Марс, Терра и Космос. Книга третья: Новое Поколение

«Крылья Лебедя» славились в первую очередь закрытыми институтами Евгеники. Но, естественно, Анха никак не связала это с тем, что ее с Фуюэ буквально через половину вселенной перекинули именно сюда, простого технаря, потратив кучу человеко-часов. Вторая специализация, ради которой все космические девы замирали в упоении, только услышав имя данного форпоста людей космоса, касалась пилотирования и управления как «Цитаделями», так и «Странницами». «Крылья Лебедя» выпускали одних из самых востребованных пилотов и штурманов по эту сторону от цивилизованного центра содружества галактик. И если в твоем деле значилось, что именно тут ты как специалист проходил учебу или специализацию, — твоя жизнь космической женщины удалась. Любая «Странница» рвала когти, чтобы именно из этой Цитадели Евы заполучить себе умелую ученицу. Но данный факт так же, как и первый, проходил пока мимо судьбы Анхи. Ее зачислили в ничем непримечательный колледж вместе с Фуюэ, наметили программу и буквально сразу параллельно с ней необходимую практику. Цитадель всегда нуждалась в человеческих ресурсах, и мало рук, тем более по ее технической обкатке и обслуживанию, никогда не было. Яркие мешковатые, рыжие стандартные комбинезоны с необходимыми шевронами и прочими нашивками. Анха еще ни разу не чувствовала себя настоящим посмешищем. У всех форма как форма, и только у технарей такая, что вырви глаз. Да по ним и так видно, кто они такие, зачем же еще и выделять столь аляповатыми знаками внимания? Когда их группа печатным шагом марширует в доки за инструкторами мимо этих чертовых жеманных ласточек-пилотов, те демонстративно закатывают глаза вверх и помахивают около носа белыми офицерскими перчатками, мол, дурно воняет. Что за предрассудки? Анха никогда не замечала подобного на родной люльке за своими матерями. Да многим, к слову, не было понятно, зачем ее обучать тому, что не свойственно технарям, но такого лютого разделения на людей третьего сорта и белую офицерскую кость никогда не было. Наверное, если бы она не выделялась своей индивидуальностью на «Морской страннице», ее бы не гнобила молодежь, но те, кто был постарше, всегда относились к любой из дочерей снисходительно и терпимо. — Ой, не могу, кажется, что-то сдохло в наших доках! Вы уж постарайтесь, уберите, а то воняет так, что на посадке глаза щиплет, — замечает особо губастая со смазливым кукольным личиком и вздернутым носом, судя по комбинезону и шевронам, такая же студентка первого витка, как и они все. Но куда деваться, космическая ласточка, что после, однозначно, войдет в первый офицерский состав, голубая кровь с острыми крыльями и весьма едким языком. — Детка, приходи сегодня ночью в тренировочные ангары, обещаю, так покатаю на своем члене, к утренней смене имя свое не вспомнишь! — Но за Фуюэ не заржавеет, та еще показывает похабный жест обеими руками и подает емко вперед узкими бедрами, словно кого-то размашисто трахает. Слышится зазывный свист и смешки со стороны оранжевых комбинезонов, пока инструктор им не делает замечание и очередной втык. И хотя у Фуюэ штрафных, словно дивных хвостов у мутировавшей на нижних ярусах, отожравшейся токсичной дрянью крысы, ей на все это глубоко по пизде — неделю она будет дежурить сверхурочно или месяц. Девы в рыжих комбинезонах уже промаршировали мимо, как космическим ласточкам издалека доносится не менее игриво: — Эй, губастая! Я тебя запомнила, как попадешься, выебу во все щели! Юный недопилот со злости пинает ограждение, но теперь уже на нее наезжает собственный инструктор высшего состава — статная дама в светло-голубой униформе, выговаривая за непристойное поведение как будущему офицеру. Лекторских часов немного, чаще учебные фильмы, и затем практика на самых грязных этажах цитадели. Старожилы тут не