********
Выпускной проходит на удивление хорошо. Несколько человек бросают на Джокера косые взгляды, но никто ничего не говорит и не сосредотачивается на них. Джокер сидит рядом с Брюсом, рассеянно крутя кольцо на пальце, наблюдая за церемонией. Тот не может удержаться, чтобы не одарить его теплым взглядом, и в конце концов берет руку Джокера в свою, переплетая их пальцы. Брюс держит Джокера за руку, пока Тим снова не присоединяется к ним, отпуская только для того, чтобы обнять его, говоря, что гордится им, прежде чем Альфред завладевает всем вниманием Тима. — Надо было купить ему подарок, — размышляет Джокер и наклоняет голову. — Какую-нибудь штуку? — Ты пришел, я думаю, этого достаточно, — отвечает Брюс. — Это много значит — особенно для меня. — Ты сказал мне держаться подальше, — указывает Джокер. — Что ж, я рад, что ты этого не сделал. — Брюс разводит руками. — Так что, я думаю, это один из тех редких случаев, когда то, что ты не слушал меня, закончилось хорошо. Джокер смеется, но прежде чем успевает ответить, Тим высвобождается из рук Альфреда. — Мы можем идти? Я устал, а дома должен быть торт. — Да. У торта короткий срок годности, поэтому мы должны избавиться от него как можно скорее. — Джокер берет Тима за руку и тянет его к машине. Брюс улыбается, кивает и следует за ними вместе с Альфредом. Дик и Барбара провожают их до машины и там прощаются. — Мы зайдем через некоторое время, — обещает Дик. — Так что не съешьте все. — Ничего не обещаю, — отвечает Тим, бросая взгляд на Джокера. Брюс позволяет ему сесть на переднее сиденье, а сам устраивается сзади с Джокером, который снимает шляпу и аккуратно кладет её на сиденье рядом с собой. Тим возится с радио, пропуская новости, обсуждающие ситуацию в Доки Диксон, включая вместо этого музыку. Брюс пристально смотрит на Джокера, пока тот не поворачивается к нему. Он приподнимает бровь, и Джокер одаривает его невинным взглядом. Брюс вздыхает и отводит взгляд, но через некоторое время протягивает ему руку. Джокер бросает шарф вместе со шляпой и сжимает руку, обращая свое внимание на окно. Брюс продолжает пялиться на него, с интересом разглядывая более темные волосы. — Смоется примерно через неделю или две, — говорит Джокер. — Так что, если есть что-то, что ты хочешь сделать, для чего мне нужно переодеться… — Например, куда? — Брюс просит посмеяться над Джокером. — Я не знаю. — Джокер поворачивается к нему. — Чем занимаются отвратительно богатые люди в свободное время? Брюс пожимает плечами. — Я избиваю преступников, но не думаю, что это обычное дело для богатых людей. — Я слышал, что театр — популярное место, — говорит Альфред. — И опера, изысканные рестораны, полеты по всему миру за определенными продуктами или магазинами… — Скучно. Ну, может быть, если не покидать страну. Для меня это большая проблема, — говорит Джокер. — У меня есть частный самолет, — говорит Брюс. — Я отвезу тебя куда-нибудь после того, как мы разберемся со всем здесь. Джокер дует губы. — Но не на этой неделе? По крайней мере, своди меня в кино, или на спектакль, или еще куда-нибудь. Тим оборачивается прежде, чем Брюс успевает сделать что-то большее, чем стиснуть зубы. — У него проблемы с театрами. — Нет проблем, — настаивает Брюс. — Это просто — — О, точно. То, что случилось с твоими родителями. — Джокер кивает. — Всё дело в — ты хочешь, чтобы я выбросил тебя из движущейся машины? — Брюс приподнимает бровь. Джокер пытается поднять руки, но так как он все еще держит руку Брюса, это не производит должный эффект. — Не хотел тебя злить. И да, ты можешь выбросить меня из движущейся машины, но можешь ли ты сделать это, когда на мне надето что-то другое? Мне действительно нравится эта одежда и не хочется, чтобы ты ее испортил. Брюс вздыхает и решает