***
Утром всё было как в тумане. Реджину толкали и тянули в разные стороны, а потом и вовсе силой усадили в кресло, чтобы собрать волосы в шиньон. После того, как Руби подкрасила ей глаза, Реджина улыбнулась и со смехом опрокинула в себя предложенное шампанское, но внутри всё переворачивалось. А когда влезла в платье, испытала такой приступ клаустрофобии, что всерьёз засомневалась, сможет ли она вообще выдержать церемонию до конца. Повсюду были сплошь радостные физиономии, из-за чего Реджина чувствовала себя всё гаже и гаже. Больше всего на свете она хотела увидеться с Эммой. И хотя Мэри-Маргарет с военной дотошностью следила, чтобы они не видели друг друга до церемонии, Реджина, в душе которой тесно переплелись тревога и вина, могла думать лишь о том, как бы ей ускользнуть на поиски невесты, чтобы подзарядиться уверенностью. Непостижимо, но каким-то образом Эмма могла найти нужные слова утешения. «Всё будет хорошо, — заверила бы она. — Они ничего не узнают. Всё будет хорошо». Реджина снова и снова прокручивала в голове заветные слова. Даже в тот момент, когда её привезли в невзрачный амбар на другом конце острова. Она верила, что если будет представлять, будто эти слова произносит спокойный голос Эммы, они смогут её успокоить. Не вышло. Короткая поездка закончилась, а сердце билось всё быстрее. Шикарное платье, то самое, которого Реджина не заслуживала, душило её. А потом она впервые за этот день осталась одна. Стояла напротив двойных дверей, которые приведут её на собственную свадьбу, и мысли стучали у неё в голове, как падающие в пустой колодец камушки. Реджина смотрела на двери и спрашивала себя, что произойдёт, если она сейчас просто уйдёт? Эмма разозлится, само собой, но она поймёт. Она справится. Разве она не справится? Реджина легко могла представить её разочарованное лицо. Она знала ответ на этот вопрос: нет, не справится. Зазвучала музыка. Не набивший оскомины свадебный марш, нет, это было что-то более нежное, исполнялось на скрипках, и от одного этого хотелось разрыдаться. Двери распахнулись, отрезая любые пути к бегству, и в следующее мгновение самая огромная ложь в её жизни предстала перед ней в виде отполированных до блеска деревянных половиц. Не осталось ничего другого, кроме как глубоко вздохнуть, а затем вскинуть голову. Проход оказался намного длиннее, чем Реджина ожидала. По обе стороны от него сидели люди. Десятки взволнованных лиц обернулись к ней. Большинство из присутствующих, завидев её в платье, принялись благоговейно перешёптываться. Реджина крепче сжала букет, чувствуя, как жёсткие стебли впиваются ей в ладони. Идти? Нет? Предстояло пройти долгий путь, и Реджина не знала, хватит ли ей сил преодолеть его в одиночку. Неожиданно для себя она осознала, что по идее в этот момент рядом с ней должен бы появиться её отец — предложить свою руку. Отец должен вести её к алтарю, и от мысли, что он не может этого сделать, сердце Реджины сжалось ещё больше. В горле появился неприятный ком, из тех, что нельзя проглотить. Реджина скорее почувствовала, чем увидела, что рядом с ней кто-то появился. Мужчина, высокий и прекрасный, с ослепительной улыбкой предлагал ей свою руку. Реджина понимала, что она в опасной близости к тому, чтобы разрыдаться. — Дэвид? Его улыбка стала ещё шире. — Эй, я ни за что на свете не позволил бы тебе проделать это одной, — он дождался, пока она вложит свою дрожащую ладонь в его. — Чудесно выглядишь, малышка. Вопреки всем странностям, она не сдержала ответной улыбки. Они переступили порог амбара, сделали несколько шагов, и Реджина наконец-то смогла разглядеть, кто дожидался её в самом конце этого непростого во всех отношениях пути. Разумеется, на Эмме был смокинг. Ничего она не может сделать нормально. Неловко сложив руки перед собой, она покачивалась с пятки на мысок, и эта её нервозность напомнила Реджине о Нью-Йорке. Эмма частенько вела себя так, когда хотела попросить её о какой-нибудь услуге, но боялась подступиться. Воспоминание вызвало у Реджины странную ностальгию. Как только их взгляды встретились, Эмма улыбнулась. Её смокинг повторял отцовский