Марс, Терра и Космос. Книга третья: Новое Поколение

Если ставить на одну планку вездесущего Чару и едкого слепца, что, переложив всю ответственность на рыжего телепата, ушел в официальную отставку, то Каф по-любому выбирал первого. То, что космос остался далеко позади, ничего не значило, и Чаре он верил куда больше, чем всем землянам вместе взятым, несмотря на вечные с ним терки по поводу Аль Данаба. Как бы то ни было, Чара вышел из его среды и был таким же, как и Каф, — мужчиной космоса. — Ты редко когда приходишь ко мне сам. Чара в ритуальной белоснежной одежде, как подобает ведущему Зрящему, медитировал на самом пике горы, возвышающейся над скрытым ото всех поселком. Но Каф его нашел быстро… просто обошел зачарованное место, проведя по шершавому камню мощной пятерней, и почувствовал — здесь. — Надо поговорить. — Я весь во внимании. — При нем Чара, как и при Аль Данабе, снимал головной покров вместе со своеобразным витиеватым венцом, выпиленным из бивня мамонта. — Ты тоже считаешь, как и бывший старик Зрящий, что у меня скрытые экстрасенсорные способности? — Тянуть Каф не любил, обычно сразу вываливая в лоб. Чара, тяжело вздохнув, прикрыл глаза. Они продолжали делить Аль Данаба и, как бы обоим ни хотелось перетянуть одеяло на себя, шли друг другу на уступки. Старший был не просто любимым человеком для них, но и своеобразной константой, что уравновешивала и давала уверенно смотреть в будущее без какого-либо страха. — Каф, ты действительно считаешь, что меня так просто найти, тем более в минуты уединения? Я тебя разочарую — это практически невозможно. И я, честно говоря, не понимаю, почему ты не веришь нашему старику. Он никогда никого не обманывал, хотя его речи чаще всего пространны и непонятны порой даже мне. — Но… — Каф замялся, а после все же стал перечислять спорные моменты: — Меня не вычислили среди космических народа. Да и сам я там на «Пилигриме» никогда не чувствовал чего-то особого и запредельного… — И что? — перебил его Чара. — Меня как бы тоже. Не у всех проявляются силы одинаково, да и потом, у мужчин, в отличие от женщин, чаще всего дар запаздывает. И еще необходимо учитывать то, что у тебя очень редкие экстрасенсорные способности, даже старик говорит об этом. Ну, сам подумай, как ты меня вычислил? По моей жизненной энергии? Что ты видел, когда касался руками каменных скал? Космические боги, Каф, хотя бы сам себя не обманывай, а? — Твою тиару, но она же из кости мамонта, что была когда-то живым материалом, — честно признал Каф. — Каменный уголь тоже когда-то был живым, и что из этого? Отрицать, что ты телепат, глупо. И потом… Ты же знаешь, что подобные нам поддерживают свои пары жизненной энергией? Каф скупо согласно кивнул в ответ. — Так вот, я был крайне удивлен, когда почувствовал твою энергию в Аль Данабе. — Тебя это бесит? — Нет, тем более ты супруг моей сестры. Сам подумай, мы хоть как не посторонние люди друг другу, и она рожает детей только от тебя. Чара поднялся на ноги, сладко потянулся, понимая, что продолжить медитацию ему точно не дадут. Ревновал ли он Аль Данаба к Кафу? Возможно, по первости, когда старший вновь принял этого белобрысого гиганта в их семью как младшего. Но теперь это было просто неразумно. Тем более их отношения сильно отличались и более или менее устоялись в замысловатой тройке. Аль Данаб принял Чару как равного себе, они даже менялись иногда позициями в постели. И хотя Чара предпочитал все же быть снизу, но сам факт того, что он в любой момент мог под себя подмять своего любимого, его окрылял. Каф никогда на подобное не претендовал. Его все устраивало: и жена в виде сестры рыжего Зрящего, и ведущий Аль Данаб. — По сути, я тоже не всегда понимаю тебя, если честно. Ведь Тиаки единственный сын, что связывает тебя с Аль Данабом. Он сейчас считается твоим преемником, и ты соглашаешься его отпустить в космос, прекрасно зная, что среди космических людей телепаты до сих пор крайне уязвимы, — высказал скрытое мнение Каф, но тут же осекся, видя, как светлые глаза Чары опасно темнеют. Если они схлеснутся на ментальном уровне, выбраться живым Кафу из подобного противостояния будет не