оставить все как есть. Время от времени Джокер может быть бесчувственным, сам того не желая, и он это знает; нет смысла злиться из-за этого каждый раз. — Мы можем пойти в кино, — говорит он вместо этого. — При условии, что у нас будет время. — Я прослежу, за этим, — отвечает Джокер. Возможно, Брюсу стоит беспокоиться об убежденности в его тоне, но он только потирает тыльную сторону руки Джокера большим пальцем. К тому времени, как они добираются до поместья, его перестает волновать отсутствие такта у Джокера, когда речь заходит о смерти его родителей. Он может простить это время от времени. Когда они заходят внутрь, Джокер улучает момент, чтобы снять жакет и туфли на каблуках. Шелковая рубашка, под жакетом, простая, но стильная, с пышными рукавами, доходящими почти до локтей. Теперь, когда жакет не прикрывает ее, юбка полностью видна; верх ее высокий и почти корсетный, словно формирует талию Джокера, с небольшим козырьком посередине, который, по мнению Брюса, на женщине выгодно подчеркнет талию, бедра и грудь… Это работает и на Джокере, и Брюс солгал бы, если бы утверждал обратное. Пока Альфред и Тим направляются на кухню, он тянет Джокера в другую сторону. Тот бросает на него любопытный взгляд, но никак не комментирует его поведение. Когда Брюс убеждается, что они достаточно далеко от кухни и их никто не потревожит, он прижимает Джокера к стене и целует его, медленно и глубоко, обхватив лицо руками. Джокер вздыхает, бросая шпильки на пол и обнимая его за плечи. Брюс подходит к нему ближе, прижимая к стене, заманивая в ловушку — не то чтобы Джокер возражал. Когда они отстраняются друг от друга, Брюс прижимается лбом к лбу Джокера, убирая прядь волос с его лица, затем проводит руками по бокам, останавливая их на бедрах. Брюс хмурится, пытаясь не улыбнуться. — Ты носишь корсет? Джокер пожимает плечами. — Я думал, тебе это понравится, учитывая то, что ты делаешь со мной в нижнем белье. — Я думал, это твоя фишка, когда ты в нижнем белье, — поправляет его Брюс. Джокер приподнимает бровь, так что он вздыхает и уступает. — Ладно, может быть, у меня тоже есть небольшая проблема. — Ага. — Джокер целует уголок рта Брюса и отстраняется. — Я позволю тебе поиграть со мной позже. Прямо сейчас я хочу торт на завтрак. — Ты ничего не ел после того, как я ушел? Джокер направляется на кухню. — Мне нужно было подготовиться к школьным делам, а Джонни… ты знаешь. Брюс кивает и следует за ним, взяв его за руку. Дик и Барбара уже там; значит, они, должно быть, только что приехали. Альфред приносит им кофе как раз в тот момент, когда Брюс и Джокер садятся. Тим благодарит его, придвигая пирог поближе и отрезая первый ломтик. Джокер пододвигает свою тарелку к Тиму, чтобы тот отрезал кусок и для него. — Итак, что теперь? — спрашивает Дик Тима, придвигая поближе свой кусок торта. — Теперь у меня есть больше времени, чтобы сосредоточиться на завершении плана к завтрашнему дню. А потом и на все остальное. И больше никаких домашних заданий. — на мгновение Тим выглядит почти мечтательным. — Это будет потрясающе. — А как насчет колледжа? — спрашивает Барбара, прищурив глаза. — Я предполагаю, что он заставит тебя поступить. — она тычет подбородком в сторону Брюса, который кивает. — Определенно. Джокер издает настойчивый звук и вытаскивает ложку изо рта, размахивая ею, чтобы никто ничего не сказал, пока он глотает. — Он никуда не поступит. — О, ты так думаешь? — Брюс кладет локти на стол и переплетает пальцы. — Почему это? — Потому что у меня, как ты любишь говорить, проблемы с привязанностью, и я привязан к нему. Если он уйдет, я стану жестоким. Я плохо отношусь к тому, когда люди уходят. — Джокер смотрит на Брюса с серьезным выражением лица, указывая на него ложкой. — Ты это знаешь. Почему