Двое для двоих

      Три года назад       Несколько месяцев Широ не знает, удастся ли сохранить руку, и ожидание более мучительно, чем все процедуры, которые ему приходится пережить. Он уже плохо помнит свою жизнь до аварии и бесконечных больниц. Один день похож на другой, кроме того, что голос Адама по телефону становится всё более безразличным.       — Ты скоро вернёшься? — спрашивает Адам в конце февраля. Широ слушает его и смотрит на календарь. Год не високосный, у него снова нет дня рождения. Если он вообще доживёт до первого марта, отрешённо думает он. — Я хочу сказать… а, ладно, потом.       — Я в порядке, — говорит Широ и не верит сам себе. Его безжизненный голос отдаётся эхом в пустой палате, и он надеется, что сигнала капельницы в этом углу не слышно. — Скоро всё закончится.       Он повторяет одно и то же третий месяц. Приказ о неразглашении запрещает ему выдавать любую информацию. Своё местонахождение, причину аварии, диагнозы и всё, что связано с текущим положением дел. Репутация Гарнизона не должна пострадать.       — Я надеюсь, — говорит Адам. Он чувствует себя преданным, и Широ ничем не может его утешить. Не может даже увидеться с ним. Адам бы обязательно приехал, если бы мог. — Извини, Широ.       Он кладёт трубку. Ещё несколько минут Широ стоит и смотрит на календарь. Он здесь с середины октября. Хэллоуин, День благодарения, Рождество и Новый год, День Святого Валентина… У них могли быть все эти праздники. Они могли просыпаться вместе и смеяться, сидя на кухне по утрам. И, возможно, Широ снова бы немного опаздывал на работу, увлёкшись поцелуями.       Он выходит из больницы в середине марта. Руку удалось сохранить, и хотя она всё ещё висит плетью, а часть костей заменена титановыми имплантами, Широ позволяет себе насладиться моментом и не думать о плохом. О том, что он больше никогда не сядет за штурвал, что Адам перестал звонить, и что его будущее разлетелось как песок на ветру.       Квартира встречает его чистотой и тишиной. Вещей Адама нет, и он увез с собой комнатные цветы.       По крайней мере, они не засохли, — думает Широ.       Он специально находит клуб с кинковым дресс-кодом, чтобы не приходилось раздеваться полностью, а приятная компания подбирается сама собой — он всё ещё умеет нравиться людям. Все знают его как «Широ, который где-то служил, кажется». Вопросов не задают, и Широ это полностью устраивает.       Еженедельные тусовки приглушают тоску по прикосновениям, и всё же, придя домой и бросив в корзину очередную укороченную куртку, которая прикрывает шрамы на правой руке и плече, он долго лежит в постели, обнимает одеяло и представляет на его месте Адама. Но после всего, что случилось, он бы и сам с собой не остался.       Проходят месяцы, боль утихает, на смену старым приходят новые привычки. Он возвращается в Гарнизон на штатскую должность. За исключением редких дней, когда меняется погода, рука больше не беспокоит, и ничто в его квартире не напоминает о том, что когда-то здесь жили двое.       У него нет времени на то, чтобы быть для кого-то любимым, так Широ себе говорит, но всё равно раз за разом привязывается к людям. К весёлому парню, который носит тельняшку на голое тело и сексуально курит. К молчаливой, всегда настороженной девушке с густо подведёнными глазами, которая тоже где-то служила. К паре совсем юных мальчишек-морпехов — они обожают приглашать его третьим. Но однажды все они перестают приходить, и, вероятно, не вспоминают больше ни о нём, ни о других людях, с которыми перекидывались парой словечек в курилке или за общей барной стойкой. Широ сам дурак, что слишком хорошо их узнал, пусть на короткое время это и сделало секс лучше.       Полтора года назад       Лэнса он впервые видит на весенней вечеринке в честь очередного придуманного праздника. На огромной кровати в центре клуба четверо парней, сменяя друг друга по часовой стрелке, трахают одного — очень пластичного кубинца, который так заразительно наслаждается происходящим, что на секунду Широ задумывается о том, чтобы присоединиться. Но последнее место занимает высокий темнокожий парень с дредами, и Широ уходит к барной стойке, поболтать с завсегдатаями.       — Это кто? — спрашивает он у Роло, который делает коктейли.       — Лэнс, он танцор вроде, — пожимает плечами бармен. Широ зазывают к себе трое ребят в костюмах стюардов из дешёвого секс-шопа, и до конца вечера он не скучает. А когда садится в машину и заводит мотор, видит этого танцора Лэнса в компании других спортивных ребят и невольно улыбается. Они так молоды.       Впрочем, он тоже молод. Всё ещё, хотя не особо в это верит.       — День рождения в свинг-клубе? — улыбается Широ. По всему клубу развешаны растяжки «С днём рождения, Лэнси-Лэнс!», именинник принимает поздравления, поцелуи и объятия от знакомых и незнакомых, и, похоже, скоро начнёт принимать и минеты.       — Он сказал, это оригинально, а Найма сказала, почему бы и нет, — фыркает Роло. — Ты ещё торт его увидишь, оборжёшься. Свечки в виде членов, я ору.       Широ следит за весельем, облокотившись на барную стойку. У него нередко случается настроение просто находиться среди людей. Бывает, что люди приходят в свинг-клубы и за этим, он лично знает ещё пару примеров.       