5-2
12 июля 2019 г. в 23:45
К концу вечеринки они обе чувствовали себя вымотанными. Было совсем поздно, когда последние гости соизволили откланяться, и заветный час, когда Реджина собиралась лечь спать, чтобы ни с кем больше не пришлось общаться, остался далеко позади.
К счастью, никто не ждал, что они помогут убираться. Напротив. Розовощёкая и чересчур весёлая Мэри-Маргарет настаивала на том, чтобы заняться беспорядком утром. А когда она повела их на второй этаж, чтобы показать, где они будут спать, Реджина даже испытала чувство облегчения, которое, впрочем, длилось недолго. Переступив порог бывшей спальни Эммы, увидев красиво заправленную двуспальную кровать, она поняла, что нарисовалась новая проблема.
— Так, значит, мы… — Реджина через силу улыбнулась. — Будем спать здесь? Вместе?
Всё-таки чувствовалось, что родители Эммы не в восторге от новых отношений дочери, и она эгоистично надеялась, что они настоят на том, чтобы они спали раздельно. Но, очевидно, четырнадцать бокалов просекко, приговорённых Мэри-Маргарет, сделали своё чёрное дело, потому что она небрежно отмахнулась.
— У нас нет никаких иллюзий, — она жестом предложила им пройти вперёд. — Кстати… наша комната в другом конце дома, так что можете даже не пытаться вести себя тихо.
Эмма передёрнула плечами, будто ей на голову вылили ушат ледяной воды.
— Мама!
— Что? Я стараюсь поддерживать!
— А ты можешь поддерживать как нормальные люди?
Пока они спорили, Реджина осторожно прошла вглубь спальни и осмотрелась. Она была огромной, как и все остальные комнаты в доме, но что радовало больше всего — здесь была смежная ванная. А ещё гардеробная, что вызывало смех, поскольку со стороны складывалось впечатление, что у Эммы всего четыре наряда на все случаи жизни. Три стены были увешаны фотографиями, которые никто не потрудился снять, а вдоль четвёртой стоял большой книжный шкаф, забитый таким количеством романов, что Реджина невольно впечатлилась.
— Мам, я не шучу, — Эмма всё пыталась выставить мать за дверь. — Ты можешь идти. У нас всё отлично.
— Но я хочу пожелать Реджине спокойной ночи!
— Реджина будет здесь утром. Она не станет среди ночи переправляться вплавь на тот берег.
Реджина усмехнулась и, повернувшись к двери, сказала:
— Спокойной ночи, Мэри-Маргарет! Спасибо за гостеприимство!
Мэри-Маргарет просияла в ответ.
— Видишь? — она укоризненно посмотрела на дочь. — Почему ты не можешь быть такой вежливой?
— Мама!
— Хорошо, ладно, ухожу, — стоило Мэри-Маргарет выйти из комнаты, как Эмма тут же захлопнула дверь и с тяжким вздохом прислонилась к ней спиной. А когда подняла глаза, то увидела, что Реджина внимательно разглядывает полки с книгами. Она стояла, уперев руки в бока, и с того места, где находилась Эмма, её фигурка с тонкой талией казалась крошечной.
— Я не смогла забрать их все, — сказала она. Реджина повернула голову. — Когда уезжала.
Реджина слегка улыбнулась.
— Не знала, что ты на самом деле любишь читать.
— А почему, по-твоему, я хочу стать редактором?
— Чтобы позлить меня.
Эмма закатила глаза и оттолкнулась от двери. Время приближалось к полуночи, всё тело ныло от усталости, но спать пока не хотелось. От одной лишь мысли, что она застряла в одной комнате с Реджиной, сон как рукой снимало. Ничего подобного раньше не было. Обычно, если они оставались наедине, то в кабинете или в лифте, и только один раз — в конференц-зале, откуда убежал в слезах доведённый до отчаяния член правления. Несмотря на то, что почти весь день она не выпускала руки Реджины из своей или обнимала за талию, её интонация изменилась в ту самую секунду, когда закрыла дверь за матерью. Говорила очень тихо и опасалась сделать лишний шаг навстречу.
— Я буду спать на полу, — услышала она свой голос.
Реджина вздёрнула брови.
— Это необязательно.
— Это нормально. Я могу спать где угодно.
