«Любить нам лишь единожды даётся, как дважды не даётся умереть». © «Моя музыка — тихий могильный омут, Посмотри, тишина, даже, кажется, это спокойствие. Только если здесь по итогу все люди тонут, Так давай на последок наколдуем себе удовольствия». ©
Пролог
5 лет назад
Серое небо опустилось почти до земли. Сад помрачнел. Яркие краски цветочного изобилия и сочная зелень лужаек потускнели. Последний солнечный луч запутался в тёмной паутине облаков, и небо прорвало. Дождь хлынул прямым потоком. Гром, как сумасшедший барабанщик, загремел над крышей старого дома. Тучи вспыхнули серебром, рассеченные молнией. Все вокруг загрохотало и застонало. Скрипели петли калитки. Ветер мотал молодые саженцы слив и закручивал кудрявые лозы винограда. Они стояли в эпицентре урагана: маленький старик и крепкий мужчина, — не делая попыток уйти под навес или в дом и продолжая спорить. — Не заставляй меня, Бен, я не могу, только не это, пожалуйста, — умолял старик. Его согнутая фигура совсем сгорбилась, как будто он хотел упасть на колени в чавкающую под ногами жижу. — Ты посадишь этот гребанный цветок, Ахим, иначе я убью её, клянусь! — Ты не понимаешь, — закричал старик, глотая слёзы вперемешку с каплями дождя, — все непросто! Ты думаешь, это происходит по щелчку?! Нужна долгая предварительная подготовка, нужны ресурсы! — Так найди ресурсы! — лицо мужчины схлынуло, на Ахима смотрел разъяренный Охотник, звероподобный монстр с клыками и горящими красноватым блеском глазами, похожий на медведя. Старик вздрогнул, меняясь от страха. — Мерзкий Дворф, — прорычал Охотник, — я сегодня же перережу глотку твоей дочери! Карлик с длинной седой бородой, уродливым лицом и сморщенной от старости кожей в отчаянии зажмурился. Сейчас он откроет глаза и сделает это! Сейчас! Ещё секунда, и он решится. Нужно только посмотреть и моргнуть. «Ахим, солнышко, сделай «бам», — как наяву, услышал он голос матери. Тогда карлику было около пяти, и мать учила его тренироваться на лягушках. Происходящее казалось ему весело игрой. «Бам!» — и лягушка на секунду застывает в воздухе прямо в прыжке, потом неловко падает на землю, став твёрдой сероватой и неподвижной. Тяжёлая рука Охотника легла ему на плечо, а другая схватила за шею. Ахим задергался, задыхаясь. Бен как будто оставлял ему тонкую нить кислорода, готовый в любой момент её оборвать. — Только попробуй превратить меня! Джейк в курсе всех дел: он позаботится о Розе, у неё будет отличная компания земляных червей, а потом он и тебя прикопает. — Не трогай её, — прохрипел Ахим, — я… я согласен. — Повтори-ка! Ты вырастишь цветок и передашь его мне? — Да… отпусти. Охотник отшвырнул карлика, и тот неловко распластался на мокрой лужайке. — Верни Розу, — простонал Ахим, с трудом поднимаясь на ноги. — Сначала заплати, — ухмыльнулся Охотник, схлынув обратно. — Цветок будет готов только через пять лет! — закричал Дворф, задыхаясь от ветра и отчаяния. — У нас куча времени, старик, — развёл руками Бен. — Твоя дочурка пока поживет у нас. Не переживай, все будет прилично, по закону. Я тебе не какой-то там компрадор. Женим Джека на Розе, наладим, так сказать, семейный бизнес. Ну, что, по рукам? Ахим вложил трясущуюся ладонь в руку Охотника. — Я не могу убить человека, Бен, — обреченно покачал головой Ахим. — Придётся постараться, иначе ты никогда больше не увидишь свою дочь.1
Наши дни
— Поднимем последний бокал за Джоша и его новый взгляд на мир! — провозгласил Монро. Друзья собрались за столом в доме Эдди и Розали. — И за возращение Беды! — добавил Гриффин. — Спасибо, ребят, — улыбнулся новоиспеченный Гримм, поднимая стакан с соком. — Портленд бьёт рекорды по количеству Гриммов на один квадратный метр, — заметил Хэнк. — Это ненадолго, — сказала Тереза, привычным движением откидывая челку со лба. — Нам скоро придётся уехать. Все очень неспокойно. Не буду пока вдаваться в подробности. Ты хорошо заныкал посох, Ник? — Да, он… — Лучше, если мы будем только догадываться, где он, — перебила она Бёркхардта. — Я надеюсь, Адалинда тоже только догадывается? Ник