I know all the right people; I've got the perfect smile I've got the world’s best timing, but I ain't got no style. I've got a great big mansion; I've got a beautiful wife, I've got a black Rolls-Royce, but I've got no life. Clawfinger «Nothing Going On»
Не барабаны и литавры наполняли воздух предапокалиптическим грохотом – лавина каменных глыб, поток всех этих базальтов, гранитов и гнейсов, грозно рокоча, устремилась к людям. А они так безраздельно углубились в собственные проблемы, что не почувствовали приближения угрозы, осознав это, только оказавшись погребенными под завалами. Казалось, что Энди должен был перенести всё легче – ему было куда отступать. У него были жена и дочь. У Алана был громадный пустой дом, подруга-испанка, о существовании которой остальные узнали совершенно случайно, и которая достаточно быстро уехала в Барселону, чтобы никогда потом уже не увидеться с Аланом. А еще у него была обида. Гнетущее, тянущееся чувство, заставлявшее морщиться точно от зубной боли. Погружаясь в осознание своего оскорбления и, по сути, одиночества, неожиданно представшего перед ним во всей своей костлявой неприглядности, Алан не замечал, что то же самое происходит и с Энди, равно как и не замечал, что привычный для них образ недругов поглощает их самих. Но пусть они помыслить не могли о том, чтобы остаться наедине (непозволительно было даже думать об этом), воспоминания так быстро не стирались - от особенно четких картин в сознании хотелось выть, - и необъявленная вражда вырвалась на волю. Ничто уже не могло послужить поводом для поддержания вежливости. Мысль о том, что будет сказано и сделано – после, без свидетелей – раньше способствовавшая некоему подобию тактичности, погрязла в груде оскорбленной гордости. Раньше Алан мог сказать что-то не в меру резкое, а потом весьма своеобразно исправить наделанное разрушающей напрочь нервы трепетностью и аккуратностью, но всё изменилось… Надеяться теперь на то, что можно будет еще сохранить дружбу – означало бы лицемерить, отрицать очевидное. После стольких проведенных вместе дней, вечеров, разделенных на двоих суток, стонущих признаний и скомканных, мокрых от пота простыней, не могло остаться никакого дружелюбия. Отныне они были коллегами – то есть почти чужими. Формальное обязательство проводить энное количество времени, работая в студии, и не более. «Привет, Чарли» - «Здорово, Флетч». Смотрят в разные стороны, защищают разные точки зрения, как будто бы назло друг другу. Еще не посторонние, болезненно близкие, уже разделенные бесконтрольным желанием ранить, причинить боль, как словами, так и действиями, что разверзлось между ними, точно бездонная пропасть. Уайлдер со все возрастающим упорством учился играть на барабанах, не то вымещая злость на установке, не то намеренно доводя себя до судорог в мышцах рук. А Энди и вовсе, не выдержав, уехал домой. Отступление виделось ему единственным способом скрыться от разъедающих сознание мыслей, которые возрождались каждый раз, как ему приходилось обращаться к Алану. На фоне такого воинственного игнорирования, медленно воссоздаваемой стены отстраненности, альбом был завершен. Начался тур. Могло ли из этого выйти нечто хорошее? Наверное, кто-то уже сказал это до него, но тогда Флетч словно впервые понял, что падение в бездну наркотиков, алкоголя и прочего безумия — это, вообще, нормально. Однако нормально лишь до тех пор, пока ты твердо знаешь, как вернуться назад. Пока ты держишься за тонкую ниточку, пока ты еще можешь крикнуть «Эй, вытаскивай!», чтобы дружеская рука начала крутить лебедку, поднимая тебя из колодца на свет. Но в то время никого не осталось наверху, чтобы бдеть и дожидаться, когда потребуется помощь. Чувство юмора, которое спасало раньше, осталось за бортом. Дэйв уже не мог шутить и придуриваться как прежде – и одно это уже возвестило прибытие Чумы. Гаан потерял свое порой едкое, порой пошлое, но искрометное остроумие, что до недавних пор рассеивало мрачные обиды и раскрашивало скуку. Отныне его мир делился на черноту отчаянья и туманное прогероиненное забытьё. Хотя тогда Гаан изо всех сил старался выглядеть крутым и независимым – никогда еще он не был настолько инфантильным и слабым, вцепляясь в Терезу и случайных приятельниц как в спасательный круг и вместе с ними, по-наркомански зловеще улыбаясь, проваливаясь куда-то вниз. О том, что Дэйв перешел на героин, Энди догадывался. Это выглядело логичным завершением его падения по маршруту «трава – ЛСД – экстази – кокаин – героин», но сам Дэйв признался в этом только спустя некоторое время после приезда в Мадрид. Тем вечером Гаан - сгусток кровоподтеков и ссадин – отчаянно стучась, едва ли не высадил дверь и ввалился в дом, волоча на себе Мартина, который выглядел немногим лучше. Из панических, истерических разъяснений Флетч, поспешивший подхватить Гора (Алан уже бросился доставать из морозилки пакеты со льдом), понял только что: «они… а тут Март… и чуть не сбило…». - Водки, - хрипло потребовал Мартин, падая на диван. Тяжело выдыхая, он ощупал грудную клетку. – Или можете добивать. Водя по лицу тающим ледяным кубиком, Дэйв, сев на пол возле этого же дивана, трясся от запоздалого страха и не мог ничего толком объяснить. Следующим утром Гаан еще до завтрака без утайки сказал им, что сидит на героине, и в тот клуб поплелся только чтобы найти местных дилеров (его запасы истощились). - …знаешь, они выглядели так, будто у них есть, понимаешь? – Дэйв механически тасовал карточную колоду и смотрел то на Алана, то на Мартина, очевидно боясь посмотреть в глаза Энди и увидеть там осуждение – Флетч единственный, кто глядел на него в упор, тогда как остальные предпочли отвернуться. – Такие вещи как-то сразу заметно, ну я и спросил… …Однако когда он попытался на своем никуда не годном англо-испанском сбивчивом наречии поговорить, объяснить, что ему нужно, и узнать стоимость – его без лишних слов нещадно побили и вышвырнули на улицу, прямо на проезжую часть. Ничего не понявший Мартин вступился за Дэйва, но только получил свою порцию ударов и буквально в следующий момент распластался на асфальте рядом с Гааном. Падал снег, похожий на хлопья копоти – погодная аномалия, шутка февральского Мадрида. Машины с визгом объезжали валяющихся на земле людей. Несколько парней и ярко накрашенных девушек, что курили у дверей клуба, посмеивались и пальцами показывали в сторону лежащих Гаана и Гора. - Мартин, Март, - беспомощно звал Дэйв, ободранными в кровь руками шаря по асфальту, ища точку опоры, - Как ты? Мартин?.. Гор кое-как поднялся на локтях и посмотрел на Дэйва – протяжно, серо и разочарованно. Дэйв надолго запомнил жуткое тихое смирение с каким Мартин произнес: «Пошли отсюда». Ведь он даже не стал ругаться или отчитывать Дэйва. Его спокойное лицо потом долго являлось Гаану в прокуренных галлюцинациях – и он падал на колени, вымаливая прощения у по-прежнему обожаемого им Мартина, с опозданием затем понимая, что Мартина рядом с ним нет, да и вообще его никто не слышит. Впрочем, об этом раскаянье не знали. Со стороны не было заметно, чтобы Дэйва преследовали хоть какие-то угрызения совести. Его чувства раздвоились – некоторые бурно выплескивались наружу, именно они и определяли его поведение и образ в глазах других людей. А другая, темная и страшная часть разъедала изнутри, как мышьяк травит крыс, пропитывая ядом мысли, когда Гаан оказывался заперт наедине с собой в экстатическом наркотическом мирке – и о существовании этой тьмы знали немногие. Могло показаться, что именно уничижающие мысли истощили его, но это было бы враньем, потому что на самом деле Дэйв практически перестал