На краю

— Но так, слабо, побили это громкое слово, — продолжила рассказывать Лиза, когда Дима засыпал ее вопросами. — Славе разбили нос, разве что. Мы все сразу дали деру в разные стороны, не стали связываться с ними. В прошлый раз кто-то из них, видимо, проследил таки до дома, где мы собираемся… — Я не знал, правда, если бы я знал… — слова путались, голова кружилась. То, что Карасев так поспешно претворит свою месть за то, что Дима по невнимательности ободрал руки, колени и подбородок об асфальт, было вообще никак не предсказуемо. Как и то, что местная гопота так быстро протрезвеет и решит завершить начатое. — Опиши их, пожалуйста, может это вообще другие… — Не, там точно был тот твой парень, — Лиза вздохнула. — Я его хорошо запомнила. — Блин, — только сдавленно выругался Дима и замолчал, обняв одной рукой поджатые к груди колени. Лиза тоже молчала, и в трубке только шуршало ее дыхание и едва заметно трещали помехи. — Я найду его, дождусь, все ему скажу, — наконец решительно произнес Дима. Он еще не знал, где будет искать Карасева, который, скорее всего, еще ехал из Питера — но уже придумывал, что ему скажет. — Давай, — только согласилась Лиза и отключилась. Дима поспешно оделся, забыв о том, что на улице все еще дождь и что он понятия не имеет, где живет Карасев. Зато он знал, где Сашина квартира, и была надежда, что приехав, Миша сразу отправится к ней. Еще в начале первого курса он составил компанию старосте группы отнести заболевшей Саше чертежи. Тогда он и представить не мог, что они не поделят с ней мужчину, а уж тем более, Карасева. Задумавшись, Дима укорил себя за слово «делить». Миша точно не принадлежал ему, а он Мише. Но так в глубине души хотелось, каким бы слишком обязывающим, страшным и, возможно, опрометчивым ни было это образное «принадлежать»… Дима запер входную дверь и спешно сбежал по темным ступенькам вниз, совсем забыв об осторожности и не боясь оступиться. Вдавил пальцем кнопку и грудью навалился на холодный металл двери. Крохотный залитый бетоном квадратик под навесом казался островком посреди царившего вокруг хаоса. Непогода разыгралась не на шутку. Ветер тут же распахнул куртку, проник под шарф, пробрался до самых костей, мокрые желтые листья взлетали в воздух и их тут же прибивало на землю. Дима зябко поежился и шагнул ближе к пелене дождя. Лицо обдало брызгами, и тут он отчетливо различил впереди человека, когда того выцепил свет фонаря. Он закрывался темным зонтом, но портфель в его руках, в которым всегда лежали полицейские отчеты — еще с детства Дима любил тайком перелистывать их из любопытства — он легко узнал. Парень метнулся было в сторону, не желая быть замеченным, но было уже давно поздно — он слишком долго простоял здесь, видный и приметный со всех сторон. — Дима! — окликнул отец. — А ну иди сюда! Куда собрался? Дима покорно потрусил обратно под козырек. Одежда вымокла вмиг, мокрая челка выпрямилась и прилипла ко лбу, по лицу струилась вода. — К Соне, — буркнул он, опустив голову. Все шло не по плану. — Неприлично ходить в гости в такое время, — отец закрыл зонт, шумно стряхнул с него брызги и ключом открыл магнитную дверь. — Домой. И Дима послушно поплелся обратно по ступеням наверх. От холода била крупная дрожь, он чувствовал себя до ужаса глупым и слабым, но ничего не мог с этим поделать. В ванной комнате мокрая одежда упала на пол, но лучше не стало. Сухое не грело. Обнимая себя руками, он медленно прошел к себе и закрыл дверь. Был еще вариант выбраться из окна и удрать, как он делал это миллион раз… Но, подняв взгляд, Дима резко обнаружил, что желание куда-то бежать пропало. Там, за пеленой дождя, блестела в неярком свете