9-2
11 августа 2019 г. в 19:50
Атмосфера тем вечером была подавленной. День выдался богатым на события и эмоции, и на закате, когда Мэри-Маргарет и Дэвид наконец-то соизволили заняться своими делами, Эмма и Реджина были так растеряны, что не знали, что делать дальше.
Переодевшись в пижамы, они лениво готовились ко сну.
— Ты видела весь этот декор, что понабрала моя мать? — спросила Эмма, одеяла которой снова бесформенной кучей валялись в изножье кровати.
— Видела, — Реджина вздохнула и попыталась улыбнуться. — Очень… вычурный.
— Папа обещал как-нибудь упростить его, — сказала Эмма и после долгой паузы добавила: — Может, он воспользуется ножницами.
Реджина снова улыбнулась, но выглядела она грустной. Эмма ничего не спрашивала, и так понимала, в чём причина, только от этого едва ли чувствовала себя лучше.
Она хотела, чтобы всё сложилось. Правда. Больше всего в жизни Эмма была заинтересована в том, чтобы Реджина оставалась в этой стране, чтобы ей ничего не угрожало. Но что потом? Как отреагируют родители на неизбежный развод? Что скажут? И как поведёт себя Реджина по завершении сделки, когда перестанет нуждаться в её помощи?
Именно последнее оказалось гаже всего — представлять будущее без Реджины. Одна мысль о том, что однажды она проснётся в своей одинокой манхэттенской квартире и не увидит ослепительной Реджининой улыбки, причиняла ей боль.
Реджина неподвижно стояла возле кровати. И, похоже, не испытывала ни малейшего дискомфорта — спокойно складывала блузку, не заморачиваясь, что Эмма видит её обнажённые ноги, руки и даже проглядывающую в вырезе грудь.
Эмма опустила дрожащие руки по швам и всё-таки спросила:
— Ты в порядке?
Но, прежде чем Реджина успела ответить, в дверь постучали. В спальню заглянула Мэри-Маргарет с решительной улыбкой на лице.
— И что, по-вашему, вы делаете?! — накинулась она. Эмма подумала, что мать говорит о сваленных на полу одеялах и подушках, но быстро отмахнулась от этой мысли. Она вроде бы в упор их не видела. — Сегодня ты не можешь спать здесь.
Эмма вздохнула.
— С чего это вдруг?
— Ночь перед свадьбой! — Мэри-Маргарет схватила дочь за руку и потащила к открытой двери. — Пошли. Будешь спать в гостевой комнате.
— Мам! — заныла Эмма под невольный смех Реджины. — Тупейшая традиция, ну.
— Мне всё равно. Желаешь спокойной ночи и идёшь со мной.
Эмма оглянулась. Реджина стояла, неловко прижимая сложенную блузку к животу, и выглядела ещё печальнее, чем мгновение назад. Осознав, почему, Эмма развернулась к матери.
— Я остаюсь здесь.
— Ничего подобного, — Мэри-Маргарет подтолкнула её к двери. — Реджина обойдётся одну ночь без тебя.
— Но…
— Никаких «но». Спокойной ночи, Реджина! Тебе что-нибудь нужно?
Реджина вымученно улыбнулась.
— Нет. Всё хорошо.
Реджина и Эмма не сводили друг с друга взглядов, пока прыткая Мэри-Маргарет выводила последнюю из спальни. Дверь со щелчком закрылась. Реджина представила обратную ситуацию. Будет ли Эмма чувствовать себя такой же опустошённой, как она сейчас, когда её, Реджину, насильно вышлют из страны?
Она забралась в кровать и выключила ночник. Попыталась убедить себя, что так — лучше. Она сможет побыть наедине со своими мыслями, а Эмма полноценно выспится в нормальной кровати. Отдохнувшие и спокойные, они встретятся утром, и свадьба пройдёт без сучка и задоринки. Голд останется с носом.