есть, вдолбив себе в голову мысль, что перешел в ряды существ высшего порядка, которым не нужны эти банальные белки-жиры-углеводы и которые могут процветать на диете из алкоголя, наркотиков и жалкой подкормки (перехваченный спешно бутерброд или пара яблок). Он и так-то не отличался мускулистостью, а сейчас и вовсе усох. Предплечья не шире зубочисток, шея толщиной с запястье здорового человека. Откуда в нем только брался этот безумный пыл? Яростная больная страсть, которая, казалось, вот-вот прорвет эту хлипкую человеческую оболочку и хлынет наружу реками темного света. Не замечая этого, Флетч начал приписывать Дэйву потустороннюю природу, испытывая к нему странный суеверный страх, но до поры до времени не осознавая собственной боязни. Его поражало, что именно Дэйва возвели в ранг мученика за искусство и прижизненно канонизировали, тогда как Гаан – пожалуй, один из немногих, кто действительно получал удовольствие от происходящего. Он был на другой планете, паря в нескольких метрах от земли в сиренево-зеленых туманах чужой атмосферы. Его жизнь была превосходна, пока наркотики были на расстоянии вытянутой руки, и имелась участливая душа, готовая в обмен на звонкую монету подставить сочувствующее плечо и выложить на стол еще несколько пакетиков «белой смерти» - а такие были всегда, ведь раз есть спрос, есть и предложение. В каком-то журнале Энди вычитал, что существует отдельный ген, отвечающий за безрассудные поступки: 7R, «приключенческий ген» - как остроумно окрестил его автор той статьи. На самом ли деле предрасположенность искать и находить проблемы зависит от генов и ДНК, Флетч не знал, но подумал, что это было бы очень убедительное объяснение поведения Дэйва. Гаан отрывался на полную катушку, начисто игнорируя доводы разума. Как-то он даже повторил давнишний подвиг Алана – сиганул со сцены и сломал ребро – с той только разницей, что никого он не спас в эпическом стиле супермена, а всего лишь не рассчитал расстояния и не долетел до готовых принять его трясущихся рук зрителей. Когда все говорили, что, может быть, отменить концерт, потому что Дэйв… ну… Дэйв совсем… Гаан посылал их к черту. Единственным, что он соглашался менять в своей жизни, была прическа. Однажды, пожелав внести разнообразие в разбитной образ длинноволосого рок-бога, он прибег к тому ухищрению, которым часто злоупотреблял Мартин – заплел из мокрых волос косички. Получившийся результат в виде мальчишеского «одуванчика», венчающего испитое бородатое лицо «личного Иисуса», удивил даже привычного ко всяческим экспериментам Гора. Хорошим ничем это закончиться, разумеется, не могло. И после одного из концертов Дэйва все-таки хватил сердечный приступ. После «Everything counts» Гаан, на время выступления снова превратившийся в кусок концентрированного счастья, буквально ускакал за сцену, где повис на Энди Франксе. Тощий, потный, липкий, жалкий, но сияющий гордой улыбкой Дэйв, заходясь в кашле, рассказывал ему, как («мать же ж вашу!»), круто выступили. Однако его улыбка неожиданно потускнела, Дэйв странно поморщился, растирая грудину. На вопрос, всё ли в порядке, он ответил утвердительно, однако в его горле что-то забулькало. Отлипнув от Франкса, Дэйв направился было в сторону гримерок, но, не сделав и нескольких шагов, вскрикнул и в следующее мгновение рухнул навзничь. Его увезли на скорой, пока Алан и Мартин, толком еще не понявшие, что случилось, играли на «бис» песню о человеке, стоящем на пороге смерти . Что же случилось дальше? После выписки и пары дней отдыха (следующий за этим концерт отменили) довольный и костлявый Дэйв вернулся к коллегам, живее всех живых. Всё осталось как прежде. Всё кроме, пожалуй, выражения лица Алана. С недавних пор, когда он переставал супиться и изображать из себя крутого, его лицо перекашивало почти как у мучеников