фонаря тонированная «девятка». Будто какой-то совершенно чуждый этому пейзажу элемент, нелепая аппликация на мрачном полотне неизвестного художника. Как иронично — они разминулись минут на десять. Не глядя более на машину Карасева, Дима забрался под одеяло с головой и свернулся в комок, все еще дрожа от холода. На этот раз он заснул быстро. И снова все повторялось по кругу. Тянулись как резина дни, маленький городок утопал в дождях, а Дима — в своих тяжелых мыслях. Не то чтобы Карасев избегал его. Они так же подолгу смотрели друг на друга, ненароком пересекаясь в колледже, так же делали вид, что незнакомы. Просто Миша больше не приезжал. Ни ночью, ни вечером, ни ранним утром, когда солнце на миг слабо освещало все вокруг и Дима просыпался уже по привычке, чтобы украдкой бросить взгляд за стекло. — Сейчас усну, — бросила Соня и зевнула. Дима отделил тонкий слой вафли от целой, обнажая ванильную начинку. Посиделки на улице перед колледжем давно пора было заканчивать, но на перемену после первой пары все по привычке высыпали на залитую асфальтом площадку перед крыльцом. Им повезло занять одну из покосившихся скамеек без спинки, и теперь они наслаждались серым небом, которое пронзали уже практически обнаженные ветки деревьев, и свежестью утра. — Ага, — согласился Дима и облизнул начинку вафли. — Еще эта мерзкая геодезия сейчас… Где-то вдалеке между деревьями загудел мотор. Варианта было только два: либо Карасев приехал учиться, либо привезли продукты в киоск. Дима мысленно понадеялся на второе. И так утро не было веселым, а появление Миши погрузит его в тяжелые мысли на весь оставшийся день. Однако это был совсем не старенький грузовичок с красной надписью «продукты». Лада описала большой круг перед крыльцом, приминая прорывающуюся сквозь асфальт коричневатую траву, и Дима так и замер, сжав пальцами начавшую крошиться вафлю. Карасев явно красовался. На «девятке» появился спойлер, как на гоночной тачке из кино, заводские диски сменились на широкие и блестящие с интересным дизайном, сам корпус машины опустился и почти скреб асфальт. Результат любительского тюнинга приковал взгляды всех без исключения, и Дима ненавидел себя за то, что тоже не может не смотреть, как довольный Карасев вылазит из тачки. Его тут же окружили бритоголовые друзья в спортивных костюмах, и Миша прислонился к капоту и потянулся за сигаретами. Улыбка не сходила с его губ, и Дима смотрел и просто не мог насмотреться, так он был хорош. А на душе от чего-то было очень мерзко от того, как Карасев протягивает пацанам пачку, и кто-то случайно касается его руки, как трогают его автомобиль и заглядывают в окна. Это будто бы опорочивало, преуменьшало те восхитительные чувства, которые Дима испытывал, когда сидел на пассажирском сиденьи «девятки» или когда Карасев касался его тела. Будто любой другой мог ощутить то же, что и он, то же, что казалось ему таким особенным, высоким, глубоко личным. — Здорово Карась сделал, конечно, — заметила Соня, кивая на машину. — Он тебя больше не подвозил с тех пор? Дима только покачал головой, наконец возвращаясь в реальность к неудобной скамейке и недоеденной вафле. — Жалко. Это было так странно, когда он забрал нас из Питера. Черт его знает, зачем. — Он вообще… странный, — задумчиво добавил Дима и замолчал, понимая, как нелепо это звучало. К счастью, Соня не потребовала дальнейших объяснений и продолжила хрустеть печеньем, стряхивая крошки на асфальт. Карасев с друзьями прошествовал прямо к крыльцу. Одновременно разговаривая с одним из пацанов, Карасев посмотрел на Диму, и невольно задержал взгляд. Дима весь замер, напрягся, будто собрался вскочить и бежать к нему или от него. Если