Hellfire

      Тем временем, Барбара уже шерстила взятые в книжном магазине напрокат книги, сидя за ноутбуком. Периодически тишину комнаты нарушало только тихое мерное постукивание тонких пальцев по клавиатуре. Она даже не заметила, как наступил вечер — не заметила и сколько кружек кофе уже успела выпить, пока пыталась слепить из того, что есть, некое подобие курсовой работы. Нет, из кожи вон лезть Кроули не будет, ни за что — ей и заветной тройки будет предостаточно. Пока ярые отличники будут рвать на себе волосы и плача умолять преподавателей поставить им пятёрку, а не четвёрку, Барбара взвоет от счастья, когда ей скажут, что она защитила-таки этот грёбанный курсач. И какая разница, что на тройку.       Пресловутая тишина прервалась грохотом практически сорванной с петель (почти на все сто уверена, с ноги) двери и знакомым, несколько грубоватым для девушки голосом:       — Здрасьте, студентам-прогульщикам-почти-отчислены!       Барбара обречённо выдохнула, закатив глаза, — как она понимала, дописать ей теперь вряд ли дадут. Потому что в комнату, которую она занимала в общежитии, ураганом ворвалась (по-другому эта особа не умела) её соседка и по совместительству лучшая подруга Эва Бич. И сразу же завалилась на свою кровать, положив руки под голову и даже не удосужившись снять массивные шипастые сапоги самого чёрного цвета, который вообще только существовал.       Если хотите представить, кто такая Эва Бич, просто представьте себе Сатану. Представили? Так вот, Эва была в тысячу раз страшнее — сущее наказание для родителей. Мелкий, вечно пакостливый бесёнок, который нагло сгонит Люцифера с обсиженного трона и будет величать себя Княгиней Ада. И будет издавать указы с матами через слово. При поступлении в колледж Барбара ещё себя считала «подростком с отклоняющимся поведением», как нередко выражались школьные психологи, — но она тогда просто была не знакома с Эвой. Которую, к слову, из-за отвратительного характера выгоняли из многих школ — как только родители не устали от её выходок?       — Чё делаешь? — скучающим тоном поинтересовалась Эва, вытаскивая из кармана джинсов пачку сухариков, которыми начала агрессивно хрустеть на всю комнату, и плевать, что потом придётся спать на крошках. Однако в следующее мгновение её лицо осунулось. — Ёб твою мать, Бабс, только не говори, что ты в кои-то веки села за курсач!       — Да, Эва, — сдержанно процедила та сквозь зубы, пытаясь сосредоточенно набрать предложение, — Я пишу курсач.       Бич моментально выкинула начатую упаковку сухарей и кинулась к открытому окну, вывалившись оттуда наполовину, на что заслужила скептический и несколько недовольный взгляд подруги:       — Что ты делаешь? Вернись обратно, чёрт тебя подери, ты сейчас вывалишься.       Эва послушно вернулась в комнату, растерянно пожав плечами:       — Да нет, рак, вроде, на горе так и не свистнул, — девушка подозрительно сузила карие глаза, поджав губы и вперив в соседку по комнате внимательный взгляд. — Но конец света точно наступил, раз ты всё-таки села писать курсовую.       — И имя этому концу света — Адам Янг, — невесело хмыкнула Барбара, из-за чего у Эвы челюсть отпала чуть ли не до пола, а потом она залихватски присвистнула.       — Ну, всё ясно. Адам сказал — ты его послушала, — Бич, насупившись, села обратно на кровать, — А как же наша репутация? Репутация королев прогулов? Когда наши мантии — это длиннющий шлейф долгов?       — Рано или поздно защитить курсовую придётся, — терпеливо пояснила Барбара. Пусть она и сидела, отвернувшись от подруги, но буквально спиной ощутила её язвительную, полную сомнений ухмылку. Она прекрасно знала, к чему будет сейчас клонить Эва, поэтому Кроули резко добавила тоном, не требующим пререканий: — Эва, нет.       — О-о-о да. Признайся, Бабс, нравишься ты ему, — Кроули вспыхнула до корней чёрных волос, однако это не остановило Эву — наоборот, придало её словам вес и значимость, поэтому подруга уверенно продолжила: — Сама посуди: вы с Адамом слишком часто пересекаетесь, и он либо спасает тебя из затруднительных ситуаций, либо пытается наставить на путь истинный. Если бы вы были парочкой, то определённо БэтКэт.       — Чего?       — Он, как Бэтмен, всегда помогает тебе, несмотря на твои недостатки, — по смуглому лицу Бич скользнула плутоватая ухмылка: — А ты его Селина Кайл. И оба слишком тупые, чтобы признаться хотя бы самим себе, что вы друг другу нра… ауч! — Барбара швырнула в подругу подушку. — Да за что?       — За БэтКэт, — назидательно хмыкнула Кроули, отложив ноутбук в сторону — всё равно, раз Эва пришла, написать курсовую уже не выйдет. — Нет, Эва. Как бы ты ни пыталась нас свести, но мы с Адамом просто хорошие друзья. И только. Что ты так на меня пялишься?       Бич вперила в подругу немигающе-пугающий взгляд, а по её лицу уже знакомо бродила усмешка уголком рта.       — Барб, я ведь твоя лучшая подруга, так ведь? — Эва по-турецки села на кровать, так и не сняв уличную обувь. Дождавшись утвердительного кивка Кроули, она продолжила свою мысль: — Я беспокоюсь за тебя. Забочусь о тебе. И мне не нравится, что ты по-настоящему хороших парней френдзонишь. И что тебя жуть как тянет на первосортных мудаков. Тем более, Адам действительно к тебе неравнодушен, а он парень-то совершенно не плохой, — Барбара уже хотела ляпнуть известную фразу про зависть, на что Эва серьёзно покачала головой, — И нет, я не завидую тебе, подруга. Веришь или нет, я действительно волнуюсь за тебя. И мне слишком больно видеть тебя в разбитом состоянии, когда очередная мразь причиняет тебе боль.       Барбаре на это нечего было ответить — было видно по опущенной голове, по тому, как она с особой болью прячет взгляд среди взлохмаченных смоляных волос. Глубоко в душе она прекрасно понимала, что Эва права — что бы ни случалось, лучшая подруга всегда поддерживала в трудные времена, грозясь на полном серьёзе «кастрировать этого пидора». Причём зачастую Эва говорила это таким серьёзным тоном, словно втайне от Барбары она действительно занималась сладкой и изощрённой местью.       — И почему твоя кошка так странно на меня пялится?.. — насторожённо поинтересовалась Эва, с опаской косясь на недвижимо застывшую на подоконнике чёрную тень, чьи льдисто-голубые глаза сверкали странным огоньком.       Пару лет назад Барбара подобрала с улицы маленький чёрный комок шерсти. Тогда Эва сильно удивилась, что подруге удалось оставить кошку у себя, так как вообще в общежитии запрещено содержание домашних питомцев. Эва всегда с подозрением относилась к котам, больше предпочитая собак — кошки уж слишком себе на уме. У них какие-то свои понятия привязанности и любви, если таковые вообще существовали. Кошка Барбары исключением не была никогда — как и все кошки, находила неприятности на пушистый хвост, за которые ей доставалось от хозяйки, однако не сильно. Потому что эти пушистые сволочи умели в нужный момент подключить природное обаяние, от которого не растает сердце разве что у самого мудачного ублюдка.       «Потому что ты мне подозрительно кого-то напоминаешь, а ещё от тебя исходит знакомый запах Ада», — Азирафаэль, который вселился в кошачье тело, внимательно наблюдал за лучшей подругой Барбары. Конечно, он мог бы стать и бесплотным призраком, но всё-таки привычнее было занять на время чью-то плоть — не будет же он в своём обычном состоянии наблюдать за дочерью друга. А кошка не была особо против такого соседства… ну, почти что. То, как она с одурью преследовала дух херувима, будто на неё напал приступ бешенства, Азирафаэль никогда не забудет. По крайней мере, уж в чём он был согласен с Эвой, так в том, что кошки — страннейшие из тварей Божьих.       Тем не менее, Эва действительно смутно ему кого-то напоминала, да и запах Преисподней сложно спутать с чем-то ещё. Однако в ней, как и в Барбаре, собственно, ничего отличительно-демонического не наблюдалось.       — Айсис, — вздохнув, Кроули взяла кошку на руки, успокаивающе поглаживая. И даже не подозревая, что через эти кошачьи голубые глаза за ней пристально следят. — Что с тобой, девочка? Ты же знаешь Эву.       «А я нет, и мне она не нравится, хоть убей, — из горла кошки вырвалось недовольное рычание, хотя мысли принадлежали Азирафаэлю — тонкий хвост Айсис нервно заходил из стороны в сторону. — Да и ты вряд ли знаешь свою подругу так хорошо, как думаешь».       