confectionery

Двенадцатое июня - дата, что была указана в заявлении Фрост, - а именно, нацарапана мелкими чёткими буковками тёмно-синих чернил на чистой белой бумаге для принтера. Он не выставлял эту вакансию в интернет, и теперь любой, кто регулярно проходил мимо его магазина или хотя бы раз активно исследовал эту часть города, мог увидеть написанную от руки надпись "Нанимаю", прикреплённую к окну. Это было ровно триста сорок пять дней назад, - если начать считать с сегодняшнего дня, - и Куай пытается осознать и принять тот факт, что он знает своего единственного сотрудника вот уже почти что целый год. Время идёт так быстро. Фрост была одной из первых, кто вошёл в эту дверь с однозначным намерением заполнить заявку на получение работы здесь, а не купить себе мороженое или шестнадцатиунцевый молочный коктейль. Честно говоря, она и тогда не была особо дружелюбной, - по крайней мере, вряд ли можно назвать доброжелательным человека, который уставился на тебя скучающим взглядом, попутно вяло спрашивая о вывеске и заранее вытаскивая ручку из своего скромного рюкзака. Пожалуй, её отсутствие энтузиазма должно было бы отпугнуть его, однако он обнаружил, что это не особенно его беспокоит. Возможно, её позиция была преисполнена тем же нелепым терпением, которым Томаш подкалывал его с самого детства. Ему просто нравится давать людям кредит доверия. Её почерк был настолько мелким, что ему пришлось прищуриваться, чтобы прочесть его, - в конце концов он даже записался на приём к местному окулисту, чтобы убедиться наверняка, что это не его зрение наконец ухудшилось. Там же выяснилось, что его глаза были в полном порядке, и тогда он начал пенять всё на то, что это был латинский алфавит, а не привычный ему с детства текст ханьцзы*. И если сегодня взглянуть на её школьные заметки, - которые она изучает в течение спокойных часов в магазине, - можно заметить, что её письмо всё ещё такое же крошечное. Под графой для уточнения предыдущего опыта работы она указала какое-то другое кафе-мороженое, находящееся где-то за сотни миль от этого города, - к слову, она была единственным претендентом, который имел подобное трудоустройство. И, если не считать её манер, она обладала наибольшей квалифицированностью для этой должности, - тем самым обходя всех остальных четырёх кандидатов, подавших заявление на той же неделе. Он до сих пор не может вспомнить её настоящее имя, когда-то написанное сверху на бланке, - лишь только "Фрост", указанное в строке для дополнительного, предпочтительного имени. Быть может, это случайное прозвище заставило его тогда искренне усмехнуться, - он не совсем помнит это, - но он никогда не называл её официальным именем. Впрочем, и она всегда называла его "босс" и никогда по имени, - хотя он ещё не решил, беспокоит ли его это или всё же нет, или он даже должен ругать её за это обращение. Неужели она отказывается называть его по имени, чтобы сохранять с ним определённую дистанцию? Он задаётся этим вопросом лишь только потому, что понимает, что почти ничего о ней не знает, несмотря на их практически уже годовую командную работу. И по правде говоря, это именно то, что он хотел бы сегодня изменить. Во время закрытия их кафе, - солнце уже давно зашло за горизонт, клиенты больше не задерживались в магазине, внешние огни здания были отключены, - Куай успевает поймать Фрост, когда она как раз проводила инвентаризацию на кухне, подсчитывая количество мешков с вафлями внутри верхних шкафчиков. Ведомость, прикреплённая к её планшету, была от и до заполнена цифрами, написанными её почерком, - даже странно, что числа были больше её букв. Он становится рядом с ней под прямым углом, - так что она видит его ноги прежде, чем слышит его голос, - исключительно ради того, чтобы случайно её не напугать своим появлением. Немного подождав, она тихо спрашивает, нужна ли она ему для чего-то ещё, при этом продолжая деловито строчить отчёт гелевой ручкой в правой руке. Неловко переминаясь с ноги на ногу, он всё же отвечает: - Не для работы. Не могла бы ты присесть со мной на несколько минут? Она