Hermitage

— Видимо, я не могу просто пойти туда и познакомиться с людьми, — задумчиво тянет Поттер, смотря на свой кровавый леденец, и получает от Ди немного недоверчивый взгляд. Вампир-аристократ среди людей? Если бы он не попытался околдовать их, превратив в своих рабов, а люди не убежали в страхе, крича — а они бы именно это и сделали, — то они бы попытались убить его. — Я так не думаю, — вздыхает Поттер и поднимает лицо к небу. — Ладно, сейчас это не так уж и важно. Хочешь осмотреть остальную часть замка? Ди не отвечает, хмуро наблюдая, как Гарри отходит от окна. Оно волшебным образом запахивается за ним и закрывается на защелку. А Поттеру как будто бы нет до этого никакого дела. Ди даже подходит посмотреть. Но там нет никакого специального механизма, никакого сервопривода. — Весь замок работает на магии? — Более того, техника здесь вообще не работает, — отвечает Поттер, лениво крутя во рту палочку от леденца, и двигается дальше по коридору, вынуждая Ди следовать за собой. — Хогвартс… она сейчас самое волшебное место. Все остальные были… выжаты досуха. В его словах Ди чудится странная смесь сарказма и какого-то черного юмора, о значении которого он может только догадываться. Вампиры и кровь. Но момент проходит, и вот Поттер уже снова медленно и задумчиво ведет Ди по большому арочному коридору. — Доброго вам утра, директор. Ди едва сдерживается, чтобы не выхватить оружие. Рядом никого нет, но ведь он точно слышал голос. Сонный женский голос. — Доброе утро, дорогая, — Поттер смотрит на стену, точнее, на висящий на стене портрет. — Похоже, ты тоже успела немного вздремнуть. — М-м-да, — в портрета ему отвечает молодая женщина, одетая в странного кроя платье. И держит она рукоятку… метлы? Она сидит на этой метле, запечатленная на середине прыжка, нет — в полете. Ее плечи чуть приподнимаются, когда она зевает, ноги пинают воздух, а потом она крупно вздрагивает. — Какой сейчас год? — Что-то в районе двенадцатого тысячелетия, — Поттер небрежно машет рукой. — Я проспал где-то лет восемьдесят. — Хм, я, выходит, семь, — женщина на портрете трет глаза, а потом опускает взгляд, чтобы сразу же наткнуться на Ди, который так и стоит в позе, готовый в любой момент вытащить меч. — О-о? — изумленно тянет она. — Ох, мой дорогой директор, вы привели мне такого милого новенького! Поттер недоуменно смотрит на нее, а потом в замешательстве поворачивается к Ди. — Милого, — он наклоняет голову. — Пожалуй. Он сюда сам забрел, я его не приводил. — Приветик, дорогуша, — говорит женщина, а потом вдруг ее лицо резко увеличивается, будто она прижимается к самому краю картины. — Привет, здравствуй, добро пожаловать в Хогвартс! Ох, как же давно у нас не было гостей! Меня зовут Лаванда. А ты... ты просто прекрасное видение после стольких лет ожидания! Пожалуйста, скажи, что директор оказал тебе радушный прием, потому что на его месте я бы с радостью предложила тебе остаться. Ди неуверенно убирает руку от меча и скашивает взгляд на Поттера, который немного удивленно наблюдает за происходящим. — Это не тебе решать, Лаванда, но все так, — говорит Гарри, а потом хмурится: — Я предложил ему еду и комнату, но не думаю, что он согласился. — О, пожалуйста, останься, — умоляюще просит Лаванда с портрета, театрально заломив руки в отчаянии. — Этому замку нужно больше прекрасного — не могу все одна тянуть. Тем более, что я тоже заслуживаю усладу для глаз, а зеркала тут просто ужасные и... — Пошли дальше, — Поттер сам именно это и делает, вновь неторопливо шагнув по коридору. Ди с секунду мнется, а потом идет следом. Как и портрет. Лаванда перепрыгивает из одной рамы в другую, чуть не сшибая группу спящих мужчин, которые расположились за столом полным химического оборудования. — Эй, поосторожнее, — ворчит один из них, обернувшись на потревожевшую их даму, а потом смотрит прямо перед собой. — Лорд Поттер! — вскрикивает он, чуть не навернувшись со своего места. Вместо этого он нечаянно толкает стол, отчего тот падает вперед, окончательно будя остальных мужчин на холсте. — Доброе утро, профессора, магистры, — Поттер приветствует их всех, всматриваясь в картину, хоть большинство из присутствующих на ней и свалились за обзор