Глава№9.
Стоны смолкли, тела еще разгоряченные, уже насытившиеся, прижимались друг к другу. Император обласкивал его бока, лениво водя пальцами. Его любимый, он вновь с ним рядом. Жар его тела, его звуки, его запах, его отдача… как можно было только помыслить, что Тенанук не любит его по-настоящему? Как? — Скажи, где твои сестры? — Сато лежал на спине и ощущал ласку. — Летят домой. — Ты их наказал? — спросил переведя взгляд на лицо любимого. — Нет. Они просто летят домой. Мои сестры летят домой. — А не сестры? — А вот они будут отвечать за все свои поступки. — Император улыбнулся, — давай сейчас не об этом, хорошо? Я тут услышал, что ты наследника мне выбрал. Это правда? Сато заулыбался, потому что сарафанное радио работает быстрее ветра. Еще вчера выбрал, уже сегодня переговорил с Реманой, а в данную минуту его спрашивают напрямую, причем самый заинтересованный человек во вселенной. — Да. Не поверишь, он по Книге Судеб выбран. — Да? — удивился император. — Угу. — Сато повернулся на бок и улыбнулся ему ласково, с нежностью в глазах. — Этого никто и никогда не тронет. — Сато, Наарсава тоже тронуть не должны были. — Напомнил и сам себе мысленно затрещину дал. — Нет, этого не тронут. — Сато покачал головой, излучая уверенность. — И Наарсава не смог бы никто, кроме печать имеющего имо. Но теперь это уже не важно. — Не понял. — Тенанук нахмурился. — Тебе еще не рассказали? — Что не рассказали? — Про Айрана-Руми. — Мне сказали, что она уехала. Сато усмехнулся, покачал головой. — Айрана-Руми была имо. — Что?! — император сел на кровати уставившись в лицо супруга. — Ну а что такого? — Сато заложил руки за голову. — Она тут появилась еще до хандской лихорадки. Если бы появилась раньше, я бы умер. — Значит… она все это? — Нет, не все. Ей только дали дорогу в Кавехтар. Ее хотели использовать, как простого наемника. — Сато покачал головой. — Глупые. Она бы никогда не ушла из Кавехтара. Никогда. И как только смогла бы войти в Сферу, так им пришел бы красочный конец. В отличие от меня, она их в лица знала. И как закончить бренную жизнь крысят нашла бы способ. Причем самый изощренный и мучительный. — Сато, печать не защищает от имо? — От имо допущенного до территории Кавехтара. Другим, кто не получил разрешения, как и простым людям, нет никакой возможности нести вред несущему печать. Ее же привел тот, кто искренне желал извести Маин на корню. Насколько я могу судить, ты этого человека не нашел, так? — Нет. Я только крысу вычислил. Не без твоей помощи. — Моей? — Да. Вальрен работал все это время на меня, как твой поверенный. Он не сразу нашел тот листок, где ты вписал имена тех, кого подозреваешь. А мы потом раскрутили клубок и сейчас крыса отделена от моих сестер. Ее отправят сразу в недра Кавехтара, а сестры прибудут домой в целости и сохранности. — Крыса. Шао, я ощущаю кое-что посерьезнее агента Оламу. — Сато прикрыл глаза. — Некую черную субстанцию. Настолько черную, что дышать трудно, как касаюсь ее мысленно. — Что это такое? — Я не знаю. Мне осталось сделать последнее, в день Шанги-Ллил и после этого я смогу узнать, откуда идет чернота. — Я могу помочь? — Да. Не раскрывай крысу. Пусть ее привезут одновременно с сестрами. Ты ведь приказал вести их в капсулах, так? — Откуда ты знаешь? — удивился император. — Чувствую. Я теперь многое ощущаю, но из-за черноты, что тут бродит, вынужден закрываться, чтобы не задохнуться. — Сато, — император прикрыл глаза, после чего почесал бровь, — поправь меня, если я ошибаюсь. — Поправлю, если это так. — Ты будешь искать того, кто стоит между крысой и тем, кто впустил сюда имо? Либо того, кто имо призвал. — Имо привел Ревву. — Вот как. — Шао хмыкнул, показывая насколько данная весть была неожиданной. — Да. Вижу его нить ауры на разрешении ее прихода. А вот его самого не ощущаю. — Он покончил с собой. Мы узнали, что он предал нас, а при задержании раскусил колбу с ядом. — Понятно. Но ты прав, я буду искать того, кто впустил в Кавехтар черноту. Прошу тебя, привези крысу целой и невредимой, и тем, кто в курсе всего, скажи, что я так просил. Пусть будут сдержаны и готовы к любым неприятностям, но молчат. — Скажу. — Шао наклонился и поцеловал его губы. — Скажу, и они будут ждать.***