пристально смотрит на него со своего места, - пусто и нечитаемо. Положив свой планшет на близлежащую стойку, она приподнимается и смотрит на него так, словно он отдал ей приказ, а не предложил выбор. Заставлять её чувствовать себя обязанной не входило в его планы, но он не видел какого-либо смысла в объяснении или утверждении того, что она не должна соглашаться на его просьбы, не связанные с работой. Но он всё равно делает себе пометку, чтобы в свободное время поработать над синтаксисом*, после чего разворачивается, жестом руки приглашая её следовать за ним. Она без особого желания плетётся за ним, когда он входит в общий зал, - широкая комната была освещена набором потолочных ламп, работающих лишь вполовину от их обычной интенсивности из-за их включения в шахматном порядке. Он выбирает один из маленьких круглых столиков, после чего молча садится на самый дальний стул, а Фрост - напротив. По иронии судьбы, теперь, когда у него наконец-то появилось время поговорить с ней, он даже не знает, как начать этот диалог. Сидя прямо перед ним, она смотрит в его сторону с небольшим количеством эмоций, которые можно было найти в её чертах, - плечи едва сгорблены, а руки просто повисли по бокам. Он сколько угодно может быть физически большим человеком, но Фрост всё равно не нужно делать многого, чтобы запугать его лишь чистым языком тела. - Я понимаю, что ты, вероятно, так же измучена, как и я после сегодняшнего дня, - решительно начинает он, рефлекторно перемещая свой вес на кожаной прокладке стула, - но... Испустив тяжёлый вздох, Куай неспеша подносит руку к спине, дёргая за одну из верёвочек, чтобы распутать узел рабочего фартука, что тут же быстро и свободно спадает у него на талии, после чего, схватив шейный ремень, он снимает его с головы и прижимает более не привязанный к нему кусок ткани к своим коленям. Однако, когда он вновь посмотрел на своего единственного сотрудника, Фрост заговорила прежде, чем у него появился реальный шанс продолжить разговор. - Ты собираешься читать мне лекции? - её голос звучал абсолютно безразлично. - Нет, я хочу поговорить с тобой не как твой начальник, а как твой коллега по работе, - быстро возразил он. В ответ его встречает мрачное молчание, и он решает уточнить: - Это для того, чтобы мы могли больше узнать друг о друге. Несмотря на всю его искренность, выражение её лица никак не изменилось после этих слов. И вместо предполагаемого участия она лишь устало откинулась на спинку стула, сложив свои руки на бёдрах, и решительно спросила: - Зачем? - Тебе не кажется странным, что мы работаем вместе уже почти что целый год, но всё ещё практически ничего не знаем друг о друге? - спрашивает он, немного наклонившись вперёд и упёршись локтями в столешницу, словно пытаясь таким образом закрыть образовавшуюся между ними брешь. - Нет. Этого следовало ожидать. Как всегда, такой короткий и такой прямолинейный ответ, - конечно же, Фрост не будет беспокоить отсутствующая дружба, которую они могли бы иметь как простые коллеги. Она бы сказала иначе. - Тогда ты меня развлечёшь? - просто отвечает он, попутно сцепив свои пальцы вместе и, вероятно, теперь уже выглядя куда менее дружелюбным и куда более деловым. С вкрай недовольным стоном Фрост скрещивает руки на груди и, видимо, всё-таки смиряется, отворачивая голову в сторону, чтобы направить свой раздражённый взгляд на невидимое пятно на полу. После небольшой паузы она неохотно говорит: - Хорошо. Он полагает, что лучше всего будет начать с основного и очевидного. - Тебе нравится здесь работать? - Наверное, - отвечает она, легко пожимая плечами. - Тебе нравится, что я твой босс? Её взгляд резко перемещается с кафельного пола прямо в его глаза. - Я думала, что это дружеская беседа, а не оценка работы, - говорит она, показательно изогнув бровь. - Ладно, ладно, никаких рабочих дискуссий, - быстро отвечает он, поднимая руки в защитном жесте. Всё-таки она была права, - он даже и не собирался расспрашивать Фрост о её мастерстве в качестве работника зала. Он снова открывает свой рот, чтобы продолжить этот разговор, но, с