видимости. — Вы в порядке? — Ой, да все с ними нормально, — убеждает его Лаванда, безмятежно махнув рукой. — Всего лишь старики с плохой координацией. — Как вы смеете, юная леди, — из-под рамы высовывается трясущийся кулак, — так мешать работе благородных джентльменов! Где ваши манеры! Поттер лишь качает головой и продолжает путь. За ним, не отставая, идет растерянный Ди и смеющийся портрет молодой женщины. Все картины, которые попадаются им на пути — а их оказывается довольно много, — в чем-то похожи. Они все двигаются и разговаривают, но они всего лишь рисунки. Там нет ни экранов, ни процессоров, ни каких-то программ. Пока Поттер приветствует каждый разбуженный Лавандой холст, Ди кладет левую ладонь на стену рядом с одной из картин. — Что ты чувствуешь? — Прошу прощения? — усмехается почтенного вида старик, а потом вскрикивает от шока, когда на ладони Ди появляется гуманоидное лицо паразита. — Хм… краску, — отвечает рука. — Деревянная рама, еще немного краски, холст, краска и, о, смотри-ка, каменная стена. — Больше ничего? — уточняет Ди. — Ничего, — вдруг говорит Поттер, обернувшись. Он внимательно наблюдает за ними. — Что это? Ди, опускает руку, сжимая ладонь в кулак. Взгляд Поттер цепкий и слишком уж заинтересованный, когда он разворачивается всем корпусом, вытащив леденец изо рта. Ди едва удерживает себя, чтобы не шагнуть назад. Этот Поттер определенно аристократ, при том еще и могущественный. Брошенные вскользь слова о девяти тысячах лет не были пустым звуком — он прожил их все до дня. У Ди чуть ли не чешется рука от желания немедленно схватить меч, хоть Поттер и не проявляет никаких признаков враждебности. — Могу я взглянуть? — Гарри вытягивает вперед свободную руку. Ди крепче сжимает пальцы, вдавливая ногти в ладонь, и паразит отступает, полностью сливаясь с рукой. Как только это происходит, Ди расслабляет пальцы. Поттер изгибает бровь и засовывает леденец обратно в рот. Затем он вскидывает руку, в которой зажато нечто, вытащенное им из широкого рукава. Это длинный кусок гладкой древесины. Он слишком тонкий, чтобы быть колом, но и слишком толстый для иглы. Ди напрягается, но Поттер и не думает атаковать. Он только взмахивает своей деревяшкой в сторону руки Ди, а потом чего-то ждет, наблюдая. Но ничего не происходит. — Странно, — задумчиво говорит он и делает пару шагов вперед. Ди продолжает стоять на месте, когда Поттер подходит совсем близко. Но стоит тому попытаться коснуться его руки, он отводит ее назад. — Я только посмотрю, — говорит Гарри, и Ди позволяет. — Это ведь не что-то магическое, верно? Ди молчит. — Надо же, — хмыкает Поттер и тычет пальцем прямо в центр ладони. И от этого прикосновения всего лишь одного пальца Ди чувствует прохладу. — Если оно и магическое, то связано не с той магией, какую знаю я. Оно появляется из твоей руки и втягивается обратно. Здесь явно поработали с пространственными измерениями. Внутри твоего тела есть альтернативное измерение? Это… немного необычно. Ди буквально видит, как на чужом лице одна мысль сменяет другую. И там нет ни отвращения, ни страха, ни одержимости. Всего лишь научный интерес. — Пространственное существо с собственной личностью, голосом и, похоже, способностью к химическому анализу... Ди отдергивает руку, и Поттер поднимает на него свой сияющий зеленью взгляд. — Ты творение Короля ночи, ведь так? Ди каменеет. Поттер медленно кивает своим словам, а потом совершенно внезапно теряет всякий интерес. Развернувшись, он продолжает свой путь по коридору. — Портреты волшебные, — говорит он как ни в чем не бывало. — Они являются слепками личностей изображенных на них людей. Они такие, какими их видел художник, ну или то, что их нарисовало. Портрет не всегда полностью идентичен в своем характере или привычках человеку, но все-таки достаточно точен. Взять, например, нашу дорогую Лаванду, — Поттер указывает на молодую женщину с метлой. — Она не очень-то любила летать. — Это всего лишь способ передвижения, — Лаванда, улыбнувшись, подмигивает Ди. — Не обращай внимание на этого старика. Он чокнутый. Ди непонимающе переводит взгляд на портрет и опускает руку, пряча ее в складках плаща. Кажется, Поттеру совершенно нет дела до сказанного, потому