Скрытая жизнь бродячих псов

— Просто отдай мне наркотики, — Кенджи уже и не помнит, как подсел. Кажется, по своей наивности поехал с малознакомыми ребятами, а они его накачали. Зато прекрасно понимает, что ничем хорошим это точно не закончится. Особенно в его случае. Понимает и осознает, но сделать ничего не может. Сейчас без фенциклидина плохо, невыносимо плохо, а затем станет только хуже. — За всё нужно платить, малыш, — Юмено облизывает небольшой леденец в своей манере и опирается спиной на стену, пряча от посторонних глаз небольшой портфель в виде уродливой куклы, в котором и лежит заветная «пыль». Ему совершенно плевать, что Миядзава старше него. Он просто продавец. — Ты же знаешь, у меня нет денег, — блондин холоден. Он знает, что денег еще долго не будет, даже на еду, а уж на развлечения тем более, но ломка сильнее. Совсем не как шесть лет назад, когда впервые попал на вечеринку и где увидел свою погибель. Или даже две. — Тогда заплатишь по-другому, — произносит Кюсаку и совсем не по-доброму улыбается. Неискушенные наркоманы не в его вкусе, но блондинок он любит. — Я не одна из твоих шлюх, — парень сжимает руки в кулаки, до красных следов-полумесяцев на ладонях. Ему бы не упасть и не заплакать, умоляя, иначе у Юмено родится очередная больная фантазия, которая вряд ли окажется обычным минетом в подворотне. Но он держится. Из последних сил держится. — Раз в месяц, — продавец осматривает улицу на предмет законников, а покупатель поджимает губы и смотрит куда-то в пол, явно сомневаясь. — Только раз в месяц? — Только раз. Обещаю. Но не у меня, а в той самой комнате. Адрес напомнить? — Дьявольское «обещаю» ничего не значит. В общем, как и все остальные его слова, но у бедного студента просто нет выбора. Он кивает, пытаясь не смотреть на такое милое лицо своего убийцы. Узорчатые глаза блестят, а белоснежные зубы изредка калечат губы, намекая на предвкушение, — Тогда поехали. *** В небольшой комнате невыносимо душно. По углам разбросаны пустые банки от энергетиков и алкоголя, а глаза жжёт от густого сигаретного дыма, который проникает неизвптно откуда. Он ещё пару секунд тупит в пол и дрожащими руками начинает расстёгивать рубашку. Хозяин подзывает его, а ему приходится сесть на чужие колени и закрыть глаза от стеснения. Юмено ничего не говорит, только смертельно мило улыбается и водит по худому, но горячему телу руками, растягивая удовольствие. — Ты ведь старше, а на вид меньше. Испортила тебя «пыль», — он обманывает, сначала целуя, а потом кусая, оставляет следы, а Миядзава только и может, что терпеть свою ломку, но не выдерживает. Все случается слишком быстро: блондинистая голова падает на плечо мучителя, оставляя соленое пятно, но тот не согласен терпеть «сопли и слюни» и дает ему пощечину. Кенджи не помнит всего, что с ним происходило, но болит абсолютно все. На руках следы от связывания, по всему телу синяки. Он чувствует, что его просто поимели во все щели в самых изощренных формах. — Убьешься, — Кенджи любезно закрывает окно, в последний момент поймав Кьюсаку. — А ты разве не хочешь моей смерти? — наркоман смотрит на него усталым взглядом и снова видит Дьявола, — Ах, да, ты же тогда от ломки сдохнешь. — Ну ты и дрянь. — Ты не лучше, — Кью садится на подоконник и, мгновенно притянув к себе жертву, целует его, а через секунду отстраняется, и тут же даёт лёгкую пощечину, — шлюха. — Я выполнил уговор, отдай наркотик, — Миядзава недовольно шипит и тянется к шприцу. — Сначала объясни, ты наркоман-самоубийца или проститутка, признающая мои таланты? — его садисткая улыбка каждый раз показывала другую эмоцию. — Не твое дело! Ну сдохну, и что? Ну люблю продавать свое тело, и что? Ты и так назначишь встречу не через месяц, зная, что я соглашусь. — обыденный холод и спокойствие Кенджи улетучились, и верх взяло желание вколоть проклятую Ангельскую Пыль, — Отдай! Юмено слегка взволнованно, но с интересом смотрит в горящие глаза клиента и отпускает шприц, что летит на пол. Он продолжает смотреть на то, как блондин корчится то ли от боли, то ли от удовольствия. Кьюсаку меняется в лице, становится слишком спокойным, зная, что внутри разбавленная доза. Он знает, что терять клиента не хочет, но их первая ночь понравилась ему куда больше, чем условное изнасилование такого же бездвижного тела, какое лежит на полу, свернувшись в клубок. Последняя судорога и его укладывают на кровать, накрывают одеялом, стараясь спасти.