***
31 декабря 20XX года. 10 часов утра. Россия. База "Крыс мертвого дома" — Пусть растопит в душах лёд Новый го~од! Всем удачу принесёт Новый го~од! А от чего душа поёт, тело просится в полет? Новый год! Новый год! Новый год! – горланил с утра пораньше на весь дом "Новогоднюю" Верки Сердючки Николай, тарахтя посудой на кухне и мешая спать всем остальным жителям базы. Проснувшийся как раз от такого шума Фёдор мысленно простонал от несправедливости бытия и, встав с постели, решительно направился в сторону источника утренней вакханалии, раздумывая над тем, стоило ли использовать собственную способность на нарушителе спокойствия или же можно было пощадить того традиционным русским подзатыльником и ведром нечищенной картошки. Спускаясь по лестнице со второго этажа, Достоевский все ещё сонно пролистывал ленту новостей в одной из соцсетей, решая как именно заткнуть неуспокающегося Гоголя, по звукам, разрушающего кухню с каждой минутой все больше и больше, пока его взгляд не зацепился за один из постов с новогодними поздравлениями и датой выкладки с временем "31 декабря в 1:23". Вот тут-то все и встало на свои места: и напевающий новогодние песни с утра пораньше Коля, и грохот на кухне... Вспомнив все предыдущие последствия готовки Гоголя, а также состовляющее приготовленных им блюд на праздничные столы, Фёдор, окончательно проснувшийся, бросился на первый этаж по ступенькам, спотыкаясь и пару раз чуть ли не летя с лестницы. — Николай! – крикнул брюнет, оказавшийся в дверном проёме кухонного помещения, растрепанный и в непривычно помятой домашней одежде. Обернувшийся на крик блондин, испуганно уставился на друга, появившегося слишком неожиданно и, в какой-то степени, сильно напугав его. — И т-тебе доброго утра, Федь... – только и смог растерянно произнести Николай, продолжая помешивать оливье в большой пластмассовой чашке. — Стой! Что ты уже успел приготовить? Когда проснулся? – схватив за плечи, быстро начал расспрашивать недо-повара Фёдор с таким видом, будто был готов убить его на месте прямо здесь и сейчас. — Спокойно-спокойно... Я только оливье начал готовить, точнее уже заканчиваю, ну и курицу замариновал... Что-то не случилось? Уж больно ты нервный с утра пораньше, может нальешь себе, как никак сегодня праздник, так что, думаю, никто и не заметит, если мы с тобой по стопочке опрокинем? Ну как? — Н-нет.... Ты и на трезвую голову-то готовишь так, что твоей едой только пытать и можно, а что будет на выпившую даже страшно представить... – уже спокойно выдал парень, отпустив друга и забрав у того тазик с недомешанным салатом от греха подальше. — Хэй! Хочешь нас без новогоднего стола оставить?! — Я хочу, чтобы после этого Нового года мы новогодние каникулы не в инфенкционном отделении всем штабом провели, а дома и желательно с чем-нибудь крепким. А ты эту возможность у меня сейчас нагло пытаешься отобрать! — Да почему ты настолько не доверяешь моей готовке?! — Может потому что после прошлого праздника меня и остальных от твоей еды полоскало как беременную девку при токсикозе? — Это все несвежая рыба...! – громко возразил Гоголь, из принципа продолжая спор, после чего завязалась драка, разнимать которую, как ни странно, пришлось только проснувшимся от грохота и криков Марине, Александру и Ивану. Ещё не отошедшие ото сна Владимир и Сергей плелись следом за ними, но в чем-то помогать не рвались, решив оставить все на остальных товарищей. — Ну что вы как дети малые?! Двадцать шесть одному и другому двадцать пять, а все никак вырасти не можете! Может вас ещё и в разные углы расставить для профилактики?! – отчитывала парней девушка, пока Гончаров и Пушкин держали их подальше друг от друга, наконец сумев разнять. Напуганные внезапным появлением "коллег", Фёдор и Николай не знали, что и произнести в свое оправдание, а потому лишь мотали головами как болванчики, когда от них требовался ответ, чем сильно смешили застывших в дверном проёме Маяковского и Есенина, уже окончательно сбросивших остатки сна. — Мы больше так не будем... – как ребёнок, состроив виноватое выражение лица, пробормотал Гоголь, на что Цветаева лишь рассмеялась и попросила Ваню с Сашей отпустить драчунов, а после, громко выдохнув, наконец ответила: — Вы