то что на женщин — на людей не похожи, пропитанные химическими отходами, радиацией и прочей дрянью. «Я расходное мясо…» — часто думает в последнее время Анха, а иногда чистосердечно недоумевает, зачем же так старались ее матери привить ей навыки и знания офицера высшего состава, если это для технарей полное табу? Единственная отдушина — это тренировочные ангары. В связи с военным положением их часто туда гоняют изучать все виды рукопашной борьбы, а еще стрельбища, на которых Анха, как меткий стрелок, выбивает неизменно десятку. Инструкторы удивлены ее мощью и возможностями, они что-то молча помечают у себя в гаджетах, не произнося ничего вслух. Фуюэ же после очередного изматывающего дня просит подтянуть ее по борьбе. Анха после нескольких схваток вся в мыле, блестит потом, хищно скалится умотанной, но так и не сдавшейся Фуюэ. Они отстегивают верхнюю часть ненавистного комбинезона, оставаясь в рыжих широких штанах и облегающих плоскую грудь майках. Жарко настолько, что, кажется, горит кожа. Рывок, отскок, Фуюэ распластывается со всего размаху на полу, Анха приземляется сверху, намертво фиксируя ее, чтобы та даже не думала рыпаться. — Бля, подруга! Это кто ж тебя так научил? Мать-капитан или?.. — Или… Вега. — Она скатывается с тяжело дышащей подруги и смотрит в переплетение каркасов тренировочного ангара. — Ты никогда не задумывалась, почему она тебя не удочерила? — вдруг спрашивает ее Фуюэ. — Нет. — А над тем, что ты пожизненно приписана к нашей Морской люльке? — копают дальше. — Нет, я не задаю лишних вопросов, Фуюэ, и тебе не советую. И, к слову, задирать ласточек глупо. Вдруг с кем из них очутишься при распределении на одном корабле? — Валяться на прохладном полу чертовски приятно. — Когда это случится — тогда и буду думать, и потом… — Браслетами демонстративно поиграли. — Что спрашивать с той, у кого биологический отец был в прошлом осужден за агрессию против собственных братьев? — Откуда ты… — обалдела с такого Анха. — Мы в цитадели, а тут взломать банк данных куда проще, чем на «Страннице», и потом, он здесь куда полнее, чем у нас. — Прости… — Анха замялась и, с другой стороны смотря на свои браслеты, тихо попросила: — А можешь подобное проверить по мне? — Охотно. Хотя, как я понимаю, знания не всегда благо, и они порой убивают куда сильнее, чем голая сила. — Фуюэ смотрит туда же, куда и она, прицельно в потолок. — Ты думаешь, тебе никогда не разрешат иметь ребенка? — осторожно спрашивает Анха у задумчивой подруги. — С подобными генами? Я не идиотка, Анха, таких, как я, не возьмет ни одна люлька. Так что цитадель и ее канализация — мой потолок. Ты же видела тех женщин, что работают там не один десяток лет? Ну вот, к ним прибыло молодое мясо в виде меня. — Фуюэ устало закрывает глаза, словно не хочет узреть неотвратимость своего безжалостного будущего. — А может, не так все плохо, сейчас война и… — разбивает ее негативный настрой Анха. — Из меня стрелок — ты же знаешь, еще тот пиздец. Вот думала хоть драться научиться для будущего. — А если я тебя натаскаю на стрельбищах? — Упадническое настроение подруги угнетало, ведь Фуюэ не виновата в том, что ее отец оказался… ебанатором. Впрочем, кто ее собственный отец, Анха вообще не в курсе, только то, что он был таким же технарем, как и она. — Почему валяетесь без дела? — Инструктор, поджарая тетка-офицер, вмешалась в их задушевную беседу. — Анха, быстро в медсанчасть! — Зачем? Я неделю назад была там, — недоуменно поднялась та. — Нам шибко не докладывают. Фуюэ, подъем! Мне нравится ваше рвение к учебе, так что давайте продолжим на чем вы остановились. Анха слышала, как тяжело поднимается, недовольно ворча, Фуюэ, но последующие глухие удары подтвердили, инструктор действительно не отказалась от намеченной цели и, хотя не была технарем, в силе им точно не уступала. *** Стерильные