ты пытаешься заставить меня взорвать небоскреб? — В Готэме есть колледж, — вмешивается Тим. — На самом деле мне не нужно уезжать из города. Джокер на мгновение задумывается, затем холодная серьезность тает, и через секунду он снова становится веселым. — Я могу пробираться в твою комнату в общежитии, и мы сможем устраивать безумные вечеринки. И когда-нибудь я возьму тебя с собой в бар. — Нет, не возьмешь, — говорит Брюс. Джокер отмахивается от него. — Возьму. Потому что ты строгий, скучный родитель, а я твой веселый, классный парень, который позволяет детям делать веселые, классные вещи. И таким образом, он будет под присмотром взрослого, когда его вырвет в каком-нибудь глухом переулке или он потеряет сознание в канаве. Брюс смеется. — Твое присутствие можно считать «присмотром»? — Да. — Джокер кивает. — Звучит забавно, — говорит Тим, затем колеблется. — Я думаю. — Так и есть, — уверяет его Джокер. Спорить об этом не стоит, поэтому Брюс поднимает руки в знак поражения — пока. Тыква появляется рядом с Джокером, и тот бросает ей ложку торта. Она устраивается у ног Джокера, хотя Брюс подозревает, что скоро собака потребует, чтобы её выпустили на улицу; ей нравится бродить по территории. — У нас есть какие-нибудь планы на сегодняшний вечер? — спрашивает Альфред, оглядывая стол. — Не совсем, — отвечает Тим. — Я думал о том, чтобы сосредоточиться на разработке жизнеспособного плана. Может быть, потребуется несколько часов, чтобы поиграть в какую-нибудь игру — еще не решил, в какую именно. — Ты хочешь провести день в одиночестве? — Барбара смотрит на него недоверчивым взглядом. — Серьезно? — Можно и в мультиплеер, — говорит Тим. — Я могу надрать твою виртуальную задницу, если хочешь. Барбара ухмыляется. — О, ну конечно. И не надейся — Я полагаю, у тебя есть кабриолет, — говорит Джокер, поворачиваясь к Брюсу. Тот хмурится и кивает. — А что? — Я не стал утруждать себя поиском подходящего по сезону шарфа, который сочетался бы с остальной частью моего наряда, только для того, чтобы не упустить шанс походить на Одри Хепбёрн, проезжающую по сельской местности — возможно, в старый дом с привидениями, где я либо переживу экзистенциальный кризис, который приведет меня к росту личности, либо встречу ужасную смерть. — Джокер наклоняет голову и мило улыбается Брюсу. — Так могу я одолжить твою машину? — Как насчет того, чтобы я был с тобой, — отвечает Брюс. Джокер перестает улыбаться в ответ. — Нет, послушай, раз уж решил проигнорировать это, ты ранен, Джейсон хочет твоей смерти, и я не позволю тебе разбить мою машину… — Я знаю, как водить машину! — …просто потому, что ты хочешь притворяться. И ты действительно склонен разбивать машины. Джокер усмехается. — Нет, не склонен. — Ты хочешь знать, сколько машин ты разбил только за последние два года? Джокер приподнимает бровь и улыбается. — Ты ведешь счет? Брюс закусывает губу и сосредотачивается на своем торте. Джокер смеется, но, к его облегчению, не настаивает на этом. Разговор переходит на другие темы, и все сознательно избегают упоминать Джейсона. Брюс несколько раз чуть не спрашивает Джокера о взрыве в доках и о том, что в конце концов случилось с Трэттоном, — но пока придерживает язык. Только когда остальные встают из-за стола, он спрашивает. Джокер бросает на него равнодушный взгляд, но, когда тот не двигается с места, он вздыхает и откидывается на спинку стула. — Крок позаботился о Трэттоне, так что, если он окажется обглоданным трупом, это его вина, а не моя, и ладно, хорошо, я действительно попросил Боба подложить в ящик совсем немного динамита, но это было просто для того, чтобы немного покалечить того, кто пришел забрать коробки оттуда… — Зачем? — Потому что я хотел подорвать двуликое лицо птички. Брюс делает медленный, глубокий