Но сон не шёл. Ни через полчаса, ни через час. Реджина просто лежала и пялилась в потолок. Снова стало холодно, потому что рядышком не было бутылки горячей воды с человеческий рост, но что самое удивительное, — Реджине чертовски не хватало её присутствия. Интересно, Эмма, запертая в другой части дома, тоже по ней скучает?
«Не будь дурой!» — одёрнула она себя мысленно, переворачиваясь на другой бок, и уткнулась лицом в подушку. Ту самую, на которой прошлой ночью спала Эмма, впрочем, Реджина этого даже не осознавала, пока не вдохнула её запах.
Пальцы на ногах поджались, мышцы болезненно заныли. Реджина представила, что произойдёт, если она сейчас встанет, добежит до гостевой комнаты, где юркнет в кровать. Представила реакцию, когда перевернёт Эмму на спину, когда смахнёт золотистые волосы с плеча и уткнётся носом в шею. Даже призрачное прикосновение губ к коже и последовавший за ним не менее призрачный поцелуй отозвались дрожью во всём теле.
Дорого бы Реджина дала, чтобы узнать, каково это, когда губы Эммы оставляют отметины на твоей шее и скользят вниз по телу, всё ниже и ниже, отодвигая ворох мятых простыней.
Мысль вырвала из груди стон, и Реджина зажмурилась, пытаясь отогнать навязчивые картинки. Всё это сбивало с толку. Но она успокаивала себя, что реакции вызваны необходимостью все выходные напролёт изображать близость и ничем другим. Через несколько дней всё вернётся на круги своя, и они с Эммой…
В дверь тихонько постучали. Реджина оторвалась от подушки и подскочила. Она тяжело дышала, чувствуя глубоко внутри пульсацию, которой давненько не было. Она промолчала, но дверь всё равно распахнулась, и в проёме показалось встревоженное лицо Эммы. Увидев, что Реджина приподнялась на локтях, чтобы посмотреть, кто наведался посреди ночи, она застенчиво улыбнулась.
— Пообещай не говорить моей маме, что я вернулась.
Реджина засмеялась и, не сказав ни слова, приподняла одеяло, приглашая её присоединиться. Повторять не пришлось. Эмма переступила порог спальни и закрыла за собой дверь.
Реджина почувствовала исходящий от Эммы жар в ту самую секунду, как она забралась в кровать.
— Господи… — прошептала Эмма не без удивления. — Я и забыла, какая ты холодная.
— Я тебя даже не трогаю.
— Знаю… ты та ещё мерзлячка, — Эмма легла на спину и протянула руку. — Иди сюда.
В груди Реджины вспыхнула надежда.
— Серьёзно?
— Да. Я не смогу заснуть, зная, что ты замерзаешь.
Реджина охотно прильнула к её боку. Эмма вздрогнула, почувствовав, как холодная нога коснулась её ноги, но когда Реджина с облегчением вздохнула и прижалась к ней ещё сильнее, расслабилась. При этом всё тело Реджины было напряжено, как если бы мышцы перемкнуло, но чем дольше она лежала, тем спокойнее себя чувствовала. Помогало и то, что она положила ладонь правой руки на живот Эммы и теперь, даже толком не осознавая этого, медленно водила взад и вперёд.
Эмма, прижав её к себе, поглаживала большим пальцем предплечье. Она чувствовала, что кожа Реджины начала согреваться, и пыталась сосредоточиться на этом ощущении, чтобы поскорее заснуть. Было поздно, а завтра предстоял большой день, возможно, самый большой в её жизни. Если только не появится кто-нибудь, кто захочет жениться на ней по-настоящему, без видов на статус постоянного жителя. Поэтому ей нужен основательный отдых.
Эмма закрыла глаза. Дорого бы она дала, чтобы перестали одолевать мысли, но не тут-то было. Мысли продолжали роиться и с каждым новым движением руки Реджины становились всё громче. Её макушка упиралась Эмме в подбородок, и та не могла не заметить, до чего приятно пахли её волосы. А ещё они были мягкими. И приятно щекотали шею.