коридоры медсанчасти, наверное, только тут так чисто, как на люльках. Конечно, в закрытых институтах, да и в тех же учебных корпусах, все вылизано до блеска. И от этого контраста того, что на поверхности цитадели, и там, в самой ее глубине на нижних ярусах, становится еще гаже. Анха каждый раз проходит между двумя матовыми поверхностями, когда ее вызывают сюда. Других девушек за все это время от силы дергали сдавать анализы, может, пару раз. Ее же в последний месяц вызывают восьмой или девятый, она уже сбилась со счета. Но приказ есть приказ. И каждый раз, когда Анха идет по этому дьявольскому перешейку, ей кажется, что за этим веющим холодом органическим стеклом кто-то находится. Более того, он неотделимо смотрит на нее и пристально изучает. Ужас накатывает настолько, что Анха словно замирает внутри себя, стараясь не сбивать шаг, ритм дыхания, идет, как и прежде, медленно, но верно… Главное, не показать, что ей страшно, сердце должно биться как и раньше, она слышит его ритм: четкий, спокойный. Так и надо, никто не должен узнать, равномерный вдох и не менее тихий выдох. Еще пару шагов, и коридор кончится, а там снова в который раз возьмут кровь и вновь отпустят. Знакомая, вежливо улыбающаяся девушка-медтехник. Забор крови происходит отработанными движениями. Анху частично отпускает, тело расслабляется, в ее голову лезут навязчивые мысли: «Может, я чем-то больна? Или моя кровь настолько ценна, что так часто делают ее забор?» — Анха отметает первую, приятнее думать просто о своей исключительности, нежели о смертельной болезни, но вслух уточняет: — Скажите, со мной что-то не так? Медтехник, продолжая фальшиво улыбаться, обрабатывает место прокола на ее руке и... молчит. — Почему меня так часто вызывают сюда? И снова тишина, пока от нее не отходят со стандартными, приевшимися неприятной оскоминой словами: — Можете идти, на сегодня все. Вам сообщат, когда необходимо прийти в следующий раз. Анха срывается с места и, не думая, покидает кабинет, в этот раз она путает коридоры. Просто бездумно поворачивает не туда, все еще переваривая в голове возможные ответы на свои утонувшие в ничто вопросы. Здесь целая система переходов, Анха путается окончательно, пока не решает найти хоть кого-нибудь, чтобы выбраться из этого липкого лабиринта. Запоздало приходит в голову, что медсанчасть не может быть такой обширной, а значит, она по внутренним ходам уже проникла в иной институт и, возможно, туда, где ей совершенно нет места. Анха прибавляет скорости, все равно где-то должен быть выход, как вдруг ей кажется, что откуда-то слышатся голоса. Вот тут, за поворотом… но встречается вновь с матовой, сплошной стеной с антисептической поверхностью. Тупик. Анха съезжает спиной вниз… Вдох выдох, и еще раз… Нахлынувшая паника отступает, она хватается за свой равномерный пульс — единственную константу — и, слушая, как сердце продолжает размеренно гнать кровь, прикрывает глаза. Пара минут ничего не изменит. Стена за ней теплая и приятная, чуть шероховатая на ощупь. Анха проводит по ней кончиками пальцев… и от неожиданных картин, что вдруг всплывают перед ее взором, замирает. Как подобное вообще возможно? Напротив ее глаз небольшая комната, в которой стоят две женщины из старейших матерей. Они о чем-то говорят, и их напряженные лица, покрытые сеточкой морщин, изучают мерцающий экран голографический проекции. А если прислушаться? Вдруг получиться разобрать? Анха сосредотачивается… В ее голове что-то словно щелкает, и да, теперь она различает отдельные слова: «…и что?» «Ничего, абсолютно. Как видите, ни телепаты, ни скан-системы не засекли ни единого всплеска. Мне вообще странно слышать от вас подобное. Когда вы перестали доверять своим людям?» «Телепатам? Вы смеетесь, разве можно доверять тем, чей человеческий статус изначально под большим