вдох, считает до десяти и встречается взглядом с Джокером. — Мне нужно, чтобы ты прекратил пытаться убить Джейсона, хорошо? Нет, послушай, он член семьи. Я понимаю, что у тебя с ним проблемы — у всех нас проблемы, — но это не значит, что ты можешь его убить. Я не хочу снова переживать то, что произошло пять лет назад. Не сейчас. Если ты убьешь его, я… я не думаю, что смогу долго выносить твое присутствие рядом. Челюсть Джокера захлопывается, и он размазывает последние крошки торта по тарелке. Брюс наблюдает, как он смотрит куда-то вперед с непроницаемой маской на лице, прежде чем вздыхает. — Я просто говорю честно. Я не пытаюсь заставить тебя чувствовать себя плохо. Я хочу, чтобы у нас всё было нормально, хорошо? — Он стрелял в тебя, — тихо говорит Джокер. Возможно, Брюсу следовало понять, что это большая проблема для Джокера, чем Джейсон, пытающийся застрелить его самого или Тима, даже если в него выстрелили только потому, что он пытался защитить Джокера. — Я знаю. Но я все еще здесь и никуда не собираюсь уходить. Джокер поднимает взгляд, его лицо все еще тщательно скрывается под маской. Брюс надеется, что он находит то, что ищет в его взгляде. Если по смиренной улыбке, которую Джокер предлагает ему, можно судить, он что-то нашел. — Я знаю это, милый. И я не пытаюсь убивать твоего глупого ребенка; как ты думаешь, почему я сказал Бобу устроить небольшой взрыв? — А Трэттон? — Как я уже сказал, я оставил это на усмотрение Крока. Обсуди это с ним. Он знает, что мне все равно, так что всё действительно зависит от его настроения, — отвечает Джокер, затем хмурится и становится серьезнее. — Я никоим образом не инструктировал и не поощрял Крока калечить или убивать его. — Хорошо. — Брюс кивает. — Кстати, о Кроке, что там было насчет того, что ты предлагал ему заняться сексом? Джокер фыркает и тычет Брюса в ногу носком ботинка. — Ты очарователен, когда ревнуешь. Но не волнуйся, это было давно, и я был пьян или под кайфом. Возможно, и то, и другое. Харли тогда ушла с Рыжей, так что у меня было время повеселиться. — Ты плохо справлялся с потенциальным отказом? — Харли никогда не отвергала меня, — сразу же говорит Джокер. — Но я бы предпочел, чтобы она не уезжала с Рыжей. Брюс кивает. Этого достаточно. — Хорошо. Потому что, если бы это было недавно, нам нужно было бы поговорить о… всяком. — Обычно я не предлагаю себя крупным мужчинам с тематикой животных — о, подожди. — Джокер смеется. — Но просто крупные подойдут. Если Бэйн приедет в город, я оставлю за собой право встретиться с ним. Мне не обязательно трахаться, я просто хочу послушать, как он говорит. — он вздыхает и наклоняет голову, выглядя мечтательно. Брюс хмурится и тычет его в бок. — Сосредоточься. — Теперь я слышу только его голос. Брюс стонет и встает. — Повеселись с этим. Я собираюсь сделать кое-что и проведать Люциуса, а потом мы можем отправиться в поездку. Джокер только рассеянно хмыкает. Брюс закатывает глаза.********
— Это наша технология? — Брюс не может в это поверить. — Почему я ничего не слышал о краже? — Он был изъят из хранилища — ему много лет, и он был отложен как несуществующий продукт. Я не знаю, зачем кому-то это нужно, — отвечает Люциус. — Тогда что он должен делать? — Он предназначался для распространения аэрозолей с бешеной скоростью на большие площади. Я считаю, что Саймон Стэгг реализовал эту идею с гораздо лучшими результатами. Брюс хмурится. — Почему это был провал? — Потому что мы разработали его с учетом сельского хозяйства, а военные хотели, чтобы это было оружием. Мы отказались, проект потерял финансирование… — Может ли это быть оружием? — спрашивает Брюс, уже страшась ответа. — У нас не получилось, чтобы он покрыл все поле, так что не в больших масштабах. Возможно, на