кивнул. — Я не уверен, что его так легко забрать. Ты же помнишь, что было, когда другие брали палку? — сказал он. — Да, еще раз проверять не охота, черт его знает, как эта штука сработает, - поморщилась Беда. — Тот неловкий момент, когда в твоем распоряжении смертельное оружие, но ты выбираешь старый добрый нож. Это напоминает заигрывания политиков с красной кнопкой, — философски заметил Монро, вставая из-за стола. — Ну, что, по чашке чая и спать? Не забываем, что у нас тут глубоко беременная женщина. — Давайте ещё немножко посидим, — протянула Розали. — Нет! — строго посмотрел Эдди. — Беременным надо рано ложиться и поздно вставать. Успеешь ещё насидеться: пока накормишь, пока уложишь… — Да, лови момент, подруга, — поддержала Беда, — насмотришься ещё на наши наглые рожи. — О, я так по тебе соскучилась, Тереза, — Розали крепко прижала ее к себе, растрогано вздыхая, благо они сидели рядом. Беда покраснела и грубовато похлопала её по спине. — Прости, наверное, я стала ужасно сентиментальная, — засмеялась Розали. — Я тоже по вам всем соскучилась, просто не привыкла обниматься, — пробормотала Беда. — Да, все уши мне прожужжала: как там Ник, как там ребята, как мой мотоцикл… — засмеялся Джош. — Кстати, как там мой мотоцикл? — В порядке, стоит в гараже, пыль собирает, — улыбнулся Бёркхардт. — Завтра заеду, помою его, — с нежностью сказала Беда. — Адалинда же не будет против, если я зайду? — Она у тетки загородом вместе с детьми, — ответил Гримм хмуро. — Я все пропустила? — подняла брови Тереза. — У нас тут было одно расследование, — сказал Монро, расставляя чашки. — Честно говоря, я думал, мы так и помрем все дружно в этом гнезде… — В гнезде? — брови Беды взлетели ещё выше. — Существо, на которое охотился Ник, оказалось Дроздовиком, он заманивал пением красивых женщин к себе в гнездо и там вытягивал из них гормоны радости… кхм… пенисом… кхе… через рот… то есть сначала надо попасть в рот, и… — О господи, — Тереза поперхнулась куском торта, — а в чем прикол? — В том, что Адалинда была с нами и через меня убила Дроздовика, — сказал Бёркхардт. — Через тебя? — Тереза перестала жевать. — Она была как бы внутри него, а он внутри нее, — попытался объяснить Гриффин. — А -а, очень понятно, — сказала Беда. — Слушайте, какого хрена у вас тут происходит? По ходу вам вообще пить нельзя. — Всё нормально, — улыбнулся Бёркхардт, — просто ты успела отвыкнуть от жизни в Портленде. Я кстати воспользовался твоей катаной, надеюсь, ты не против. Тереза мотнула головой. — Ренард, в качестве благодарности за помощь в расследовании, разрешил Адалинде забрать Диану на несколько недель, но при условии, что они поживут на нейтральной территории, — сказала Розали. — А двоюродная тетка Адалинды не слишком одобряла их с Ником связь, то есть совсем не одобряла… — А у тебя с Адалиндой связь? — спросила Тереза с набитым ртом, забывая жевать. — Интимная? — Нет, блин, мобильная. Ты бы хоть чай подождала, — проворчал Монро, разливая по чашкам ароматный напиток. — Но я, если честно, сам чуть в обморок не упал, когда они мне сказали. — И как это спать с ведьмой? Может, она тебя заколдовала? — Тереза дожевала торт и посмотрела на Бёркхардта внимательным взглядом. — Нет, — сказал Ник. — И у него нет стокгольмского синдрома. Все сложно, — закончил Хэнк. — Так вот, как только тётя Арабелла узнала, что Гримм спас её племянницу от существа и его сводной сестры, которая раньше дружила с семьёй Адалинды, она изменила свое отношение к Нику и пригласила Адалинду погостить со всеми детьми, — договорила Розали. — Она даже Ника пригласила, — сказал Монро. — И Ренарда само собой. — Ты поедешь? — Беда потянулась за ещё одним куском торта, и Монро придвинул к ней всю тарелку. — Не знаю, — пожал плечами Бёркхардт. — Даешь Шону фору? — усмехнулась Тереза, спокойно накладывая один кусок за другим. — Не хочу чувствовать себя подопытным кроликом. — Старая ведьма может запросто превратить прекрасного принца в рептилию, — заметил Монро. — Поверить не могу, Ник Бёркхардт, от упоминания о котором ссут кипятком все