каждым новым заданным вопросом, всё больше становится видно, насколько мучительно однобоко это всё проходит. Всякий раз, когда он задает ей какой-нибудь общий вопрос, её ответ настолько ограничен, насколько это вообще возможно, - он всегда состоит исключительно из односложных отзывов или случайных фраз, которые, в лучшем случае, носят неоднозначный характер. Когда он пытается расспросить её о школе, она просто пожимает плечами ещё раз, говоря лишь - "Это школа". И все его попытки копнуть хоть немного глубже, - какие дополнительными занятиями она занимается, с кем сидит за обедом, какие у неё оценки, какой её любимый предмет, - всё так же встречаются с теми же едва исчерпывающими ответами. Однако, несмотря на её нежелание говорить, он всё-таки смог узнать о ней кое-какие подробности. Например, в школе она сидит с группой детей, которые так же, как и она, красят и стригут волосы нестандартными способами. Она учится не менее усердно, чем работает, так что не был удивителен тот факт, что она оказалась весьма успешным учеником, - и возвращается домой с табелем успеваемости, состоящим из нескольких хороших видов оценок, помимо разве что "А". Её расписание включает в себя все стандартные предметы, - язык, историю, естествознание, математику, - и, похоже, у неё есть особый интерес к исчислению. Она упоминает физкультуру как предмет, который ей действительно нравится. Благодаря чему, у него появляется надежда вывести их общий интерес к упражнениям в качестве новой стартовой площадки для выравнивания их чахлой беседы, - однако её нелюбовь к тяжелой атлетике и предпочтение кардио занятий очень скоро заставляет его список вопросов иссякнуть. В итоге, это просто приводит его обратно к тыканью и подталкиванию аспектов её школьной жизни. Мучительная гримаса появляется на лице Фрост, когда он спрашивает о её наставниках, - после чего она вновь отводит от него взгляд ради того, чтобы посмотреть в пустое пространство перед собой, скорее всего, всё же отвечая, но не озвучивая свои мысли на сей счёт. Учитывая то, как много она взаимодействует с ним, он полагает, что у Фрост есть просто проблемы с авторитетом, из-за чего он невольно задаётся вопросом, распространяется ли этот пунктик и на домашний быт. Однако он всё же старается не слишком углубляться в тему семьи, - лишь только спрашивает, ладит ли она со своими родителями, - похоже, что да, но, кажется, они не слишком близки, - и есть ли у неё родные братья и сёстры, - на что она отвечает категоричное "Нет". Над ними воцаряется временное затишье, лишний раз напоминая Куаю, как тихо было в их магазине после наступления темноты. С выражением неопределённого раздражения на лице, - с напряжённым подбородком и сведёнными вместе бровями, - Фрост молча разворачивается на стуле, чтобы взглянуть на висящие на стене рядом с витриной часы. Уже было довольно поздно, и это субботний вечер,- и если у неё всё же есть какие-то планы на выходные, то только он удерживает её от них. Прежде чем она успевает заговорить, Куай пытается пойти с ней на компромисс: - Ладно, послушай, я задам тебе только один вопрос, а потом больше не буду тебя беспокоить, - спешно говорит он, снова поднимая свои руки, как и раньше, ладонями вверх и безотрывно глядя на человека напротив. Она тяжело вздыхает, откидываясь на спинку стула и лишь на мгновение отводя свой нахмуренный взгляд в сторону прежде, чем снова устремить свои ярко-голубые глаза на непосредственного работодателя. Он невольно размышляет, где же она научилась смотреть с такой напряжённостью. - За всё то время, что ты здесь работаешь, я ни разу не видел, чтобы ты ела что-нибудь из того, что мы подаём другим, - задумчиво говорит он, после чего кладёт руки на колени и продолжает: - Так что мне интересно, какой твой любимый десерт. Несмотря на то, что она показательно закатывает глаза от такого заявления, выражение её лица хоть на мгновение, но всё же смягчается, - изгибы её бровей дрогнули, уголки рта растянулись в сжатой и противоречивой улыбке, а напряжённость плеч заметно ослабла. Он не знает, о чём она