вопросом!» «Вам стоит просто оставить как есть, девочка не обладает экстрасенсорными способностями, как это ни печально…» — Говорящая виделась Анхе в странных синеватых отблесках. «Не стоит сбрасывать со счетов любую возможность. Тем более учитывая ее родословную!» — Та, что возражала ей, в ржаво-красных. «Вот и учитывайте, ДНК, как вы называете технарей, неоднозначный комплекс мутаций, которые мы еще и сами не изучили до конца. Но я ни разу не слышала, чтобы среди них встречались телепаты». — Синие отблески полыхали все сильнее, наверняка эта великая мать начинала злиться. «Мы можем искусственно попытаться подавить эти гены…» — наступала на нее ржавчина. «Нет. Эта девочка находится и так под усиленным наблюдением. Я не собираюсь бодаться с судьями и вам не советую…» — возразила ответно синева. Анха видела, как эта женщина покинула комнату, но та, что оставляла отпечатки красного с рыжим, словно жирные маслянистые разводы на поверхности воды, осталась. «Поменять судьбу намного проще, чем ты думаешь, Адара. Что делает человека человеком? Наша память. Плюс документы, измененные должным образом…» Анха сместила свой фокус на до сих пор мерцающий голографический экран. Его всполохи трудно было разобрать, уж больно все рябило… но все же определенное усилие… и теперь ей показалось, что у нее что-то лопнуло в глазных яблоках. Жжение оказалось недолгим, зато экран проявился, как всплывший образ на матовом стекле, краски при этом резко погасли. Анха пыталась найти сравнение… И еле смогла, голографический экран напоминал теперь биобетонную стелу с барельефом, каждый символ выдавился наружу и застыл замысловатой композицией. Буквы, несущие информацию, и сверху изображение лика… в чем-то неуловимо знакомое. Анха сморгнула, видения исчезли вместе с голосами. Но то, что она увидела, словно пропечаталось у нее в голове. Больше всего ее волновало лицо. Если проделать мысленно все с точностью наоборот и представить выпуклое плоским… добавить цвета и… Анха вздрогнула, все же стоило убраться из этих коридоров, и как можно быстрее. Тело работало снова на автомате, теперь, проходя по проходам, она касалась стены кончиками пальцев и словно видела, куда надо повернуть. Несколько переходов, уровней вниз и… вот он, технический выход. Спертый запах нижних ярусов, где местами несло нечистотами, воспринялся словно родной. Вышла. Анха замерла, вновь на пару минут закрыв уставшие глаза. Но это не помогало, так как с изображения, что ее взор смог уловить в последний момент, смотрела она сама собственной персоной. *** То, что технари обязаны быть всегда по уши в дерьме, — никогда не соответствовало действительности. Но, к сожалению, в цитаделях, особенно древних, все технические проходы, оборудование, узлы и прочее находились недалеко от коллекторов, куда зачастую перебрасывались все нечистоты и химические отходы производств для последующей переработки. А вот то, что такие, как Анха, устойчивы к целому спектру радиоактивных излучений, ядам и токсикантам, — чистая правда. Именно поэтому на «Странницах» и «Пилигримах» техноотсеки никогда достаточно не защищали от космического ветра, так как простым людям там делать было, по сути, нечего. Она уже несколько часов кряду шерстила любую доступную информацию про генетические особенности техников. Пробелов, недосказанности и прочих препонов было куда больше, чем полезных знаний. — И когда ты вдруг заинтересовалась евгеникой? — Вернувшаяся в их комнату на двоих Фуюэ выдернула ее из потока мешанины мыслей. На голографическом экране как раз светились две женские фигуры, столь разительно отличающиеся друг от друга, сбоку от них скрупулезно были показаны различия в определенных наборах ДНК. — Да так… Слушай, ведь твоя мать, Хека, техник по основной специализации? — Ну да, и что? — Фуюэ, уставшая и потная после бесконечных