Тихая вибрация телефона оповестила Барбару о пришедшем сообщении. Нахмурившись, девушка взяла телефон. Азирафаэль почувствовал неладное, когда постепенно на умиротворённом лице отразилось сразу несколько эмоций, словно нефилим до конца не определилась, что она сейчас чувствует: отразившаяся в угольно-чёрных глазах, топящая с головой боль, вытянутое и побелевшее на несколько тонов лицо… Эва аналогично насторожилась, когда подруга уже не так уверенно и твёрдо держала в руке телефон — да и вся она словно бы мелко подрагивала, что было далеко не хорошим знаком.       — Что случилось? — Бич моментально рванула к Барбаре, усадив подругу на постель — силы словно разом покинули ту, ещё немного и рухнула бы на подкосившихся ногах на пол, что было совершенно нежелательно.       Резкая, неестественная усмешка — та самая, которая отдалась нервной истерикой в чутких кошачьих ушах, из-за чего внутри у херувима всё похолодело, а Айсис (или они оба, кто разберёт) в страхе поджала уши. Острый взгляд Барбары стал отрешённым — словно мыслями она была далеко-далеко отсюда. Девушка изредка подрагивала, будто через её тело пропускали небольшие разряды тока. Однако, несмотря на растерянный вид, слёз видно не было. Азирафаэль прекрасно помнил, что обычно люди в таком подавленном состоянии бьются в дикой слёзной истерике.       Может, так в ней проявляется демоническое начало? Самообладание и никаких слёз в любой ситуации?       — Меня снова кинули, — бесцветным тоном произнесла хриплым полушёпотом Барбара. Эва удивлённо взметнула брови, но Кроули даже не заметила этого. Или сделала вид. Азирафаэль попытался пробраться в мысли дочери лучшего друга, но всё было без толку — вот вам и ещё одна препона её скрытых демонических сил. При надобности ангелы и демоны могли пробираться в сознания людей, но не в мысли им подобных.       Если ангел не до конца понимал суть случившегося, то Эва, казалось, всё прекрасно поняла. И без того смуглое лицо в обрамлении каштановых волос угрожающе помрачнело, как предгрозовая туча, шоколадно-карие глаза уже вовсю метали молнии, а голос сочился властной жёсткостью и суровостью.       — Этот ублюдок Томас тебя бросил? — осклабилась Бич, на что Барбара безучастно кивнула. Даже если ей сейчас было неимоверно больно, она этого не показывала. Эва вскочила на ноги, активно зашагав по тесной комнатке и размахивая руками — чаще всего сквозил жест, словно она кого-то душит. — Сука! Я давно говорила, что он пидорасина, каких свет не видывал! Пусть только попадётся мне на глаза, блядь, эта мразина ебучая — я ему яйца отгрызу, ублюдок хуев…       Внезапно Эва остановилась посреди комнаты, пытаясь отдышаться и взять себя в руки — злоба злобой и месть местью, но сейчас грозными нецензурными словами подруге не поможешь. Она опасливо обернулась и внутренне вздрогнула — Барбара мраморной статуей сидела на постели, безучастно пялясь перед собой в пустоту. Лучше, если бы она плакала — боль через слёзы легче и быстрее бы ушла, но Кроули была не из таких людей. Она будет пытаться закопать дисгармонию в самые мрачные глубины души, загнать в тёмные уголки подсознания. Но рано или поздно заглушаемая боль время от времени давала о себе знать.       «Зло содержит в себе частички саморазрушения», — так когда-то давно сказал Кроули сам Азирафаэль, и почему-то именно сейчас эта мысль молнией прошила сознание. Вряд ли Барбара была по-настоящему злой (впрочем, как и её отец), но демоническая сущность разрушала изнутри. Чем ангелам проще — у них эмоции на лице написаны, они сентиментальны и не скрывают чувств. Демоны же дело несколько иное. У них другие порядки и другие правила, которые отражаются и на их образе жизни.       Эва достала мобильник, молча набрала номер и стала ждать, когда на той стороне провода ответят, при этом оставалась мрачна. И о чём Кроули так переживал? Да в этой подружке Барбары и то больше демонического, чем в самой Барбаре!       