В сказке, так в сказке

      Я даже не ожидал, что за несколько дней, которые меня не было «дома», может произойти так много событий. Во-первых, закончили строительство временного дома для Багера, и по этому поводу устраивалось новоселье. На праздник были приглашены все знатные господа не только трёх родственных герцогств, но и всех дружественных. Столы для приёма расставляли на площадке перед домом. И ещё, перпендикулярно столам, устанавливали какое-то сооружение, похожее на трон. Всё происходящее приводило меня к мысли, что это не просто новоселье, а что-то более значительное, но вот что — я никак не мог сообразить.       Во-вторых, Ойгуль с восторгом рассказала мне, что, пока я отсутствовал, приезжали специалисты по геральдике, и теперь у неё — герцогини Кораусуловой — был свой герб. Он будет изображён на её карете и ещё на многих её вещах. Герцогиня, как маленькая девочка, побежала, чтобы принести рисунок, а я зашёл в свой сарай, думая, как подать ей моё известие, которое сильно испортит настроение Ойгуль. Вскоре она вернулась с рулоном пергамента, на котором был нарисован щит, украшенный красивыми ленточками, в его середине изображена девушка, летящая на драконе.       — Так это не твой, а мой герб, — пошутил я, — тебя же тут почти не видно, а я во всей своей красе. А теперь сядь, пожалуйста, — уже серьёзным тоном сказал ей и указал на единственную табуретку в моём хлеву.       Девушка поняла меня, улыбка сразу исчезла с её лица, и, подняв на меня глаза, полные слёз, она спросила:       — Совсем никого не осталось?       — Почти никого. В тот раз на месте зимовки оставили только стариков и инвалидов. Кто-то из них ещё доживает свой век, пользуясь милостью других народов.       Мы некоторое время сидели молча, я давал ей время справиться со своим горем. Наконец Ойгуль сама заговорила, правда, уже не с тем энтузиазмом:       — Знаешь, теперь и у Багера новый герб, и на нём тоже изображён ты, даже лучше, чем на моём. Он покажет его через два дня на празднике.       — Ойгуль, ты любишь меня? — неожиданно для себя задал девушке этот глупый вопрос. Я не очень верил, что Ойгуль сможет снять кольцо, но что стоило попробовать.       — Да, конечно, Андр! Ты же мой лучший друг!       — Тогда попробуй снять с меня это кольцо, — протянул ей левую лапу.       — Ой, да как же я его сниму? — удивилась девушка. — Оно вросло в палец.       — А ты попробуй, может быть, получится, мне сказали, что его сможет снять только та девушка, которая меня полюбит.       Ойгуль взялась за кольцо и попробовала его стянуть, а оно только крутилось на пальце, но не снималось.       — Ладно, оставь, — остановил я её, — наверное, должны быть ещё какие-то условия.       Я помнил, как Бабка Гуня сказала, что и я должен полюбить, а любви к этой милой девушке я не испытывал. У нас были только дружеские чувства, именно то, что сама Ойгуль и сказала.       — Как ты смог надеть его? — удивляется девушка. — Или это случилось давно, когда ты был маленький?       — О, это длинная история, и смогу тебе её рассказать, только если когда-нибудь удастся снять это кольцо. Знаешь, я сегодня почти весь день провёл в воздухе и очень хочу отдохнуть. Ты не будешь возражать? — мягко сказал я, стараясь не показать, как расстроился.       Как только она вышла за дверь, я повалился на солому, чтобы «переварить» все события и подумать, что же делать дальше. Но подумать спокойно не дали. Через какие-то полчаса пришёл Багер. Он лично пригласил меня на новоселье, которое состоится послезавтра утром. Сказал, что для меня там сооружается специальный помост. И ещё он приказал поварам поджарить для меня целого барана по специальному рецепту, чтобы я смог насладиться вкусной едой в честь праздника. Я поблагодарил его за приглашение и заботу, и он ушёл. А у меня появилась новая задачка, которую надо было решить. Я абсолютно не верил Багеру, что он просто так меня приглашает, да и кормить по-особому собирается. За те два года, которые я прожил у них, было много разных праздников, но меня ни разу не звали, а тут и помост специальный, и обед горячий. Неспроста всё это… Что-то мне подсказывало, что Багер готовит новую аферу, и я ему нужен для прикрытия. С другой стороны, может, меня хотят отравить, пропитав мясо каким-нибудь ядом. Хотя это менее вероятно. Во-первых, я, со своим обонянием, сразу такое учую. Во-вторых, травить меня на глазах у всех гостей — просто неразумно. Я ещё некоторое время перебирал в голове разные варианты, потом решил, что разберусь на месте и просто завалился спать.       Вот наступил этот день. Я с утра кружил над бывшем герцогством Лерома и видел, как накрывались столы, как принимали и рассаживали гостей. Знал, что и Хола, и Ойгуль находились во временном доме Багера. Их одевали, причёсывали и, как говорили в моём прежнем мире, делали макияж.       