Реджина перебросила ногу через бедро Эммы и неожиданно для себя осознала, какой интимной была эта поза, но Эмма не отпрянула и не стала ничего спрашивать. Она вообще помалкивала. Её большой палец продолжал поглаживать предплечье, а потом её бёдра слегка дёрнулись. Реджина не знала, придумала она себе это или нет.
Пять минут назад она замерзала, а теперь всё её тело горело. Более того, в тот самый момент, когда Эмма легла рядом с ней, от сонливости не осталось и следа. Реджина шумно сглотнула, стараясь игнорировать то, что от Эммы пахло жидкостью для полоскания рта и лимонным гелем для душа, а рука казалась жёсткой, настолько накачанными были мышцы. Стараясь игнорировать, что дыхание Эммы с каждой секундой становилось быстрее, но та сдерживала его, возможно, чтобы не вспугнуть её.
Реджина глубоко вздохнула, немного сдвинула руку. И почувствовала, как Эмма дёрнулась, осознав, что она опускается ниже. Реджина приподняла край пижамной рубашки, скользнула ладонью по животу и, ощутив, какой у неё подтянутый пресс, не сдержала радостного вздоха.
— Ты такая тёплая, — пробормотала она. Голос звучал сонно, но сна не было ни в одном глазу.
Эмма не нашла в себе силы ответить. Кровь стучала в висках и пульсировала внизу живота. Ей отчаянно хотелось сжать бёдра, чтобы ослабить напряжение, но мешала нога Реджины. Точнее, согнутое колено. Если сейчас пошевелиться, пусть даже самую малость, оно тотчас окажется между её ног. Эмма тихо застонала, и рука на её животе замерла.
«Нет, — она зажмурилась. — Пожалуйста, не останавливайся».
Эмме не хватило смелости произнести эти слова вслух, потому что они были чистой воды безумием. Это же Реджина! Её начальница Реджина. Суровая, ужасная и гетеросексуальная до мозга костей. Да быть такого не может, чтобы они оказались — в этом — на одной волне. Через мгновение Реджина заснёт и отодвинется, и она, Эмма, сможет засунуть руку в штаны, чтобы позаботиться о себе. И никто об этом никогда не узнает.
Эмма сглотнула и принялась ждать. Рука на её животе ещё какое-то время оставалась недвижима, а потом снова двинулась вниз, но остановилась, достигнув резинки пижамных штанов, и сердце Эммы остановилось вместе с ней.
Реджина не спешила просить разрешения продолжить, словно стеснялась, но при этом вовсю дразнила, пробегая пальцами по коже вдоль мягкой фланели. Болезненная пульсация стала ещё ощутимее. Эмма застыла, не в силах пошевелиться, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы от одного лишь осознания, что она в каком-то шаге от того, чтобы получить то, о чём и помыслить не могла до своего возвращения в Мэн. Эта мысль целиком захватила весь её разум.
Все выходные Эмма наблюдала в свой адрес то коварные улыбки, то беспокойные хмурые взгляды, но возведённые Реджиной стены всё это время медленно опускались. Постепенно она перестала видеть в начальнице хладнокровного тирана, зато разглядела нечто прекрасное, нечто уникальное и совершенное, во что можно было бы легко влюбиться, не будь сложившаяся ситуация охренеть какой запутанной. Впрочем, сложности беспокоили Эмму в последнюю очередь, только не сейчас, когда она млела от неуверенных прикосновений и до боли хотела почувствовать её пальцы в себе.
Реджина медлила, надеясь, что Эмма скажет что-нибудь или подаст какой-нибудь знак, но Эмма оставалась неподвижной. Охваченная диким разочарованием, она решила убрать руку, но стоило попытаться, как сильные пальцы сомкнулись на её запястье. В хватке было столько невысказанной мольбы, что Реджина, ахнув от неожиданности, послушно скользнула ладонью вниз.
