Против ветра

I love the way you can't say "No" Too many long lines in a row. Nickelback «Figured You Out»

Громкое разочарованное «о-о-о» волной взметнулось среди почитателей «Челси», когда Керри Диксон феерично промазал по практически незащищенным воротам. Энди вместе со всеми тоже огорченно воскликнул «Да что ж это такое-то!», но когда сидящий рядом с ним болельщик начал причитать, что нападающему пора подумать о завершении карьеры, Флетчер принялся яростно защищать футболиста, говоря, что это у Диксона нога еще не прошла: - …думаешь как сухожилие растянешь – так оно в момент вылечится? Ну дубина, а!.. Неизвестно, что бы «дубина» ответил на такое безапелляционное высказывание, однако именно в этот момент в кармане куртки, что преспокойно висела себе на спинке стула, зазвенел мобильный телефон. Пообещав собеседнику закончить разговор несколько позже, Энди не без сожаления покинул насиженное место, чтобы ответить на звонок в каком-нибудь тихом закутке. Не так давно он обзавелся новейшим изобретением коварных ученых - одним из первых мобильных телефонов, - и очень гордился этим страхолюдным кирпичом, которым при желании можно было запросто пробить череп незадачливому грабителю, так что вечно таскал с собой «игрушку». Пожалуй, именно поэтому, отправляясь смотреть футбол в давно облюбованный бар, где его уже считали своим человеком, Флетчер – он же Самый Предусмотрительный Муж В Мире – решил на всякий случай всё-таки захватить мобильник, сообщив, что Грейн может позвонить, если очень соскучится или если приключится какой-нибудь аврал. Но ведь он так и знал же, что согласно всем законам подлости ему позвонят не вовремя! До конца матча остается всего-то минут пять! - Ты болел ветрянкой? – даже не поздоровавшись и не поинтересовавшись, почему это его еще до сих пор нет дома, достаточно сурово спросила Грейн. - Не помню, - честно ответил Энди. – А что? - Домой не приходи. У Меган это оказалась ветрянка. Если еще и ты сляжешь… - Флетч, быстро представив, как его, больного, пупырчато-волдырчатого, аннигилируют в серной кислоте, поморщился и кинул клич по друзьям-приятелям, разыскивая, где бы можно перекантоваться, однако призыв о помощи остался без ответа. Волей-неволей пришлось возвращаться домой, где его ждал отнюдь не теплый прием. Флетч битый час проторчал на пороге, угрожая, что если его сейчас же не пустят в дом, то он будет ночевать на вокзале, но угрозы не возымели должного эффекта. - Смотри, спину не застуди, - только и сказала Грейн. Помимо этого весьма ценного указания, она также заявила, что Энди не так давно звонили и даже оставили сообщение, так что если он не торопится на вокзал, то может ему интересно узнать, что там ему пожелал сказать Алан? - Ты про Чарли или?.. - А сколько еще я знаю Аланов? В общем, он сказал, что пишет альбом и ему нужна твоя помощь. Держи адрес, - из окна в Энди полетела сложенная самолетиком бумажка. – Он сказал, что переехал. - Вот как… значит, ты меня отпускаешь? - С благословением и стимулирующим тумаком, - судя по всему, Грейн сменила гнев на милость. Распахнув окно, она свесилась с подоконника: - Всяко лучше, чем на вокзале. - Пьянствовать на вокзале - последнее дело. - Чего-чего? - Пьянствовать, говорю, в одиночку скучно, - отозвался Энди, ласково целуя супругу в щеку. – А работать одному еще скучнее. Такси прибыло достаточно быстро. Водитель сначала не хотел ехать «в такую даль», но, поторговавшись немного, уступил. Флетч спросил у таксиста разрешения закурить, но, как выяснилось, забыл сигареты дома, и от нечего делать стал просто смотреть в окно. Пульс стучал настолько часто и тяжело, что, глянув на свои руки, Энди понял, что практически видит, как пальцы вздрагивают в такт ударам