Путь истинный

— Я Ким Тэхён. За нетрадиционную ориентацию пострадал, а ты? — Пак Чимин. В общем-то, за то же самое. Голубой Чимин пискнул от смеха, забавно прикрывая рот пухлой небольшой рукой. Он вообще весь был забавный — низкий, мягкий и кругленький, очень похожий на пончик. Белая монашеская хламида в пол превращала его во что-то среднее между Королевой Снежинкой и шариком ванильного пломбира. Тэхён даже взвизгнул от восторга и сразу сграбастал его в объятия. Интуиция никогда его не обманывала: он сразу понял, что с кем-то настолько милым, с глазами-щелками и щечками-пирожками просто невозможно не подружиться. — Броооооо! — Тэ оторвал его от пола и покружил, при этом не упустив шанса ощупать крепкий круглый Чиминов «орех» под белым одеянием. — И какие у тебя планы, бро? Неужели протухать тут и исправляться? — А есть варианты? — спросил Пак, округляя глаза. До чего же смешной, подумал Тэ. И наивный, как ребёнок. — Например, свалить. Не думал об этом?  — Я бы не советовал вам об этом думать, — раздался каркающий голос, от которого парни вздрогнули. Отец Шуга стоял в дверях, эффектно скрестив руки на черной мантии и поглядывая на них, как на идиотов. — В горах водятся пумы, а в лесу волки и гиены. И им, поверьте, все равно, барашек на ужин или содомит. Тэхён почему-то поверил сразу, хотя на «содомита» немного обиделся. — А как же они вас-то не съели, падре? — спросил он, прищурившись. — Или сухари им не нравятся? Губы отца Шуги оскорбленно поджались, а выражение лица стало почти таким же, как у Лиён, когда Тэ ее дразнил. — У нас живут собачки-волкодавы, — сообщил он еще более скрипучим голосом. — Ночью мы их выпускаем. Кстати, им очень не нравится, когда воспитанники лазят по заборам! — Понятно, — кисло протянул сразу сдувшийся Тэ. — Ну и ладно, не очень-то и хотелось мне лазить по заборам. Я что, горный козел? Мне только бы интернет был, а так везде хорошо. — А вот хрен тебе, а не интернет, — фыркнул Шуга. И тут же сообразил, что сказал что-то не то, видя медленно расширяющиеся глаза Тэхёна и Чимина (Пак даже рот раскрыл от изумления). Разве монахи должны так выражаться?.. — То есть, я хотел сказать, что интернета в горах нет. А ты почему до сих пор не переоделся? — вдруг мастерски перевел он стрелки на Тэ, который все еще стоял в своей одежке. Модные джинсы открывали аккуратные гладкие коленочки, а футболка сползла с одного плеча. Он не торопился ее поправлять, с удовольствием глядя, как краснеет этот ханжа и святоша. Но… Черт. Если на него наденут балахон, то как же он соблазнит отца Крола? По всей видимости, он произнес это вслух, потому что Чимин снова издал шокированный писк, распахивая глаза и пухлый ротик. Хоть большинство людей и выглядят идиотами с таким выражением лица, у него это смотрелось миленько, и он явно об этом знал. — Чонгуки не монах, а еще только послушник, — машинально произнес отец Шуга. Прошло еще минимум секунд тридцать, прежде чем он отвел взгляд от Чимина, отвис, сообразил и зашипел диким котом: — Только попробуй сбить его с пути! — А то что? — заулыбался Тэ. — Может, отправите меня домой? Было бы неплохо! — Домой ты еще не скоро попадешь, а в соседний домик — запросто. Будешь ночевать один и думать о ночных хищниках и о своем поведении. Заодно и молиться научишься! — Один-один, — оценил уровень противника Тэ и даже немного скис. — Окей. Если так: я не соблазняю послушника, а вы не заставляете меня носить эту вашу хламиду. Идет? — Это подрясник. Не торгуйся, — отрезал Шуга. — Хотя бы черную хламиду! — стал упрашивать Тэ. — Мне так