суждено. Рыжий Знающий еле сдержался, дабы не нагрубить и уж тем более не жахнуть Кафа со всей своей дури за то, что тот полез не в свое дело. Это далось ему с великим трудом, но все же через несколько минут Чара ответил на наезд совершенно ровным голосом: — Ты знаешь, что в мои обязанности входит то, на что не все способны? Забирать чужие жизни. Ради всеобщего блага я должен, если понадобится, убивать. — И что в этом такого? — не понял его совершенно Каф. Сколько он, Аль Данаб или Чара забрали жизней, будучи в космосе, втянутые в войну с теми же уроборосцами или лемурийцами? Кто это считал и почему вдруг вообще Чара сейчас поднял подобную тему? — Мы воины, Каф, изначально нас так учили. Да и племя Аодха нам оказалось под стать, но как только наша дорога изменилась и мы присоединились к племени хранителей путей, все кардинально перевернулось. Тиаки вырос в изоляции от внешнего мира. Хорошо это или плохо, трудно судить. Но ему проще переспать с ящером Уробороса, нежели его убить. И этим все сказано. Каф застыл, соображая, как это вообще возможно сделать с ящером? О чем говорит Чара? Но сейчас его волновало немного другое, и он, как истинный потомок космического народа, четко всегда выделял необходимые приоритеты: — Тогда, выходит, все наши дети не получают реального опыта жизни. — Это не так. Иногда твоя дочь Велла пугает меня даже больше слепого шамана, но из нее выйдет прекрасная Зрящая Южных путей. Жаль, что у вас с моей сестрой не родилось ни одного мальчика. Мои сыновья от жриц еще слишком малы и не проявляют никаких отдаленных признаков, свойственных дару, но даже если они все же проявятся… то вряд ли будут по уровню дотягиваться до Тиаки. — Ты хочешь сказать, что экстрасенсорная способность передается только по матери? — решил подытожить Каф, но Чара его перебил: — Думаю, что ты пришел не для этого, верно? Каф, вздрогнув, опустил напряженный взор, минута молчания затянулась. Он должен наверняка знать, как бы болезненно это ни звучало. Туман стелился у их ног молочной пеленой, покрывая живописный вид на раскинувшуюся внизу долину. Чара прикинул, сколько понадобилось сил и времени Кафу, чтобы найти его и забраться сюда, как его отвлекли от пространных размышлений: — Как думаешь, моя дочь, оставшаяся в космосе… она тоже телепат?.. — Вероятнее всего да, но не переживай так. Я знаю, кому передать твой вопрос вместе с оправданным страхом и риском. Чара взирал на Кафа даже немного с удивлением, он никогда не считал, что этот грубый верзила способен на подобные душевные терзания и метания, но, заметив, как судорожно сжимаются узловатые пальцы у его собеседника, сделал пометку себе. Что-то он давно не доставал Авиора своими нудными визитами, надо бы прогуляться меж звезд, все равно планировал, так почему же не совместить приятное с полезным? Тем более исполнитель Суда оказался ему должен как раз в подобном вопросе. *** Это был ее последний вечер на морской люльке, сегодня она прощалась неофициально с мамой, а завтра ждал ритуал проводов, колыбельная песнь и виток новой жизни. Утонченная Велла, обняв ее за плечи, как в детстве, укачивала Анху в нежных объятиях. И говорила обо всем подряд. Сколько раз Анха все это слышала, но певучий голос матери успокаивал, давал надежду на будущее, что все будет хорошо и ее всегда любят и ждут. И что после обязательного обучения в цитадели Евы она единственная среди всех их детишек вернется обратно на родной корабль. Велла, капитан «Морской странницы», никогда не скрывала от Анхи ее истоки рождения, и та прекрасно знала, что ее биологическая мать не смогла разделить с ней детство и взросление. Что случилось с Чарой, ей доподлинно не говорили, впрочем, как и имя матери, но, когда она подросла, взяв слово никому не рассказывать, обрадовали, что та до сих пор жива. Почему та, что ей подарила жизнь, оставила ее со второй мамой, Анха не ведала, но она и не особо расспрашивала, словно чувствовала, что есть вещи на определенном этапе жизни, которые лучше не трогать и не знать. Велла всегда ее баловала и искренне любила, впрочем, как и ее белоснежная Вега. И хотя обычно официальные пары оформляли свое материнство