на средневековых картинах, и нельзя было понять, то ли он переигрывает в вечном спектакле, то ли этот спектакль, наконец, завершился, и настоящие эмоции вырвались из плотной тени кулис. В такие моменты его становилось действительно жалко – инстинктивно жалко, как, бывает, сжимается сердце при виде больных и увечных животных – и Энди был как никогда готов по первому же знаку бросить всё и твердо как-всегда-сдержанно кивнуть: «Да, Чарли, конечно», если бы только Алан согласился пойти на мировую и снова, снова позвать. Впрочем, этого Флетч так и не дождался.Everyone I see's Diseased or broken, Holes in their arms, They got cocaine eyes. Self-mutilation Is self-surveillance. Wanna get to heaven - You gotta die. Primal Scream «City»
Группа превращалась в хрупкую конструкцию, только чудом удерживаемую в неподвижности. Они не соглашались друг с другом практически из принципа, из упрямства. После того как Spiritualized, выступавшие на разогреве, не выдержали войны с остервеневшим залом, скандировавшим «де-пеш мод» во время их выступления, и свернули лавочку, встал вопрос о том, кто их заменит – и тут каждый участник квартета не смог не ухватиться за свою собственную, единственно правильную точку зрения. Так, например, Мартину было безразлично, он присутствовал на совещании в качестве декорации (это представлялось ему верной стратегией, лучшим образом отражающей его мнение), а вот Алан очень настойчиво предлагал тогда взять на разогрев группу своего пасынка, чем немало всех удивил. По совести, никто и не думал, что тот малец не только вырастет до двух метров росту, но и соберет свою группу, да еще и подпишет контракт с Mute (последнее уж точно не обошлось без вмешательства Уайлдера). Почему-то Джейсон «законсервировался» в представлении Флетча как двенадцатилетний, шкодливый, но достаточно безвредный мальчонка, о котором Алан почти никогда не рассказывал, и Энди был поражен, когда во время репетиции увидел вот этого парня на сцене. Очень похожий на мать, но со странно-Алановской манерой скептически поднимать брови и щуриться, Джейсон показал себя неплохим певцом , однако Флетчер подумал, что этой группе не светит никаких заоблачных высот и собственной таблички в «Зале славы рок-н-ролла» - их, что говорится, «не пёрло», они играли с удовольствием, но без искры. На обсуждении Энди постарался помягче сказать об этом, добавив, что если нужна команда, на фоне которой «депеши» выглядели бы еще ярче, то лучше этой группы нечего и желать, и если цель – действительно выбрать «фон», который подчеркнул бы главное событие вечера, то лично он голосует в пользу группы Джейсона. Однако Гаан, на которого нашла необоснованная вредность, ни с того, ни с сего взъелся и не постеснялся заявить, что группа омерзительно скучная, что он это слышать вообще не желает, а о том, чтобы взять это в качестве разогрева и речи быть не может. Когда же Алан попытался его переубедить, Дэйв отмахнулся, бросив презрительно: - Если хочешь ему подарок сделать - придумай что-нибудь получше. Со своими семейными делами разбирайся сам. Не примешивай к этому нас. Уайлдер недружелюбно зыркнул на Дэйва, однако промолчал, а после того как прослушал кассету еще одних кандидатов на разогрев - квинтета «Miranda Sex Garden» - громко и подробно расписал, как они хороши, прежде всего чтобы показать Дэйву: когда дело касается работы, лично он всегда считал и считает музыку важнее родственных связей. Что бы ни руководило тогда выбором Алана – интуиция, упрямство или случай – они всё сделали правильно. Квинтет оказался достаточно стойким морально, чтобы выдержать противостояние неистовствующей толпы. С четырьмя участниками коллектива, как и со всеми музыкантами разогрева, Алан без особого труда поддерживал ровные приятельские отношения на уровне «привет-как-дела», но