думает, но уже чувствует, как добродушная улыбка вновь возвращается на его лицо, когда на него наконец-то перестают смотреть с таким презрением во взгляде. В её голосе всё ещё присутствует жёсткость, когда она говорит: - Ты даже не сможешь сделать это, так что, не имеет значения, - когда она заканчивает свою речь, её глаза не поворачиваются к нему, чтобы вновь встретиться с его взглядом, и всё так же рассеянно смотрят куда-то мимо его тела. Внезапно он осознаёт, что в её настроении было не столько презрение, сколько что-то похожее на уныние. Он уверенно игнорирует тон её слов, - прежде всего потому, что не совсем уверен, как ему следует подойти даже к малейшей уязвимости, которую она показала ему впервые, - и вместо этого начинает просить её поделиться с ним этим предпочтением в любом случае. - Я уверен, что могу хотя бы попытаться, - твёрдо заявляет он, напоминая себе о судьбоносном вторнике и сладком сиропе со вкусом сливы. Если ей и вправду нравится этот вкус, то, - кто знает? - может быть, это станет постоянным дополнением в его меню. Прежде, чем погрузиться в полную тишину на несколько минут, её рука медленно поднимается, чтобы устало потереть мягкую впадину на виске, а глаза закрываются в выражении того, что, - он искренне надеется, - не является гневом. Лазурная тень на её глазах, собравшаяся в складках век после долгого рабочего дня, мерцает при слабом освещении обеденного зала. Ещё с самого первого рабочего дня Фрост его консервативно настроенные, - и часто пожилые, - клиенты периодически бросали на неё осуждающие взгляды, многозначительно смотря на её, - по всем меркам, - экстравагантный макияж вокруг глаз, - синие тени, наложенные вплоть до её безупречно очерченных бровей и толстой чёрной подводки, лишний раз подчёркивающей её острый взгляд. И если сильно накрашенные глаза вызывали их неодобрение не всегда, то коротко подстриженные и выбеленные пряди волос на макушке - каждый раз. Куай никогда не возражал против её образа в первую очередь потому, что считал, что он не вправе контролировать её личные выборы даже будучи непосредственным работодателем, - более того, он даже ценит усилия, которые кто-то вкладывает в чувство собственного комфорта, особенно в молодом возрасте, поскольку это было именно тем, чего он не смог достичь в своей молодости. Глубокий шрам на его лице в настоящее время стал настолько естественным для него, что он едва ли ощущает это сейчас, но в подростковом возрасте он постоянно беспокоился об этом, каждый раз боясь чужих взглядов, - и своих сверстников, насмехающихся над ним. В конце концов, Фрост выдыхает и просто заявляет: - Лимонад слаш* с голубой малиной. Он был почти ошеломлен спецификой её вкуса, - что, впрочем, объясняет, почему она так долго не говорила об этом раньше, - но, несмотря на это, он всё же решительно встаёт со своего стула, отодвигая его в сторону с приглушённым звуком, после чего кладёт аккуратно сложенный фартук на их столик и направляется на кухню. Она не следует за ним, решив остаться на своём месте, - а он тем временем усердно размышляет над тем, как приготовить слаш. Её упоминание лимонада заставляет его идти прямо к холодильнику, едва ли он входит в пределы кухни, но, быстро пройдя через свой мысленный контрольный список содержимого, он обнаружил, что как раз-таки последняя партия лимонов иссякла сегодня утром, когда он готовил очередную партию бледно-жёлтого сорбета. Присев на корточки перед прилавком, он тщательно обыскивает шкафчик, где хранилась его личная коллекция сиропов для строганого льда, - нынешней целью его поисков является пара вкусов, а именно - "голубая малина" и "лимон-лайм". Из своего довольно обширного опыта создания сорбета он знает, что для его получения необходим правильный баланс между сахаром и водой, - чтобы десерт не стал полностью твёрдым или ледяным супом. И хотя прошло уже много лет с тех пор, как он впервые просчитался со своим рецептом сорбета, он всё равно вновь должен научить себя смешиванию. Схватив в руки синюю и жёлто-зелёную бутылки, он поднимается в вертикальное положение