на обеих, в случае если кто погибнет, чтобы дочери не оставались без родителей, но Анха знала, что Вега изначально отказалась от ее удочерения. Даже сейчас последний прощальный вечер на корабле, когда вспоминалось все хорошее из былого, она находилась лишь с Веллой. По незыблемым правилам дочерей провожали только матери или официальные опекуны, и хотя Анха очень хотела, чтобы с ней побыли обе, но, увы, Вега не имела подобных полномочий и осталась сегодня за бортом. — Не переживай, Вега очень любит тебя, не меньше, чем я, — заверяла ее в который раз Велла, видя, что их повзрослевшая дочь все же расстроена. В Анхе кровь технаря взяла свое право по полной, она на голову оказалась выше обеих и все еще продолжала расти, да и по строению всей фигуры, вплоть до широкого разворота плеч и узких бедер, напоминала настоящую мужланку. Конечно, на их корабле были и другие технари, но даже среди них Анха брала ростом и мощью. — Ты не говорила, а моя биологическая мать, она была технарем? — Нет, ты пошла в отца, — неохотно ответила Велла. — Я… пыталась узнать о себе сама, но ничего не нашла в базе данных, кроме того, что ты удочерила меня еще в младенчестве. — Прости, дочка, но… — Велла замолкла, соображая, что можно и что нельзя выдать ни под каким соусом, особенно перед тем, как Анха покинет защищенную родную люльку, и мало ли что ее ждет в этих дьявольских цитаделях. — Просто помни, что они живы и сделали все, чтобы ты появилась на этот свет. — Да, но… — Анха замялась, она не хотела расстраивать маму, такую нежную и грациозную по сравнению с ней. Что уж там говорить, но Анха всю жизнь завидовала тем, у кого не было той самой убойной крови технарей. Женственные, такие ладные, изящные, красивые, что взгляд не оторвать, и она живая башня — машина для убийств, возвышающаяся как минимум на голову над всеми остальными. И ладно бы если Анха действительно имела только предрасположенность к технике. Как выяснилось, наравне с силой и выносливостью дочь Чары и Кафа обладала недюжинным умом, сообразительностью и предрасположенностью к сложным астронавигационным расчетам. Но технарь среди высшего состава корабля — звучало крайне нелепо. И хотя на нее косились даже на «Морской Страннице», но Велла и Вега сделали все, чтобы обучить свою любимую талантливую дочь. Поэтому, если прикрыть глаза и не смотреть на ее практически мужскую фигуру с абсолютно плоской грудью, то по всем интеллектуальным тестам и возможностям Анха на родной люльке превосходила любую девушку из ее поколения. За это среди дочерей ее не любили, даже те же технари избегали, а когда и скрыто подставляли и гнобили. Единственно, кто действительно не замечал ее несоответствующие габариты с уровнем интеллекта, была черноволосая Фуюэ. Может, потому, что она сама была из технарей и отличалась простотой и незамысловатостью. Ее мать Хека не имела настолько мощное тело и рост, как другие, что несли мутации физической выносливости, и, в отличие от вымахавшей дочери, прошла смежную специализацию в корректировке систем управления кораблем, что требовало достаточно высоких знаний в программировании и математических расчетах. Для Фуюэ, как быстро поняла Анха, все это казалось плотной туманностью окруженной темной материей. Да, рассуждать на сложные темы с ней было невозможно, но Фуюэ зато не требовала с Анхи быть как все и принимала ее со всеми зашкаливающими отклонениями от нормы. — Я рада, что вы с Фуюэ попадете в одну цитадель, тем более в ту, которую мы когда-то спасли. Она неплохая девушка, не слушай других. Да, возможно, в чем-то не дотягивает до тебя, порой груба без меры, но она верная подруга, — вклинилась в ее мысли Велла. Анха тяжело вздохнула, да, Фуюэ казалась на первый взгляд простушкой: веселой и недалекой. С такой просто кутить, гнать под полой незарегистрированный спирт и отрываться на полную. Кто сказал, что на «Странницах» нельзя пить алкоголь? Когда среди молодых дарований есть химики, обойти запрет проще простого. Надо только настроить синтезатор так, чтобы никто даже не догадался по оставшимся протоколам, что они там химичили, а после не показываться должное время матерям на