недоноски Портленда, испугался трех баб, а одной из них даже еще нет пяти лет, — хмыкнула Тереза. — Беда, как всегда, прямолинейна, — подал голос Джош. — Правильно мыслишь, громоотвод, — сказал Гриффин. — И голодна, — заметил Монро, отнимая у Терезы, стремительно пустеющую тарелку. — Розали, Монро, мне пора, уже десять, завтра вставать рано и… — сказал Бёркхардт. — Время еще детское. Может, в бар заглянем по дороге? Посидим, обсудим все поподробней, — предложила Нику Беда. — Давай завтра. — У него контрольный созвон с Адалиндой в половине одиннадцатого, — сказал Хэнк, как только за Бёркхардтом закрылась дверь. — Его никуда не вытащить, если только труп какой-нибудь подкинуть. — А как насчёт мобильного телефона? — Они договорились два раза в день созваниваться по стационарному, и никаких сотовых. Это, вроде как, говорит о том, что все идёт нормально, без форс-мажоров. — Бред какой-то, — заключила Беда. — Кто поймёт этих влюблённых, — согласился Хэнк.***
Бёркхардт бродил из угла в угол: от окна — до двери, из ванной — в кухню, с банкой пива и тяжёлой головой. Пить не хотелось, Ник вылил пиво в раковину и сел на стул. Он думал обо всем сразу: о том, что стол слишком пустой и чистый, как на продажу, что он понятия не имеет, как общаться с близкими Адалинды, а это, так на минуту, единственные родственники Келли. Чертово предназначение выкосило весь род Кесслеров и Бёркхардтов, как толпа Жнецов. Жизнь в красно-черном цвете. Кровь и Траур. Потом меланхолия повела его дальше, и Ник представил Адалинду вместе с Ренардом, почему-то на старинной кровати в ареоле свечей в сусальных подсвечниках. Ведьма откидывает золотые волосы за плечи и чувственно целует капитана своими розовыми губами. Бёркхардт ощутил острый укол ревности примерно там, где находится сердце. «Даешь Шону фору?» — послышался голос Беды в голове. — Давай, Ник, успокойся, — сказал он сам себе и решил просто полежать в ожидании звонка. Стрелки уже перешагнули контрольную отметку и медленно двигались к одиннадцати. Ник снял носки, брюки, рубашку, методично сложил их на стуле и лёг в кровать, устало откинувшись на подушку. Тишина давила мозг. Только звуки проезжающих вдали автомобилей напоминали о том, что он ещё не оглох. Как же ему было тяжело в этих новых отношениях. С Джульеттой тоже пришлось не просто, но, по большей части, по вине кого? Бинго! Даже формулировать не надо — и так понятно: мисс Шейд… Не женщина, а атомная война. Он провел ладонью по гладкому хлопку простыни на пустой половине Адалинды, как на яву, увидев её выгнутую спину, красивую попу, призывно поднятую вверх, стройные ноги в чёрных сетчатых чулках, единственное, что он не успел снять и не хотел, потому что ведьма смотрелась в них взрывоопасно. Он тогда взял Адалинду сзади, чуть не кончив от её стона, когда она уткнулась лицом в подушку, глуша крик. Это было невероятно: Адалинда такая тугая и одновременно податливая, вся в его руках. Она изгибалась, как русалка, стараясь выбраться из-под него, а он крепко держал её за запястья, пытаясь успокоить. Она жалобно шептала, что больше не может, но, когда он отстранялся, умоляла его не вынимать. Тогда он чувственно и медленно насаживал её на член, и она плакала от боли, а через секунду издавала такой полный блаженства стон, что он едва сдерживал оргазм. Утром Адалинда сказала, что больше она ему так не позволит, потому что это невероятно классно и она боится подсесть на это, как на наркотик, а еще у нее сильно болит попа. Ник отвернулся лицом к окну, пытаясь прогнать возбуждение, но член уже налился кровью и распирал тугие боксеры. — Чёрт! — выругался Бёркхардт, стягивая трусы и забирая его в кулак. Ник представил, как её золотые волосы скользят по его груди, губы прокладывают дорожку до пупка и ниже, помогая ему мягкими, еле уловимыми поцелуями. Потом её тонкие пальцы берут инициативу на себя: она отталкивает его руку и, крепко сжав ствол, начинает массировать его. Обхватывает губами головку, не дразня языком, как она любит, а начинает сразу туго сосать ее, постепенно открывая