Привет из прошлого

Победу в матче одержали «Медведи». Стрельцов рвал и метал, распекал своих игроков, был грозен и зол. Он не привык проигрывать, и каждый такой эпизод воспринимал очень болезненно. Впрочем, Макеева с победой он поздравил. Тот сухо кивнул и удалился — давняя обида на Максима за нанесенную много лет назад травму, из-за которой прервалась хоккейная карьера Сергея, не хотела утихать. — Виктория, можно вас на минуточку? — Макеев возник перед Каштановой, укрывшейся в закутке подтрибунных помещений в ожидании Макса. Она хотела ему сообщить, что организовала ужин и ночлег для команды — в Москву решено было отправиться с утра. — Да, что вы хотели? — она была вежлива, но холодна, и Сергей сразу это почувствовал. — Нам надо поговорить, выяснить все, чтобы между нами не осталось недомолвок, — он хотел ясности во всем. — Мы… — Нет никаких нас! — она разозлилась. — Оставь меня в покое. — Каштанова вовремя заметила появившегося неподалеку Стрельцова. — Максим Эдуардович, все готово, можем ехать. — Она решительно шагнула в сторону Макса. Тот бросил удивленный взгляд на слегка растерянного и расстроенного Макеева, но промолчал.

***

Слова сына о том, что он не против ее отношений с Никитиным, преследовали Веру на протяжении последующих нескольких часов. Кирилл уехал на тренировку с Андреем, а она занималась домашними делами. И вдруг ее осенило — надо съездить к ним. Нет, не так. Она ХОЧЕТ к ним. К ним обоим. Быстро собравшись, Вера схватила ключи от машины и поспешила к лифту. Она впервые попала на их индивидуальную тренировку и первое, что увидела — Андрей не стоит у бортика, а находится в воде, вместе с Кириллом. Она невольно залюбовалась красивыми, четкими, выверенными движениями Никитина. Да он в отличной спортивной форме! Впрочем, этому не стоило удивляться, учитывая то, что он не скрывал своего намерения вернуться в большой спорт. Но вот Андрей выбрался на поверхность, продолжая что-то говорить сыну. Тот внимательно слушал, кивал, соглашаясь. А Вера все никак не могла отвести взгляд от Никитина. Мокрые волосы, мощный торс, широкие плечи, мускулистые руки, витиеватая татуировка — весь его облик был невероятно манящим и притягательным. Перед ней был не мальчик — мужчина. К этому торсу она не раз прижималась, страстно желая быть ближе, раствориться в нем, эти плечи обнимала, эти руки ласкали ее, а четко очерченные губы целовали — то невероятно нежно, то неистово. Кирилл первым заметил ее, но она сделала предостерегающий жест, и тот все понял, промолчал. Впрочем, стоящий к ней спиной Никитин услышал шаги, обернулся. Лескова хотела увидеть его первую реакцию на свое появление, и она ее увидела: он широко улыбнулся — радостно, искренне, тут же потянулся к ней. На них во все глаза смотрел сын, поэтому она со смехом увернулась от его объятий. Впрочем, не могла отказать себе в удовольствии на мгновение коснуться его плеча, по которому так красиво стекали капли воды. Он только хмыкнул. — Я просто хотела понаблюдать за тренировкой, но не срывать ее, — Вера ничуть не жалела, что пришла. — Продолжайте. А потом они все вместе отправились ужинать в небольшое уютное кафе. Они впервые оказались втроем вне спортивной арены, но чувствовали себя в компании друг друга так, как будто были вместе всегда. Как настоящая семья. Обсуждали предстоящую курсовку, разговаривали обо всем на свете. Им было хорошо в такой компании, и каждый из них это чувствовал. Поужинав, снова разместились в салоне внедорожника Никитина. — Кирилл, пора домой. Тебе надо отдохнуть и хорошенько выспаться перед завтрашним заплывом, — она обернулась к сидящему на заднем сидении сыну и, немного смутившись, прибавила: «Нам с Андреем еще нужно кое-что обсудить. Буду поздно». — Не беспокойся, все сделаю, не маленький, — парень понимающе улыбался. — Кстати, я и один могу переночевать. Не испугаюсь. — Он уже откровенно веселился. — Так что, можете… Лескова не дала ему договорить, строго прервала, ощущая при этом, как горят щеки. Посмотрела на Андрея — тот едва сдерживал смех. Его забавляла вся эта ситуация, и он был рад, что сын явно не против их отношений. Оставшись наедине, они вдруг почувствовали напряжение, словно то, что им предстояло и чего они оба с нетерпением ждали, должно произойти впервые. Лескова украдкой посматривала на Андрея, и тот не выдержал: остановившись у очередного светофора, потянулся к ней, поцеловал — мягко, осторожно, как в первый раз. То же сделал и в лифте. — Мне тебя не хватало, — выдохнул ей прямо в губы. Мы так давно не были наедине. — Она счастливо улыбнулась, сомкнув руки на его талии. В это время створки лифта открылись и он потянул ее в квартиру. Там медленно, словно боясь спугнуть, провел ладонью по ее волосам, коснулся щеки подушечками пальцев. Она теснее прижалась к нему, взлохматила прическу, проложила дорожку из поцелуев по его небритым щекам, подбородку. Почувствовала, как сбилось его дыхание, ощутила дрожь обнимавших ее сильных рук. От его тела, и так уже раскаленного, полыхнуло жаром. — Верраааа, что ты со мной делаешь? — он легко, словно пушинку, подхватил ее на руки и понес в комнату, на кровать. А там начали все заново. У них и вправду все было как будто в первый раз. Оба старались не спешить, бесконечно долго целовались, нежно касаясь друг друга, шепча ласковые слова. Они словно узнавали друг друга, желая насладиться этими мгновениями нежности. Помогая друг другу, они, наконец, избавились от одежды, и Андрей, охватывая ее всю потемневшим взглядом, прошептал: «Красиивая!». А потом, едва сдерживаясь, еще долго ласкал, не оставив без внимания ни одного участка ее тела. — Андреееей, — она задыхалась от наслаждения, плавилась в его руках. — Я хочу тебя! Прямо сейчас! — простонала, коснувшись рукой его бедра. Он был на пределе, сдерживаться дальше было просто немыслимо, тем более, после того, как она столь недвусмысленно заявила о своих желаниях. Он накрыл Веру своим телом, вошел в нее — медленно и осторожно. В этот момент они смотрели друг другу в глаза. Это было невероятно — эмоционально, чувственно, прекрасно. Они начали двигаться навстречу друг другу, не прерывая зрительного контакта. Оказавшись на пике, Вера закричала. Пока ее сотрясали конвульсии, Андрей крепко держал ее, а, почувствовав, что расслабилась, завершил начатое парой мощных толчков. Ощутив, как внутри разливается теплота, она счастливо уткнулась в мужское плечо, желая остаться с Никитиным навсегда. — Андрееей, я люблю тебя, — сейчас она знала это совершенно точно. — Моя любовь, — он ждал этих слов, этого признания. Для себя он уже давно все решил. — Моя Вера. Любимая. Только моя.