спаррингов с инструктором, даже двигаться не хотела, просто рухнула на выплывшее сбоку от нее ложе, завалившись на него как есть — не раздеваясь. — Да и другие женщины с повышенной устойчивостью к радиации более старшего поколения, чем мы с тобой, практически внешне не отличались от других. Во всяком случае, подобные, как мы, встречались среди них крайне редко… — Анха, как и обычно, вываливала на Фуюэ все свои домыслы, особенно не заботясь, поняла ее подруга все тонкости размышлений или нет. — Это да, мама у меня красивая, не то что я, да и по фигуре. — Фуюэ показала на себе пошлым жестом отсутствующие выпуклости груди. — Куда с добром, любой здешней ласточке-салаге фору даст. — Вот! И я о том же, тут пишут, что дисбаланс соотношения техников к другим группам начался после смертельной атаки метеоритов неизвестного происхождения. И что после этого рожденных девочек с устойчивостью к облучению стало куда больше, но как побочное с этим явление вылезло изменение на физическом плане. Нас называют мужиками без членов, с атрофированными молочными железами и с недоразвитой у многих половой системой. — Да хоть ящером Уробороса! — усмехнулась устало Фуюэ, закидывая ногу за ногу, теперь она бездумно пялилась в матовый потолок, покачивая при этом ступней, повисшей в воздух. — Мне сказали, что мои яичники в норме, как и матка, так что ритуальных игрищ не избежать. А так не хотелось, знаешь, разрешить кому-то пялить себя, тем более неизвестному мужику. По мне, так это полный пиздец. Я и бабе не дам вести, разве что… От затянувшейся паузы Анху покорежило, она почувствовала, как ее прожигает похотливый взгляд Фуюэ со спины, пришлось недовольно обернуться и уточнить: — Что «разве что»?.. — Это будешь ты, — ответили прямо и даже взгляд не опустили, впрочем, для Фуюэ такое наглое поведение считалось нормой. — Уволь меня от своих сексуальных фантазий. — Анха недовольно вернулась к голограмме, продолжив высказывать свои наблюдения: — Странно еще то, что нас, техников, считают недоразвитыми и недальновидными. В цитаделях практически никогда не проверяют наш коэффициент интеллекта. И чаще всего всегда дополнительную специализацию мы получаем только на кораблях. И, думаю, мужчины-технари так же, хотя кто знает, что творится в цитаделях Адама? — Зря так глубоко копаешь, тем более мужики мне вообще побоку, — перебила ее Фуюэ, а после, усевшись, потянулась к брошенной рядом сумке. — Впрочем, как и женщины других групп, их прикольно трахать и доминировать над ними в постели. Пусть кичатся своим большим умом и интеллектом, социальным положением, точеными тонкими фигурками: голые подо мной, они поют все одинаково. А эти молодые ласточки вообще полные дуры, те, что постарше, и то куда прозорливее. Знаешь, тот инструктор, что осталась меня гонять по боевой подготовке, предложила мне сегодня перепихнуться и кое-что подарила. Смотри! О, а это было весьма странно, чтобы белая кость офицерского состава задарила что-то технарю, тем более молодой неопытной студентке? В спину Анхе прилетело нечто мягкое и увесистое. Она автоматически поймала и недоуменно воззрилась на тягучий предмет, что тут же перестал быть полупрозрачным в руках, умело копируя цвет и текстуру ее кожи. — Только не говори мне… — начала была догонять Анха. — Ага, новая разработка рецепторных фаллоимитаторов… — Фуюэ дотянулась рукой до ее голографического экрана и вызвала поверх генетических схем новое окно, где как раз красовался этот самый искусственный член во всей красе на женском теле. — Вуаля! — Что это? — ткнула пальцем недоуменно Анха на нечто болтающееся под мощным древком. Экран радостно тут же подписал все непонятные тонкости, задорно мерцая перед глазами: «Мошонка, тестикулы или яички». — Как мне поведали, теперь, надевая фаллоимитатор, тем более таким, как мы с тобой, нас