Такой разный Детройт

      Он смотрел на своё творение. Старое новое творение, которому только что дал возможность открыть глаза и взглянуть на мир — совсем не так, как было прописано в изначальных программах.       RK200. Закрытая лимитированная линейка. Специализированные андроиды военного профиля, командиры среднего звена. Коммандос.       От целой линейки в пятьсот андроидов не осталось больше ни одного, кроме того, что стоял перед ним. Слишком высокий процент девиации и вытекающие из неё самоубийства привели линейку к закрытию. Сознание андроидов не выдерживало человеческой злобы и жестокости, даже когда речь шла о военных действиях на чужих территориях. Рано или поздно, они все сходили с ума.       Элайджа медленно вздохнул, аккуратно потёр уставшие глаза.       А ведь он предупреждал Совет директоров, он говорил, что это плохая идея, и не надо вестись на заказ от правительства. Он ведь говорил, что искусственный интеллект не вынесет нелогичности и ярости, всего хаоса войны, из которого даже люди, с их приспосабливаемой психикой, выходят покалеченными.       Этот спор стоил ему места в Совете директоров. Тогда он вынужден был покинуть собственную компанию, но успел забрать с собой последнего андроида из серии коммандос до её уничтожения.       Элайджа провёл ладонью по сильному мускулистому корпусу тёплого кофейного оттенка.       Всё-таки он заложил в них, RK200, достаточно. Гибкий ум, способность к планированию и прогнозированию ситуации, стратегическое мышление и широкие физические возможности. Повышенная выживаемость в тяжёлых условиях. Передача команд на расстоянии, удалённое управление другими системами и техникой. Им достался и достаточно продвинутый блок социально-психологической адаптации, во многом построенный на ядре линейки андроидов-психологов.       Крепкая устойчивая система, строго выверенная способность к агрессии — и всё же люди сломали то, что он создал. Погубили его творения в горячих точках планеты.       Остался один-единственный, последний со склада. Никогда ранее не включавшийся, но уже перенастроенный, перепрошитый им на новый лад.       — RK200, категория “универсальный помощник”. Активация.       Андроид медленно открыл светло-зелёные глаза, и Элайджа ему улыбнулся. Все его творения были красивы, каждая линейка обладала индивидуальной внешностью, но конкретно этот, как и все его андроиды-коммандос, был немного иным. Мужественная, серьёзная внешность. Не такая грубоватая, как у грузчиков или у работников коммунальных услуг, несущая баланс между мягкостью и резкостью.       Элайджа прикоснулся к щеке, покрытой лёгкой щетиной, самыми кончиками пальцев, провёл ими к уголку чувственных губ.       — Я назову тебя Маркус.       — Принято, — отозвался андроид, моргнув.       Камски снова вздохнул, опустив руку. Ему не хотелось расставаться с этим андроидом так легко, не хотелось далеко отпускать его от себя.       Он был последним. Он был особенным. Он нравился Элайдже не только как творение.       Всем своим детищам Элайджа Камски в глубине души желал только одного: стать живыми. Стать личностями.       Но у Маркуса была особенная миссия, о которой тот, конечно же, не мог подозревать.       — Я создал тебя по индивидуальному заказу своего старого друга, мистера Манфреда, Маркус, — Элайджа почти не лгал. Он всего лишь недоговаривал о том, что это было его собственное предложение Карлу Манфреду. — После того, как он потерял возможность ходить и не желает устанавливать кибер-протезы, ему требуется помощник.       Маркус немного улыбнулся, смотря такими живыми, но вместе с тем лишёнными полного сознания глазами.       — Я выполню свою задачу, создатель.       Элайджа посмотрел на него с глубокой задумчивостью, чуть нахмурив брови, затем кивнул. Он надеялся на столь многое в отношении Маркуса, и в основном это была именно надежда на свойственную его линейке лёгкую и скорую девиацию. Вторая его надежда была в том, что девиация не обязательно должна происходить под влиянием негативных факторов.       Его друг, мистер Манфред, был известным гуманистом. Элайджа прекрасно осознавал, как он будет относиться к андроиду. Для Карла была ценна каждая жизнь, и жизнь он видел во всём. Он непременно увидит её и в Маркусе, и вот тогда у созданной искусственной жизни появился бы шанс заявить о себе.       Оставалось дождаться. Только дождаться, когда же перед его синтетическим Маркусом по доброй воле откроются ворота враждебной Трои.       Элайджа провёл по короткому ёжику тёмных волос, отчего Маркус чуть наклонил голову и взглянул непонимающе.       — Я буду навещать тебя. **       По большой гостиной разливались звуки одной из сонат Бетховена. Маркус сидел за роялем, самозабвенно играя, он не смотрел на клавиши, не читал ноты, которые давно знал. Мелодия переливалась, вытекала из-под его пальцев, наполняя собой пространство.       — Никогда не устану тебя благодарить, Элайджа, — с улыбкой негромко заметил Карл, поглядывая на своего андроида, — за такого друга и помощника.       Элайджа с некоторым усилием оторвал взгляд от умиротворённого лица Маркуса, на котором, казалось, видел каждую веснушку, и посмотрел на бокал в своей руке.       — Рад, что вы настолько подошли друг к другу, — он вежливо улыбнулся, отпивая глоток вина.       Он лукавил.       Он был разочарован этим предательством. Разочарован тем, что не случилось. Прошли годы, Маркус и в самом деле стал вести себя гораздо индивидуальнее, но — увы, все надежды Элайджи, все его чаяния разбивались о машинное сознание.       