Айсис — мысли и действия кошки контролировались вселившимся в её тело ангелом — спрыгнула с подоконника, пересекла комнату и целенаправленно запрыгнула на кровать к Барбаре, которая абсолютно никак не отреагировала на домашнюю любимицу. Азирафаэлю было больно смотреть в такое знакомое — слишком похожа на отца, слишком — и такое равнодушное лицо, словно малейшие остатки жизни исчезли без следа. Пусть он не мог её обнять и приободрить в настоящем обличье, тем не менее, херувим стремился и хотел утешить девушку. Айсис, оглушительно замурлыкав, потёрлась о бок хозяйки, после чего нагло улеглась у той на коленях — с особой мольбой, слишком не свойственной обычному животному, взирая на посеревшую Барбару небесно-лазурными глазами.       «Ну же, посмотри на меня. Всё хорошо, правда? Что бы ни случилось, всё обязательно будет хорошо, — чем громче и отчаянней становились мысли Азирафаэля, тем сильнее мурчала Айсис. Барбара, словно очнувшись ото сна, отрешённо погладила кошку по шёлковому меху, а та довольно прикрыла глаза, не прекращая мурчать. — Что бы ни случилось, я буду рядом с тобой, Барбара Грейс Кроули. Я защищу тебя. Чего бы мне это ни стоило. Клянусь Небесами».       — Алло, Азазель, ты где сейчас? — недовольно буркнула в телефон Эва, категорично хмурясь и периодически выслушивая своего собеседника. — Отлично, раз ты закончил с учёбой, будь добр, заскочи в магаз за выпивкой, — после какой-то реплики собеседника лицо Бич перекосилось яростью, — Ну и что, что я ЗОЖница?! У нас тут, блядь, катастрофа произошла! Вселенского масштаба, сука блядь ты нахуй. Если ты не припиздуешь сюда и не принесёшь нам по вискарику, я знаю, где ты, мразь воспитанная, живёшь! Всё. Ждём.       Эва небрежно швырнула телефон на стол, устало плюхнувшись рядом с подругой и, недовольно бурча, сделала эффектный фейспалм.       — Олень, бляха, мать его, вот олень…       — Позвонила брату? — равнодушно поинтересовалась Барбара, на что Эва резко вскочила и поравнялась с той.       — А с кем ещё я могу так разговаривать? Только с этим ебучим Суперменом.       О типичных братско-сестринских отношениях Эвы с её братом Азазелем Барбара тоже прекрасно знала. Эва сама по себе была той ещё разбойницей и атаманшей, но в присутствии брата становилась попросту невыносимой — не для всех, потому что в такие моменты её внимание целиком и полностью концентрировалось на старшем брате. Постоянное подтрунивание друг над другом, язвительные колкости и уж слишком резкие маты — всё это коротко могло охарактеризовать отношения между близнецами. Словно смысл жизни Эвы — не больше не меньше, но довести спокойного, как скала во время бури, Азазеля до белого каления или хотя бы вынудить произнести малейшее ругательство, до которого тот никогда не снисходил, как бы ни раздражала младшая сестрёнка.       Повисло неловкое молчание на несколько мгновений, после чего Эва подбадривающе боднула Барбару кулаком в плечо, совершенно серьёзно поклявшись:       — Не ссы, подруга. И не из таких передряг выкарабкивались.       — Я уже не переживаю, Эва, — Барбара медленно покачала головой, прикрыв глаза и болезненно поморщившись от накативших воспоминаний, — Мне просто надоело. Вся эта хуйня с любовью и… — она внезапно осеклась, словно только что могла проболтаться о каком-то самом кошмарном секрете, поэтому загадочно окончила: — …и прочим.       Азирафаэль недовольно заворчал, лёжа на коленях нефилима в кошачьем теле:       «Ну-ну. Любовь не так плоха, милая. Это самое чистое и прекрасное чувство, которое только существует на свете Божьем. Самое великое чувство, которое Господь даровал всем».       — Ведь клялся… так говорил о любви… буквально вчера, — сдавленно хрипела Барбара. Эва сочувственно смотрела на подругу, поджав губы и ничего не говоря. Порой человеку жизненно необходимо выговориться. Отдышавшись и совладав с собой, девушка продолжила. Как бы ни пыталась она при этом казаться невозмутимой и спокойной, голос так и ломился от боли, — Больше никаких отношений. С меня хватит. Надоело, что об мою доброту и искренность вытирают ноги. Пошло всё к чёрту.       «Ну, точно в папашу пошла», — хмыкнул про себя Азирафаэль.       Эва понимающе кивнула:       — Мужики — козлы, вот отвечаю. Взять хотя бы моего брата…       Барбара вопросительно приподняла бровь:       — Азазель вполне хороший и отзывчивый парень. Почему ты настолько к нему придирчива?       — Потому что он мой брат, — уверенно кивнула Эва, лукаво ухмыляясь, — А долг младшей сестры велит мне испытывать границы его терпения денно и нощно, — услышав щелчок входной двери, девушка кивнула: — А вот и он… ну и какого хуя тебя, блядь, черти нахуй носят где-то, олень ебучий?!       В комнату вошёл, таща в руках пакеты, в которых заманчиво звенели бутылки, высокий парень — не иначе, скала. Азирафаэль удивлённо вытаращился на него, из-за чего чёрная шерсть на загривке Айсис предательски приподнялась — гость слишком сильно внешне напоминал ему Гавриила. Тот же уверенный, орлино-проницательный взгляд, тот же волевой подбородок, та же сквозящая в жестах сила воли и стойкость.       Эва недовольно вытаращилась на брата, который с ледяным спокойствием поставил пакеты на стол — девушка мгновенно подскочила и стала в них рыться, на что Азазель тихо хмыкнул:       — Привет, Эва. Всегда пожалуйста, Эва.       — Эй! — бойкое лицо Бич на миг показалось из-под шуршащего пакета. — Я поздоровалась, между прочим!       — Как? Обматерив так, что у самого Сатаны уши завянут? — Эва загадочно улыбнулась и без лишних слов снова стала рыться в гостинцах. Закатив глаза и махнув рукой на сестру, Азазель учтиво кивнул их общей знакомой. — Добрый вечер, Барбара. Надеюсь, у тебя всё хорошо?       Кроули уже открыла было рот, как Эва нагло перебила её, вытащив из пакета огромную бутылку «Jack Daniel's»:       — Отвратительней некуда, брат мой. Думаешь, я просто так тебя за выпивкой послала?       — Ради всего святого, Эва, ты же у нас приверженец здорового образа жизни! — надменно, скрестив руки на могучей груди, хмыкнул парень, на что его сестра угрожающе сузила глаза и насмешливо фыркнула:       — Особый случай. Один раз — не пидорас, как говорится.       О том, что Эва Бич — самая яростная ЗОЖница, неизвестно только идиоту. Она из тех людей, которые придерживаются правильного питания, да ещё вдобавок и вегетарианка. Из тех, кто в пять утра рванёт на пробежку — как она признавалась, из-за плотного графика трудоголичных родителей, пробежка ранним утром является чуть ли ни единственным временем, которое она проводит с отцом (который, к слову, и привил девушке идеологию ЗОЖа). Кто выкинет вашу лапшу быстрого приготовления, злостно перематерит и заставит сожрать целую тарелку брокколи. Ни грамма алкоголя (обычно) и постоянное изъятие у Барбары сигарет — Кроули приходится курить где угодно, лишь бы не наткнуться на суровую и беспринципную подругу.       Азирафаэль пробыл с ребятами, к которым позднее присоединился — к его окончательному изумлению — Адам Янг, пока те не разошлись. Что бы там Кроули ни говорил про людей, но в этот миг ангела взяла гордость за человечество — или, по крайней мере, за этих ребят точно. Потому что когда у одного случилась беда, никто из них не остался сидеть в стороне — каждый пришёл помочь, утешить, подбодрить. Эва, будучи далеко не трезвой, постоянно травила байки и анекдоты, а также с пеной у рта доказывала, что все мужчины «сволочи и мрази», и грозилась создать свой клуб амазонок. Перманентно-надёжный и стойкий Азазель Смит (как он понял из беседы ребят, на самом деле, фамилия у обоих была Свит, но по ошибке его записали как Смит — Эва же не пожелала оставаться с братом, которого на дух не переносила, на одной фамилии и стала Бич) немногословно поддерживал непривычно притихшую Барбару. Адам старательно переводил тему — то на учёбу, то на увлечения, лишь бы отвлечь подругу от мрачных мыслей.       Однако как бы ни улыбалась на дурацкие шутки Эвы Барбара, улыбка всегда выходила сдержанной, или даже измученно-выдавленной, а взгляд так и оставался пустым и отрешённым. Что Азирафаэлю совершенно не нравилось.       Он не мог прочитать её мысли, и это повергало ангела в откровенную панику. Ему страстно хотелось узнать, что у неё на уме. Но на то она и нефилим и, тем более, Кроули — умело прятать чувства за поддельной маской в их характере.       И всё-таки тревога не покидала его. Барбара что-то задумала.       Но что конкретно?