вплоть до чёрной бабочки, а золотистые волосы были собраны в конский хвост с французской косой сбоку. Реджина вздохнула, признавая правоту Мэри-Маргарет. Руби была очень хороша. Эмма выглядела настоящей красавицей, а немного нервного, но всё же оптимистичного выражения на её лице оказалось достаточно, чтобы сердце Реджины поутихло. Вскоре они прошли в переднюю часть помещения. Дэвид поцеловал её в щёку, крепко обнял дочь, а потом устроился в первом ряду, где уже сидела Мэри-Маргарет, по щекам которой, несмотря на счастливую донельзя улыбку, катились слёзы. От представшей картины Реджина почувствовала сковывающий холод, который не шёл ни в какое сравнение с тем, когда она умудрилась свалиться за борт. А потом она увидела его. Мистер Голд стоял, подперев плечом стену, и выжидающе наблюдал. Он даже не потрудился сесть, будучи уверенным, что не пробудет здесь долго. На его лице красовалась неприятная усмешка, а в руке вместо привычной трости был зажат диктофон. Реджина снова посмотрела на Эмму, вполне осознавая, что её идеально накрашенное лицо побледнело, а в ответ получила чуть нервную улыбку. — Всё будет хорошо, — прошептала Эмма. Эмма протянула руку, и Реджина тут же вцепилась в неё, как утопающий за соломинку, и крепко сжала. Чувствуя тепло её пальцев в своих, Реджина глубоко вздохнула и попыталась успокоиться. «Всё будет хорошо. Всё будет хорошо». Реджина повернулась и увидела ещё одно знакомое лицо. — Господи… Серьёзно?! — Чего? — Лерой жестом указал на свой костюм и официальные записи. — У меня много талантов, сестрёнка. — Приятно видеть вас одетым, — выпалила Реджина. Эмма прыснула. — Что ж, раз все готовы, — широкая улыбка на лице Лероя резко контрастировала с его угрюмым голосом. — Думаю, самое время поженить детишек. Эмма улыбнулась, и Реджина почувствовала, как внутри всё перевернулось. Она оглянулась на родителей Эммы, которые держались за руки и украдкой смахивали слёзы. Позади них, в третьем ряду, добродушно улыбался Киллиан. На весь амбар нашлось только два неулыбающихся лица. Мистера Голда… и её собственное. Реджина снова посмотрела на Эмму, чувствуя, как пот градом катится по всему телу, и на долю секунды подумала о том, каково им было прошлой ночью. Эмма крепко обнимала её и трахала так, будто это была величайшая привилегия, и вот она, Реджина, здесь. Сжимает букет белых роз. Готовится разодрать чужую жизнь в клочья. Каждый кусочек этого тяжелейшего испытания был результатом её эгоизма и — что ещё паршивее — трусости. Увидев улыбку Эммы, полную надежды, она внезапно осознала, что с этим пора кончать. Лерой что-то воодушевлённо говорил, но Реджина вскинула руку, призывая замолчать, и его слова осеклись. Послышались перешёптывания. Гости ждали, что церемония возобновится, но Реджина продолжала стоять, зажмурившись, и слушала стук крови в ушах. Она почувствовала, как Эмма переступила с ноги на ногу. — Реджина? Это вывело её из ступора. Открыв глаза, она увидела, что невеста не сводит с неё встревоженного взгляда. Реджина вздохнула. Улыбнулась. — Прости. Затем развернулась на каблуках, обвела глазами гостей, пришедших сюда, чтобы увидеть Эмму счастливой. — Привет! — произнесла она дрогнувшим голосом. В шаге от неё застонала Эмма. — Простите… Мне… Мне нужно кое-что сказать. Эмма схватила её за руку. — Реджина. Не надо. — Спасибо вам, что пришли! — Реджина осторожно высвободила пальцы. — Знаю, многие из вас приезжали ради вечеринки, но спасибо, что согласились задержаться ещё на день. Несколько человек ответили неуверенными улыбками. Мистер Голд поднял диктофон повыше. Реджина проигнорировала его. Сглотнула и сказала: — Итак… некоторые из вас слышали, что я родом из Канады. — Реджина… — зашипела Эмма, пытаясь схватить Реджину за запястье, но та резко отдёрнула руку. — Я уехала в семнадцать и с тех пор жила в США. Недавно срок действия моей визы истёк. Правительство пригрозило депортацией. Реджина видела устремлённые на неё взгляды, недоумённые и растерянные, но она могла с этим справиться. Не могла — с неминуемым последующим разочарованием. — Свадьба — фикция, — голос звучал тихо