сердца. И чего только он так переживает? Знает ведь, что Алан зовет его не из-за его поразительных музыкальных талантов (по совести, Флетч и не думал, что Алан сейчас позволит ему подойти к синтезатору ближе чем на три метра). Знает – а все равно едет. Да и как бы он смог отказаться? Флетч всегда был тем, кто догоняет, кто находит, кто является, когда позовут – тогда как Алан никогда не снисходил до того, чтобы прийти первым или сразу же согласиться, явно считая что хватит с него и того, что когда-то в незапамятные времена он осмелился сделать шаг навстречу. В нем всегда было это высокомерно-истеричное, что частенько выводило Энди из себя. Впрочем, может быть, где-то в глубине души Флетчу действительно нравилось беспокоиться? Может быть, ему в самом деле нравилось идти следом и слушаться – хоть он сам этого и не признавал, не желая принимать собственную слабость? Оценивающе присвистнув, Флетч выбрался из машины, немного поморгал, на мгновение ослепленный закатным светом, отражавшимся в окнах, и уставился на двухэтажный дом, основательный как сама Британия. До этого Флетч ни разу не бывал у Алана – тот был слишком занят, чтобы подавать признаки жизни. Собственно, как и всегда. Закончился тур - «пока-пока, Энди» - и Уайлдер уносится в туманную даль, по-видимому, совершенно уверенный в том, что хватит с него проявлений эмоций. К тому же, последнее время Алан и в самом деле был завален хлопотами по горло и выше. Этот особняк неподалеку от Хоршема он купил совсем недавно и, судя по скупым отчетам, которые Энди получал от Дэйва Я-Лучший-Друг-Чарли Гаана, Уайлдер вовсю занимался обустройством какого-то подобия семейного гнезда, которого он вообще-то лишился, когда принял решение о разводе. Энди мог бы щегольнуть знаниями, приобретенными у медбрата Кевина и назвать ремонт - равно как и запись сольника - элементарной сублимацией, попыткой направить куда-то в мирное русло безудержную энергию Ид (о да, за те четыре недели Флетч стал экспертом по части психоанализа!), но Уайлдер наверняка оскорбился бы. Он решительно отрицал «всю эту муть», кидая психологию в один котел с парапсихологией, псевдонаукой и откровенным шарлатанством, и частенько заявлял, что в его собственной голове никто ничего и никогда не выкопает. Если он и прислушивался к тому, как Гаан смеха ради зачитывает им гороскопы из ежедневных газет – то исключительно от невозможности заткнуть Дэйва. «Близнецы, - громко читал Гаан. – Это тебе, Чарли. Сегодня вы испытываете перепады настроений ввиду влияния Сатурна…» «Только сегодня? - фыркнул Энди. - Да у тебя ж вообще хронический Сатурн в заднице. Никогда не знаешь, на какого тебя нарвешься. С лестницы спустишь или будешь бегать по коридорам, разве что про ферму МакДональда не распевая…» «Вот про песни это ты совсем заливаешь» - категорично перебил его Алан. «А ну цыц, сейчас про Флетча будет. Вот, слушай: то, что вы считали легкой интрижкой, может оказаться куда более волнующим делом. Не бойтесь говорить начистоту. Сегодня вы способны как никогда ярко проявить свои чувства» - Гаан, похоже, издевался, Алан даже заглянул через его плечо в газету, чтобы проверить, не выдумывает ли он. Не выдумывал. Уайлдер сразу же сменил пластинку: «Правильно, Энди, послушай гороскоп. Дело говорит. Он тебе врать не будет» «Ха. Ха» - мрачно откликнулся Флетч, которому эти трещотки мешали спать (а металлическая скамья в зале ожидания аэропорта и без того плохо напоминала удобную кровать). Входная дверь была приоткрыта. Наверное, чтобы Иствуд мог выйти в сад, если это ему вдруг взбредет в его бестолковую кошачью голову. - Здравствуй, Энди! - громко произнес Флетч, заходя в прихожую. - Привет!.. – крикнул Алан откуда-то издалека. - Спасибо, что