С губ Эммы слетел прерывистый вздох, и Реджина, приподнявшись на локте, посмотрела на неё. Широко распахнутые глаза блестели в темноте, нижняя губа была закушена. Эмма не выглядела испуганной или растерянной. Она была в отчаянии. И когда она в немой мольбе ещё сильнее сжала её запястье, Реджина почувствовала, как голова пошла кругом от нахлынувшего желания. Резко наклонившись, накрыв губы Эммы своими, она вспомнила их первый поцелуй в переполненной людьми комнате. Тогда всё казалось таким странным. Они обе были напряжены до предела, растеряны, и когда Эмма как бы невзначай положила руку ей на талию, Реджину будто током прошибло. Сейчас же она не чувствовала ничего, кроме сильного желания, пульсировавшего в ней, словно открытая рана.
Эмма выпустила её запястье, скользнула рукой по задней части её шеи. Мягкие и податливые волосы Реджины соблазнительно легко накручивались на пальцы. Эмма дёрнула чуть сильнее, притягивая к себе, и Реджина понятливо прильнула к ней. Приподняла её голову, ухватившись пальцами за подбородок, и снова поцеловала. Эмма тут же ответила неистовым поцелуем, а когда она слегка прикусила нижнюю губу Реджины, та застонала и скользнула языком ей в рот, тягуче лаская, отчего её тело тут же обмякло. Не прерывая поцелуя, Реджина провела ладонями вверх и задохнулась от незнакомого ощущения, накрыв её грудь. До этого дня она спала только с мужчинами, и всё с ними было жёстким, угловатым, даже в какой-то степени подавляющим. Эмма же, несмотря на худобу, была очень мягкой на ощупь, а хныкающих звуков, сорвавшихся с чуть припухших губ, когда Реджина осторожно сжала соски, оказалось достаточно, чтобы она сразу же намокла.
Дальше всё развивалось стремительно. Реджина, не задумываясь, запустила руки ей под рубашку, почувствовала, как Эмма выгнула спину навстречу прикосновениям, и удивилась тому, какой тёплой оказалась её грудь. Эмма снова застонала, ухватила Реджину за талию и буквально уложила на лопатки, да ещё и оседлала. Дождавшись кивка, что в общем-то было лишним, учитывая, что тело Реджины била дрожь, Эмма запустила руку под шёлковую ткань ночной сорочки. Кожа её была гладкой и впервые с момента их знакомства обжигающе горячей. Эмма со вздохом наклонилась, поцеловала в живот и стала подниматься выше, в ответ на что Реджина, недолго думая, стянула через голову сорочку.
Неважно, что Эмма видела её грудь раньше. Мгновение она смотрела на неё таким взглядом, как если бы перед ней распахнулись райские врата, а потом со стоном обрушилась на них. Как только её губы сомкнулись вокруг соска, Реджина ахнула и, выгибаясь телом вперёд, сделала то, о чём мечтала днями напролёт, — намотала золотистые волосы на пальцы. Эмма лизнула кожу и снова всосала её напряжённый сосок. Реджина почти стыдилась, как мало времени потребовалось, чтобы распалить её до такой степени, чтобы она извивалась и хныкала. Почти.
Реджина ещё крепче вцепилась в длинные локоны. Она почувствовала, как губы Эммы дрогнули в слабой улыбке, а через мгновение её ущипнули за второй сосок. Было в этом что-то болезненно-сладкое, возможно, из-за того, что Реджина была охвачена желанием ощутить влагу Эммы на своих пальцах. Она хотела собрать её всю ладонью, прочувствовать, как Эмма будет дрожать под ней, какие звуки будет издавать на пике блаженства.
Пока же Эмма посасывала, нежно покусывала кожу, отчего перед глазами Реджины плясали звёзды, и она, просунув руку между их телами, нащупала резинку пижамных штанов. Но на этот раз не колебалась. Скользнула пальцами в трусики, коснулась скользкой от возбуждения кожи и, запрокинув голову, застонала.
— Эмма, — выдохнула она. — Это всё из-за меня?
Эмма лишь кивнула. Она уже наигралась с грудью и теперь касалась губами мочки её уха, наслаждаясь неспешными ласками Реджины, которая провела пальцами вдоль влажных складок, а потом вошла в неё, но всего лишь на мгновение. Подхватив её за бедро, притянув к себе, Реджина дотронулась до клитора и снова ввела пальцы внутрь, что и вернуло Эмму в реальность. Она дотянулась до её руки, перехватила, а затем, изловчившись, оба запястья зафиксировала над её головой.