рот шире и пропуская член все глубже. Он двигается внутри, мокрый от её слюны и пульсирующий, как от боли. Ник застонал, ощущая жар, проникающий во все клетки кожи, член встал колом от возбуждения. В этот момент где-то на периферии сознания послышалась трель мобильного телефона. «Адалинда», — сообщил экран сотового. Бёркхардт рывком взял его со стола. — Да, — выдавил он. — Привет. Всё в порядке? — спросила ведьма. — Всё нормально. Как вы? Почему с мобильного? Она помолчала несколько секунд, потом сказала: — Шон заезжал. Диана не хотела ложиться. Пока мы её уложили, пока Келли уснул… уже поздно, я не стала звонить из гостиной, чтобы не шуметь. — С Келли все хорошо? — Да. Пытается ползать, но пока получается только задом. — Наш бедный малыш, ничего он справится… Ладно, тогда спокойной ночи. — И ты не расскажешь, как твои дела? — её голос прозвучал недовольно. — Это из-за Ренарда? Я не контролирую его передвижения. Почему ты молчишь? Что ты там делаешь? — Полирую копье, — зло пробормотал Бёркхардт. — Собираешься на кого-то охотиться? — взволнованно спросила ведьма. — Нет, просто возвращаю потерянное… самообладание, — ответил он. — Ник, ты… о боже… — догадалась она и замолчала. — Я безумно соскучилась, — наконец, сказала она. — Ты найдешь возможность приехать? — Постараюсь, — сказал он, слушая её прерывистое дыхание. — Ты у себя? — Да. — Тогда ложись спать. — Уже легла… я без белья, — тихо сказала она. — Не могу выбросить тебя из головы, мы неделю не были вместе, я с ума схожу, Ник. Хочу тебя видеть, трогать… Мне везде мерещится твой запах… — Замолчи, пожалуйста, — попросил он, ее завораживающий голос действовал на него, как афродизиак. — Ты мне постоянно снишься, Ник, я просыпаюсь вся мокрая. Я тебя уже почти ненавижу. — Адалинда, не усугубляй, — попросил он. — Куда уж хуже! — воскликнула она. — Я тоже думаю о тебе каждый вечер. Сегодня вернулась Беда вместе с Джошем, он теперь Гримм. Потом мы сидели у Монро, но я плохо помню, о чем мы говорили. По-моему, это не совсем нормально. — Может, тебе просто надо взять выходной и приехать? Ты не поверишь, тетя сегодня целый час играла с Келли, пока я принимала душ. — Ведьма нянчит Гримма, — сказал он. — Что мы наделали, Адалинда? — Равновесие было потеряно в тот момент, когда мы впервые схлестнулись друг с другом у постели твоей тетки, — сказала она. — Тебе не надо было спасать мне жизнь в самом начале нашего знакомства. Возможно, сейчас ты и Джульетта были бы счастливы. — Я хочу тебя, — прошептал он, ударяя на последнем слове. — Ты ещё возбужден? — Да, — сглотнул он. — Он стоит? — ее голос дрогнул. — Колом, — сказал Бёркхардт, чувствуя, что медленно сходит с ума от этого разговора. — Любимый мой, — прошептала Адалинда, — я так хочу лизать его и сосать, хочу, чтобы ты кончил мне в рот… Бёркхардт застонал от её бесстыдного жаркого шёпота, забирая член в кулак и двигая рукой в такт её голосу. — А потом ты трахнешь меня… о боже, там так пусто, — она разочарованно застонала. — Что ты делаешь? — пробормотал он. — Пытаюсь вообразить, что два пальца — это твой член. — Получается? — хрипло спросил он, мысленно представляя, как эта красивая женщина чувственно ласкает себя между ног, такая горячая и влажная от желания. — Не очень, — сказала она. — Боже, Адалинда, ты сводишь меня с ума, — сквозь зубы процедил он, — ты совсем без одежды? — Да, — прошептала она, — мне жарко, как будто кровь закипает в венах. — Хочу тебя, Ник… сейчас, давай сейчас… Он почувствовал надвигающуюся волну оргазма и со стоном выгнулся, размазывая семя по стволу. Ведьма ответила тихим всхлипом и тяжело задышала, повторяя его имя.2
— Труп женщины в Саду Роз, — сказал Хэнк, отвлекая Бёркхардта от созерцания рабочего стола на компьютере, и вопросительно поднял брови. — Не могу сосредоточиться, — ответил напарник. — Выглядишь ты хреново, — констатировал Гриффин по пути к машине. — Бессонница замучила? Бёркхардт кивнул. — Настойка пиона — классная вещь, — посоветовал Хэнк, опуская ручник и включая зажигание. — Нет, спасибо, я уже шесть лет глотаю то отвары, то снадобья — скоро, наверно, позеленею, — проворчал Гримм. — Ну, тогда не знаю, прими таблетки. Бёркхардт скептически хмыкнул и зевнул. — Лошадиную дозу, — уточнил Гриффин.***