незначительном, предполагая, что они будут знать, как это исправить и собрать все обратно. Честно говоря, я вообще не понимаю, почему его разобрали на части. Может быть, для того, чтобы легче было пронести его через таможню, или потому, что его будет легче модифицировать, если он будет разбит на части. Но Брюс может только строить догадки на этот счет. — Спасибо. Сохранишь его в безопасности? — Конечно. Брюс заканчивает разговор и вздыхает. Это, вероятно, предотвратило кризис. Кризис, который вызвал бы Джейсон. Самое худшее, решает он, это то, что, в его выборе между «Джейсон — хороший человек», «Я воспитал его так, чтобы он был лучше меня» и «Он никогда бы так не поступил», ему приходится признать, что да, Джейсон был хорошим человеком, и он действительно воспитал его именно так, и тот безусловно, был бы лучше него, если бы у него был стимул. Он знал это еще со времен Фелипе Гарзонаса. Он видел это в том, как Джейсон применял чуть больше силы, чем необходимо, и как он заходил чуть дальше и был более жестоким, чем нужно. Но Брюс был так уверен, что сможет удержать Джейсона от этого. Возможно, он смог бы, если бы не потерял его. Но он действительно потерял Джейсона, и ему приходится иметь дело с фактами, а не с тем, что было раньше. И дело в том, что Джейсон может причинять боль или даже убивать людей для достижения своей цели. Брюсу хочется думать, что это влияние Джокера, но это не так — не полностью. — Милый? Кстати, о Джокере… — Сейчас буду! — Брюс трет виски, проводит руками по волосам, чтобы привести их в порядок, и выталкивает Джейсона из мыслей. Может быть, поездка за город — это именно то, что ему нужно. По крайней мере, это не повредит. Итак, Брюс выходит из кабинета и входит в коридор, где Джокер стоит, прислонившись к стене, держа туфли в одной руке, а в другой легкую куртку для Брюса. Джокер приподнимает бровь и одаривает его милой улыбкой. — Теперь мы можем идти? — Конечно. — Брюс надевает куртку, поддерживает Джокера, когда тот снова надевает каблуки, и позволяет ему взять себя за руку. Он ведет Джокера в гараж, к машине и даже открывает дверь для него, чем заслуживает счастливый смешок Джокера. Брюс посылает Альфреду сообщение о том, что он с Джокером, обходя машину и садясь на водительское сиденье. — Куда ты хочешь пойти? — спрашивает он Джокера, заводя машину и бросая на него быстрый взгляд, выезжая из гаража. Джокер напевает, поправляя шарф, чтобы прикрыть голову. — Удиви меня. — Хорошо. — тогда поездка по Бристолю. Может быть, они проедут еще дальше, ведь до наступления вечера еще несколько часов. Джокер включает радио погромче, достает из сумочки солнцезащитные очки и устраивается поудобнее, пока они проезжают ворота поместья Уэйнов. Пусть погода и стала теплее, ведь лето не за горами, но Брюс рад, что Джокер предусмотрительно захватил ему куртку, поскольку он едет быстро, а ветер становится холодным. Скорость машины и восторг Джокера от такой простой вещи, как поездка с откидным верхом в специфическом наряде, поднимают Брюсу настроение, и через некоторое время он расслабляется и позволяет себе наслаждаться моментом. Брюс везет их через Бристоль, затем через Сомерсет и в конце концов возвращается в сам город. Джокер все время расслаблен и доволен, время от времени подпевает радио, развалившись на кресле, наблюдая за без комментариев. Только когда они пересекают Браун-Бридж и Брюс поворачивает машину в сторону Чайнатауна, намереваясь отправиться домой долгим путем, Джокер садится и обращает внимание на себя. — Хочешь куда-нибудь сходить? — Например, куда? — Я не знаю. — Джокер наклоняет голову. — Туда, куда мы обычно не ходим. Брюс на мгновение задумывается и направляется в новое суши-заведение в Старом Готэме, которое он давно собирался