что он молча продолжает идти вперед, и Ди ничего не остается, кроме как последовать за ним. Обычно, когда кто-нибудь из вампиров узнает о связи между ним и Святым Предком, события развиваются по двум вариантам: одни пытаются его убить, чтобы завоевать авторитет среди себе подобных, другие же подчиняются его воле в слабой надежде когда-нибудь вновь служить своему богу. Но Поттер ведь не утверждал о кровном родстве. Он всего лишь сказал, что Святой Предок поучаствовал в… создании Ди. — Почему ты говоришь, что не являешься аристократом? — медленно спрашивает Ди. — Аристократ — это член аристократии, социального класса, к которому я никогда не принадлежал. Аристократ обладает авторитетом, у него во владении есть земля и люди, а еще он обычно заседает в суде. Что-то из этого можно ко мне отнести, но не все. Это ведь еще, как правило, вопрос наследования, а меня на мою позицию выбрали. И, конечно же, — Поттер оборачивается к Ди, — я им просто не хочу быть. Я могу быть вампиром, как все они, но я отказываюсь от результатов их труда, который состоял в систематическом разрушении моего мира. — Хочешь сказать, что появился еще до того, как все это произошло? — хмурится Ди. Поттер со вздохом сует леденец обратно в рот. — Ну, это тот же мир. На первый взгляд. Он был разделен: магия и все, с ней связанное, было скрыто от посторонних глаз. Аристократия раскрыла существование этого мира другим. И из-за этого все, что мы знали, было разрушено. Ди молчит, ожидая продолжения, но Гарри качает головой, продолжая медленно идти по коридору, который опять погружается в тишину. — Я никогда об этом не слышал, — наконец-то говорит Ди. — Я не удивлен, — усмехается Поттер. — Была война, а потом еще одна и еще. В итоге аристократия встала во главе, а ведь историю пишут победители. Или не пишут, как в нашем случае. Ди чуть склоняет голову и смотрит на другую картину — это глухой древний лес, густую крону которого пронизывают солнечные ленты. Там на перекрестье ярких лучей и мрачной тьмы Ди видит сверкающее существо, похожее на лошадь. У него есть рог, но само существо намного изящнее всех единорогов, которых Ди когда-либо видел. А еще оно убито. Поттер, не задерживаясь, идет дальше. Ди молча ступает следом. *** Магический замок намного больше, чем Ди мог предположить. Возможно, он все-таки не настолько большой, как настоящие замки аристократии, но из-за своих пространственных измерений он кажется бесконечным. Похоже, что именно поэтому Поттер знал о существовании других измерений — у него просто уже был похожий опыт. Ди кажется, что над этим замком в свое время хорошо поработали, расширив его. Они поднимаются к башням и спускаются в катакомбы, проходят мимо сотен спящих портретов и горстки призраков. Некоторые из них довольно жизнерадостные, а кто-то не особо. Ди видит несчетное количество коридоров и комнат. Это самые настоящие учебные классы с аккуратными рядами столов и парт, которые ждут своих студентов. А те перестали приходить сюда тысячи лет назад. Поттер даже приводит его в общежития, где в натопленных гостиных потрескивают камины, а в спальнях стоят расстеленные кровати. Если верить Поттеру, домашние эльфы все держат в чистоте и порядке. Меланхоличное настроение Гарри постепенно начинает охватывать и Ди. Это место застряло во времени, ждет людей, которые никогда сюда не придут. Здесь всем заправляют те, кто не может двигаться дальше, кто ждет и спит долгие годы. И все же Гарри Поттер вампир, вампир-аристократ — совсем не важно, претендует он на этот титул или нет. А значит, он должен есть. — Как ты выживал все эти годы, если не питался? — спрашивает Ди, когда они добираются до места, которое Поттер назвал Астрономической башней. Через выглядящий древним телескоп Гарри разглядывает темное небо над замком. — При помощи этого, — не смотря на Ди, Поттер вытаскивает из кармана неизвестно уже какой по счету кровавый леденец. — Их для меня эльфы делают. Уверен, они не закончатся никогда. — Но это же… — хмурится Ди. Поттер слепо протягивает ему леденец, и Ди наконец-то принимает его, опасливо беря тонкими пальцами. Продолжая хмуриться, он аккуратно снимает прозрачную пленку и разглядывает… конфету. Она