Ву встретил их возле служебных ворот, и потом они ещё несколько минут шли пешком до места преступления. Сад был в цвету, если, конечно, можно назвать Садом восемнадцать квадратных километров земли с семью тысячами кустов роз различных видов. Парк был разделен на четыре тематические зоны: Шекспировский сад, Королевский Розарий, Сад и Миниатюрный Розарий. В начале июня он ослеплял нескончаемой радугой красок на фоне сочной зелени лужаек с чёткой геометрией дорожек, зелёными лабиринтами, круглыми, квадратными, прямоугольными клубами, арками и живыми изгородями, мостиками через пруды, лавочками и беседками. С берега Уилламетт в ясные дни открывался завораживающий вид на ледники спящего вулкана Маунт-Худ. — Ну, что тут у нас? — спросил Гриффин, пока они пробирались сквозь густые заросли розы Гигантики. — Отвратительное зрелище, — сказал сержант, помахивая протоколом возле лица и таким образом спасаясь от густого аромата цветов. — Расчлененка? — спросил Бёркхардт. — Не угадал. Ещё версии? — Укусы? Труп без кожи? Без скальпа? — с энтузиазмом перечислил Хэнк. Они привычно нырнули под ленту-ограждение. — Вон тело, — махнул рукой Ву, — наслаждайтесь. — Хэнк, Ник, доброе утро, — окликнул детективов Купер. — Надеюсь, оно будет добрым для нас и дальше, — как всегда завершил он свое приветствие. Врач-специалист склонился над телом. — Вроде все не так страшно, — сказал Хэнк. — Труп молодой женщины, — сказал Купер. — Лежит лицом вниз. Одежда, личные вещи отсутствуют, документов нет. На первый взгляд смерть произошла 2-3 дня назад, но не могу утверждать. Сейчас поймёте, почему, — опередил он вопрос Бёркхардта. — Кожа имеет частично зеленоватый оттенок, видно гнилостные выделения из брюшины, скорее всего там уже появились личинки насекомых: кожеедов, стафилитов, мух… Гриффин поморщился. — Так в чем проблема? — спросил Бёркхардт. — А в том, что в других местах кожа имеет сероватый оттенок, неоднородную структуру, и следы разложения в этих областях отсутствуют. — Такое ощущение, что она постепенно из серой превращается в зелёную, — сказал Ник, натягивая перчатки. — Как будто заканчивается действие вещества, которым покрыто тело, — сказал Гриффин. — Значит смерть могла произойти и раньше. Для того, чтобы определить время, нам нужно исследовать это вещество, — сказал Купер. — Перевернем тело, — сказал Бёркхардт. Они попытались положить его набок. — У меня одного такое чувство, что мы двигаем гранитную плиту? — спросил Гриффин. Ник постучал костяшками пальцев по сероватой поверхности кожи трупа. — Похоже на камень, — сказал он. — Может, окоченение не прошло? — предположил Хэнк. — Слишком не равномерно, — сказал Купер, — думаю, это все-таки эффект от вещества, которым покрыта кожа. — Поверхность шершавая, — Бёркхардт наклонился ниже, — на ощупь напоминает горную породу. — Известняк, — сказал Гриффин. — Вы хотите сказать, что тело окаменело? — недоверчиво спросил Купер. — У нас уже был похожий случай, — опустил глаза Гриффин. Они втроём с трудом перевернули труп. На лице женщины застыло удивлённое выражение, как будто она по меньшей мере стала свидетелем второго пришествия. Роговица глаз, зрачки и слизистые оболочки были того же серого цвета. Купер дотронулся пинцетом до зрачка. — Твёрдый, — сказал он. В области живота кожа была зеленоватой, начиналось гниение, на боках частично стерлась. Ник подцепил слизистый кусок кожи, под ними кишели мухи, откладывая личинки. Гриффин сглотнул, отворачиваясь. — Смерть в раю, — пробормотал он. — Отправляйте на экспертизу, — сказал Бёркхардт. — Есть следы волочения. Тело притащили на открытое пространство — очень странно. — Не дотянули до реки, проще было закопать, — сказал Гриффин. — Смотри-ка, а вот и лопата, — Гриффин подтолкнул древко носком ботинка, — штыковая. Ее тоже не дотянули. — На лопате вроде следы крови, — сказал