отодвинуть чувства в сторону и подумать, то Дима хорошо знал, почему Миша поступает так. Они не могли быть вместе, и прекратить общение было единственной возможностью забыть друг о друге и жить обычной жизнью простых парней. Но сердцем он не понимал, не мог объяснить, как можно так трепетно прижимать человека к своей груди, а потом проходить мимо. На выходных опять был футбол, и Дима, впрочем, хорошо помня обо всем, что говорил ему Карасев тогда, все равно поехал в Питер. Не только для того, чтобы встретиться с друзьями, но и чтобы доказать самому себе, что на этот раз он не примет ошибочных решений и все пройдет хорошо. Поэтому из подъезда они не выбирались. — Мало наших сегодня, — заметила Лиза, кивая туда, где на несколько ступенек ниже, на площадке, сидели немногочисленные неформалы. Одна из девчонок гадала на игральных картах другой, и остальные с любопытством наблюдали за ней. — Особенно пацанов. — Они пошли куда-то со Славой, я слышал, — отозвался Дима, дожевывая кусок жирной сырной пиццы. — Скоро вернутся, там же фанаты, чего шляться. Лиза кивнула и тоже откусила от треугольного кусочка пиццы. Дима качал ногой в такт какому-то треку о девушке, которую предали и бросили, при этом не думая ни о чем. В голове было совершенно пусто. Где-то внизу грохнула дверь, как если бы кто-то зашел в парадную. Лиза и Дима напряглись, боясь, что кто-то захочет выгнать вечно сидящих тут неформалов, но потом до них донеслись веселые знакомые голоса. Вскоре на площадке появились Слава и еще несколько парней. Вид у всех был бодрый, но Дима не мог не заметить, что по лицам некоторых размазана кровь, помята одежда, а у Славы под глазом красуется все темнеющий синяк. — Кто вас так отделал? — сразу же насторожилась Лиза, стоило компании подойти к ним. Слава шумно шмыгнул носом, из которого ранее явно текла кровь, и гордо заявил: — Не нас, а мы. Погляди-те-ка. В прошлый раз этот придурок чуть не сломал мне нос. И протянул Лизе телефон-раскладушку. Дима склонился к ней, стараясь разглядеть что-то на крохотном экране, и девушка запустила видео. Качество было ужасным, но смутно угадывалась машина Карасева и сам Миша. Он стоял спиной и о чем-то спорил со Славой, но слова было разобрать невозможно, так как снимающий притаился где-то вдалеке. Вдруг Слава замахнулся и ударил. Карасев увернулся, кулак то ли мазнул по уху, то ли прошел мимо, и ударил в ответ, сбивая неформала на землю. Потом отшатнулся, потянулся к двери машины, но открыть не успел: подбежавший сзади Илья разбил бутылку из-под пива ему о голову. Дима задохнулся от возмущения, захлопнул телефон, вырванный у Лизы из рук, и бросил его на ступеньку. Заложило уши, сердце бешено заколотилось в груди, из глаз едва ли не покатились горячие слезы. Вот так, вчетвером, на одного, со спины… И пусть бы там был кто-то другой на месте Карасева, он просто не понимал, как он мог общаться с этими людьми, дружить, делиться переживаниями и пить из одной бутылки. — Зачем?! — Дима вскочил и вцепился в Славину черно-розовую толстовку, чтобы хорошенько тряхнуть его, несмотря на то, что был на голову выше. — Вы звери! Зачем? — Тебе жалко какого-то гопника? — непонимающе спросил он и несильно оттолкнул Диму, чтобы тот отцепился. — Или ты забыл, что он тебя увез тогда? Мы отомстили и за тебя в том числе! — Это не месть! Вы… как крысы! Хуже! — выпалил он, смахивая наворачивающиеся от обиды слезы. — Где он?! Где?! — Он поднялся и уехал, мы видели, — ответил Илья, стоявший позади. — Ничего мы ему такого не сделали. — Чего ты вообще завелся, ну? — попытался успокоить его Слава. Но Дима уже не слушал. Отпихнув парня локтем, он помчался по ступенькам вниз.