказать, что Тони выпал в осадок — ничего не сказать. Подросток так обиделся из-за того, что Старк проспал? Позволил себе выпить? Забыл приготовить ужин? Забыл что-то в принципе? Причин было чересчур много, чтобы пытаться понять, какая из них являлась ключевой — вполне возможно, что и все сразу. Мужчина прошёл на кухню вслед за парнем, ставя на обеденный стол коробку с тортом и приветствуя всех присутствующих на кухне: обнял Мэй и пожал руку Хэппи. Питера он решил не трогать, тем более что Паркер был занят тыканьем в телефон. Весьма веский повод. Кроме двух табуреток, возле стола мест больше не было, поэтому, вздохнув, Тони сел на одну из них. — Может, угостите чаем? — любезно спросил Старк вполоборота к Мэй, моющей тарелку. — Поедим торт. — Чай кончился, — озабоченно охнула тётушка, продолжая жаловаться. — Дома нет еды совсем! Вот сварила макарон, какие нашла, а Питер их и не ел даже. Хорошо, Хэппи не был против их съесть. — О, так это не проблема. Торт можно и без чая… — ответил Тони, потянувшись к пластиковой упаковке десерта. — Нет! — прервала его Мэй, — Знаете, мальчики, подождите буквально десять минуток, а мы с Хэппи сходим в магазин через дорогу да купим чего на ужин. Идёт? — Я могу сходить с тобой, — поднял голову Питер. — Наших гостей нельзя оставлять одних! К тому же, мне пригодятся сильные мужские руки. Хэппи в тот момент воссиял от гордости, а женщина решила, что молчание — знак согласия, а потому направилась в прихожую, а Хоган за ней. Когда они обулись, бубня каждый о своём, Мэй крикнула: “Не скучайте!”, — а затем послышался хлопок двери и то, как ключ поворачивался в замочной скважине. А затем тишина, нарушаемая лишь голосом ведущего новостей. — Кстати, хотел спросить, — начал Старк, обращаясь к Паркеру, — на стажировку ещё ходить будешь? Тот выключил телефон, положил его на стол и пожал плечами, стараясь не смотреть на собеседника. — Не знаю. Я так неплохо влился туда. Может быть, — дал весьма неоднозначный ответ Питер. Наступила неловкая пауза. Подросток теребил краешек домашней толстовки, глядя на собственные руки. — Ты извини, что не смог подвезти и встретить Мэй вместе с вами. Мне правда очень жаль, — снова попытался завязать разговор Старк. — Нет-нет. Всё в порядке. Правда. — Питер даже посмотрел на мужчину, легко ему улыбнувшись. Было достаточно непросто, но раз Тони был вполне доброжелательно настроен, то, может, ничего страшного и не произошло? Не считая, конечно, того факта, что буквально прошлым вечером он выпалил в лицо своему наставнику признание в любви. Как Старку удавалось игнорировать этот факт, для парня оставалось загадкой. — Как ты себя хоть чувствуешь? Пятница сообщила, что у тебя был учащённый пульс ночью, — спросил Тони, сглотнув. Одна теория о вчерашней ночи не давала ему покоя уже целый день. Питер вспомнил, чем он занимался ночью — плакал. Даже неясно, чем можно такое оправдать, поэтому он решил ответить честно: — Жопа болит. Конечно, болит. Чтобы всю ночь вязать свитер нужно иметь огромную силу воли и устойчивую пятую точку. Старка же в очередной раз за день выбило из колеи. Такого ответа он явно не ожидал услышать, и сейчас ему, вероятно, пора было бы бежать, и желательно из страны, но такие действия были бы слишком подозрительны, поэтому мужчина попытался и дальше поддерживать разговор: — До сих пор? — Ну, такое. Мне пришлось постараться прошлой ночью, чтобы вам всё понравилось. — Питер даже с некой теплотой вспоминал о лиловом свитере, пусть и с некоторой грустью. В любом случае, туда он вложил всю свою любовь и душу. — Вам ведь понравилось, да? — поинтересовался мальчишка. Тони округлил глаза. — Д-да, безусловно. — Он отвёл взгляд, пытаясь не показывать виду, что что-то было не так. — Ладно, наверно, не буду вам мешать. Поешьте тортика, приятного вечера и всё такое. Наставник встал, поправив пиджак, и направился к выходу. Пока Старк надевал обувь, Питер стоял в дверном проёме, наблюдая за ним и сложив руки на груди. Когда Тони захотел выйти, то заметил множество замков на двери, и, как любой другой гость в незнакомой квартире, почувствовал себя беспомощным котёнком, загнанным в угол, и жалобно посмотрел на Паркера. — Открой, пожалуйста, — вежливо