хрен отличишь от натурального мужчины. Сама посмотри, даже линия состыковки незаметна, да и цвет эта умная хрень подбирает точно, даже головку окрашивает в тон твоим соскам или губам. Анха, пораженная, взирала то на демоническую голограмму, то на не до конца активированный фаллоимитатор. Что же получается, из них втихую пытаются сделать заменителей мужчин космоса для других групп женщин? Да с какой стати? — Погоди, но по последним данным от матерей мужчины космоса, если им дают выбор, то они предпочитают таких, как мы, а не женщин с выраженной грудью и прочим. — И что? — Фуюэ, пожав плечами, вдруг выдала самый простой ответ, плавающий на поверхности: — Они выбирают то, что им привычнее. Не секрет, что мужчины образуют любовные пары между собой, как и мы. Естественно, что их будут цеплять те, что больше походят на их любимых братьев, разве не так? Мне, конечно, приятно трахать мягких девушек — своего рода первичный опыт не так уж и плох, но если я буду серьезно выбирать среди них, чтобы создать пару надолго и уж тем более воспитывать ребенка, то выберу женщину-технаря. — Это комплимент мне или тонкий подкат? — усмехнулась Анха. — Считай как знаешь, но если тебя с этой приделанной между ногами штукой поставить в ряд с молодыми мужчинами, — то можно в легкую спутать. — Откуда ты знаешь? — Действительно, с чего так резюмировала Фуюэ. — Мне сказала инструктор, что подарила член. Кстати, эти игрушки набирают популярность очень быстро, особенно у рожавших женщин. Так что выводы делай сама, я не настолько умна, как ты. Фуюэ скрылась в душевом отделении, оставив Анху в одиночестве, а позже, выпав оттуда помытой и вновь полыхающей энергией, предложила: — Харе сегодня киснуть над всеми этими анализами, пойдем посмотрим, как ласточки гоняют под куполом на аэрокарах! — Это же незаконно, — еще сильнее удивилась Анха. — А кто их остановит? Там же отрываются не молоденькие ссыкушки, а те, что со стажем. И поверь мне, им срать с купола на мнение великих матерей! — заверили ее крайне бодро. *** Зачем она только пошла? Рокот, что разносился над искусственным озером и густой рощей неизвестных ей крупных деревьев, считавшимися местной достопримечательностью, слышался издалека. — Патруль! Анха не успела охнуть, как Фуюэ затащила ее за первый попавшийся рыжий, мощный ствол. Интересно, сколько они тут растут? Судя по размерам, давно и не одно поколение космических женщин. Патруль прошел медленно, переговариваясь с кем-то по связи, и, судя по всему, рьяно бежать на разборки со злостными нарушительницами спокойствия цитадели совершенно не спешил. — Интересно, как называется это дерево? — прошептала Анха, чуть касаясь пальцем липкой, выступающей из коры пахнущей субстанции, как именной браслет ей тут же выдал: «Сосна обыкновенная, голосеменное, хвойное растение…» — дальше шел бесконечный список миров, где это дерево культивировали и выращивали. — Ты же не ботаникой пришла сюда заниматься? Прекращай фигней страдать! — Фуюэ, как только патруль завернул от них в сторону, потащила ее дальше. На открывшейся поляне, недалеко от озера, раскинули свои удлиненные брюхи аэрокары. Незабываемое зрелище, такие игрушки были в ходу у некоторых миров Терры, и увидеть их тут, можно сказать «живьем», казалось чем-то удивительным и непостижимым. Видно, она это выдала вслух, отчего рядом стоящий офицер в активированном шлеме ей нежно улыбнулась: — Контрабанда. Пришли посмотреть, да? Вы из предпоследней партии студентов? Анха только пьяно кивала, ей так хотелось коснуться руками подобной штуки. Фуюэ же тут же начала расспрашивать ласточку о всем подряд. — Ладно, девочки, мне пора! Их новая знакомая запрыгнула ногами на одну из продолговатых, уплотненных по середине сигар. Усиленный режим тут же покрыл дополнительной защитой ее комбинезон. — Смотри, это точно комбинезон