Переживания

      Эдмунд понял, что попал по-крупному, когда на дорожку упала тень, которую отбрасывал здоровенный Эмиль Хадсон. Захотелось совершенно не по-мужски медленно присесть, обнять коленки и слиться с камнем, которым была вымощена тропинка от главной улицы к школе.       Хадсон был типичным образцом парня-девятиклассника: тупой и огромный. Гора мышц и ни чайной ложечки серого вещества.       Эдмунд развернулся, сглотнул и неуверенно улыбнулся — «уладим всё мирно?».       Судя по лицу Эмиля, мирно не получится. Певенси лихорадочно выискивал не то что пути — тропиночки к отступлению, ничтожные лазейки.       В девятом классе в противостоянии «интеллект-сила» последняя всегда выигрывает.       Эдмунд сделал назад шаг, другой…       И уперся лопатками в ствол дуба, росшего слева от дорожки.       Хадсон нехорошо ухмылялся, сладким голосом напевая старую английскую песню о должниках «Апельсинчики как мёд».       «Вот зажгу я пару свеч — ты в постельку можешь лечь…»       Эдмунду чертовски захотелось оказаться подальше отсюда. Он предпочёл бы не слышать последней строчки этой песни.       Хадсон схватил его за ворот рубашки и злорадно прошипел в лицо:       — Вот возьму я острый меч — и головка твоя с плеч! — на последнем слове кулак Эмиля врезался в лицо младшего Певенси, оставляя на скуле замечательный кроваво-синий след. Эдмунд рванулся, крутанулся и вывернулся из хватки местного «чёткого пацана», падая на каменную дорожку.       Страшно было до чёртиков, но парень, усилием воли заставляя коленки не трястись, твёрдо встал.       А затем резко развернулся и побежал.       На грани сознания билась мысль, что и денег-то ни у кого он не брал. Что это лишь повод проучить ненормального Певенси, который вдруг отбился от стаи и уже который год не возвращается обратно.       Стая «своих» не забывает.       Эдмунд влетел в магазин — кажется, «Чистый дол», торгующий бытхимией, — и затормозил, степенно идя между рядов полотенец, средств для мытья посуды, щёток и швабр.       Продавцы подозрительно косились на подростка в пустом магазине, нервно поглядывающего на окна.       Компания «чётких парней», хохоча, зашла в магазин, и Эдмунд молча проклял свою удачу, прячась за шкаф. Жаль, что в Нарнию, как тогда, уже не приведёт.       Прибьют, как пить дать.       Король Нарнии позорно прятался от толпы тупых озлобленных подростков — в Ташбаане правители умерли бы со смеху, увидев его таким.       Эдмунд слышал только приближающийся хохот подростков и своё оглушительное дыхание. И взмолился — второй раз в жизни.       Выручил продавец — вопросительно посмотрев на толпу, поинтересовался, что молодым людям надо, — и компания, отнекиваясь и оглядывая магазин в поисках Певенси, вышла на улицу, решив, видимо, что он свернул в переулок и искать его нет смысла.       Эдмунд от облегчения сел, где стоял.       Из магазина он вышел на десять минут позже, твёрдо поклявшись позже купить в нем всё, на что хватит накопленных денег.       Неприметный магазин в его глазах обзавелся золотым нимбом над крышей.       *Апельсинчики как мед       В колокол Сент-Клемент бьет.       И звонит Сент-Мартин:       Отдавай мне фартинг!       А Олд-Бейли, ох, сердит,       Возвращай должок! — гудит.       Все верну с получки! — хнычет       Колокольный звон Шордитча.       Вот зажгу я пару свеч — ты в постельку можешь лечь.       Вот возьму я острый меч — и головка твоя с плеч.       Английская считалочка.