попросил мужчина. Питер лишь усмехнулся и подошёл к двери, открывая все замочки. Когда же он расправился с последним из них, то не спешил открывать дверь, а повернулся к Тони. В коридоре было тихо и темно, и только свет из кухни проникал туда и мягко освещал лицо гостя с правой стороны, пока другая оставалась в тени. — Вы ничего не помните, да? — чуть слышно, даже немного хрипло спросил мальчишка, глядя в глаза Старка снизу вверх. Так и не дождавшись ответа, он прошептал: “Понятно”, — взглянув на собственные ноги в вязаных носочках рядом с ботинками мужчины. Подросток чувствовал на себе взгляд Тони, который до сих пор ждал, пока Паркер откроет дверь, в то время как желудок будто бы вытворял кульбиты — они были настолько близко, что Питер почувствовал терпкий одеколон человека напротив, который за две недели уже стал таким знакомым и привычным. Парень мог поклясться, что его будто магнитом тянуло в объятья Старка, и он не мог ничего с этим поделать. Питер видел, будто во сне, сладкой полудрёме, как он поднялся на носочки, ладонь мягко прошлась по щеке мужчины, а затем вместе со второй переместилась на плечо, сжав его, будто боясь отпустить и упасть со скалы прямиком в бурный океан безрассудства. Впрочем, он уже нырнул туда с головой, когда, закрыв глаза, трепетно коснулся губами губ Тони: неискусно, совсем не как в фильмах о любви и подростках; чувствуя, как полыхали щёки и уши, всё сильнее стискивая и сминая чужой пиджак. Но, в конце концов, кто-то в его мозгу нажал на кнопку сирены, и Паркер быстро отпрянул, шокированно глядя на Тони, пока тот не менее удивлённо смотрел на него. Запаниковав и быстро пытаясь найти выход из ситуации, Питер не мог придумать ничего разумнее, чем открыть входную дверь и вытолкнуть Старка из квартиры, тут же избавившись от одной проблемы о которой он, вполне возможно, пожалеет. Подросток дрожащими от волнения руками закрыл все замки, те щёлкнули один за другим, эхом отскакивая от стен где-то снаружи, а затем облокотился на дверь, закрыв лицо руками и скатываясь на холодный деревянный пол. — Господи, да что же ты делаешь? — прошептал он, всхлипывая. *** Питер пытался занять себя хоть чем-нибудь, чтобы не думать о том, что произошло буквально несколько часов назад. Мэй уже давно пришла и была крайне удивлена тем, что Тони не подождал их и сбежал раньше времени, на что Паркер ответил что-то вроде: “Появились важные дела”. Какие именно, уточнять, к счастью, не пришлось. После того, как подросток пытался прибраться в комнате, таская вещи с одного места на другое, он свалился на кровать почти без сил — когда мальчик уже успел устать, было непонятно даже ему самому, и теперь пялился на потолок, пытаясь унять дрожь в руках, которая до сих пор периодически давала о себе знать, когда его мозг аккуратно подкидывал мысли о Тони. Подросток понял, что ему нужно отвлечься и перестать думать о том, что он сделал, иначе Питер накрутит себя так, что вообще больше никогда не выйдет из комнаты, считая себя полным ничтожеством. Поэтому Паркер взял телефон и набрал Квентина в надежде, что тот не занят и сможет уделить ему время. — Хэй, Питер! Как дела? — через некоторое время ответил Квентин. — И тебе привет, Квен, — грустно ответил Питер, кладя подбородок на согнутые колени. Сейчас он всё так же находился на кровати, только облокотился спиной на стену, обнимая ноги. — Что-то случилось? — Бек сразу заметил, что Питер был какой-то унылый. — С Тони совсем ничего не выходит, и мне кажется, что этот разговор не для телефона, — с явным намёком на встречу произнёс Питер. Он знал, что вряд ли заснет сегодня. — Понял. Принял. Знаешь, я знаю одно хорошее местечко, где мы можем развлечься, и отказов я не принимаю! Жди через час или около того! Через некоторое время, которое Питер провёл за уборкой шкафа и раскладывания одежды по полочкам, сортируя по цвету, свежести и актуальности из-за внезапно проснувшегося перфекционизма, он услышал настойчивый стук в окно. Встав с кровати и подойдя к источнику звука, Паркер в ужасе отпрыгнул назад. Перед ним, за окном, стоял Квентин, с дикой улыбкой на всё лицо, широко открытыми глазами и весь образ маньяка дополнял уличный