и закрывает за собой дверь шкафчика ногой, после чего большими шагами направляется прочь из кухни и ставит контейнеры на столешницу рядом с блендером. С немного огорчённым взглядом он замечает, что Фрост всё ещё наблюдает за ним, когда он идёт к холодильнику и, используя совочек, накладывает кубики льда в середину банки блендера. Он берёт бумажный стаканчик, обычно предназначенный для молочных коктейлей, и возвращается назад, дабы наполнить его водой примерно на треть. Принесённая к блендеру прозрачная жидкость соединяется со льдом внутри пластиковой банки, отчего холодные блоки скрипят и трескаются в ней. Не поворачивая головы во время работы, Куай кричит через весь зал: - Боюсь, что у меня нет никаких ингредиентов для создания лимонадного вкуса, так что придётся обойтись лимонно-лаймовым сиропом, - он молча ждёт возможного ответа, когда откручивает крышку бутылки, и всё, что он слышит, это простое "ладно". Глядя на свои измерения, он выливает ярко-синий сироп на лёд и внимательно следит за тем, как кубики впитывают этот цвет. Следом он выплёскивает на них ровно столько электро-жёлтого ароматизатора, сколько необходимо для того, чтобы напиток оставался сапфирово-синим и не выцветал в морской зелёный оттенок, что мог эффективно перебить собой цвет "голубой малины". При нажатии на кнопку старта прибор мгновенно оживает, измельчая и дробя весь лёд на мелкие кусочки. Всего через несколько секунд блендер ликвидировал все ингредиенты чуть ли не до однородного состояния, поэтому он быстро выключает его, сохраняя напиток в нужной консистенции. Он крутит пластиковую банку и, снимая её за ручку с основания прибора, слегка опрокидывает её с помощью своего среднего пальца, чтобы попробовать вкус получившегося слаша. Вышло хорошо. Он осторожно наливает голубоватый напиток в тот же коктейльный стаканчик, что и раньше, заполняя его примерно на две трети, - а после сливая остатки из банки блендера в сторону. Прежде чем подойти к Фрост, он достаёт соломинку из небольшого контейнера рядом с кассой и проталкивает фиолетовый пластик прямо в центр содержимого. Когда он делает свой последний шаг к ней, она всё ещё выглядит скучающей, - пойманное выражение лица Фрост было чем-то средним между невпечатлённым и любопытствующим. Она хватается за основание стаканчика ладонью, когда он протягивает ей напиток, и подносит соломинку ко рту для первого пробного глотка. Он вновь усаживается на стул напротив неё, безотрывно наблюдая за её лицом, когда она обсасывает свои зубы после первого глотка ледяного напитка и глазами изучает гранитную столешницу, будто бы читая все трещины внутри камня. Он видит это, - тот момент, когда её ресницы трепещут, губы изгибаются в лёгкой усмешке, а брови приобретают более нежное очертание, и внезапно она выглядит куда более мягкой. Это длится немногим дольше, чем краткий миг, - дольше, чем все остальные разы, когда он видел хоть какой-то намёк на тепло в этом холодном взгляде, - но стоило ему моргнуть, как вдруг он обнаружил, что это выражение исчезло так же легко, как и появилось. - Тебе понравилось? - спрашивает он, уверенно пододвигая свой стул вперёд. Он вновь складывает руки на коленях, в то время как она кладёт свои на стол, обеими ладонями придерживая основание простого белого бумажного стаканчика и делая второй глоток, - и тут же ещё один. Куай слабо хихикает, рефлекторно почёсывая шею ногтями, которые уже явно нуждаются в стрижке. Её ответ был очевиден. Она пробует напиток в третий раз, явно наслаждаясь его вкусом, когда раскатывает его внутри своего рта языком. Тем временем он всё силится вспомнить хотя бы один раз, когда она ела или, по крайней мере, пробовала что-нибудь из меню "Dragon Ice", но его память, - служившая ему так же хорошо, как и прежде, - говорит о правдивости его слов о том, что до сегодняшнего дня она никогда этого не делала. Фрост невольно расслабляется на своём стуле, с улыбкой на лице окончательно расправляясь с третьим глотком. Она неуверенно раздвигает свои губы, чтобы произнести: - Да. Спасибо, босс, - по-видимому, внезапно