ещё на мизинчиках помиритесь, малышня! И вообще, с чего сыр-бор с утра пораньше? Разве сегодня не тридцать первое? Чего вы так рано подскочили? – начала расспрашивать девушка, подходя к кухонной столешнице и ставя разогреваться электрический чайник. — Этот индюк решил нам на новогодние организовать отдых в инфенкционке! – раздраженно бросил Достоевский, на что Гоголь тут же поспешил возмутиться. — Сам ты индюк! А я в шесть утра встал для того, чтобы пораньше новогодний стол приготовить! Чтобы потом с этим меньше мороки было, и вот она – благодарность! – обиженно буркнул Коля, демонстративно отвернувшись от собеседника. — Так, все ясно... Коль, давай уже наконец признаем, что повар из тебя так себе? Ну не даётся тебе готовка, не твоё это! Давай лучше дом украсишь, как ты это хорошо умеешь делать? – решил вмешаться в конфликт "на ровном месте" Владимир, не выдержав напряжённости, воцарившейся в кухонном помещении. — Н-но! — А еду передадим в прекрасные, а главное – заточенные под это дело руки Марины, ну и Вани с Сашей. Ну как тебе идея? — Да понял, понял... Никакой самодеятельности на кухне... — Вот и отлично... Так... Федь, а ты что, тоже в повары записаться решил? — Боже упаси... Я из-за этого кретина подорвался, хотя, это, наверное, и к лучшему... Стоял тут, Сердючку горланил, думал у меня уши завянут... Хотя знаешь, думаю даже хорошо, что горланил, так мы хотя бы об готовящейся угрозе нашим желудкам узнали... — Ой, да ладно тебе! Ну подумаешь пару раз в больничку загремели! — В том то и дело, что пять раз подряд! В шестой попадать туда я уже не хочу! — Ну, раз не хочешь, то, будь добр, возьми Колю в охапку и сгоняйте в магазин за продуктами, а то в холодильнике – шаром покати! – впихнув Достоевскому в руки список, наказала Цветаева, а после добавила. – И про мясо для шашлыка не забудьте! — Хорошо. – стиснув зубы, процедил Фёдор, после чего крикнув Николаю о том, чтобы собирался, сам отправился в свою комнату...***
— А потом мы ещё пол дня лазили по "Пятерочке", ну, это сетевой магазин такой в России и искали этот гребанный горошек, а когда вернулись, оказалось, что нужна была кукуруза! Ну нас снова и отправили за ней... Так пришлось ещё с бабкой сражаться за неё, Слава Богу Гоголь догадался "Шинель" использовать, а то, боюсь, застряли бы до двенадцати! – возмущался Фёдор, пока Дазай задыхался со смеху, слушая его рассказ. — А как же мясо для шашлыка? — Ой, даже вспоминать страшно... Столько мясных лавок в своей жизни я ни разу не видел, в скольких мне пришлось побывать в тот день! И всё из-за того, что нам нужна была именно говядина, а не свинина! А видел бы ты цены! Это же вообще кошмар! — Мдааа... Зато мне теперь стало хоть немного понятно, почему ты за книгой так гоняешься... — А то! Без неё я даже не знаю, как подобное прекратить можно... — Ну так, а отметили то как, в конце концов? — Да как, как... Как и всегда... Включили федеральный канал, посмотрели наши традиционные новогодние фильмы, "Кавказскую пленницу" там... "Ивана Васильевича", "Иронию судьбы"... Потом ежегодный "Парад звезд", речь президента за пять минут до двенадцати... Выпили, вышли салюты запускать, оказалось, что Пушкин ими тоже запасся, в итоге всем домом молились, чтобы он на пьяную голову их в нас случайно не запустил... Посмотрели фейерверки, зашли обратно, там уже "Голубой огонёк" шёл, так Цветаева с Ахматовой как давай песни горланить, я думал ещё немного и первого они вообще без голоса сидеть будут. В общем спать мы легли едва ли в пять утра... А у вас как с этим вашим Рождеством? — Ну... у нас конечно не так...весело... как у вас, но тоже атмосферно... Вот, взять к примеру Рождество, когда нам с Накахарой было по семнадцать... – ностальгично протянул Осаму, чем заинтересовал Достоевского, уже ожидавшего не менее интересной истории, как у него самого. — Ну так рассказывай, все равно делать здесь больше нечего, а ни с твоей стороны, ни с моей, как я понимаю, никто на связь ещё так и не выходил. — Ну ладно, уговорил...***
25 декабря 20ХХ года. 11 часов утра. Япония. Квартира Дазая и Чуи.Last Christmas I gave you my heart But the very next day you gave it away This year, to save me from tears I'll give it to someone special...