вот с пятой, скрипачкой, обладательницей тяжелого имени «Хепзиба», что-то с самого начала не заладилось. Едва завидя Хеп, Уайлдер кривился: «Ну и вырядилась, тьфу ты, чертовка», на что девушка без лишней жеманности платила той же монетой. «Снова черти мерещатся? – фыркала она - Опять нализался, алкоголик?». А значит, они определенно были друг к другу неравнодушны. Флетч не имел ничего против этого. Точнее, имел, но отдавал себе отчет в том, что сейчас он уже не вправе злиться и чего-то требовать, так что старался изо всех сил контролировать, как бы эмоции не отразились на его лице – надо сказать, что получалось очень убедительно. Ему даже начали говорить, что он похож на робота, и подтрунивать над его «бесчувственностью». В конце-то концов, не мог же Уайлдер вечно лелеять свою обиду и изображать одинокого гордеца! Хоть ни Энди, ни сам Алан не понимали этого, они всегда неосознанно стремились обрести поддержку – не друг в друге, так в ком-то еще. Во время туров им необходимо было нечто стабильное – и они торопились урвать хоть еще чуть-чуть уединения, этого ощущения нужности не безликим, восторженно ревущим зрителям, а кому-то одному. На самом деле, как таковая Хеп не раздражала Энди. Пускай поговорить Флетчу с ней было не о чем, он не питал к Хеп никакой неприязни, находя её весьма милой девушкой. Ему даже казалось забавным то, что по странной иронии судьбы Хепзиба – как и бывшая супруга Алана, Джерри – тоже предпочитала красить волосы в бордовый цвет. Однако у нее имелся один очень не милый пункт – Хеп категорически не принимала понятия «личная жизнь». Возможно, она считала блистательно остроумным судачить о постельных делах при всём честном народе, но каждый раз как она принималась щедро делиться с окружающими чрезмерно личными подробностями, у Флетчера сводило челюсть. - На что это вообще похоже? – размахивая руками, шутливо возмущалась Хеп, сидя на подлокотнике кресла Алана, - Он…. Он как в гольф играет, - Уайлдер засмеялся и, приобняв Хеп так, что она чуть не свалилась с подлокотника, звонко чмокнул её в голое плечо. – И вот не надо тут, гольфист чертов. Подготовился, прицелился, забил, порадовался - и пошел на саундчек. Где, я вас спрашиваю, вся эта романтика? В такие моменты Энди больше всего хотелось подойти к Хеп и, смотря прямо ей в глаза, с холодной ненавистью в голосе сказать: «Почему ты решила, что у тебя есть право так говорить? Я знаю Алана одиннадцать лет, я знаю его вдоль и поперёк; я знал его столько раз и так, как ты себе и представить не можешь – но от меня никто об этом и слова не услышал. Как ты смеешь выставлять всё напоказ?!» Сказать и смотреть потом, как милое личико Хеп перекашивается гримасой ужаса. Однако Флетч еще не настолько потерял голову и понимал: злость пройдет, но такие слова не забудутся и тогда всё полетит к черту - все усилия, что они приложили, пытаясь скрыть то, что неловко и пафосно называлось «отношения». На самом деле он был рад за Алана (и за себя тоже) - судя по тому, сколько Алан и Хеп ругались, дело обязано было закончиться свадьбой. И на этот раз – Энди был уверен – затягивать, разглагольствуя о высоких моральных качествах, Алан не станет. Если в случае с Джерри это был шантаж, то сейчас угрожать и выставлять требования было некому. Флетч угадал правильно – Алану и Хеп настолько понравилось обзываться, что они поженились, чтобы впредь им никто не мешал называть друг друга «пугалом болотным» и «дырявым пропойцей». Правда, это случилось несколько позже и об этом событии, равно как и о том, что у молодоженов родилась дочь, Энди и вовсе узнал от третьих лиц.Now that it’s gone, now that we’ve walked away Now that we’ve both started a brand new day, I’m lookin’ back - I’m lookin’ at your face I’m lookin’ and all I see is empty space. Joe Bonamassa «No Slack»