глаза, дабы те не просекли их подозрительно пьяное состояние и неуемное веселье. Технарям куда сподручнее: бухнули и свалили в техническое отделение корабля. Там мало кто ползает без спецзащиты от радиации. И все было просто замечательно, пока они на пару с Фуюэ не надрались до космических чертей. Белокурая дочь Майи Тау, пойманная на слабо Фуюэ, нагнала со злости им столько неучтенного спирта, что обе нажрались в полную зюзю. Хорошо, что Тау их не подставила, хотя в этом случае она бы и сама вряд ли отвертелась от наказания и карцера. И потом, Тау неровно дышала в сторону Фуюэ, и та этим беспардонно пользовалась, когда считала нужным, выпуская на свободу свою темную скрытую от всех сторону: дерзкую, порой грубую, а когда и жестокую. Этот отрицательный опыт Анха запомнила навсегда, во-первых, из пьяной Фуюэ поперла такая жесть, что только держись. Во невменяемом состоянии она оказалась неуправляемой и неудержимой. В общем, они даже подрались друг с другом. Хорошо, что их угарный махач не попал на камеры. Все же технические отделения корабля не везде были ими снабжены, и подруги, естественно, выбрали то место, где их уличить в пьянстве было крайне сложно. Анха поняла одно: с Фуюэ пить точно больше не стоит, а также то, что та уже не девственница и ее первый опыт был как раз с той самой светловолосой Тау. Да им уже давно было по семнадцать, но в это неспокойное время, хотя правилами корабля предписывалось отдавать на обучение в цитадели юных дев в шестнадцатилетнем возрасте, увы, будучи в постоянном глубоком поиске на краю исследованной вселенной, практически в изоляции, следовать точно букве законов не всегда получалось. Беречь свою девственность или потерять ее сразу после совершеннолетия, по новым веяниям моды, распространившейся на многие люльки словно огонь во время военного положения, каждый решал для себя сам. Тут особых рамок не было, но Анха была крайне удивлена, что за этим многие из молодого поколения как раз обращались именно к Фуюэ. Матери смотрели на подобные шалости своих дочерей сквозь пальцы, видно сами вспоминая свою непростую молодость, и с долей философии встретили новую волну распущенности нравов. Хотя Велла все же настаивала на старых традициях, когда девственности лишали наставницы, уже после обучения в цитаделях и распределения на новые корабли. Она пыталась доказать своей дочери, что новое не всегда хорошо, пока ее не остановила Вега, рассказав, что это явление временное и такое среди дев бывало уже, и не раз. «Нахлынет, перетрется и уйдет. Я сама застала нечто подобное, правда не такое широкомасштабное, так что не дергай девчонок, если хотят — путь попробуют, нежели навредят по дурости чем-то себе. Или залезут для своих экспериментов в опасное место. Война многих пугает, и они хотят все испытать, и как можно быстрее в своей жизни». Это казалось разумным, но, даже получив добро на подобные изыскания, Анху пока на сексуальные подвиги не тянуло, а когда пьяная Фуюэ попыталась ее зажать там, в техническом отделении, все закончилось знатным мордобоем. Позже, отлежавшись по личным каютам, предназначенным для подросших дочерей, спустя неделю после бравого времяпрепровождения и залечив гематомы, девы вновь помирились, но точки оказались расставленными над i. Анха в данный момент не видела в Фуюэ свою пару, впрочем, та тоже. Ну, а приставания просто списала на убойную дозу алкоголя. М-да, они тогда наклюкались на славу, и хотя технари обычно к этому крайне устойчивы, но это смотря сколько выпить и какой в распитии спиртного иметь стаж. — Время позднее, я пойду, — Велла еще раз прижала Анху к себе, украдкой смахивая слезы, — тебе пора ложиться спать, завтра будет очень трудный день. Корабль матерей уже связывался с нами, так что они на этот раз не опоздают. — Мама, ты не переживай, я точно вернусь, — в который раз ее заверила Анха и отпустила сжатые прохладные узкие ладони Веллы из широких своих. — Береги себя, если что, сразу пиши нам обеим, мне и Веге. Мы всегда встанем на твою защиту, где бы ты ни была. Подобные слова дарили покой и уверенность, она со всем справится и найдет в этой жизни свой собственный