посетить. Джокер посмеивается, когда Брюс паркует машину, и ждет, пока тот поможет ему выбраться с сиденья, что Брюс и делает, даже не закатив глаза. Брюс даже предлагает ему руку и ведет внутрь небольшого ресторана. Они садятся за столик в тихом уголке, и Брюс делает заказ, не дожидаясь ответа Джокера. Он получает удар в голень и веселую улыбку за это. Еда здесь вкусная, и наблюдать за тем, как Джокер пробует суши, на удивление интересно. Брюс выдерживает пять минут, прежде чем спрашивает, пробовал ли Джокер когда-нибудь суши раньше. Тот бросает на него равнодушный взгляд. — Конечно. — Брюс приподнимает бровь, что заставляет Джокера вздохнуть и пожать одним плечом. — Только не в ресторане. Это было скорее… э-э… голая Харли на столе, что-то вроде этого. Конечно, так оно и было. — На самом деле я не сосредотачивался на еде, — продолжает Джокер. — Я так и думал, — отвечает Брюс. — И мне не нужны подробности, — добавляет он, когда Джокер наклоняется вперед, явно готовый пуститься в подробные объяснения. Тот смеется. — Отлично. Я бы не хотел, чтобы ты чувствовал себя плохо. Как-нибудь я покажу тебе демонстрацию, чтобы ты не чувствовал себя таким обделенным. На мгновение Брюс задумывается о том, чтобы ответить, но это то, чего ожидает Джокер, и он не позволит себя так заманить в ловушку. Вместо этого он переводит их разговор на другие темы, и пять минут спустя Джокер дает ему подробный анализ какого-то малоизвестного фильма, который смотрел некоторое время назад. Полтора часа спустя Брюс расплачивается за еду и выводит Джокера на улицу и обратно в машину. — Это чудо, что её никто не украл, — говорит Джокер, устраиваясь на своем месте. Брюс соглашается и заводит машину. — Что-нибудь еще ты хочешь сделать, или мы поедем домой? Джокер бросает на Брюса непонимающий взгляд. Брюс понятия не имеет, почему. — Ты хочешь домой? Когда на мне это? — он указывает на свой наряд, приподнимая бровь. — Не понимаю, — говорит Брюс, заводя машину и вливаясь в поток движения. Джокер вздыхает и закатывает глаза. — С тобой веселее, когда ты не беспокоишься о том, что дети или Альфи ворвутся в дверь. Брюс хмурится. — Действительно? — Да. Я замечаю это. Секс с тобой лучше, когда ты не беспокоишься о том, что они рядом. Не до такой степени, чтобы секс с тобой не был замечательным, но, если мы говорим о чем-то более творческом, чем менее экспериментальный секс — каким бы замечательным он ни был — ты будто бы… сдерживаешься. — Джокер взмахивает рукой, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Ты знаешь. Брюс медленно кивает. — Да. — Подожди, правда? — Да, — повторяет он. — Ха. Я думал, это будет больше похоже на, э-э, разговор. — Джокер постукивает ногтями по двери. — Ты слишком быстро соглашаешься. — Ну, очевидно, я делаю что-то не так, если ты анализируешь то, как наша сексуальная жизнь отличается от места к месту, — говорит Брюс, вызывая удивленный смех Джокера. — Так куда ты хочешь пойти? — Я бы сказал, что мы должны напиться в клубе и заняться сексом в туалете, пока кого-то рвет в соседней кабинке, но для этого еще недостаточно поздно, так что ко мне. Или в одно из моих убежищ, если ты хочешь выбрать менее… приятную обстановку. — С твоими убежищами все нормально, — отвечает Брюс. Джокер дует губы. — Ты никогда не водишь меня в сомнительные места и не пользуешься мной. — Это… Я вожу. — Брюс бросает на Джокера быстрый взгляд. — Что насчет Панесса Студиос? — Не считается, — парирует Джокер. — Есть разница между тем, что ты водишь меня по разным местам, и тем, что меня загоняет в угол Бэтс. Это не одно и то же. — Отлично. Мой день рождения. — Я пришел к тебе, и это был твой офис, так что нет. — Мое алиби. Джокер хихикает. — Почти. Я пригласил тебя туда, так что это я водил тебя по разным