осознав, как она выглядит в этот момент, Фрост резко выпрямляет спину и садится прямо, напрягая своё лицо одновременно со стуком стаканчика по столу. - Ладно, - уверенно заявляет она, - теперь моя очередь задавать тебе двадцать вопросов. - С удовольствием, - отвечает он с ещё более широкой улыбкой. Большинство её вопросов в какой-то мере отражали его собственные, - разве что с меньшим акцентом на школу и большим на ранний опыт работы. Самостоятельное строительство бизнеса было очень трудным, - не обошлось и без помощи Томаша, когда тот был в состоянии, - но всё же так странно сейчас думать, что прошло уже почти что десять лет с тех самых пор, как он впервые повесил табличку "открыто" на стеклянной двери своего заведения. Некоторые из его клиентов посещают его кафе почти столько же, - например всё тот же Рейден или же тот таинственный постоянно носящий кимоно человек, имя которого он до сих пор не знает. Она также спрашивает о его жизни до переезда в этот город на берегу озера, - о тех временах, когда он ещё жил в материковом Китае, у подножия пекинских гор. Как и Фрост, он неплохо учился в школе, хотя увлекался математикой далеко не так сильно, как она, - куда больше его интересовали история и кулинарные курсы. Он лишь немного упоминает о своём старшем брате, невольно вспоминая их снежные бои зимой и спарринги летом. Вопрос о родителях оказался неловким не для него, а для неё, - он прямо ответил, что он - сирота. Он вообще не слишком задумывается о том, что у него нет родителей, - просто не понимает, с чего бы ему это вообще делать, если у него их никогда не было, - особенно теперь, когда он стал намного старше. Однако Фрост выглядит весьма напряжённой, словно бы она сказала что-то не то. Поэтому он быстро объясняет ей свою точку зрения, - ведь он и его брат осиротели ещё в очень юном возрасте, - и уверяет её, что ни капельки не обижается за этот вопрос. Тем более, как он мог позволить себе это делать, если сам не так давно около десяти минут любопытствовал о её жизни? Он рассказывает ей больше о Томаше и его усилиях в качестве волонтёра в приюте для животных в центре города, а также о том, как они вообще вновь отыскали друг друга в совершенно другой стране. Затем он неловко признаётся, что у него, по правде говоря, не так много друзей, - за исключением его любимого спутника детства и постоянных клиентов, с которыми он может легко вести разговор. Именно тогда её выражение лица резко становится немного хитрым, а один уголок рта дёргается в дразнящей ухмылке, когда она заканчивает ещё один глоток слаша. Она ставит стакан на стол, всё ещё сжимая стаканчик по бокам тонкими пальцами, и теперь смотрит прямо на него с той же угрозой во взгляде, какую он видел на её лице вчера. Он знает, что она собирается сказать ему, ещё до того, как она открывает свой рот. Он уже чувствует, как невероятный жар поднимается к его лицу вместе с неумолимым смущением, рождённым от его прочтения известным незнакомцем, который сделал это с такой лёгкостью, - и теперь его молодой коллега тоже знает об этом. У него не так много личной жизни вне работы, - на самом деле его работа - это и есть его жизнь, - но романтика и отношения - это те немногие вещи, которые он пытается держать за пределами кафе. - Так ты уже позвонил тому хорошенькому мальчику? - лукаво тянет она, снова засовывая пластиковую соломинку в рот и тем самым подавляя очередной смешок. Куай внутренне простонал, несдержанно проводя рукой по лицу и чувствуя, как жар явственно обжигает щёки, когда его пальцы скользят по коже. Он так сильно надеялся избежать этого вопроса, - хотя и понимал, что у него не было причин быть нечестным с ней. Не после того, как он сам расспрашивал её о собственной жизни, - пусть даже если он не затрагивал темы её влюбленности или того больше. - Пока нет, - тяжко вздыхает он. Он очень сильно нервничает, едва ли стоит ему подумать о том, чтобы впервые заговорить с Ханзо вне работы. Мужчина тоже не связывался с ним, но, с другой стороны, едва ли прошло двадцать четыре часа с тех пор, как он назвал вслух