разведки, он может выдержать до часа в открытом космосе. Жаль, не армированный, в котором можно гулять по куполу сутками, были бы запасы расходников! — Восторг у Фуюэ брызгал в разные стороны. — Можно подумать, ты их на «Страннице» не видела. — Отмахнулась от нее Анха, ее больше всего в этот момент интересовали только аэрокары. — Так без особого разрешения в цитадели ношение подобного запрещено. Как ты не понимаешь? — Надулась Фуюэ, правда ненадолго. Аэрокар подпрыгнул резко вверх на несколько метров и выпустил в разные стороны огромные, переливчатые острые крылья. Их знакомая лихо поймала искусственный поток воздуха над деревьями и понеслась на малой тяге в сторону купола, набирая кругами высоту. За ней вспорхнула другая ласточка, догоняя первую, словно преследуя ее. — Мы обычно летаем парами. — К ним подошла другая, судя по нашивкам, тоже офицер старшего состава, и, увидев блеск в глазах Анхи, уточнила: — Страхуем друг друга, чтобы не застрять при пришивании купола со стороны космоса. Нравятся аэрокары? — А можно потрогать? — не выдержала та. — Да, вот тот с пурпурными вставками мой! — с гордостью представили своего красавца. Руки Анхи двигались… отдельно от ее разума. Пальцы касались блестящей поверхности нежно и осторожно. Восторг затопил ее мозг, и вдруг произошло то, что случилось тогда в запретных для нее лабиринтах. Она увидела весь механизм словно прозрачным, более того, изображение как будто пришло в движение, и Анха от страха, что это кто-то заметит, отдернула руки. Но никто ничего не просек, офицер спокойно беседовала с Фуюэ, подтверждая слова последней. Если мелкие студентки-пилоты техников ненавидели всеми фибрами души, то те, что постарше, с интересом приглядывались к ним, как к потенциальным сексуальным партнерам. Так офицер с удовольствием оглаживала выступающие бицепсы Фуюэ и откровенно с ней флиртовала. Раз все нормально и аэрокар ожил только в ее воображении, Анха вернулась к нему, теперь уже прикасаясь к обшивке куда смелее. И вновь картинка в ее глазах ожила… Аэрокар заработал, как вдруг вздрогнул, словно в предсмертном ударе, и развалился. — Можно посмотреть панель настройки? — отвлекла Анха флиртующую парочку на себя. — Да, конечно, ты разбираешься? — удивилась дева-офицер, но, покинув недовольную Фуюэ, присела рядом с опустившейся на колени в траву Анхой. — Механизм очень напоминает аэродоски, что в ходу в некоторых Наднебесных. Только продвинутый вариант, с выдвижными крыльями. — О как? — Дева, прикоснувшись к боку машины, выпустила вверх голографическую консоль. — Это хорошо, у нас всего пара мастеров, что могут помочь с ремонтом. Консоль рукой щедро передвинули Анхе в полное распоряжение, и та пробежалась по голограмме умело пальцами. Как ее учила мать? Вот так и этак. Принцип у любой техники, даже если ты ее видишь впервые вживую, одинаков. — Ваш аэрокар в прошлом ломался? — Да, полетела система регулировки высот, и мне повезло, что в прошлый раз страхующая меня пара поймала над куполом, где я застряла намертво после того, как влетела в систему телепорта. Это было рискованно, очень. Аэрокары поднимались к куполу медленно, постепенно набирая высоту, и только под самым куполом включали небольшой мотор, чтобы задать ускорение, дабы, вылетев в космос, пролететь над куполом по инерции и нырнуть в другую червоточину портала. Те срабатывали автоматически, определяя по коду «свой-чужой» любое приближающееся к куполу с той и другой стороны тело определенной массы и размера. Конечно, человек без аэрокара не вызвал бы включение автоматической системы, но с подобным устройством он уже набирал необходимый минимум и прошивал купол свободно в обоих направлениях. Анха углубилась в данные, а после, вывесив график перед удивленной ласточкой, умело раскрыла корпус аэрокара. Рядом с ними столпились и другие