местам. Хотя это было весело. — Джейсон знает об этом, — говорит Брюс, прежде чем может убедить себя держать это при себе. Джокер смотрит на него, прежде чем разражается смехом, после которого молча трясется со слезами на глазах. Брюс качает головой, хотя и сдерживает улыбку. — У него есть подробности? — спрашивает Джокер, и Брюс стонет. — Боже, я надеюсь, что нет. — Но что, если есть? — Джокер снова начинает хихикать. — Неудивительно, что он так зол. Ты задел его чувства! — Я ненавижу тебя, — бормочет Брюс, сдерживая стон. — Очень сильно. — Я тоже тебя люблю, сахарный пирожок, — отвечает Джокер сдавленным от смеха голосом. Брюс только вздыхает и направляет машину к квартире Джокера.********
Особенность Джокера в том, что… ну, Брюс знал, что он привлекателен практически с первого дня — по крайней мере, на интеллектуальном уровне; настоящее, подлинное влечение пришло позже (медленно, подкрадываясь, так что он даже ничего не осознавал, пока не погрузился слишком глубоко). Признать, что у Джокера более гибкое представление о гендере, было… нетрудно, но Брюс сначала предположил, что тот делал макияж, маникюр, носил каблуки и то, что люди обычно называют женской одеждой, просто для шокирующей ценности. Конечно, Джокер знает, как это влияет на людей, но осознание того, что тот искренне наслаждается туфлями, платьями, косметикой и джинсами, которые он украл у Харли, было… интересно. Это, в некотором смысле, позволило ему оценить вид Джокера, когда тот появился, одетый как ведущий цирка, на каблуках, в чулках и корсете, не чувствуя, что тот пытается разозлить его из злого умысла. И теперь… Брюсу действительно нравится вид Джокера в юбке-карандаше и туфлях на каблуках. Очень. Он вроде как привык к этому в течение дня, но, сидя на его диване, наблюдая, как тот целеустремленно и соблазнительно покачивает бедрами, протягивая стакан виски, Брюс понятия не имеет, как ему удавалось так долго не признавать его привлекательность. Джокер отступает назад, стук его каблуков громко звучит в тишине между ними, и берет свой бокал вина со стола. — Итак, что теперь? — спрашивает Брюс, поскольку у Джокера явно есть идея. — Теперь мы играем в игру под названием «Брюс рассказывает Джокеру, что ему сказала злая птица». О. — Почему? — Потому что ты позволил мне пытать Трэттона и не разозлился на меня за бомбу, и стрельбу по людям с крыши. Он залез тебе в голову. — Джокер смеряет его взглядом, который ясно дает понять, что Брюс либо заговорит, либо у него будут неприятности. Брюс может сказать «нет». Он может сказать Джокеру, что Джейсон не сказал ничего важного. — А я-то думал, что заполучу тебя в нижнем белье. Джокер закатывает глаза. — У тебя это происходит слишком часто, чтобы об этом стоило упоминать. — И каблуки, — добавляет Брюс. — Я получаю их не так часто. Джокер обдумывает это, затем наклоняет голову. — Верно. Но, честно говоря, каблуки и лед плохо сочетаются друг с другом, и я не успел обзавестись новыми сапогами на каблуке. Я обязательно исправлю это к следующей зиме. — он потягивает вино и, прищурившись, смотрит на Брюса. — А теперь перестань увиливать и скажи мне, что он тебе сказал. Отрицать это было бы проще, но… но разве они не должны говорить об этом? Джейсон хочет, чтобы они разделились, так что не допустить этого будет верным решением, правда? — Он думает, что я слежу за собой рядом с тобой; что я выбираю свои слова и действия, основываясь на том, что меньше всего может тебя разозлить. Джокер медленно моргает и разражается смехом. — Конечно. — он вытирает слезу из уголка глаза, стараясь не испортить макияж. — Звучит похоже на тебя. Брюс знает, что такой реакции следовало ожидать, но не может заставить себя улыбнуться, не говоря уже о том, чтобы рассмеяться. И Джокеру