свой номер телефона, а ещё он был занят спешкой на работу в выходной, а ещё... - Я не считала тебя геем, - просто говорит она, и Куай начинает что-то неуклюже бормотать, вдруг резко обнаружив, что не способен контролировать ситуацию, - точно так же, как это проделал с ним Джонни накануне вечером. Прежде чем он смог разъяснить о себе, - хотя он и не думал, что это вообще было нужно, - и о том, что он не хотел выдавать себя из-за страха быть отвергнутым, она продолжила: - Мне всё равно. Я тоже не натурал. Ну, что ж. Значит, никакого осуждения не будет. Её честность хоть немного, но всё же успокоила его взбудораженные нервы. Однако даже это не смогло его заставить перестать лихорадочно подыскивать нужные слова для ответа, пока она небрежно допивает свой ледяной напиток. Это совсем не похоже на него, - волноваться так сильно, - а потому он всегда делает всё возможное, чтобы избежать подобных ситуаций. Правда, если бы он не был так безнадёжно влюблён в кого-то, кого раньше никогда и не видел, он бы точно был избавлен от натиска смущения на всю эту, - и не только, - неделю. - Я приношу свои извинения за то, что недавно моментами вёл себя непрофессионально, - говорит он, отвлекая своё волнение разглаживанием лежащего на столике перед ним фартука, - его складки становятся всё резче с каждым разом, когда он проводит своей ладонью из стороны в сторону. Фрост что-то весело напевает, вставая с места с наполовину опустевшим стаканчиком слаша в руке. Он вопросительно смотрит на неё, когда та выпрямляется, ожидая, что их взгляды пересекутся прежде, чем она успеет произнести: - Сначала я ненавидела это, потому что думала, что ты меня раздражаешь. Теперь же я не возражаю, потому что это означает, что я могу каждый раз видеть, как ты извиваешься, - и, не теряя ни секунды более, она спрашивает: - Так теперь я могу идти?.. "Мы ведём себя дружелюбно, - мысленно говорит себе Куай. - Сейчас я не её босс". - Конечно, - отвечает он, тоже вставая со стула и теперь возвышаясь над её невысокой фигурой, едва достающей своей макушкой до его широких плеч. Она молча разворачивается и, свободной рукой развязывая свой фартук по пути, направляется к задней части их офиса, чтобы забрать свой рюкзак. Куай проследовал за ней, останавливаясь лишь у витрины и мельком перечитывая незаконченную ведомость, от и до исписанную чужим почерком. Через несколько мгновений она выходит из кабинета с портфелем на плече и перекинутым через руку фартуком. Он кивает ей на прощание, когда она проходит мимо, но вдруг на полпути к выходу Фрост робко останавливается и переводит свой взгляд с пола на его лицо. - Ещё раз спасибо. Вышло хорошо, - говорит она, показательно встряхивая стаканчик с шаркнувшим вместе с этим движением изнутри слашем. Куай дружелюбно улыбнулся ей в ответ, после чего она, увлеченно потягивая свой напиток, вновь продолжает свой путь с решимостью добраться до входной двери как можно скорее. - Спокойной ночи, Фрост, - говорит он ей вдогонку. Фрост поднимает раскрытую ладонь над своей головой в недвижной волне. - Тебе тоже, босс.

***

Несмотря на слабые звуки гитары, струящиеся через динамики ноутбука в другой комнате, звон мягких колокольчиков, эхом отдающийся по кухне, и лёгкую атмосферу, создаваемую кипящей на плите водой, его мобильник чувствует, с каким напряжением он прожигает дыру в нём через карман брюк. Куай пытается хоть как-то отвлечься, то и дело помешивая лапшу, что должна была послужить ему поздним ужином, и в очередной раз убеждаясь, что она не прилипла к сковороде, - однако новый номер в его списке контактов единолично захватывает всё его внимание, неумолимо напоминая ему о том, что теперь у него наконец-то есть возможность поговорить с Ханзо один на один, без давления со стороны толпы клиентов, требующих его обслуживания в то же время. Он может поговорить с Ханзо. С сердцем, бьющимся о грудную клетку с силой достаточной для того, чтобы вырвать его из груди, он резко вынимает телефон из кармана и быстро разблокировывает его экран. Ему не требуется много времени, чтобы прокрутить список