приехал! Давно не виделись! – так же громко, продолжил Энди, снимая кроссовки. - Чего?.. - Да ничего. Само гостеприимство, как всегда. Твой кошак и тот приличия знает, - продолжал бурчать Энди. (Иствуд выбежал навстречу, деловито обнюхал ноги гостя и, увернувшись от попытки его погладить, рысцой устремился на второй этаж). – Ты где вообще? - Иди на звук! Много времени поиски не заняли. Алан быстро обнаружился в полуподвальной комнате, которой, видимо, суждено было в будущем стать студией . Стены там еще не были ни оклеены обоями, ни обшиты деревянными панелями, но уже стояли аккуратными рядами инструменты, а в углу угрожающе темнел монолит звукооператорского пульта. Уайлдер сидел за столом, покрытым разводами от плохо смывшейся побелки, и корпел над каким-то списком, исчерканным вдоль и поперек, переписывая туда что-то из записной книжки. - Привет, Флетч, - довольно улыбнулся он, на мгновение поднимая голову. - Я уж решил, что ты не явишься, - «Конечно-конечно», подумалось Энди. - У вас там, как я понял, эпидемия? - Ну да, ветрянка, - решив, что не дело вести разговор, переминаясь на пороге, Флетч зашел в студию и присел на крутящийся стул рядом с пультом (он всегда питал слабость к стульям на колесиках). - Так что Грейн меня выгнала. - Воистину святая женщина! – восхищенно воскликнул Уайлдер и, спохватившись вдруг, вычеркнул что-то из списка. – Напомни, когда у нее день рожденья - я цветы отправлю. - Не смешно! – буркнул Энди, уязвленный тем, как Алан прочитал его мысли и узнал, что он думает о Грейн (втайне думает, робко думает, тихо и нежно думает). - А по-моему, очень. - Что ты тут делаешь-то? – Флетч поспешил сменить тему. - Работаю. - Ну-ну, похоже. Название придумал? - Нет. - А концепцию? - Нет. - А с этими вон, - Энди показал на список, решив, что это имена сессионных музыкантов, которых Алан планирует пригласить. – Ты связывался? - Нет! – со всё возрастающим восторгом повторил Алан. - Так что ты вообще сделал? - Тебе позвонил, - гордо доложил Уайлдер. - Потряса-ю-ще, - Энди крутанулся на стуле, комната вокруг слилась в неразборчивый водоворот - Значит, я тут буду как бы надсмотрщик? Буду гонять тебя и заставлять работать? А то зна-аем вы ваш метод работы: до скончания веков ведь будешь кнопочки тыкать. Что-то схватило стул, останавливая импровизированную «карусель», и Флетч обнаружил себя лицом к лицу с Аланом – Уайлдер склонился к нему, опираясь на подлокотники. Энди невольно попытался отпрянуть. Так близко лицо Алана скорее напоминало цветное пятно, а он все-таки предпочитал отчетливо его видеть. - Я, правда, думал, - пробормотал Уайлдер. - Что… Энди… проклятье, Флетч… спаси… спасибо… - Алан всегда начинал неуверенно мямлить, когда пытался объясниться – это было чертовски забавно, но Флетчу каждый раз становилось катастрофически неловко. Словно в полусне Энди провел рукой по щеке Алана, который прикрыл глаза и точно скользнул навстречу, произнеся что-то, что Флетч уже не понял – его сознание опустело, он лишь успел смутно подумать: а может быть, нечто другое всё это время мешало Алану напомнить о своем существовании? *** Эти странные несколько дней напоминали Флетчу то время, что они «записывали» его безнадежный сольный альбом (святый боже! как же давно это было!). Правда если тогда альбом был скорее предлогом, чем действительно интересующим их делом, сейчас Алан большую часть времени усердно колдовал над инструментами, а Энди валял дурака. Делать ему было положительно нечего. В этом не до конца отремонтированном особняке чувствовалась неприятная опустошенность. Иногда казалось, что дом еще не готов для того, чтобы в нем можно было жить. В обшитых панелями стенах белели прорехи, а Флетч то и дело наталкивался