Реджина моргнула. Она испугалась, что слишком далеко зашла, пока не увидела в зелёных глазах Эммы решимость. Сейчас они казались пронзительно чёрными и как будто обещали: «Всё успеется».
Эмма дождалась кивка и, выпустив запястья Реджины, снова принялась покрывать поцелуями горло и грудь. А та обвивала руками её шею, зарывалась пальцами в волосы, дёргала их, и каждый раз, когда Эмма целовала чувствительное место за ухом, громко хныкала. Пять дней назад Эмме даже не снилось, что её начальница способна издавать такие звуки.
Реджина заёрзала, и Эмма, не дожидаясь мольбы, стала опускаться ниже. Сжав её грудь, она покрывала поцелуями ключицы, живот, оставила болезненный засос в районе талии, а замешкалась только раз, и только из-за того, что Реджина, подгоняемая отчаянием, сжала бёдра.
Подцепив зубами край шорт, Эмма стянула их на дюйм, за что была награждена ещё одним стоном. Пальцы вцепились ей в волосы с такой силой, что стало больно, но Эмма лишь ухмыльнулась и отстранилась. Вцепившись обеими руками за верхний край шорт, медленно стянула шорты. Захотелось включить свет, чтобы рассмотреть Реджину должным образом.
Да, в темноте можно было видеть очертания обнажённого тела, длинные ноги и чёрные трусики, последнюю преграду, но она жаждала лицезреть подробности. Пересчитать веснушки на плечах, полюбоваться нежной плотью, блестящей влагой. Но в то же самое время Эмма не хотела больше отвлекаться, поэтому подцепила пальцами трусики и не без помощи часто дышащей Реджины, приподнявшей бёдра, рывком стянула их. С жадностью всмотрелась в каждый дюйм её обнажённого тела, а затем, опираясь одной рукой на кровать, стала ползти выше.
Реджина, затаив дыхание, наблюдала за тем, как Эмма нависает над ней, как золотистые кудри в любую секунду грозят коснуться разгорячённой кожи. Она заёрзала, ещё немного раздвинула ноги.
Эмма, от которой не скрылось это движение, улыбнулась и пробежала пальцами вдоль подтянутого живота, ненадолго задержавшись на тазовой косточке, впрочем, этого времени с лихвой бы хватило, реши Реджина остановиться. Но Реджина молчала. На лице её было выражение полного отчаяния, пока она одной рукой до побелевших костяшек сжимала подушку, силясь сглотнуть. И тогда Эмма провела пальцами между её ног, наслаждаясь тем, как Реджина, зажмурившись, со стоном запрокинула голову. Её движения были невыносимо медленными. Пальцы порхали по чувствительной коже, играли с клитором, дразнили вход. Эмма жадно впитывала каждый вздох, наслаждалась сладостной дрожью, пронзившей желанное тело, а потом ввела в Реджину палец и, почувствовав, какой влажной та была, застонала в предвкушении.
Реджина лихорадочно закивала в ответ.
— Да? — осторожно уточнила Эмма, вынимая палец, и дотронулась липким кончиком до клитора.
Реджина открыла глаза и разочарованно заскулила.
— Хватит осторожничать, — выдохнула она, вцепившись в запястье руки, которой Эмма опиралась на кровать. — Пожалуйста. Мне это нужно.
Все выходные напролёт Эмма с удовольствием игнорировала приказы Реджины. Негодование в карих глазах доставляло ей какое-то извращённое удовольствие. Но сегодня всё было по-другому. Эмма с радостью бросилась выполнять просьбу. Немного помассировав клитор, она снова вошла в Реджину, бёдра которой тут же дёрнулись, а из груди вырвался стон облегчения. Надавив большим пальцем на клитор, Эмма принялась ритмично двигать пальцами, и Реджину пронзило восторгом.