контактов вниз и найти Ханзо среди моря других имён и лиц, - однако он всё равно продолжает колебаться и тянуть время, нерешительно держа большой палец над кнопкой вызова. Он закрывает глаза, делая глубокий вдох, и перед его мысленным взором проскакивает озорное и даже коварное выражение лица Фрост, ухмыляющейся ему в ответ, - причём слова "хорошенький мальчик" слетают с её языка с такой же дразнящей "я вижу, как ты смотришь на него" интонацией, с каковой к нему вчера обратился Джонни Кейдж. Большой палец с силой встречается с гладким стеклом телефона в отчаянной решимости, - в то время, как ум его кричит на него за то, что он позволил своей неловкости застать его врасплох, а оружию в лице своей одержимости быть использованным против него же его собственным сотрудником. По его личным ощущениям, гудок продолжается целую вечность, заставляя паническое биение сердца в его груди лишь сильнее звучать в ушах, чуть ли не перекрывая собой звон мобильника. Но внезапно это тревожное ожидание заканчивается, и он встречается с явно неподготовленным и взволнованным: “Алло?" На другом конце он слышит фоновый визг детского смеха и что-то, похожее на звук пластмассовой игрушки, брошенной на пол. - Привет, - робко говорит Куай и слегка откашливается, мимолётно глядя на сковородку, чтобы проверить, как там жарится нарезанная говядина. - Это, э-э-э, Куай Лиенг. Из кафе-мороженого. - О! - с резким осознанием восклицает голос. - Прости меня за то, что не узнал твой голос. Ты... ах, ты звучишь по-другому, - на заднем плане он слышит, как ребёнок, - вне всяких сомнений, Такеда, - снова хихикает, а маленькие ножки активно шлёпают по деревянному полу и с каждым таким шажком всё ближе и ближе подбираются к микрофону. - Как и ты, - говорит он, выключая плиту с влюблённой улыбкой на губах. Ханзо в ответ мягко посмеивается в трубку, отчего тёплый и доброжелательный звук просачивается через крошечные динамики телефона и вызывает невероятный трепет, вновь возвращающийся в желудок Куая. - Я знаю, что уже поздно для звонков, но у меня было не так много свободного времени в течение дня... - Тебе не о чем беспокоиться, - поспешно говорит он, на мгновение отодвигая свой телефон для того, чтобы позвать на помощь Кенши. - Работа всё равно занимает всё моё время... По крайней мере, когда я не занят попытками уложить ребёнка в постель, - быстро продолжает он, после чего на заднем плане раздаётся тихий смешок другого мужчины. Этот внезапный поворот вновь тянет его за живот, - на сей раз, с весьма ощутимым напряжением, - но он позволяет ему быстро исчезнуть, вновь добродушно смеясь. Нервозность, настырно зудящая на его коже, очень скоро расплавляется в приятной лёгкости, возникшей, когда их разговор продолжился так, словно они разговаривают друг с другом, как минимум, уже несколько недель. Они вдвоём неторопливо обмениваются своими мнениями о работе, ужине и перспективах вечеринки, устроенной Джонни Кейджем по случаю дня рождения его дочери. И в эти минуты окружающий мир, казалось бы, полностью исчезает вокруг них, оставляя Куая просто с наслаждением слушать голос Ханзо. ---------------------------- * Китайское письмо́ (кит. трад. 漢字, упр. 汉字, пиньинь: hànzì, палл.: ханьцзы; вьетн. Chữ Hán, тьы-хан) — иероглифическая или идеографическая система записи, возникшая на территории Китая. Отличается от алфавитной тем, что каждому знаку приписано какое-то значение (не только фонетическое), и число знаков очень велико (десятки тысяч). В Китае различают две основные формы — старую (вэньянь) и современную (байхуа). *Си́нтаксис — раздел лингвистики, в котором изучаются номинативные и коммуникативные языковые единицы: предложение и словосочетание. Слово в буквальном переводе означает не только составление, но и упорядочивание, координирование, соединение слов в связный текст. В лингвистике синтаксис — это совокупность правил, теоретических систем и языковых процессов, упорядочивающих и изучающих структуру предложений в каком-либо языке *Слаш – замороженный снежный десерт на основе натурального фруктового экстракта.