— Здесь очень удобная двуспальная кровать.
— Я сплю на полу, — стояла на своём Эмма. Подошла к чемодану и расстегнула молнию. — Не хочу, чтобы завтра ты весь день ныла, что не выспалась из-за того, что я перетягивала одеяло на себя.
Реджина закатила глаза, хотя в глубине души была слегка благодарна. У неё больше года не было секса, что, пожалуй, было единственным плюсом, поскольку она не привыкла спать с кем-то рядом и никогда не высыпалась. Если бы ей сегодня пришлось делить кровать с ассистенткой, она всю ночь пролежала бы неподвижно, стараясь не касаться её тела, и на утро встала бы ещё более напряжённой и вымотанной, чем была последние восемнадцать часов.
Эмма, выудив из чемодана туалетные принадлежности и пижаму, поспешила скрыться в ванной комнате. Реджина проводила её взглядом. Дождавшись, пока щёлкнет замок, она подошла к увешанной фотографиями стене. Сторона была солнечная, и многие снимки, висевшие годами, выцвели от яркого света.
Реджина скользила взглядом по бесчисленным изображениям. Маленькая Эмма, совсем ещё малышка, а вот она — с родителями, а вот — в окружении друзей задувает свечи на праздничном торте. Уголки её губ невольно дёрнулись вверх. Эмма была крошечной егозой с копной непослушных белокурых волос и в перепачканной грязью одежде. Даже больше. На одной из фотографий Мэри-Маргарет гналась за дочкой с тряпкой, наверное, хотела вытереть грязь с мордашки.
Дальше шли более свежие фотографии. Эмма и Киллиан на холме, в одинаковых кожаных куртках, с одинаковыми улыбками на лицах. Киллиан обнимал Эмму за плечи, а Эмма сидела, склонившись к нему, с таким видом, будто во всём мире не было позы естественнее.
От улыбки не осталось ни следа. Реджина так напряжённо вглядывалась в фотографию, что даже не услышала, как открылась дверь ванной комнаты.
— Мы были милой парочкой, скажи?
Реджина подскочила и резко развернулась, словно воришка, пойманный с поличным. Эмма смотрела на неё с чуть удивленной улыбкой, но Реджина при всём желании не могла сосредоточиться на лице — её внимание было приковано к клетчатым пижамным штанам и белой майке. Что ж, очевидно, она сняла бюстгальтер.
Реджина усилием заставила себя отвести глаза.
— Были. Вы подходите друг другу.
Эмма пожала плечами и, не потрудившись развесить вещи в шкафу, побросала всё в чемодан.
Реджина наблюдала, как под майкой перекатываются мышцы спины в такт движениям рук.
— Почему вы расстались? — спросила она неожиданно для себя самой.
Эмма посмотрела на неё. Непослушные кудри беспорядочно разметались по плечам.
— Ой, теперь ты захотела знать обо мне всё?
Она произнесла это с улыбкой, и Реджина мгновенно возненавидела себя за то, что не смогла не улыбнуться в ответ.
— Мне нужно это знать для интервью.
— Надо же, я смотрю, ты сменила пластинку.
— Ну, хорошо, сегодня утром я думала, что в твоей жизни нет ничего интересного. Оказалось, что, возможно, я ошибалась.
Эмма выпрямилась и повернулась к ней. То обстоятельство, что на ней нет бюстгальтера, стало в сотни раз заметнее, и Реджина поймала себя на том, что не может перестать пялиться на слегка проступающие сквозь тонкую ткань соски.
Казалось, Эмма не замечала румянца на её щеках, она прошла мимо неё и со вздохом села на край кровати.
— Ты всегда встречалась только с мужчинами?
Реджина растерянно моргнула и в непроизвольном защитном жесте положила ладонь на живот.
— Это как-то связано с моим вопросом?
— Вроде того.
Реджина поджала губы.
— Ну. Да. Только с мужчинами.
Эмма собрала волосы в небрежный хвост
— Мы с Киллианом были вместе шесть лет, — её голос звучал обыденно, как будто это самый обычный разговор в мире. — Я всегда считала себя натуралкой. В теории он подходил мне по всем статьям. Родители души в нём не чаяли, нам было весело вместе, я должна была быть счастлива. Но не была. Не до конца. Меня не покидало ощущение, что я обманываю себя и окружающих. Я неумолимо отличалась от других, но, думаю, мне не хотелось признаваться себе в этом.