похожа на любой другой круглый леденец на палочке, который мог бы понравиться ребенку. Никто бы никогда не стал делать кровь такой формы, но… запах от леденца говорит об обратном. — Попробуй, — предлагает Поттер и наконец-то отрывается от телескопа. Вздохнув, он подходит к парапету, который окружает башню, и облокачивается на гладкий камень. Похоже, ему опять скучно. — Обещаю, что это не яд. Да бросает на него подозрительный взгляд, а потом возвращает все внимание кровавому леденцу. Он выглядит совершенно неопасно, но в том-то и проблема. Он такой безобидный, и все же... Очень аккуратно Ди пробует. На лице Поттера расползается кривая ухмылка. Уперев подбородок в ладонь, он наблюдает за реакцией Ди. Тот сначала хмурится, а потом в немом изумлении смотрит на леденец. Это… кровь. Просто кровь. Она буквально тает на языке, а потом во рту появляется ощущение, что ты выпил самую настоящую кровь. Привкус железа оседает на нёбе, заполняет собой буквально все, подавляет, как реальная кровь. Но Ди не может сказать, чья это кровь. Человеческая, животная, кровь птицы или кого-то другого. Он не знает. Это просто кровь. Ди поднимает взгляд на Поттера. — Трансфигурация пищи — особая способность домовых эльфов, — объясняет тот, мимолетно улыбаясь. — В свое время им потребовалась пара тысяч лет, чтобы сделать леденцы именно такими. Впрочем, им было совершенно нечем заняться. И это единственная еда, которую я могу есть, поэтому у эльфов был существенный стимул. — Что они использовали для их создания? — требовательно спрашивает Ди. — Яйца, муку, соль, сахар, железо, еще что-то, — Поттер пожимает плечами. — Немного магии там, чуть алхимии здесь. И вуаля — кровавый леденец готов. — Это же все может изменить. — Не совсем так, — Поттер отводит взгляд. — У нас было раньше нечто подобное. Однако аристократия предпочитала натуральный продукт. Ди опять смотрит на леденец. — Уверен, многие готовы заплатить хорошую цену за эти конфеты. Такие люди как я. — А вас нынче много? — Поттер скользит по Ди взглядом сверху вниз. — ...есть несколько, — Ди не перестает хмуриться. — Синтетическая кровь очень дорогая. — Ага, — хмыкает Гарри и смотрит вниз на людское поселение, что прекрасно просматривается с башни. — Не ошибусь, если предположу, что вы покупаете ее у аристократов? Ди отрывисто кивает, соглашаясь. Он все еще смотрит на зажатый между пальцами леденец. Секунда, и он медленно сует его в рот. Ощущение такое, будто он набрал полный рот крови, которая теперь медленно плавится на языке, проникая в горло. Это в разы насыщеннее, чем те жалкие капсулы с кровью, которые он покупает ежемесячно. А леденец ведь нисколько не уменьшился в размерах. Как надолго хватит одной штуки? Сколько он сможет питать его? Для дампира потребность в крови является скорее психологическим фактором, чем физической нуждой, но все-таки. По большей части кровь требовалась, чтобы удовлетворить зарождающуюся жажду, прежде чем она возьмет над тобой верх. И с этой конфетой... Ди неохотно вытаскивает леденец изо рта, смакуя остатки вкуса на языке. Он еще не до конца утолил свою жажду, но почти. — У меня еще есть, — Поттер оборачивается на него, а потом опять вглядывается в темноту. — Более чем достаточно. Да и эльфы всегда рады пополнить запасы. Ди внимательно наблюдает за ним. — Меня послали сюда, чтобы убить тебя, если потребуется, — вдруг заявляет он. — Да я уже понял. Хочешь попытаться? Ди хмурится, а Поттер кивает своим мыслям и снова смотрит на раскинувшийся в долине городок, на высвеченные фонарями улицы. На башне воцаряется тишина, которая до этого, может, и была несколько напряженной, но сейчас почти приятная. Ди еще никогда не чувствовал себя настолько легко рядом с вампиром. А если Поттер и ощущал какое-то неудобство, то так этого и не показал. — Хогвартс ни разу не подбиралась так близко к поселениям, — тихо замечает Поттер. — Она предпочитает держаться лей-линий и появляться в старых магических местах. Здесь же я не чувствую никакой магии, и мы не на лей-линии. — Что это значит? — Это значит, что причина кроется там внизу, — Поттер кивает на город. — Думаю, ребенку с магическими способностями исполнилось одиннадцать. И снова Ди хмурится (п/п: не может он не хмуриться, что уж тут поделать). — Раньше считалось, что у десятой части населения Земли есть магический… ген. Потом аристократия начала работать над человечеством, чтобы люди стали более восприимчивы к вампирскому рабству. Из-за этого проявление гена ослабло. Но иногда это все-таки случается. Если человеческая семья в достаточной мере чистокровна, то у них может родиться магически одаренный ребенок. Правда, долго они обычно не живут, — вздыхает Поттер. — Если их не убивает их собственная семья за проявление аномальных способностей, то тогда слух доходит до аристократии, которая делает все сама. Хогвартс принимает детей с одиннадцати лет, и… до этого возраста из маленьких волшебников сейчас почти никто не доживает. — И? — отрывисто бросает Ди, тоже смотря на город. — Я не знаю, — Поттер прикрывает глаза. — Мои люди умерли тысячи лет назад. Хогвартс надеется вернуть их назад, но в нынешней эре аристократии… этого может не случиться никогда. Даже если бы я смог убедить человеческую семью оставить своего ребенка на попечение вампиру, чтобы научить малыша силам, недоступным их пониманию… ха. Да, пожалуй, Ди вполне может представить такую картину. Если такой ребенок вернется обратно, то его в лучшем случае сделают изгоем, а то и вообще убьют за связь с аристократом. Тем не менее... — Эра аристократии подошла к концу, — замечает Ди. Поттер открывает глаза и в упор смотрит на Ди. — Человеческое революционное правительство захватило Столицу. Оно правит уже около ста лет. — ...что? — заторможенно спрашивает Поттер. Ди немного удивленно вскидывает брови. — Люди выиграли войну, — поясняет он. — Аристократия больше не у власти. Гарри продолжает смотреть на него с совершенно ничего не понимающим выражением лица. — Что? — опять спрашивает он. — Как? Какую войну? — Войну. Последнюю. Никто не знает, почему, но какое-то время назад аристократы стали терять свою силу, — объясняет Ди, отводя взгляд. — Когда революционное правительство захватило Столицу, большинство ее обитателей спали в катакомбах. Их убили в их же гробах. Так Столица стала человеческим городом. — Они… — Поттер, кажется, был в шоке, — стали терять силы? Ди кивает. На лице Гарри нет ни намека на гордость или высокомерие. Там всего лишь неверие и растерянность. — Я, — Гарри трет ладонью подбородок. — Ты ведь не лжешь? — Даю слово. Ди внимательно смотрит на Поттера. Тот смотрит в ответ. Смотрит подозрительно и, возможно, с толикой надежды. А потом опять бросает взгляд на городок. — Я должен сам все увидеть, — решает он. Прежде чем Ди успевает сделать что-то большее, чем схватиться за рукоять своего меча, Поттер перепрыгивает через парапет башни. Через мгновение его развевающаяся мантия становится взмахом крыльев. Ди наклоняется через край и пытается хоть что-то разглядеть, но единственное, что он видит, — это тень какой-то птицы, мчащейся по направлению к городу. — Ну что же, вот и все, — бормочет левая рука, в то время как Ди, глотая проклятия, повторяет маневр Поттера, спрыгивая с башни. Он собирается последовать за ним на своих двоих или на лошади, если эта башня находится с правой стороны замка, и... Его почти бережно возвращают обратно на башню. Недоуменно моргнув, Ди оглядывается по сторонам — он стоит там, откуда только что пытался спрыгнуть, окруженный звездами и древними телескопами. Какое-то заклинание, которое бережет людей от прыжков с башни? Зачем? Ди качает головой и, развернувшись на каблуках, спешит к выходу. К счастью, в этот раз его ничто не отталкивает. Не задерживаясь, он мчится вниз по лестнице. — Ты веришь ему? — спрашивает рука. — Веришь в весь этот бред о магической школе? — Замок достаточное доказательство, — говорит Ди, перепрыгивая сразу через четыре-пять ступенек. Он мимоходом смотрит на свою правую руку, в которой до сих пор зажат кровавый леденец. — Этот парень не похож на тех, кто часто общается с людьми, — с мерзким смешком замечает левая рука. — И эти его конфетки… они ведь не переплюнут настоящую кровь? Им далеко до людишек с их крохотными бьющимися сердечками и горячей красной кровью в венах. Но все может быть. — Хм, — согласно мычит Ди, зажав во рту леденец и не сбавляя темп.