тоже не требуется много времени, чтобы это заметить. Звук его смеха затихает, оставляя после себя тишину, которая увеличивает расстояние между ними. Брюс встречается взглядом с Джокером, и намек на предательство, который тот старается не показывать, заставляет его чувствовать себя еще хуже в этой ситуации. — Это не значит, что я тебя бью или что-то в этом роде, — говорит Джокер, нацепляя улыбку на лицо. Иногда он бьет его, но Брюс подозревает, что он имеет в виду это больше в том смысле, что он не обращается с ним так, как с Харли, поэтому не противоречит ему. Они оба знают, что, если бы Джокер ударил Брюса, как Харли, то был бы тем, кто в конечном итоге пострадал больше всего. — Я не беспокоюсь о том, что ты меня ударишь, — отвечает Брюс. — Тогда не должно быть никаких проблем! — Я, — Брюс делает вдох и оглядывает комнату. Это вполне может обернуться катастрофой, но, по крайней мере, всё вскроется. — Иногда я действительно думаю, насколько вероятно, что то, что я говорю или делаю, выведет тебя из себя. — Ну… это смешно. — Джокер хмурится, скрещивая руки на груди, насколько это возможно с шиной на правом запястье и бокалом вина в левой руке. — Это не имеет смысла. — У тебя действительно есть склонность срывать нормальный разговор, если он идет не так, как ты хочешь. Или делать большое дело из чего-то маленького. Или просто слишком острая реакция, ну, на что угодно, на самом деле. Это зависит от твоего настроения и, возможно, от звезд — по крайней мере, иногда так кажется. — Нет, это не так, — настаивает Джокер. — Так, и всё нормально; это ты. Но… иногда я просто не хочу спорить с тобой о каких-то пустяках вроде того, какой оттенок красного лучше сочетается с определенным оттенком синего, потому что в итоге ты кого-то пырнешь ножом, потому что я не согласился с тобой сразу. — Это не так! — бокал с вином разбивается о стену, подчеркивая точку зрения Брюса гораздо лучше, чем настойчивость Джокера. Он молчит, наблюдая за Джокером, который тоже это понимает. Брюс мог бы позволить себе мгновение удовлетворения, но не может найти в себе даже намека на это. Джокер скрипит зубами и сглатывает, глядя на разбитый бокал на полу и вино, стекающее по стене. Есть дюжина вещей, которые Брюс может сказать, но ни одна из них не кажется правильной, и — он почти смеется над иронией — большинство из них, вероятно, расстроят Джокера еще больше. Через некоторое время тот делает медленный, почти расчетливый вдох и наклоняет голову. — Я думаю, что собираюсь… Я собираюсь воспользоваться моментом. Не хотелось бы, ах, слишком остро реагировать. Брюс вздыхает. — Не будь таким— — Не указывай мне, что делать, — огрызается Джокер, заставляя Брюса замолчать. Он щелкает языком и отводит взгляд. — Дай мне спокойно подумать. Я… позвоню тебе позже. Брюс скрипит зубами, но встает и кивает. — Хорошо, — не стоит ссориться с Джокером из-за этого. И он сказал, что позвонит позже, чего обычно не делает, когда расстраивается. В общем, это не должно иметь большого значения. Верно? — Тогда увидимся позже? — Конечно, — отвечает Джокер почти отсутствующим тоном. На мгновение Брюс колеблется. Затем, чувствуя себя глупо из-за этого, он обхватывает щеку Джокера и целует его в висок. — Кстати, ты выглядишь потрясающе. Хмурый взгляд Джокера немного смягчается. — Всегда. Но спасибо. Брюс отстраняется, подумывая о том, чтобы извиниться. Но Джокер теряет всякий интерес к присутствию Брюса и смотрит вдаль, погрузившись в свои мысли, покусывая губу. Может быть, просто лучше позволить ему разобраться с этим самостоятельно — может быть, Брюсу стоит просто пойти и проверить его позже, если Джокер не позвонит ему в разумные сроки. Поэтому, бросив последний нерешительный взгляд на Джокера, Брюс молча направляется к двери.