фонарь, освещающий лицо парня наполовину. — Ей богу, Бек, напугал же! — злобно прошипел Питер, когда открыл окно. — Тебе только ножа в руках не хватает. — У меня есть нечто покруче, — усмехнулся стажёр, помогая Питеру вылезти через окно, — но тебе рано такое видеть. — Даже знать не хочу, — скривился подросток, спускаясь по лестнице. — Как ты вообще залез сюда? Впрочем, Питер сам увидел ответ на свой вопрос. Как и у всех многоэтажных домов, пожарная лестница начиналась достаточно высоко, и просто так на неё не запрыгнешь, ну, если ты не Человек-Паук. А Квентин — не он, поэтому пошёл обходным путем. Прямо под лестницей стояла гора коробок, по которым, если сильно ухитриться, можно было подняться. — Я даже спрашивать не буду, откуда ты их взял, — сказал Питер, спрыгивая с коробок на асфальт. — Ну и ладно, — пробормотал Квентин, спрыгивая вслед за подростком. — Пойдём, нам нужно такси. Питер пожал плечами, мол: “Как знаешь”, — и двинулся за другом. На улице уже было темно, и дорогу освещали лишь фонари и фары редко проезжающих машин, отчего казалось, что парни были единственными, кто вышел на улицу, идя, не зная куда (по крайней мере, Питер точно) и не зная, когда вернутся. — Я бы спросил, куда мы, но ты не скажешь, верно? — с надеждой спросил Питер, когда они остановились у лавочки, чтобы дождаться такси. Тёмные облака на небе предвещали возможное появление дождя. — Совершенно верно, — весело ответил Бек, не поднимая глаз от телефона. Питер вздохнул и присел на лавочку. Он уже начал жалеть, что позвонил Квентину и вышел куда-либо ночью из дома не на патруль, что и без того бывало довольно редко. К счастью, Мэй уже давно видела седьмой сон, прежде проводив Хэппи, а затем сославшись на то, что очень устала в дороге, и легла спать чуть раньше обычного, а потому переживать по поводу того, что о его шалости узнают, Паркеру не приходилось. Через некоторое время приехало такси, и, когда парни сели в машину, Квентин достал какую-то повязку из кармана. — Боюсь спросить, зачем она? — нервно засмеялся Питер, отодвигаясь от Квентина. — Я не хочу, чтобы ты знал дорогу в то место, куда мы едем. Хотя бы пока тебе не будет восемнадцать, — прошептал Бек, завязывая полоску чёрной ткани на затылке подростка. Паркер старался не думать ни о том, куда его везут, ни о том, что мог подумать водитель. Сидеть с закрытыми глазами и не знать, куда они едут — сомнительное удовольствие. Особенно когда сбоку сидел и смеялся Квентин. — Да не волнуйся ты, всё будет в лучшем виде. Слова Бека, сказанные такой игривой интонацией, явно не предвещали ничего хорошего для Питера, поэтому он лишь неуверенно улыбнулся, не зная, что можно ещё ответить, и облокотился на стекло, думая, что же теперь ему делать. Когда Квентин вывел Питера из такси, в котором они ехали около пятнадцати минут, периодически останавливаясь на светофорах, подросток увидел перед собой какой-то то ли клуб, то ли бар “Friend's Tavern”. — Квен, пожалуйста, скажи, что это не то, о чем я думаю, — умоляюще сказал Паркер, смотря на цветную вывеску. — Не знаю, о чём ты думаешь, но это по-любому оно, — радостно сказал Бек, сложив руки на груди. Перед затонированными стеклянными дверьми стояли два охранника, проверяющих документы заходящих туда людей. Питер сглотнул. — Что-то я хочу домой… — Подросток начал отходить назад, пока его не остановил Бек. — Всё будет нормально! Тебе просто надо отдохнуть от всей суеты, — говорил Квентин, толкая Паркера в очередь и подсовывая в руки карточку. — Держи пропуск, не урони. Я сзади. Питер ничего не успел ответить или понять, как он уже оказался перед охранником, смотрящим на подростка. Тот протянул карточку, обещая себе, что разберётся с Беком за такую подставку. Питер прошёл немного вперёд и стал ожидать Квентина, смотря по сторонам. Внутри клуба громкая музыка била по ушам и приглушённые цветные фиолетово-голубое лампы, прикреплённые под потолком, мягко освещали лица всех присутствующих, а их было немало: кто-то сидел на диванчиках, кто-то сидел около барной стойки, рефлексируя и высказывая бармену все насущные проблемы, а кто-то отжигал на танцполе, как в последний раз. — Эй, малыш, не хочешь выпить? — спросил какой-то