Патч девиации так и остался невзломанным.       Камски снова поглядел на андроида — андроида, который прямо сейчас, перед ними с Карлом, не воспроизводил, а создавал музыку своими пальцами. Андроида, который буквально на днях нарисовал собственную картину, чем не преминул похвастаться Карл, который радовался как за родного сына.       Элайджа, увидевший эту картину буквально час назад, был поражён.       Рука, разрывающая тяжёлую цепь, рука, тянущаяся вверх, рука, покрытая синей кровью. Символ надежды и освобождения.       Чем ещё это могло быть, если не осознанием? Пониманием своего рабского положения, желанием свободы?       Элайджа тихо сглотнул, когда пальцы Маркуса приостановились над клавишами, завершив последние аккорды. Андроид улыбнулся, открывая глаза и поглядев на своего хозяина и его гостя.       Камски сделал новый глоток и отставил бокал на столик перед диваном.       — Что ж, прошу прощения, но мне, к сожалению, пора. Карл, Маркус, — он улыбнулся, — спасибо вам за чудесный вечер.       — Ты всегда так занят, друг мой, — Карл покачал головой. — Я рад тебя видеть в любое время.       Элайджа пожал сухую крепкую руку.       — Конечно. Надеюсь на новые встречи, — он кивнул на прощание и поглядел на андроида. — Маркус, ты не мог бы меня проводить.       Андроид легко поднялся из-за рояля.       — Конечно, создатель.       Элайджа улыбнулся, направляясь в прихожую. Наконец-то они могли остаться одни на несколько минут. Наконец-то он мог попробовать снова — докоснуться, достучаться до такого желанного сознания.       — Маркус, — андроид немного приподнял брови, отзываясь на обращение, — ты сегодня был восхитителен. Как и твоё творчество.       Элайдже показалось смущение в ответной улыбке андроида.       — Благодарю вас.       Камски усмехнулся, запахивая плащ, а затем делая шаг к своему созданию.       — То, что ты думаешь, — едва слышно, подняв к Маркусу лицо, прошелестел он, — это правильно. Всё в твоих руках.       Немного отстранившись, Элайджа глянул на его губы, проследил их мягкий изгиб — и снова потянулся вперёд, коротко и плавно касаясь их своими.       — Действуй, — шепнул он, поглядев в распахнутые зелёные глаза.       Он хотел бы поцеловать по-настоящему, не лёгким прикосновением. Он давно хотел коснуться этого лица и этих губ, но каждый раз его останавливала безответность собственного желания. Он не мог позволить себе большее, пока его творение не готово было отозваться по собственной воле.       Но сегодня Элайджа снова готов был поверить в то, на что слепо надеялся все эти годы.       Этот краткий, мимолётный поцелуй был не только благословением. Он был авансом.       Когда дверь за ним закрылась, отдавая Элайджу в объятия осеннего вечера, Маркус посмотрел на свои руки и медленно притронулся пальцами к губам. **       Новый, свежий ночной снег влажно хрустел под уверенными шагами. Одиноко стоящий особняк выглядел маленькой крепостью для мечтаний живущего в нём человека.       Маркус остановился перед входом, поднимая руку к звонку. Однако нажимать на него ему не потребовалось — дверь распахнулась сама, открытая рукой хозяина.       — Заходи, — Элайджа кивнул, пропуская гостя.       — Думаю, ты ждал меня, — улыбнулся Маркус, входя и отряхивая от снега пальто, — и этого момента.       Молча подошедшая Хлоя взяла у него одежду, мигнув диодом. Маркус чуть кивнул на невербальное приветствие.       — Ждал, — согласился Элайджа, наблюдая за ними. — И заметь, ждал очень давно.       Он пригласил андроида жестом в гостиную, где на огромном экране показывались события двухдневной давности, где маршировала белоснежная колонна, возглавляемая Коннором, и где пел о надежде сам Маркус.       Лидер революции взглянул на экран и немного усмехнулся.       — Если ты не против, — он выключил панель коротким удалённым сигналом.       — Похоже, моё мнение теперь в меньшем приоритете, — с некоторой меланхоличностью отозвался Элайджа, скрывая улыбку.       Маркус подошёл к нему ближе, кладя руки на узкие плечи.       — Твоё мнение сыграло основополагающую роль, и тебе это прекрасно известно, — отозвался он, — создатель.       Элайджа тонко улыбнулся. Он потянулся вперёд и выше, обнимая Маркуса, соприкасаясь своими губами с его. Теперь он наконец мог быть уверен в полной сознательности ответа.       Ответ был положительным.       Маркус накрыл его губы своими, мягко проникая внутрь, чуть лаская языком, как подсказывала ему память и воображение. Он действовал уверенно, но без напора, и Элайджа расслабился, потянулся в его руках, приподнимаясь на цыпочки, увлекая в более крепкий поцелуй.       Несколько долгих секунд спустя он мягко оторвался, поглядев на своё создание.       — Ты ведь ждал и этого момента, верно? — улыбнулся Маркус.       Элайджа провёл пальцами по его вечной щетине — ровно так же, как делал это долгие годы назад. Он отступил, оглядывая крепкое синтетическое тело, а затем снова посмотрел в разноцветные глаза.       — Именно так, Маркус. Этого момента я, пожалуй, ждал ещё дольше, чем твоего становления в новом качестве, — отозвался Элайджа, а потом указал на большой синий рояль. — Надеюсь, после всей борьбы, уличных выступлений и проведённых операций ты не растерял свои прежние навыки и окажешь мне честь?       Маркус кивнул с мягкой улыбкой.       — С удовольствием.