путь. Расстроенная Велла удалилась, но Анхе не спалось, она крутилась на ложе, пока все же не решила прогуляться. Их сектор старших дочерей сейчас погрузился в тишину. Вряд ли кто спал перед завтрашним прощанием, но все же… Скоро на ее руке зазвенят браслеты, как и у любой сестры — женщины космоса, а пока… Анха решила пройти до смотровой панорамы, чтобы глянуть в последний раз в роли дочери на окружающие корабль звезды. Их россыпь всегда ее успокаивала, особенно когда люлька лежала в очередном дрейфе. Путь Анхи лежал мимо каюты Фуюэ, самой последней и уединенной в их закоулке. Еще пару шагов, но странные звуки отвлекли ее от поставленной цели. Анха с недоумением увидела, что дверь каюты полностью не закрыта, и хотела ее уже прикрыть, как заметила, что ей мешает это сделать небольшой упругий шарик, попавший в паз… этакая безделушка. «Так вот почему не сработала система…» — подумала она отрешенно, наклоняясь за шариком, тот выглядел эластичным и мягким на странном шнурке. Анха хотела потянуть его за этот самый «хвост» из застрявшего гнезда, как глаза уловили странные равномерные движения в глубине каюты. На расправленном ложе двое сплелись телами. Слабый свет ночника струился еле-еле, но все же ее глаза улавливали детали: светлые спутанные, торчащие в разные стороны короткие волосы, утонченный силуэт и более крупный с черными. Фуюэ она узнала сразу, та, прикрепив к промежности рецепторный фаллоимитатор, вытрахивала извивающуюся на нем страстную Тау. Девы настолько были заняты собой, что совершенно никого не замечали. Анху отпрянула, догадавшись запоздало, что за шарик пытается она вытащить из застрявшей двери. А после на нестойких ногах все же побрела к голографическому визору панорамы, правда не видя особо звезд, совершенно забыв вообще, зачем она сюда явилась. Фуюэ присоединилась к ней примерно через стандартных полчаса. Она молча обняла Анху за плечи, доверчиво устроив коротко стриженную голову на ее крепком плече. — Извини, надеюсь, я вас не вспугнула, — наконец-то выдохнула Анха. — Нет, Тау было не до этого, сама понимаешь. — Твоя мать провела время с тобой? — стараясь не думать об ранее увиденном, неловко произнесли вслух. — Да, конечно, — обе, но после них пришла Тау, вся распаленная, прикинь, с игрушкой во влагалище, мягкая, текущая соками, разве я могла ей не уступить в последнем сексе? — задорно усмехнулись Анхе, а после боднули крепким лбом. — Двум другим я отказала еще днем, но только не Тау. Она у меня была первой, как и я у нее. — Ты ее любишь? — Этот вопрос почему-то дался Анхе тяжело. — Нет, это просто невозможно. Но нас уже раскидывают по разным цитаделям, и вряд ли я вообще увижу ее еще раз в своей жизни. Военное время… Опасности, космические черти, да и на корабле матерей нам точно не удастся уединиться. Нас размазывают по всей вселенной тонким слоем, и иногда мне кажется, словно я выцветаю, как блеклый призрак без мышц и костей, без прошлого и будущего. Словно есть только сейчас… — Слышать подобную философию от непробиваемой Фуюэ казалось необычным. — Откуда у вас фаллоимитатор? — Анха решила все же изменить линию разговора, и так хреново, да и потом, подобные размышления точно не способствуют спокойствию. — Я давно забрала его у своих матерей, да ладно тебе — у них еще пара осталась, если тебе стыдно попросить такое у нашего капитана или штурмана, могу лично для тебя выбить через тот же медблок. — Времени нет, завтра уже стартуем, — попробовали отвертеться от щекотливого вопроса. — У меня там связи интимного плана, не зря же я трахала одну из медстестричек, — похабно улыбнулись в ответ. — Ты неисправима, Фуюэ, — простонала Анха. М-да, изменила тему, так изменила. А после, откинувшись на крепкую грудь подруги, заметила: — И куда, интересно, нас приведет наш путь между звезд? — Да ладно тебе, видно будет, чего гадать? Так тебе достать искусственный член? — весьма ехидно делая ударение на последнем. — Нет, — категорически. — Много теряешь, подруга, — вновь отступая от серьезно настроенной Анхи, словно в танце. — Давай просто помолчим, а? Надо будет — достану уже в цитадели, — остудила Анха напор Фуюэ. Перед их