нравится, как она смотрится на вас… так стильно. Вы не хотите запустить свою линию одежды? Я буду вашим фанатом, падре. — Правда? — Клянусь. — Ладно. Надевай черный. Я принесу. — О, падре, вы — прелесть! — только воскликнул обрадованный Тэ. — Твоим послушанием как раз будет уход за гусями… — Только не это! Я боюсь всю живность, падре. Особенно ту, которая кусается. — …за курами и козлом. Гуси не могут кусаться, у них нет для этого зубов. Без тени каких-либо эмоций на каменном лице отец Шуга повернулся и величественно вышел, взметнув полы своей черной мантии. — Да что же это такое здесь делается, — запричитал Тэ, кидаясь на чистенькую застеленную кровать. — Он специально хочет заставить меня… о боже, только не гуси! И козла одного с меня хватит, мой бывший парень даст фору здешнему животному. Они специально хотят меня уморить от страха? А родители, получается, в сговоре? Неплохой ход избавиться от проблемного сына! Тэ восклицал, размахивая руками и изредка ударяя кулаком подушку — она была мягкая и упругая, набитая скорее всего сеном. Чистые простыни так и хрустели, в комнате пахло сухими травами, и все это вместе с минималистичной обстановкой (две кровати, стол и шкаф) было так уютно, что даже успокаивало. — Зря ты с ним торговался, — сочувственно протянул Чимин. — Старая ворона! Религиозный эксплуататор! — Мне двадцать шесть, — каркнул скрипучий голос, так что оба парня подпрыгнули. До чего же тихонько он подкрадывается! Чимин сделал Тэхёну страшные глаза, но тот только плечиком дернул. И только набрал воздуха, чтобы сообщить, что выглядит падре Шуга на все пятьдесят шесть, как вдруг Чимин отвлекся, глядя в угол… От его высокого визга вздрогнули даже стекла в окнах. Тэ успел только подумать, что, наверное, и в самом деле грешен, раз своим появлением в этом месте вызвал что-то такое. Что так напугало его бедного соседа. Чимин проворно, как горный козел, вскочил на табурет, а монах и Тэ инстинктивно рванули друг к другу за спасением. Падре Шуга пролепетал несколько слов, не слишком похожих на молитву. Точнее, они были похожи на кое-что другое, но Тэхён решил, что ему со страху причудилось. Бледный Чимин тыкал пальцем куда-то в угол. — Там! Там! В углу металось что-то серо-зеленое, тоже обезумевшее от страха и от такого звукового сопровождения. — Ящерица, что ли? — хриплым с перепугу голосом сказал Шуга. А потом громко и отчетливо произнес еще одно немолитвенное слово, отцепляя от себя Тэхёна. — Чуть сердце не остановилось! Мои бедные уши, — он подошел и спокойно взял в ладонь маленькую ящерку, которая тут же спрятала головку между пальцами. Она бы сделала фейспалм, но лапки не слушались от пережитого. — Смотри, она совсем не страшная… Окей, хорошая попытка. Чимин взлетел с табуретки на стол, трясясь всем телом и снова вопя: — Не подходите ко мне! — Вот истеричка, да? — обратился Шуга к ящерице. — Пойдем отсюда. Слезай, Мальвина! Отворив дверь, он выпустил животное и только повернулся к Паку (длинное белое одеяние красиво оттеняло голубые волосы парня — Тэ хихикнул от меткости прозвища), чтобы прочесть занудную, как он сам, лекцию о земноводных, но… На пороге появился прекрасный послушник. Тэхён невольно подобрался, всеми фибрами своей гейской души настраиваясь на него, но словил взгляд Шуги и сразу скис. Парень раскраснелся — видно, бегом бежал, а его и так большие глаза раскрылись до немыслимой ширины. Он показался Тэ даже красивее, чем в первую встречу. — Все в порядке, Куки, — ответил отец Шуга на его немой вопрос. — Он испугался ящерки, представляешь? Сколько тебе