проклятый сад

сильный напор холодной воды заполняет шумом тишину в школьном туалете, облицованном в голубую плитку. утреннее субботнее солнце заменяет светильники на потолке, вместо них освещая помещение и оставляя блеск сбоку зеркала. в сотый раз умывая тонкие руки друг об друга под водой, а потом вновь беря мыло, арсен все еще пытается смыть кровь с них. красная вода брызгает от резких движений на зеркало и раковину, на одежду, где и так виднеются яркие разводы. успокоиться не получается, в легких перенасыщение, гипервентиляция кружит голову, перед глазами все плывет. арсен цепляется руками за раковину, опираясь на нее, чтобы не свалиться на пол — ноги дрожат и едва держат. он поднимает голову к зеркалу и вглядывается в собственное отражение: зрачки сужены в страхе, на лбу проступает холодный пот, а на щеке красный след акцентирует все внимание на себя. тихие шаги кажутся иллюзией, галлюцинацией, в школе сейчас вообще не должно никого быть (произошедшее — чистая случайность). у арсена в голове сотни мыслей, так много, словно их нет, — приходится отпустить. он оборачивается на негромкий шелест куртки и замирает, вместе с дыханием, с мыслями, кажется, даже руки перестали дрожать. глаза в глаза, страх увеличивается, арсен на грани обморока сжимает грань раковины сильней. каблук чёрных ботинок звонко ступает по кафелю, шаг за шагом паша приближается, дыхание арсена не возвращается и взгляд не поднимается, держится на уровне ног парня напротив. паше приходится взять под контроль ситуацию — и он берет лицо арсена в свои руки, приподнимает и касается губами его губ, мягко и медленно целуя. это возвращает дыхание, беспокойное, но голова перестаёт кружиться, руки опускаются вдоль туловища. паша смывает остатки крови на крае раковины, выключает воду, пока арсен лишь смотрит за ним, облокотившись о дверь туалета. переводит взгляд на собственные кисти — на них нет следов, чистые, но арсен чувствует липкость, словно кровь все так же капает с ладоней. он опускает руки, когда паша вновь подходит к нему. — больше ничего не трогал? — арсена дергает от голоса парня, через секунды он мотает головой вместо ответа. паша, кивнув для себя, тянет его за локоть к выходу из уборной, ведёт к шкафчикам, где достаёт из своего бомбер, что есть у каждого футболиста, участника школьной команды. он надевает его на арсена сам и застегивает, чтобы красные пятна никто не увидел, пока они вместе будут идти по городу до дома младшего. тучи закрыли город от солнечного света, погружая в более глубокую тоску людей, что пришли на прощальную церемонию. арсен, как один из близких, стоит в первых рядах. он сжимает руку паши и не в силах поднять голову; его волосы закрывают лицо, губы поджаты, паша тихо и на ухо говорит что-то, но в ушах какой-то шум, из-за чего голос слышно, а слов — нет. мать мертвого кидает безэмоциональный взгляд, арсен его не видит, чувствует, от чего прокусывает губу до крови и отворачивается, шепчет паше на ухо просьбу и тянет к выходу с местного кладбища. за решеткой, ограждающей территорию лицемерной духовности, паша целует мягкие губы, окрашенные в бордовый от глубокой раны, — успокаивает. ещё одна просьба: «может, уедем? вместе».