Реджина хотела спросить, зачем она ей это рассказывает, но не спросила. Вместо этого она медленно подошла к кровати и села рядом с Эммой в ожидании продолжения.
— Мне было двадцать три, когда я примирилась со своей сексуальной ориентацией, — Эмма внимательно наблюдала за реакцией Реджины. Она почти ждала, что её поднимут на смех. — Как только я призналась себе… это больше не могло продолжаться. Я поговорила с Киллианом. Он отреагировал… удивительно. Понял меня, обнял и предложил помочь рассказать родителям.
Реджина невольно почувствовала благодарность к этой мужицкой пародии на грязного пирата.
— И он помог?
— Нет… Я рассказала сама. И это… прошло не очень хорошо.
В памяти Реджины сразу всплыли все сегодняшние взгляды Мэри-Маргарет и Дэвида. Она мысленно подготовилась.
— Что случилось?
Эмма через силу улыбнулась.
— Мама рыдала. Папа сказал, что я выдумала это, чтобы переехать в Нью-Йорк, потому что не хочу оставаться в городе и помогать ему руководить бизнесом до конца своих дней.
— Серьёзно? — удивилась Реджина. — Но они так радовались за тебя, когда ты рассказала о нашей помолвке.
— Как по мне, родителям хватило времени смириться с этим… меня долго не было. Может, через годик или два они поняли, что дочь-лесбиянка это не самое страшное. Куда страшнее потерять её навсегда.
— Твой папа сказал, что ты не приезжала домой четыре года.
Эмма поёжилась. Она явно стыдилась своего поведения.
— Да. После каминг-аута я ещё какое-то время оставалась в городе. Неделю или две. Старалась наладить отношения, а потом поняла — пора. Я переехала в Нью-Йорк. Родители доказывали мне, что перебешусь и со временем вернусь, но я не смогла. Не хотела войти в эту дверь и снова столкнуться с разочарованием.
Что-то похожее на раскалённое масло обожгло внутренности Реджины.
— Они не показались мне разочарованными. По-моему, они действительно по тебе скучают.
— Наверное. Вроде того. Со временем они перебороли гомофобию. Звонили, просили прощения, даже хотели приехать в Нью-Йорк, чтобы мы поговорили, но я не смогла себя заставить. Они хотят, чтобы я вернулась, потому что больше некому заботиться о «прекрасной» дребедени. Мне же хочется жить и наслаждаться собственной жизнью, а не становиться пешкой в плане захвата власти в штате Мэн посредством миленьких книжных магазинов.
Слова Эммы нашли глубокий отклик в душе Реджины, да такой, что она почувствовала, как грудную клетку сжало невидимыми тисками. Она открыла рот, чтобы поделиться чем-то своим, провести параллель со своей матерью, которая выставляла её напоказ в надежде, что какой-нибудь богатый старикашка клюнет и озолотит, но в последний момент остановила себя. Впервые за много лет Реджина осознала, что не всё в этом мире вертится вокруг неё.
— Думаешь, они хотят, чтобы ты снова сошлась с Киллианом? — спросила она.
— Возможно. Мой папа в нём души не чает. Они очень сблизились после моего отъезда.
— Раз так, может быть, Киллиан поможет им с семейным бизнесом? — предложила Реджина. — По твоим рассказам, он практически член семьи. К тому же, в отличие от тебя, он, похоже, не собирается уезжать из этого странного городка.
Эмма одобрительно улыбнулась.
— А это отличная идея. Киллиан тот ещё идиот, напрочь лишён здравого смысла, но при этом он отлично управляется с деньгами и ни за что на свете не обидит моих родителей.
— Если ты это предложишь, возможно, они оставят тебя в покое.
— Или заставят выйти за него замуж, — парировала Эмма, но на губах её играла улыбка. — Я могла бы упомянуть об этом. Вряд ли они рассматривали такой вариант. Для моих родителей это равносильно признанию поражения и принятию того факта, что не видать им наследника империи, но они могли бы пойти на это.
На последних словах Реджине стало нестерпимо грустно, но при всём желании она не смогла бы ответить на вопрос, почему так.