По необъяснимому стечению обстоятельств Лэнс, задув свечки в виде членов и нацеловавшись со всеми друзьями, садится рядом и суёт Широ в руки картонную тарелку с покосившимся куском торта и пластиковую вилку.       — С днём рождения, — искренне улыбается Широ.       — Любишь танцевать? — спрашивает Лэнс и закидывает ногу на ногу с таким размахом, будто планировал опустить её Широ на плечо. Широ качает головой и пробует торт.       — А что любишь? — продолжает Лэнс. Он немного выпил, и его, похоже, тянет поговорить. — Говорят, ты где-то служил?       — Служил, — коротко отвечает Широ и впервые не останавливается на этом. — Летал.       — Боже, — Лэнс с грохотом двигает свой барный табурет ближе, чтобы сесть к Широ вплотную, и разворачивается лицом к лицу. — Я так хотел стать лётчиком в детстве, но меня отдали на танцы. Расскажи что-нибудь, если это не военная тайна.       — Я не истребители пилотировал, — смеётся Широ. — Я был испытателем. На маленьких самолётах. Знаешь, которые переправляют людей с островов на материк.       Обычно на этих словах собеседники теряют интерес и кладут руку ему на пах, чтобы перевести общение в другую плоскость. Но Лэнс его не останавливает. Он с большим интересом слушает смешные истории из прошлого, и прошлое уже не кажется Широ таким болезненным. Лэнс хохочет, иногда пихает его в плечо и говорит «правда, что ли, да ты гонишь», иногда прерывает его хлопком по колену и рассказывает какую-нибудь уморительную байку, про спортивные соревнования или про своих друзей. Они сидят на самом краю стойки, в стороне от общего веселья, и приходят в себя только когда Роло подсовывает им счёт и просит на выход.       В опустевшей раздевалке Широ снимает кожаные портупеи с бёдер и груди, запихивает в рюкзак виниловую куртку с лётными нашивками, надевает простую белую футболку и превращается в обычного любителя военных мотивов в одежде. Лэнс меняет блестящие лосины на светлые джинсы и набрасывает поверх майки-сетки неброскую толстовку.       — Я думал, у тебя будет куртка-авиатор и такие модные очки, как у Меркьюри. — Он скалозубо улыбается, показывая пальцами очки, и Широ снова заходится смехом.       — Я скучный, — сообщает он, хотя вообще-то у него есть в точности такие очки, просто лень искать их в комоде.       — Чувак, у меня уже лицо болит смеяться, кто угодно здесь скучный, но только не ты! Далеко живёшь?       — Минут двадцать идти. — Широ показывает на карте, и Лэнс цепляет его под руку.       — Я тебя провожу и вызову такси, мне в ту же сторону. Ты не против?       — С удовольствием.       Они говорят всю дорогу, заходят позавтракать и выпить кофе в макдоналдс, и когда добираются до дома Широ, небо уже светлеет.       — До следующей недели, — улыбается Широ, и опыт многих знакомств говорит ему, что не нужно привязываться снова. Этот улыбчивый кубинец исчезнет точно так же, как все остальные, даже не оставив ника в инстаграме. — Спасибо за разговор.       Лэнс секунду смотрит на него округлившимися глазами и начинает хохотать, едва не складываясь пополам.       — Я просто пиздец, — выдавливает он, — я же перепихнуться с тобой собирался!       — Я не жалуюсь, — улыбается Широ и наполовину в шутку предлагает: — Если хочешь, заходи.       — Думаешь, я испугаюсь и не зайду? — выпячивает грудь Лэнс.       Они перешучиваются, пока едут в лифте, и вообще-то Широ рассчитывает напоить Лэнса чаем и через пару часов заказать ему такси. Он открывает дверь, Лэнс заходит за ним в прихожую и через голову стягивает толстовку вместе с майкой.       — Я с ума схожу, ты такой горячий, — шепчет он Широ на ухо таким тоном, будто делится большим секретом, и обнимает за шею. — Трахнешь меня? У меня всё с собой.       — У меня тоже есть, — смеётся Широ, и на самом деле горячий из них двоих Лэнс, а Широ вспыхивает от него, как от искры. Парой минут позже Лэнс стонет под ним в его постели, застеленной скучным хлопковым бельём, вцепившись в не менее скучное деревянное изголовье, и поздно изображать неприступность — Широ проваливается в омут с головой. Кончая, он шепчет какие-то идиотские нежные слова и целует его в ключицы, а Лэнс гладит его по голове и тяжело дышит, и Широ печально думает, что ему нравится в клубе, что многое его заводит, но ему так не хватает банального секса в собственной постели.       — Мне вызвать такси? — бормочет Лэнс, почему-то так и продолжая его гладить. Широ ложится рядом, думая, уместно ли будет его обнять.       — Как хочешь, — говорит он как можно безразличнее. — Буду рад, если ты останешься, но если нет, никаких обид.       — У тебя есть ещё смешные истории? — бормочет Лэнс, зевая, поворачивается на бок и утыкается носом ему в грудь. Широ осторожно обнимает его одной рукой, и Лэнс тут же пристраивает голову ему на плечо.       — У меня очень много смешных историй.       — Тогда я остаюсь у тебя жить, — шутит Лэнс.       Они съезжаются через две недели. Широ сдаёт свою унылую квартиру, оставив в ней почти все вещи, кроме самых любимых — компьютерного кресла, книг и пары наград, — и снимает новую, ближе к центру, с панорамными окнами и видом на горы. И хотя новая кровать гораздо больше, они с Лэнсом всё равно каждое утро просыпаются в обнимку.