Бёркхардт. — Давайте её сюда, — сказал Купер. — Посмотрим, что там, чьи пальчики. — Итак, кто-то протащил труп почти до реки. С лопатой неясно, может, она вообще просто так тут валялась. На трупе нет никаких резаных и колотых ран. Гематом тоже, — сказал Гриффин, шагая за Бёркхардтом вдоль примятых кустов и травы. — Как минимум тело тащили двое, мы втроём его еле перевернули. — Или это было существо, — сказал Ник. — Какой-нибудь трехметровый каменный истукан, который превращает людей в известняк? — Судя по частичному окаменению, скорее всего ты недалеко от истины. — Думаешь, это не налет странного вещества, как сказал Купер? — Тяжеловатый налет, — усмехнулся Ник. — Стоп, — сказал Гриффин, — следы кончились. Они остановились возле ровно постриженных кустов белых роз под табличкой «Бриллиантовая аллея». Детективы огляделись — ничего подозрительного вокруг: аккуратный ландшафт, несколько новых посадок и пара посетителей на скамейке. — Смотри, — сказал Ник, — следы протектора возле куста. Размер маленький. И недалеко от места, где лежало тело. — Ну и что, может, цветок посадили, а потом утоптали, — сказал Хэнк. — Может, — согласился Ник. — Интересная подошва, в центре вырезана роза. Он сфотографировал след на мобильный.***
— Так это мы её приволокли к реке, — сказал сторож Билл Тернер, вызвавший полицию. — Кто конкретно? — удивлённо поднял брови Гриффин. Детективы сидели за столом в конторе для персонала парка. — Да я не знаю, у нас же нет постоянных сотрудников, только несколько сторожей. Я вечером дежурил, и какой-то волонтер куст сажал. Я его в лицо помню, а имя забыл. Я их вообще всех парнишками и девчонками зову… Сад наш знаменитый, Фестиваль известен по всей стране, а администрация города не может выделить средства на содержание постоянного штата. Все своими силами приходится делать, субботники устраивать. Паразиты-бюрократы! — проворчал он. — И зачем вы поволокли труп к реке? — спросил Бёркхардт. — Так мы не знали, что это труп! — воскликнул Билл. — Мы думали, это статуя. Ещё удивились, как её до аллеи доперли и почему на пост не привезли. Нам часто скульптуры привозят. Знаете, кто-то покупает дом и ищет место, куда пристроить старые вещи, оставшиеся от прежних хозяев. У нас и Аполлон есть, и Амуры разные. Думали, это Венера какая-нибудь… Милосская, — закончил он жалобно. — И что дальше? — спросил Бёркхардт. — Да ничего, тросами обмотали и поволокли. Хотели у реки установить возле открытой беседки. — Поэтому кожа на боках стерта, — сказал Гриффин Бёркхардту. — Иисусе, — пробормотал Билл. — Что было потом? — спросил Ник. — Да ничего, дотащили и ушли. Потом утром я с рабочей бригадой пришел, а статуя начала вонять, как скунс, и гнить. Рон, рабочий, сказал, что это, наверно, труп. Я был в шоке, никогда таких трупов не видел. Ну, и стал сразу звонить в полицию. — Почему не оставили тело на месте до утра, раз думали, что это статуя? — задал вопрос Гриффин. — Да где ее оставлять? Здесь детишки везде бегают до темна, играют. Не положено по правилам безопасности. И на машине ее не вывезти, везде же розы насажали, вашу мать, — выругался он. — Как думаете, это след волонтера, который сажал куст? — спросил Бёркхардт, протягивая Биллу мобильный с фотографией. — Его, наверное. Это наши подарочные кроссовки за участие в субботниках. Ещё у нас есть футболки, бейсболки, пеналы для ланча… — Понятно… — перебил Гриффин, — а лопату вы тоже вместе со статуей тащили? — Лопату?.. — сторож почесал в затылке. — Да, была какая-то лопата… вроде парнишка об нее поранился. Точно, сказал, что когда копал, о статую споткнулся, древко у него из руки вылетело, и он ногу оцарапал… — Как выглядел этот парнишка? — спросил Ник. — Сильно ниже вас, мелкий такой, бородатый, черноволосый, лет сорока. — Ну, да, парнишка, — протянул Гриффин, вставая. — Спасибо, Билл. — Я еще вот что подумал, — остановил детективов сторож, — эта статуя, то есть тело, очень мне Королеву прошлогоднего Фестиваля напомнило. Красивая такая девчонка была. Жалко, я имён не запоминаю. Ник с Хэнком переглянулись. — Позвоним Ву, — сказал Ник, — надо узнать, кто в прошлом году стал Королевой Роз.***