парень, со стаканом в руках, где плескалась жидкость янтарного цвета, подходя к напуганному Питеру. — Прости, парнишка, но он тут не один, — подошёл Квентин сзади и обнял подростка за плечо. — Понял, — кивнул молодой человек и отошёл подальше от парней. Питер только хотел наброситься на Квентина с некультурными высказываниями, как тот потащил подростка в самый конец клуба — к столикам и софам. — Куда ты меня привёл? — негодующе спросил Питер, когда Бек посадил Паркера на диван. — Туда, где ты сможешь расслабиться, — пожал плечами Квентин. — Вдруг присмотришь себе ещё кого-то? Питер посмотрел на друга, как на умалишенного, и вздохнул, понимая, что отчасти-то Квентин был прав. Паркеру действительно нужно было немного расслабиться. Но… — Почему именно здесь? — спросил подросток, обводя зал взглядом, стараясь не смотреть на целующихся парочек. — Потому что я часто тут зависаю и уверен в здешнем месте, — твёрдо сказал Бек, вставая из-за стола. — Подожди здесь, я быстро схожу взять нам что-то попить. Не то чтобы Питер хотел оставаться в таком месте один, но у него не было выхода, в связи с этим он просто кивнул. Запомнив, в какую сторону ушёл Квентин, Питер осмотрел зал на наличие хоть каких-нибудь дверей. Подросток нашёл взглядом выход из здания, тесный коридор, который куда-то вёл, и возможный проход во вторую часть зала, откуда шла белая дымка, больше похожая на туман. Задумавшись на секунду о том, что там может быть, Паркер заметил, как оттуда вышел парень расслабленной походкой, на вид немного старше самого Питера, на плечах болталась красная кожаная куртка, чем сразу привлекала к себе внимание, а узкие чёрные джинсы подчёркивали худобу и стройность ног. Почему-то его лицо было знакомо школьнику, но он никак не мог вспомнить, где его видел. — Эй, чего такой кислый сидишь тут? — спросил внезапно подошедший парень, про которого размышлял и на которого параллельно с тем пялился Питер. — Тебе какая разница? — спросил Паркер, недовольный тем, что кто-то незнакомый хотел докопаться до него. — Обычно люди сюда не ходят просто так, — сказал молодой человек, садясь напротив подростка. — Меня, кстати, Харли зовут. — Питер. Я просто разочаровался в одном человеке, и мой друг привёл меня сюда, — всё же представился Паркер, решая, что он виделся с Харли в первый и последний раз, поэтому не случится ничего страшного, если он изольёт душу абсолютно незнакомому человеку. — Понимаю. Я в таком разбираюсь, парень. Тяжкий опыт, я тебе скажу. — Харли взял какой-то стакан с выпивкой у проходившей мимо официантки и глотнул. Питер поморщился. Паркер посмотрел на него выжидающе, с надеждой в глазах, что, может, ему всё же хоть кто-то поможет. Даже если оным будет какой-то левый парень. — На самом деле, зависит от человека, который тебя разочаровал. Я был с одной девушкой, но мы с ней разошлись как раз-таки из-за такого. Поначалу люди тебе кажутся идеальными, знаешь, как с обложки журнала — все такие из себя прекрасные, совершенные… — Он сделал паузу, вздохнув. — Но затем ты узнаёшь их ближе, начинаешь встречаться чаще и замечаешь их недостатки, а потом — пуф! Разочарование. — Незнакомец взмахнул руками, хохотнув. — И это нормально, идеальных людей просто не бывает. — Харли улыбнулся, оторвав взгляд от своего стакана с выпивкой и взглянув на Питера. — Мы с ней не сошлись и по ряду многих других причин. — Ты так легко говоришь об этом… — Подросток нахмурился, а затем краем глаза заметил, как к их столику подошёл Квентин с двумя стаканами. — Кого я вижу? Сам Харли Кинер! — Бек поставил напитки на стол и похлопал приятеля по спине. — Ты ещё живой? — с наигранным удивлением спросил Харли. — Давненько я тебя не видел. — Так сложилась судьба! — Квентин сел рядом с Питером, протягивая тому какой-то сок, а себе коктейль. — Тебе нужно быть трезвым, а мне необязательно. Подросток не совсем понимал, что происходило, но, видно, эти двое были друзьями. Почему-то Питер почувствовал себя не в свой тарелке, но ради приличия решил ещё немного посидеть с ними. Таким образом, он услышал несколько интересных историй о жизни Квентина и немного узнал о том, что Харли приехал сюда из небольшого города и сейчас стажировался