Когда приехала на остров, она была ошеломлена и смотрела на идеальный мирок Эммы с некоторой долей самодовольства. Она никогда не знала трудностей или издевательств; ей не приходилось гадать, любят её в родной семье или нет; она никогда не хоронила одного родителя и не сбегала от другого.
Но в действительности вышло иначе. У них с Эммой было намного больше общего, чем она ожидала. Удивительное осознание, но в то же самое время крайне нежелательное.
Реджина протянула руку и, накрыв её ладонь своей, сжала. Эмма даже не вздрогнула.
— Ну, — Реджина попыталась улыбнуться. — Это было отличной идеей — привезти меня сюда. Твои родители настолько очарованы мной, что они не сильно расстроятся, когда узнают, что ты никогда не вернёшься назад.
Эмма рассмеялась.
— Господи, ты неисправима!
— Знаю. Разве это не прекрасно?
— Не произноси это слово в этом доме. Они тебя завербуют и назначат менеджером по маркетингу.
— Ну, для меня это не самая плохая карьерная возможность, на тот случай, если застряну в Ванкувере до конца своих дней.
Эмма выдернула руку.
— Этого не произойдёт.
— Надеюсь.
— Однозначно, — решительно сказала она. — Я не позволю нам провалиться… и не только из-за того, что мне совсем не улыбается оказаться в федеральной тюрьме. Я предпочла бы, чтобы тебя не депортировали.
— Правда? — в голосе Реджины звучало искреннее удивление.
— Ну… естественно, — улыбка Эммы потускнела. — Ты нужна мне, чтобы объявить о моём повышении, нет?
Может быть, Реджина заслужила это.
— Да. Конечно.
Она неохотно встала с кровати и отправилась готовиться ко сну.
Только в ванной, придирчиво изучив шёлковую пижаму, Реджина осознала, что этот наряд не слишком пригоден для местных погодных условий. Ночью она, как пить дать, замёрзнет насмерть.
Подтверждение своим опасениям она нашла и во взгляде Эммы, когда через несколько минут вышла из ванной комнаты, вырядившись в коротенькие шорты и шёлковую сорочку. Эмма уже устроилась на своём спальном месте, однако, завидев её, даже приподнялась на локтях.
— Ты уверена, что по меркам штата Мэн это удачный выбор?
Реджина скрестила руки на груди и поспешила забраться в кровать.
— Я предполагала, что здесь будет отопление.
— Но я в жизни не встречала большей мерзлячки. Я ждала, что ты вырядишься во взрослый комбинезончик.
— Заткнись, — огрызнулась Реджина, укутавшись в одеяло.
Она старалась не думать, что Эмма спала на этом матрасе в свои неполные двадцать лет и, возможно, кувыркалась на нём с обнажённым Киллианом. Устроившись удобнее, не спрашивая, готова Эмма или нет, она выключила ночник на прикроватной тумбочке. Комната погрузилась в тишину. Реджина изо всех сил старалась подавить дрожь, чтобы Эмма не услышала, как у неё стучат зубы.
Спустя несколько минут из темноты раздался голос Эммы:
— Дать тебе свитер?
— Нет, — ответила Реджина машинально, о чём сразу же пожалела, потому что свитер пригодился бы.
Эмма мысленно хмыкнула.
— Как знаешь.
Пол был твёрдым и неудобным, но Эмма так вымоталась за день, что глаза сами стали смыкаться. Реджина лежала неподвижно, что наталкивало на мысль, что она тоже провалилась в сон.
И вдруг Эмма услышала, как Реджина резко села на кровати, а мгновением позже услышала её нетерпеливый голос:
— Эмма. Просто ляг в кровать.
Эмма не открыла глаза.
— Мне и тут хорошо.
— Ты упрямишься. Залезай.
Но Эмма очень сильно устала. У неё не было настроения неловко взбираться на кровать, стараясь не задеть ноги или руки начальницы, поэтому она молча перевернулась на другой бок. Несколько мгновений стояла тишина. Реджина ждала, что Эмма сжалится и заберётся к ней на кровать.
Но Эмма не забралась. Реджина упала на подушки и уставилась в потолок, мучимая странным чувством, будто её только что отвергли.