— Ну, что? — Гриффин оперся о стол, заглядывая в компьютер, в участке. — Холли Уайт, — сказал Ву, — похожа. Миссисиппи Авеню 3946 М. — Навестим? — предложил Бёркхардт. — Поехали, — согласился Хэнк. — Надо бы Монро позвонить, может, они с Розали слышали о каком-нибудь существе, которое превращает людей в памятники, — сказал Гриффин по дороге к машине. — Мне не дает покоя мысль о месте совершения убийства, — кивнул Бёркхардт, садясь за руль. — Логичнее было бы заманить её хотя бы на кладбище или в лес, а не убивать в популярном парке в розовых зарослях. — Может, он псих или маньяк какой-нибудь, — сказал Хэнк. — А что если он вообще не собирался никого убивать? — Кто знает… И тут ещё это удивлённое лицо… Прошу прощения, мисс, я не хотел превращать вас в статую, это вышло случайно. — Она увидела что-то… — Как он схлынул? — Это не повод для убийства. Ей бы никто не поверил. — Может, она прогуливалась, а он закапывал что-нибудь необычное или раскапывал. Она увидела, и дальше произошло, то, что произошло. Только зачем кому-то рыться в земле в общественном парке, где полно народа? — Монро, ты не занят? — Ник набрал номер друга. — Ты на громкой, здесь Хэнк. — Привет, — сказал Эдди. — Неужели опять нужна помощь в расследовании? — Без тебя никуда, — подтвердил Гриффин. — Слушай, вы с Розали случайно не слышали о существе, который делает из людей статуи? — Хэнк хочет сказать, что тело, которое мы сегодня обнаружили, по виду, как горная порода типа известняка, тяжёлое, сероватого цвета. Самое интересное, оно потом начало быстро превращаться в обычный гниющий труп. — Он разлагался прямо на глазах, а это все-таки не совсем обычно, — уточнил Хэнк. — Приятного аппетита, я вообще-то завтракаю, — откликнулся Монро. — Извини, предупреждать надо, — улыбнулся Бёркхардт. — Привет, парни, — послышался голос Розали. — Может, Дворфы? Вроде бы они могут превращать в мрамор. Только я не сильна в истории гномов. — Мы поищем в книгах, — сказал Монро. — Было бы здорово, — сказал Ник. — До связи, и приятного аппетита, — не удержался от подкола Хэнк. — Нам бы тоже не мешало перекусить, — заметил он Нику. Они остановились возле закусочной, заказав пару больших гамбургеров с колой. — Как дела у Адалинды и детей? — спросил Хэнк, набрасываясь на еду. — Отлично — вчера к ним заезжал Ренард, — Ник поморщился. — И ты, конечно, взбесился? — У меня такое ощущение, как будто меня выкинули на свалку, как старый Бьюик, или связали. — Чувствуешь себя беспомощным? — Не знаю. Надо ещё неделю продержаться. — А если она захочет остаться там, Ник? Бёркхардт отвернулся к окну, желваки задергались на скулах. Он сжал пальцы в кулак и хмуро прижал его к губам. — Езжай и забирай её оттуда вместе с детьми, плевать на Ренарда, — сказал Хэнк. — Будет выступать — что-нибудь придумаем. Шикарный дом, рядом крутой пляж. Ведь её тетка богата? Личный повар, няня, красивые вещи — к хорошей жизни быстро привыкаешь. — Когда-то она отказалась от привилегий жены Мэра ради нашей семьи. — Здесь этого не было, — сказал Гриффин. — Ладно, заканчивай и поехали к Уайтам. — Ты ничего не съел. — Аппетита нет.***
— Миссис Уайт? — спросил Хэнк у женщины, открывшей дверь. — Полиция. Ее дом представлял из себя типичный образец одноэтажной Америки. Вокруг ухоженная лужайка, припаркованный джип напротив, не слишком новый серебристый Крайслер. — Барбара Уайт, — кивнула она, закуривая. — Вы не против? Она махнула рукой, приглашая их в дом. — Чем обязана? — Холли Уайт ваша дочь? — спросил Ник, присаживаясь в предложенное кресло. Барбара кивнула, стряхивая пепел в пепельницу. — Она опять что-то натворила? — Ваша дочь уже нарушала закон? — спросил Хэнк, разглядывая комнату. — Она нарушала границы дозволенного: убегала из дома много раз, курила травку, пила, встречалась со всякими подонками, лишь бы сделать мне назло. Связалась с женатым парнем… А теперь её разыскивает полиция! — И где она? — спросил Хэнк. — Не знаю, со вчерашнего утра не