годиков, Пак Чимин-щи? Двадцать? Послушник заулыбался, и на глазах неотрывно пялящегося на него Тэ свершилось небольшое чудо: щеки дрогнули, ровные кроличьи зубы обнажились, и серебристый заразительный смех рассыпался в воздухе. Зря Тэ опасался. У него оказался прекрасный голос, который хотелось слушать и слушать. И милый смех. Он ржал над новоприбывшими в голос, до слез, и Шуга улыбнулся тоже. Правда, свою улыбку он скрыл за безразмерным рукавом. Чимин и Тэ растерянно стояли. С одной стороны, им было немножко обидно, а с другой… монахи, получается, не такие уж страшные, если умеют смеяться совсем как нормальные люди? — Твоя помощь не нужна. Можешь идти, — сказал наконец отец Шуга, резко возвращая себе пугающий вид. Послушник Куки кивнул. В отличие от своего начальника, он не смог сразу справиться с улыбкой — она всё пробивалась сквозь маску серьезности, когда он оглядывал комнату, а заодно Чимина с Тэхёном. Пак смутился, а Тэ подмигнул, тут же замораживаясь на пару десятков градусов от взгляда Шуги. А Куки сразу посерьёзнел. Он слегка поклонился и как-то быстро ушел, так и не произнеся ни единого слова. Но Тэхёну показалось, что они поговорили глазами. Несмотря на одеяние и смиренные повадки, он не казался таким зубодробительным ханжой — вполне милый, приветливый парень с озорными и очень красивыми глазами. Интересно, что он здесь забыл, в этой дыре? Какими пытками его тут удерживают? Но думать об этом сейчас было некогда, потому что сухарь в черном одеянии уже каркал, тряся рукавами мантии, как крыльями. — Распорядок такой: в семь тридцать завтрак, в двенадцать обед, а ужин в пять часов. Отбой в девять. — Что? — вырвалось у Чимина. — Что? С часами бегать не буду, кто не успел поесть, тот опоздал. Чимин трагично переглянулся с Тэ. «Как можно ужинать в пять и ложиться в девять?!» — читалось в их глазах. — В день две медитации по часу — утренняя после завтрака и вечерняя перед сном. И общие молитвы. Остальное время мы трудимся. Ваши обязанности по монастырю: Тэхён будет ухаживать за птицей… — Падре, я никогда в жизни ни за кем не ухаживал! Всегда только за мной… ох, извините. Но я не знаю, что делать с птицей. Правда! — Я лично научу и все покажу, — невозмутимо отрезал он, и Тэ с досадой прикусил себе язык — надо было спросить, чем занимается Крол, и напроситься ему в помощь. — А также под твоим шефством будет наш очаровательный Арнольд. Это козёл. — Нет! Я не хочу козла! — взмолился Тэ. — Я хочу кролика, — добавил он потише. — Да. А на обязанности Чимина будет помощь по кухне, цветочные клумбы и… Мне показалось, голос у тебя тенор-альтино? Самый высокий у мужчин. Было видно, что Шуга откровенно издевается, намекая на Чиминовы вопли при виде ящерицы. Пак смешался и покраснел, отворачиваясь от его глаз-колючек, сканировавших насквозь. — В первый раз слышал, чтобы так визжали. Значит, будешь петь. Молитвы. — А я буду читать рэп, — бодро встрял Тэ, желая немного разрядить обстановку. — Я немного умею. Хотите, зачитаю что-нибудь? — Я сам тебе сейчас зачитаю, устав монастыря! Вот это чтиво, на пару часов хватит, — отрезал Шуга и взглянул на часы: — Обед. Если что, магазинов тут нет, поэтому рекомендую не игнорировать. Тэхён как раз начал ощущать первые посасывания в животе — признак надвигающегося голода. От горного воздуха и новых впечатлений они становились все сильнее. Поэтому он благоразумно решил последовать совету — хоть еда и вегетарианская, но, может, хоть что-то достойное внимания там будет. Он подтолкнул опустившего голову Чимина, и парни потянулись к выходу из домика.