на пустые банки из-под краски или лишние куски плинтуса, которые почему-то забыли выбросить – ну и по доброте душевной потихоньку наводил порядок. Иначе он бы совсем зачах от тоски. Для того чтобы купаться в бассейне, играть в теннис или торчать днями напролет на улице было слишком холодно – уж извините, зима на дворе. Хотя январь и без того выдался на редкость теплый, а здесь, в Хоршеме, даже снега толком не было. Западный Сассекс оправдал свою славу самого солнечного и теплого места во всей Англии, и в местами снежном, местами темном от палых прелых листьев окружении Флетчера охватило странное чувство блаженной апатии. Не в состоянии заняться хоть чем-то более полезным, он либо читал, либо, безмолвствуя, сидел в студии и смотрел на Алана, который очень, очень редко отвлекался от работы, чтобы одарить Энди рассеянной улыбкой. Флетч не жаловался (холодность «в рабочее время» Алан с лихвой компенсировал позднее, после того как торжественно закрывал за собой дверь студии). В какой-то степени он даже понимал Уайлдера, который хотел доказать, что может существовать вне этой галактики Depeche Mode, где всё вертелось вокруг черной дыры имя которой – «наша музыка». «Наша музыка» - даже Дэйв произносил эти слова с благоговейным трепетом. А теперь Алан решил показать, что есть не только «наша», но и «моя» музыка, и был готов расшибиться в лепешку, но добиться своего. Пока что ни у одной из песен не было текста (исключая запланированный кавер на Алекса Харви ну и того странного блюзового куска, слова которого разобрать не мог никто). Подразумевалось, что приглашенные вокалисты позже добавят свои слова, потому что Уайлдер считал, что не сможет ничего написать, ни самостоятельно, ни даже в соавторстве. Энди уже и не думал, что Алана можно переубедить. Уайлдер постоянно говорил, что лучше бы поручить сочинение слов кому-то другому, поскольку для него самого на первом месте стоит звучание, а слова просто подгоняются под мелодию, поэтому бесполезно искать смысл в «этом жалком подобии лирики». «Да нет там никакого смысла, - заявлял Алан, - Это всё так, шутка. Ты же знаешь, я не умею честно сочинять». Не желая ввязываться в спор, Флетчер соглашался, добавляя, что если нельзя писать от чистого сердца – лучше не писать вовсе, ведь обезличенные песни и общие слова не могут идти ни в какое сравнение с тем, что было пережито, выстрадано, вырвано из души. Как-то, когда они стояли во дворе возле медленно дотлевающего костра из сырых листьев (результат бурной деятельности Флетча), Алан снова попытался объяснить, почему ему больше нравится сочинять музыку, чем тексты. Не только потому что у него получаются рифмы, по его словам, похожие на пациентов дома престарелых на прогулке. Музыка – куда более метафоричная и размытая, чем стихи. В музыке ему не страшно оказаться чересчур откровенным. Энди честно не знал, что такого слишком личного Уайлдер может выразить в стихах, и, пока Алан творил что-то непонятное, утопая в ворохах магнитофонной ленты, Флетч просто скучал. Иногда он лазерной указкой гонял по комнатам одуревшего Иствуда, ухохатываясь до истерики, смотря, как кот пытается влезть на потолок. Правда после таких «забегов» Иствуда можно было заметить в кухне, где он с перекошенной мордой старательно поедал специально поставленную для него траву в горшке - а потом блевал зеленоватой массой на одежду Флетчера, покойно разложенную на стуле в спальне. - Он мстит! – вопил Энди, кидая вслед убегающему коту подушку и промазывая. – Чертова шапка пытается меня отсюда выжить! - Кошки так желудок чистят, – заступился за питомца Уайлдер. Флетч молча выдернул подушку из-под его головы и стукнул ею Алана. Довольный собой Иствуд мяукал где-то в коридоре.