и предательски дрожал, но она знала, что услышана. Помещение наполнилось бормотанием и вздохами. Сидящая в первом ряду Мэри-Маргарет побледнела. Реджина же глубоко вздохнула и продолжила: — Я шантажом вынудила Эмму жениться на мне, чтобы меня не выслали из страны. Угрожала разрушить карьеру. У неё не было выбора. Она не хотела, но согласилась. Но я не могу… Никто из вас не заслуживает этого. Повернувшись к Эмме, она увидела, что та смотрит на неё со смесью гнева и разочарования. Реджина попыталась улыбнуться, но не смогла. — Ты не заслуживаешь этого, Эмма. Прости, что втянула. Она оглянулась на родителей Эммы и моментально пожалела об этом. На их лицах отражалась боль предательства, да такая, что захотелось отшатнуться. — Мне… Простите… — понимала, что это слабое утешение, но не могла предложить им ничего лучшего. — Простите, что вводила вас в заблуждение. Я не думала, что ваша семья окажется такой… Реджина не смогла закончить предложение. Она вообще ничего не ожидала. Вместо этого она лишь резко кивнула и зашагала прочь мимо смущённых гостей, надеясь, что её лицо не слишком ярко заливается краской стыда. Мистер Голд следил за каждым её движением, а когда она поравнялась с ним, нарочито громко щёлкнул диктофоном. Реджина не проронила ни слова. До неё доносились перешёптывания, но она игнорировала и их. Она вышла из амбара с высоко поднятой головой. Услышала за спиной чеканящий стук трости. За ней последовал только один человек.10-1
14 августа 2019 г. в 21:06
Утром Реджина снова проснулась от холода.
В доме царила суматоха. Пронзительный голос Мэри-Маргарет громким эхом разносился по коридору, а с лестницы, и в этом Реджина была уверена на все сто процентов, слышался топот нескольких десятков ног. Щурясь, она дождалась, пока шум окончательно утихнет, потом открыла глаза, и в этот самый момент обнаружила, что вторая половина кровати пуста. Реджина со вздохом села. Между ног разливалась незнакомая восхитительная боль.
Она всё ещё была обнажённой. Похватав разбросанные вещи, она заметила на груди несколько едва различимых засосов. В задумчивости провела по ним кончиками пальцев, в красочных подробностях вспоминая, как Эмма скользила губами по коже, как посасывала и покусывала. Прошлая ночь была безумной и отчаянной, но Реджина, как ни странно, не чувствовала смущения. Ни капельки. Зато была огорчена и терялась в догадках, куда могла подеваться Эмма. Едва она успела надеть пижаму, как дверь без предупреждения распахнулась, и в спальню ураганом ворвалась Мэри-Маргарет.
— Доброе утро! — она подошла к окну и резко распахнула шторы. — С днём свадьбы!
— Спасибо, — голос Реджины звучал хрипло.
— По правде говоря, я удивлена, что Эммы здесь нет, — весело щебетала Мэри-Маргарет. — Неужто смогла продержаться всю ночь?
— Похоже на то, — вымученно улыбнулась Реджина, испытывая неожиданную благодарность к Эмме за то, что ей хватило проницательности встать пораньше и тайком вернуться в гостевую спальню. В противном случае Мэри-Маргарет поймала бы их с поличным. От мысли, как хорошо «невеста» знает свою мать, Реджине захотелось улыбнуться, но она подавила это желание. А потом, взглянув на прикроватную тумбочку, она увидела сложенный вдвое листок. Мэри-Маргарет не обращала на него внимания. У Реджины пальцы зачесались, так ей хотелось развернуть записку.
— Ладушки! — Мэри-Маргарет хлопнула в ладоши. — Пора вставать. До церемонии столько всего нужно успеть. Руби займётся твоими волосами и макияжем, она приедет где-то через часик.
— Руби? — переспросила Реджина, вспомнив, в каком виде девушка предстала на вечеринке, её красные прядки и густо подведённые глаза.
— Она очень хороша, не переживай. И ради тебя она пообещала смягчить свой обычный стиль.
Реджина кивнула. Дождалась, пока за Мэри-Маргарет закроется дверь, и, метнувшись к тумбочке, сцапала записку.
«С днём свадьбы, сладкая. Даже не думай продинамить меня».
Реджина улыбнулась, но лишь на мгновение, после чего её снова накрыло знакомым чувством вины. Интересно, сколько ещё она сможет выдавливать из себя улыбку, прежде чем скулы начнёт сводить от боли?..