Наконец все расселись. Музыканты, находившиеся несколько в стороне от расставленных столов, заиграли торжественную музыку. Величественным шагом вышёл церемониймейстер, он поднял руку с витым посохом, а потом ударил им о землю. Это был сигнал мне, и я аккуратно сел на помост, красиво и нарочито медленно расправил и сложил крылья. По гулу, прошедшему за столами, понял, что произвёл сильное впечатление. Может, это и глупо, но я потешил своё самолюбие. Тем временем церемониймейстер возвестил: «Их светлости герцогиня Манбург, герцог Горагон и герцогиня Кораусулова!» Все поднялись и приветствовали их стоя. Троица прошествовала к сооружению, несколько напоминающему мне пьедестал, где награждают спортсменов в нашем мире. Багер сел в кресло, больше похожее на трон, стоящее в середине. Оно было выше двух других. Хола, аккуратно расправляя складки своей длинной юбки, опустилась на более низкое кресло, стоящее справа от Багера. Ойгуль, тоже красиво и грациозно, уселась на самое низкое сиденье, слева от брата. Лишь только после этого «представления» все присутствующие расселись по своим местам. Прислуга в красивых ливреях стала разносить еду, и гости дружно приступили к трапезе.       Мне тоже подали еду: два служителя принесли и положили передо мной барана, зажаренного на вертеле. Он так восхитительно пах, что у меня просто слюнки потекли. Вспоминая недавние мысли, я ещё раз внимательно и не торопясь обнюхал барашка. Нет, яда там не было. Попробовал его — замечательно! Давно я не ел такой вкуснятины, даже косточки и те были необыкновенного вкуса, и я с огромным удовольствием захрустел ими. Но вдруг обратил внимание, что за столами воцарилась тишина. Я поднял голову и понял, в чём был подвох Багера, — все сидящие со страхом смотрели на то, как я легко перемалывал кости несчастного животного, понимая, что могу точно так же разгрызть любого. Увидев, что я смотрю на них, все, как один, опустили головы и продолжили есть, но уже не так активно.       Прошло ещё немного времени, вновь зазвучала торжественная музыка, вышел церемониймейстер и сообщил, что, согласно существующим международным законам, герцог, во власти которого имеются три и более герцогств, может короноваться. Конечно же, если никто из владык соседних земель не претендует на этот титул и не имеет серьёзных аргументов, препятствующих коронованию. После этого он предложил желающим высказать свои возражения. Как и предполагалось, возражений не прозвучало, я их «сгрыз» вместе с остатками барана.       А коль никто не был против, то вскоре появились три жреца, подвластных герцогству Багера, и начали процедуру помазания нового короля на престол. Они что-то бормотали, чем-то мазали голову Багера, потом водрузили на него корону и вручили жезл — символ его власти. После этого провозгласили его Королём Багером Первым. Все присутствующие приветствовали его стоя. И в этот момент за спиной установили шест, на котором развивалось полотно с изображением герба нового королевства. На щите герба был изображён я во всей красе. Затем Хола и Ойгуль сделали глубокий реверанс, выражая почтение своему Господину. Одновременно с этим все вассалы трёх герцогств низко склонили головы.       Потом Багер произнес свою тронную речь, в которой много разглагольствовал о своей заботе, о процветании образовавшегося королевства и о том, что сделает всё, чтобы сплотить Аруские земли, защитить их от любого врага, который посмеет на них покуситься. Наконец король сел на свой трон и приказал произвести перемену блюд. За столами прошёл лёгкий вздох облегчения, но того радостного настроя, как в начале, уже не было. Хотя поданное вино и последующие за этим танцы несколько сняли напряжение.       Я понял, что моя миссия выполнена, и поднялся в воздух, покидая этот пир. Спрашивать разрешения у Багера Первого и не собирался. Я ему не присягал на верность.       Когда уже опустился во дворе перед замком Ойгуль, мне сообщили, что тут меня дожидается гонец. Я был очень удивлён, ведь всех, с кем знаком в этом мире, только что видел на пиру. Но тут появился этот гонец, и мне стало всё ясно. Письмо прислала герцогиня Лира. Если б кому-нибудь рассказать, то не поверили бы, что у такого громадного животного, как я, вдруг затрепетало сердце, готовое выскочить из груди. Сердце гонца, по всей видимости, тоже трепетало, но от страха. Он передал мне свёрнутый в трубочку пергамент и тут же отскочил в сторону. Я взял, но раскрыть не получилось, оно было запечатано. Сорвать печать своими лапами я не мог — боялся порвать. Я попросил гонца развернуть это письмо и держать его перед моими глазами, пока буду читать. Письмо, написанное очень изящным слогом, содержало приглашение посетить замок Барос и его хозяйку — герцогиню Лиру. Там же была указана дата и время приёма. Она ждала меня через два дня в полдень. Я поблагодарил гонца и пообещал прилететь.