отважные девы, перешептываясь и с интересом смотря, как Анха колдует над раскрытым чревом крылатой машины. — Вот тут вы не до конца убрали прошлые неисправности, вызванные повышенными нагрузками... — Кто бы ни чинил эту машину, но усталость материала соединений с крыльями не учел, и Анха это видела, более того, даже те невидимые глазам трещины. — Если бы с этим вылетели на ту сторону купола, то при повторном нырке через телепорт обратно ваша бы птичка развалилась. Она вывела на экран увеличенную проекцию стыков, и все дамы, что собрались рядом с ними, эффектно охнули. Голограмма показала все, а после, когда Анха запустила особым образом диагностику сканирования, обходя ряд блоков, вердикт оказался однозначным: аэрокар отлетался, во всяком случае, без замены определенных деталей на новые — точно. — С ума сойти… — пробормотала расстроенно офицер. — Но я вам благодарна, хорошо, что вы остановили меня до того, как я взлетела на сломанных крыльях. Тем самым подвергла бы смертельному риску не только себя, но и своего партнера. Ласточки перешептывались и хотя тут же поделились на тех, кто верит, и тех, кто скептически отнесся словам студента первого года, но явного негатива не проявляли. — Да кого вы слушаете? — Та губастая, что недавно активно лила на них дерьмо, пролезла в первый ряд. — Какого-то технаря! Ее новые нашивки показывали, что девушку перевели в младший состав офицеров. «Быстро, — только подумала Анха, закрывая обратно брюхо аэрокара и приводя машину в первоначальный вид. — Хотя это значит, что девица весьма способная». Придурков в офицеры обычно столь скоропалительно не производили. — Вам бы лучше помолчать, младший офицер, тем более в присутствии старших по званию. Я насчитываю вам штрафные очки. И будьте любезны через двенадцать стандартных часов прибыть на Гауптвахту, — только успела осадить их новая знакомая губастую нахалку. — Ой, смотрите, девочки уже полетели к куполу! — отвлекли их внимание восторженные крики. — Они форсировали несколько раз под куполом и так смело набрали высоту! Естественно, все повернули головы туда, где пара одна за другой влетели в телепорт, оказавшись на несколько мгновений прямо в открытом космосе… Это действительно было красиво. Даже то, как перед раструбом активированного телепорта воздушное пространство делится на кубы, играя световыми бликами на гранях, дабы предупредительно избежать утечки атмосферы. Аэрокары прошивали их без сопротивления. Анха замерла, она слышала, как девы вслух, не отрывая взгляда от пары, считают секунды свободного парения тех, что теперь скользили в вакууме космического пространства. Как сзади послышалось предупреждающее: — Стоять! Жизнь надоела? Анха недоуменно оглянулась за спину и краем глаза заметила движение только что осмотренного ею аэрокара. Пурпурные вставки мелькнули в какой-то дикой скорости, от воздушных струй ускорения дев разметало по поляне врассыпную, а оставшиеся три аэрокара завалило набок, шваркнув емко друг об друга. — Дура! Кто ж форсирование включает на поверхности! — Кто-то кричал сумасшедшей вслед, но та губастая решила, видно, показать, как она крута. — На ней же стандартный комбинезон! — рычала офицер-хозяйка угнанного аэрокара, по внутренней связи связываясь с патрулем. Анха же вновь, войдя в непонятный для нее пока режим, подбежала к оставшимся аэрокарам. Прикинуть за доли секунд необходимую оценку, как ее учила Вега и Велла. Два аэрокара вышли из строя, но тот, что оказался с краю, — нет. Видно, некоторые офицеры просчитали ситуацию наравне с ней, но у Анхи было преимущество, она точно знала, даже не касаясь аэрокаров «видящими» пальцами, какой из них может подняться, а какие изначально обречены. Ей что-то кричали вслед, но она уже впрыгнула на тот единственный рабочий и, запустив систему активации, взлетела резко вверх.