— Нет, нет, нет… — шептала она, хотя и не пыталась отстраниться. Как бы там ни было, она явно не возражала.
Эмма ввела пальцы до предела и стала выводить большим нежные круги вокруг клитора. Она едва двигала рукой, но всё было правильно, и в какой-то момент Реджина задохнулась от странного ощущения, которое вполне могло бы оказаться ужасом от запоздалого понимания, что именно с ней делают. И вдруг Эмма сжала пальцы, надавив на точку, в существование которой Реджина никогда до конца не верила. В ту же секунду её с головой накрыла горячая волна экстаза. Она ахнула, крепче цепляясь за подушку, как вдруг перехватила внимательный взгляд Эммы.
— Что ты делаешь? — выпалила на одном дыхании.
Эмма продолжала выводить круги большим пальцем, в то время как остальные неспешно двигались внутри. Она чувствовала дрожь Реджины, видела её закатывающиеся глаза.
— Хорошенько тебя трахаю, — сказала она и, накрыв левой рукой её грудь, сжала. Мгновением позже Реджина впилась зубами себе в руку в попытке подавить крик. Эмма лишь усмехнулась, но не остановилась, напротив, продолжила двигать пальцами, любуясь всё нарастающей дрожью в теле Реджины. Когда же оргазм отпустил, кожа её блестела от пота, а на руке проступил след от зубов, который Эмма смогла разглядеть даже в темноте.
Несколько мгновений Реджина лежала неподвижно и пялилась в потолок, теряясь в догадках, сможет ли она ходить, если попытается встать прямо сейчас. Проверить ей не позволили. Эмма стала опускаться ниже, и Реджина, догадавшись, что она собирается расположиться между её бёдер, дёрнулась. Внезапно охваченная неуверенностью, она сдавленно выдохнула:
— Ты не обязана это делать.
Эмма вскинула голову. Нахмурилась.
— Что именно?
— Вот это, — процедила Реджина, несмотря на то, что клитор болезненно пульсировал, и где-то в душе, очень глубоко, ей хотелось вцепиться Эмме в волосы и направить голову именно туда. — Если не хочешь.
Эмма ответила таким взглядом, как если бы Реджина страдала от психического расстройства, не меньше.
— Ты просишь меня остановиться? — уточнила она.
Реджина медленно покачала головой.
— Вот и ладушки, — Эмма вернулась в исходное положение. — Раз так, сделай милость, помолчи хотя бы раз в жизни.
От неуверенности не осталось и следа в ту самую секунду, когда Реджина почувствовала язык Эммы у себя между ног. Она попыталась вспомнить, когда с ней в последний раз проделывали что-то похожее, добралась до 2015 года, а после — растворилась в ощущениях. Эмма благодарно мычала, ловко орудуя языком, задевая всё ещё болящий от желания клитор. Реджина, намотав длинные волосы Эммы на кулак, сжала бёдрами её голову.
Язык самозабвенно скользил по гладкой коже, как если бы Эмма обладала всем временем этого мира. Почувствовав нетерпение, дождавшись, пока Реджина начнёт выгибаться от удовольствия, она подсунула руки ей под задницу. Голова запрокинулась назад, тёмные волосы рассыпались по подушке, а с пухлых губ слетали восхитительно благодарные скулящие звуки. Эмма ухмыльнулась и снова погрузила язык в её горячее лоно, вынуждая извиваться и ещё отчаяннее льнуть навстречу ласкам.
В том, что Реджина оказалась жадной до оргазмов, не было ничего удивительного. Она в повседневной жизни тоже слыла весьма требовательной особой. И Эмма с отчаянным рвением пыталась выполнить её мольбы. Ухватила за талию, проникла языком как можно глубже, срывая с губ стон облегчения.
Реджина остро чувствовала каждое движение Эмминого языка, твёрдого и неумолимого, и на её глаза навернулись слёзы от понимания, что её ждёт ещё один оргазм. Пальцы на ногах поджались, тело свело судорогой, почти незнакомой до сегодняшней ночи, и Реджина ещё сильнее вцепилась в её волосы. Она буквально села на лицо Эммы, как если бы пыталась раствориться в ошеломительной близости, и та в ответ, не сдержавшись, застонала. Лёгкая вибрация лишь раззадорила Реджину.