появлялась. — Она сейчас с кем-то встречается? У нее есть с кем-нибудь близкие отношения? — спросил Ник. — Я уже говорила, ее последний парень женат. — Как его зовут, где он живёт? — Джейк Фист, сын бывшего конгрессмена Бена Фиста. Живёт на соседней улице, — она назвала точный адрес. — Это не тот Фист, о котором лет пять назад гремели репортеры? Танцевал пьяным в Конгрессе, — сказал Хэнк. — «О нет, нет, я выживу, пока я знаю, как любить, я выживу…» — напела Барбара. — Он самый, изображал Глорию Гейнер и крутил задницей перед четырёхстами конгрессменами. — Миссис Уайт, вам придётся проехать с детективом Гриффином, — сказал Ник. — Слушайте, я не имею никакого отношения к делам Холли? В чем её подозревают? Наркотики? — Хэнк, отвезешь ее в лабораторию? Я пока проверю Фиста. — О’кей, — кивнул Гриффин. Они разделились. Бёркхардт оглянулся, пересекая лужайку: Барбара, зажав ладонью рот и сгорбившись, шла за Гриффином к автомобилю. Видимо, он объяснил ей, что предстоит опознание. Ник почувствовал лёгкий укол совести, повесил на напарника неприятную обязанность сообщить о смерти близкого человека. Они делали это миллион раз, но все равно было тяжело. Профессиональный цинизм помогал сохранять невозмутимость, но внутри червоточиной сидела жалость. Ник на ходу достал мобильный, повертев его в руке, и вернул обратно в задний карман брюк. Несколько свободных минут, не занятых болтовней, расследованиями, перестрелками и драками, — мог бы использовать их с умом: узнать, какая погода в Кенон-Бич, как там Келли, чем занята Адалинда… Ренарда не было утром в участке… Он снова достал сотовый, остановившись напротив нужного коттеджа, и уже хотел набрать номер ведьмы, но не успел. Стекла в доме жалобно зазвенели, и на лужайку полетела ваза. Бёркхардт выхватил револьвер и побежал к двери. Он прижался ухом к проему: в доме кричали. — Полиция! Откройте! — велел Гримм. Послышалась возня и новая порция криков. Ник несколько раз толкнул плечом дверь и попал внутрь. В тесной гостиной было четверо. Бёркхардт сразу наткнулся взглядом на Охотника. Он держал за горло молодую девушку невысокого роста, на её фоне существо казалось особенно массивным и устрашающим. Большие глаза цвета кофе стали совсем огромными, лицо девушки покраснело. Маленький безобразный карлик напротив стоял, зажмурившись и вытянув вперёд руку. Ещё один Охотник в тени у окна кричал, чтобы они перестали и успокоились. Все были так увлечены перепалкой, что в первый момент даже не заметили, как вылетела дверь и в дом зашёл посторонний. — Полиция, — повторил Ник, направляя оружие на душителя. — Отпусти девушку. Подними руки и медленно отойди в сторону. — Отец, это Гримм! — крикнул Охотник, тот, что стоял у окна. Карлик, как будто проснувшись, неожиданно открыл глаза. Что-то тёмное, похожее на молнию, мелькнуло в воздухе и ударило душителя в лицо. Старый Охотник вздрогнул, опустив руки, и на секунду вспыхнул чёрным пламенем, которое сожгло всю его одежду до последней нитки и опалило волосы. Он сделал один шаг, схлынул и замер с выражением ярости на сером лице. — О боже, я не хотел, — прошептал карлик, — что я наделал. Девушка бросилась к нему. — Арестуйте меня, — простонал старик. — Сумасшедший старик, у тебя совсем мозги поехали, — сказал второй Охотник, — это Гримм! Он оскалился, утробно рыча, и бросился на Беркхардта, впечатывая его спиной в стену и выбивая оружие. Несколько секунд они боролись за полметра пространства, которые позволили бы одному завалить другого. Наконец, до боли сжав мышцы спины и плеч, Бёркхардт оттолкнулся от стены и, приподняв Охотника над полом, отбросил его в сторону. Блокировав удар правой, Гримм присел, выставил вперёд ногу и опрокинул существо на пол. Он навалился сверху и одел на него наручники. — Ты арестован за нападение на сотрудника полиции, — сквозь зубы процедил Беркхардт. — Ты же Гримм, — охотник схлынул в молодого крепкого парня лет двадцати, — я спасал свою жизнь и жизни этих недотеп. — Не волнуйся, они тоже арестованы, — сказал Гримм, доставая сотовый, чтобы вызвать своих.