тут. В какой-то момент разговор двух друзей перешёл на более личную тему, и Питер решил, что пора ему тактично уйти. Желательно домой. — Я, пожалуй, пойду, — сказал Паркер, вылезая из-за стола и смотря на подвыпившего Квентина. — Надеюсь ты сможешь доехать до дома. — Нет-нет, мы тебя так просто не отпустим! — Бек аккуратно схватил парня за руку. — Там же темнота такая. Не дойдёшь и украдут. — О-о-о, это так мило, — провозгласил Кинер, глядя на тех двух, облокотившись щекой о кулак. Ему явно было веселее, чем подростку. — Вы двое милые, знаете? — Его взгляд скакнул сначала на Питера, а затем на Квентина. — А знаешь, что ещё милее, Квен? — В его глазах блеснули озорные огоньки. — Я у тебя на коленях. — Молодой человек игриво улыбнулся, но затем продолжил спокойнее, пока Бек изумлённо смотрел на Кинера: — Раз уж Питер уже встал, то предлагаю потанцевать. Питер сглотнул. — Отличная идея! — ответил стажёр, тоже поднимаясь вместе с Харли. Паркер хотел уже было под шумок уйти, но его потащили за собой, не давая путей к отступлению. Кажется, его оборона терпела поражение. Как только двое друзей оказались на танцполе, то сразу же начали смеяться и нелепо двигаться под одну популярную песню, и им даже удалось уговорить Питера сделать то же самое, хотя тот и не горел желанием. Парень почувствовал некий прилив сил от совместного веселья и беззаботности, даже несмотря на то, что вокруг толпилась куча незнакомых людей, в абсолютно неизвестном месте, и тревожные и неприятные мысли, от которых прежде пробирала дрожь, будто испарились сами собой, позволяя Паркеру сделать глоток свежего воздуха. Ему это нужно было. Через какое-то время вечеринки Квентин с Харли танцевали друг с другом всё ближе и ближе, мурлыкая что-то друг другу на ушко во время спокойных песен, и Питер решил удалиться, чувствуя себя на этом празднике жизни третьим лишним. Бек в ответ что-то согласно промычал, и подросток решил поверить другу, тем более Харли сказал, что присмотрит за другом. В конце концов, они уже взрослые, в отличие от Питера. Видимо пока Питер с Квентином были в клубе, небольшой дождик всё же прошёлся по Нью-Йорку, и теперь на улице было свежо и пахло мокрым асфальтом. Мимо проезжали редкие машины, отчего из луж под колёсами выплёскивалась вода, чудом не обрызгивая парня. Паркер вздохнул и посмотрел на телефон, где он находился, чтобы узнать, как добраться домой. Как оказалось, до дома можно спокойно добраться и пешком, поэтому Питер решил прогуляться и подумать над тем, что ему сказал Харли. “Идеальных людей не бывает” Питер думал о том, что новое чувство, которое он раньше ещё не испытывал внутри, а только видел где-то снаружи, будь то кинематограф, литература или реальная жизнь, затуманило его разум, будто мешало разумно мыслить — будто парень смотрел сквозь розовые очки, совершенно позабыв о том, что идеала не существует, и у всех людей есть собственные скелеты в шкафу и тараканы в голове. Он зациклился только на том, как всё будет хорошо, но совершенно не думал о том, как всё может быть плохо. Такая простая, очевидная истина для простых людей, но такая незаметная для любящего сердца и ослеплённых влюблённостью глаз. “Энтони Эдвард Старк” словно являлся собирательным образом совершенства, который Питер выстроил для себя ещё в далёком детстве, и в один момент монумент, возведённый в честь любимого героя, будто раскололся, а затем раскрошился в пыль, оставляя за собой лишь имя Тони Старк — такое привычное и простое, без лишнего пафоса и помпезности. Такое же приземлённое, как и все люди вокруг. Однако Питер понимал, что после их перепалки ничего не изменилось, и у него по-прежнему будто бы подкашивались ноги при виде Тони, хотелось улыбаться, когда он делал то же самое, и чуть одна мысль проскочит — и всё, надолго останется; сладкие фантазии не дадут разумно мыслить. По-прежнему хотелось прижаться да покрепче, почувствовать вкус его губ на собственных, как румянец лениво растекается на щеках, мять его пиджак. Совладать с чувствами было непросто, но Питер смог, прогуливаясь по тесным улочкам Нью-Йорка по пути домой, пока лицо освещали меняющиеся цвета светофоров, наедине с маленьким безумием в голове.