Казалось, прошла целая вечность. Реджина выгнулась всем телом, костяшки пальцев, сжимающих волосы Эммы, побелели, и она, обессиленно рухнув на кровать, попыталась отдышаться. Тьма рассеялась, в спальне было светло. Реджина опустила голову и увидела блеск смотрящих на неё глаз. А ещё через секунду Эмма стала медленно подниматься наверх. И выглядела она при этом подозрительно нервной, будто ждала, что Реджина, собравшись с силами, решит оттолкнуть её.
Реджина же, дождавшись, пока Эмма окажется на расстоянии вытянутой руки, обхватила её лицо ладонями и притянула к себе. Было что-то волшебное в том, чтобы чувствовать собственный вкус на чужих губах, и она не сдержала стон. Эмма ощутимо расслабилась и, коснувшись пальцами разгорячённых щёк, оседлала её бёдра.
Ощущения от прикосновения нежной ткани к разгорячённой плоти были небесными, но Реджина отмахнулась от них, сосредоточившись на мысли, почему Эмма всё ещё одета. Она ухватилась за ворот пижамной рубашки, дёрнула, и Эмма, отстранившись, стянула её через голову. Не успела она отбросить её в сторону, как нетерпеливые руки скользнули по бёдрам и рывком сдёрнули с неё штаны.
— Торопимся? — она поцеловала уголок рта Реджины.
— Заткнись, — обхватив одной рукой затылок Эммы, второй ласково провела по её спине. На этот раз ничто её не остановит.
Реджина была очарована вздохом Эммы, последовавшим за первым же прикосновением, и лениво провела двумя пальцами вдоль влажных складок. Тело над ней мелко задрожало.
— Ложись, — Реджина подарила ей ещё один поцелуй. Скользнула языком в рот, провела указательным пальцем по клитору.
Эмма чуть не рухнула на неё от избытка чувств.
— Чёрт, Реджина.
Реджина восприняла её слова за хороший знак, поэтому продолжила действовать в том же темпе. Между ног Эммы было скользко и горячо, но что самое удивительное, — ощущения не шли ни в какое сравнение с теми, какие испытывала Реджина, когда ублажала себя ночами, лёжа в постели. Приподнявшись, не убирая пальцев, она уложила Эмму на спину и впервые смогла рассмотреть обнажённое тело. Оно выглядело иначе, чем днём раньше, когда они, неловко столкнувшись, пунцовые отшатнулись друг от друга. Прямо сейчас Эмма извивалась под ней, хваталась за спину и теряла себя в головокружительных ощущениях. Каждый раз, когда Реджина поглаживала клитор Эммы, её грудь вздымалась, а с губ срывался хныкающий звук, будто она молила о чём-то.
Реджина приподнялась на локте, не сводя внимательного взгляда с лица Эммы, чувствуя, как во рту становится сухо от одной лишь мысли, что она становится свидетельницей оргазма.
Эмма кончила молча. Она едва дышала. Но Реджина всё поняла по пульсации, по запрокинутой голове и беззвучному выдоху. Тело её напряглось, стало твёрдым, под кожей перекатывались мышцы. Реджина, не прекращая ритмичных движений, надавила большим пальцем на клитор, продлевая оргазм.
Эмма просунула руку между ними, перехватила её запястье, и Реджина, решившая, что её сейчас оттолкнут, задохнулась от разочарования. Но она ошиблась. Эмма мёртвой хваткой вцепилась в её руку, удерживая в себе, пока внутренние стенки сжимались и трепетали вокруг её пальцев. Реджина пожирала её глазами, чувствуя, как её собственное тело ноет лишь от того, что она наблюдает за Эммой.
Когда всё закончилось, она заскучала. Она скучала по Эмме, несмотря на то, что та всё ещё лежала под ней.