глазами черной тенью, закрывая россыпь звезд, проявился еще один огромный корабль. Матери прибыли вовремя. Что ж… Теперь их судьбу уже никто не изменит, и ход времени никому не суждено остановить. *** Печальная колыбельная все еще звучала у нее в голове, но вот раструб телепорта, первый в жизни подобный переход, и великие матери унесли их, испуганных, взвинченных к предстоящим свершениям, прочь от родной люльки. Их тут же разделили по разным отсекам, не давая особо общаться, еду подавали прямо в каюты, не выпуская свободно бродить по кораблю. Анха, перестукиваясь, узнала, что в соседнем с ней блоке находится Фуюэ, а вот Тау и всех остальных девушек словно и след простыл, не говоря уже о двух братьях, которых они не видели живьем года как три. Полет был нудным, из развлечений — учебные фильмы согласно их рангам и наклонностям. Великие матери ее не тестировали, даже не заглядывали в документы, зачем это технарям? И так видно невооруженным взглядом, кто из них кто. Поэтому бесконечные записи про техническое устройство различных структур «Странниц» ее угнетали. Еще пару недель, и Анха готова была лезть на стены своей одиночной каюты, когда наконец-то они вышли из подпространства, подлетая к стыковочным пирсам Цитадели Евы, несущей название «Крылья Лебедя». Что ж, их с Фуюэ проводили к широкому техническому телепорту. «Даже не с парадного входа», — уныло про себя подумала Анха. И действительно, подумаешь, два технаря прибыли на учебу, таких, как они, сотни, если не тысячи. Обе, переместившись в район каких-то складов, недоуменно замерли. Цитадель встречала их не особо радушно, да и виды были так себе. Разгрузочные палубы… работающие механизмы и такие же, как и они, мощные девы высокого роста. Конечно, и Велла, и Вега поведали ей историю про спасенную цитадель. Но было что-то в этих рассказах нарочито странное, словно искусственное и недосказанное. Наконец-то к ним подошли, походя проверили документы и отправили заселяться в самый дальний сектор в общежитие для учеников, определив в одну совместную комнату. Ладно хоть схемы скинули на идентификационные гаджеты, и да, им тут же присвоили своеобразные номера, распознающие в общей системе по типу «свой-чужой». Молчание затянулось, и Анха, шествуя рядом с Фуюэ, решила его разбить первой: — Говорят, тут есть настоящий лес и цветущие деревья на площади… Но ей тут же поддакнули в ответ: — Ага, а еще кварталы красных фонарей, где можно снять любую понравившуюся деву и попробовать доступную легальную и не совсем наркоту. — Может, ты туда отправишься не сразу? — скривилась Анха, как Фуюэ, толкнув ее дружественно плечом, заверила: — Нет, конечно, сначала мы должны отметиться в общежитии. Да и вообще, присмотреться, на какой такой клоповник нас направили. Надеюсь, там нет никаких неучтенных насекомых, а то мать предупреждала, чего только не водится в этих старых чертовых цитаделях. Их дорога вывела в более обжитую часть, технический сектор заменился на спальный. И да, тут хотя бы было на что посмотреть. — Ба, смотри какие длинные волосы, эй, красотка! — Фуюэ отрывалась на полную даже во время пути. — Со студентами не связываюсь, тем более с технарями. Бывайте, подруги! — отрезали их на подлете, отчего Анха заалела скулами от стыда. Вот же ж, вечно так Фуюэ отрывается, а ей прилетает. — Да больно надо, не люблю толстозадых! — Хотя пробить Фуюэ было не так и просто, она даже плечом не повела, когда ей пальцами показали средний палец, громко рассмеялась и, обняв Анху за плечи, гордо вздернула упрямый нос. — Не нарывайся, давай хотя бы осмотримся сначала, — прошептала устало Анха. — А что я? Ничего, но титьки у нее были все же класс, впервые вижу кого-то с таким отменным выменем. Так что зарегистрируемся на постой, отметимся в учебных корпусах, получив расписание, и двинем изучать местные достопримечательности. — Не думаю, что хотела бы в первый день таскаться по закоулкам, — возразила ей Анха, как тут же получила безапелляционно в ответ: — Но ты же сама мечтала увидеть живой лес, так? И цветущие деревья! И что-то Анхе подсказывало, что познаниями в ботанике их сегодняшний поход точно не ограничится.