Где-то на кухне тихо вещал новогодние клипы по одному из музыкальных каналов телевизор, создавая в квартире приятную атмосферу предрождественнской суеты. Параллельно этому, из комнату в комнату то и дело перебегали молодые парни, носясь то с посудой, то с продуктами, а то вообще с салютами. Погода на улице будто бы отражала настроение жильцов данного жилого помещения – снег мелкими хлопьями покрывал все вокруг, окрашивая в кристально белый – будто лист бумаги, цвет. — Сколько пицц ты заказал? – сверялся с недавно составленным меню Накахара, опасаясь что-либо забыть или упустить из виду, упав "лицом в грязь" перед гостями, что должны были прийти только через девять часов. — Две маленькие и три большие: пепперони, маргариту, карбонару, четыре сезона и прошутто. — Так... Алкоголь? — Четыре бутылки шампанского, три вина: две красного и одна белого и коньяк, приведённый Мори из Франции. — Торт? — Заказал, с заварным кремом. — Ага... ну курица маринуется, салаты уже в холодильниках, сендвичи тоже... Сок и газировка? — Три бутылки сока: вишнёвый, апельсиновый и виноградный; двухлитровые Кола, Спрайт и Фанта. — Ну и суши с роллами сейчас приготовим. Фух. Вроде ничего не забыли. – выдохнув, осел на стоящий рядом стул Чуя и, заметив неподалеку от себя включатель от гирлянды, нажал на кнопку, заранее проверив наличие вилки в розетке и... ничего не произошло. Клацнув ещё пару раз и, поняв, что ситуация не изменится, рыжеволосый обреченно простонал, чем вновь обратил на себя внимание Дазая. — Все хорошо? Или слишком? — У нас гирлянда перегорела, а ещё мы все-таки забыли ёлку... я только сейчас вспомнил... Собирайся... — Серьёзно? Накахара, какого хрена?! Разве трех походов по магазинам сегодня тебе не хватило?! — А я-то тут причём? Это все гирлянда! – раздраженно воскликнул Накахара, нарываясь на очередную ссору, вот только сам Осаму уже устал от их извечный перебранок, а потому, кои-то веки подумал о том, чтобы решить разногласия не криками и драками, а обычным разговором: — Ладно-ладно... я понял, пошли... – измученно выдохнул шатен, чем сильно удивил голубоглазого. — А.... А как же?... — Крики и драка за правильность мнения? Я устал, а потому, давай хотя бы сегодня не будем ругаться? — Ну ладно... – все ещё ошарашенно ответил Чуя и молча последовал за Дазаем...***
— И это всё? Как-то скучно у вас подобные праздники проходят... Теперь я точно хочу вернуться обратно в Россию... – недовольно пробурчал Фёдор, после того как Осаму решил закончить свой рассказ. — Ну потом ещё пришли Мори и Кое с какой-то там наливкой от вашего какого-то важного посла, как его... О, Толстого! Вот... Ну Чуя её попробовал, я её хлебнул... Говорят, нас потом так понесло, что там чуть ли не Одасаку, Хигучи и Акутагаве нас разнимать пришлось! М-да... Фейерверки, говорили, я запускал, так там чуть пол здания Мафии не снесло, после этого Огай мне ещё долго взрывчатку в руки не давал... – почесав затылок, припомнил ещё кое-какие моменты Осаму, глубоко задумавшись, однако, казалось, и это не особо впечатлило Достоевского, который от подобного рассказа лишь зевнул и хотел было уже лечь спать, прервав разговор с бывшим мафиози, как вдруг раздался сигнал тревоги, оповещающий о чьем-то проникновении на территорию тюрьмы, чем заставил всех вокруг тут же переполошиться, заинтриговав даже Дазая и Фёдора. — Ну что, делаем ставки, за кем из нас? – чуть посмеиваясь, предложил брюнет, на что шатен лишь рассмеялся, а после ответил: — Наверняка за мной, в конце концов у вас же Рождество только в следующем году праздновать будут, поэтому, счастливого тебе Наступающего, вашего, Нового года, а я пошёл отмечать наше Рождество! – встав с места и чуть потянувшись, шатен направился к стеклянной двери, которая через пару секунд с треском разлетелась во все стороны и чья-то цепкая рука, высунувшаяся из-под чёрного плаща нарушителя, схватила детектива за запястье, а после быстро потощила за собой. — Не скучай... – лишь и успел добавить Осаму, после чего покинул тюрьму, оставляя матерящегося на чистом русском Фёдора наедине с собой... — И тебя с хэппи нью э... – едко процедил Достоевский, возвращаясь уже к столь ненавистной русской классике и, надеясь на то, что Гоголь додумается вытащить его хотя бы тридцать первого...С Наступающим 2023 годом!
Продолжение следует...