Корабль с принцессами благополучно вернулся в порт Легио. Из недр корабля выходили на своих ногах принцессы, их стражи, слуги, дети и нянечки. Весь набор семьи и слуг, за исключением двух теней, что не были учтены нигде и никак, был доставлен в столицу без единого следа, что сигнализировал бы о проблемах в пути. Когда же сестры императора, их дети и слуги прибыли по своим местам обитания, узнали просто потрясающие новости: Тенаар вернулся! Когда эти вести дошли до самой последней из сестер императора, на поклон к господину уже прибыла первая из всех — леди Анира. Со дня возвращения Тенаара в Кавехтар прошло почти две недели, а дорога принцесс сократилась благодаря ближайшему кольцу «Пути», хоть ранее и не хотели рисковать. За это время сверхсрочные дела были им уже разобраны. Отчеты от владычиц вотчин он получил, изучил, согласно кивнул головой и ни слова не стал добавлять к тому, что жены императора решили делать. Он узнал все, что ранее планировал и оставлял им в закладках, просмотрел итоги, остался доволен. Большего ему и не нужно было. Гарем работает как часы, механизм хорошо смазан, детали подходят друг другу идеально. Чего еще желать и для чего что-то менять, либо добавлять? Сато не стал лезть не в свой монастырь. Леди Анира же пришла с максимально огромным отчетом о своей проделанной работе, согласно тому плану, который был передан ему самим императором Норанто. Сейчас эта женщина показала все, чего добилась, все что смогла обернуть в свою пользу. Сато, получив папку, на несколько минут углубился в чтение короткой сводки поставленных задач, путей решения и краткого списка проделанных шагов. Когда он закончил, закрыл папку и перевел взгляд в сторону принцессы. — Вижу, ты окольцована. Кто избранник? — Очень достойный человек. — Леди Анира выглядела счастливой, глаза засияли, когда она упомянула супруга. — Хорошо, раз тебе он нравится. Что-то еще? — Да. Начальник Хорти… — Я знаю об этом. Всему свое время. — Глянул так, что принцесса вздрогнула. — Могу пообещать только одно: после Шанги-Ллил все прояснится. До того дня более на эту тему вопросов не задавайте. — Как вам будет угодно. — Глаза опустила, но не успокоилась, только сильнее обеспокоилась. — Сейчас ступай. Делай свое дело, как задумывала. Мое появление в Кавехтаре не должно отражаться на твоей работе и планах. — Благодарю, господин Тенаар, я могу свободно заниматься своим делом без надзора? — и посмотрела на него чуть-чуть исподлобья. — Можешь. — Кивнул он головой. Женщина встала и дойдя до двери, развернулась к нему лицом, осмотрела фигуру за столом, после чего спросила: — Вы ведь не верили, что моя матушка предатель? — Нет. — Но и полностью уверенным в ее невиновности не были? — Да. А ее выбор качнул весы в неправильную сторону. — Благодарю за ваш ответ, господин Тенаар. Хорошего дня. — Она присела в реверансе, после чего покинула помещение уходя в инвиз. Через некоторое время по одной пришли все сестры императора, поздоровались, проявили свое почтение. После этого семья, вновь воссоединившись, продолжила свои дела, брожения по гарему, бомонду и министерству, равно как и между ними. Тенаар же до сих пор сидел и разбирался с делами, просматривал отчеты, составлял в голове полноценную картину. Сато частенько ловил себя на мысли, что кое-какие детали от него все же ускользают. — Скажи, Вальрен, как они собрались его подставить? — он смотрел на стол, где лежали папки, лист-планшеты, стояли специальные аппараты и валялись небольшие стикеры с заметками. — Подставить? — Да. Им надо уходить из Кавехтара, потому что я вернулся. О том, кто такая Руми, именно они прекрасно знают. Если она пропала в тот же момент, как я вернулся, то, в лучшем случае, не могут понять, как такое прошло мимо них. В более реалистичном варианте, среди зрителей был их человек. Он сообщил, что я осведомлен об участии имо и уничтожил его. Поостерегутся. Но, дабы уйти, потому что крысу сейчас привезли и бдительно следят за мной стражи императора, придется разыгрывать особую партию. Если это так, то как они подставят того, кто невиновен и кого будут использовать для прикрытия? — Выбор большой, господин. Не у всех членов семьи имеется достаточно сильное алиби и защита от нападок. — Алиби сотрут. Да и после моего выступления, где я красочно описал, что такое имо с жидкими рунами, призадумаются. — Господин, а если будет действовать закладка? — М? — Как действовала Руми. Закладывала отложную мысль-приказ в голову и по истечение времени происходила активация. Вроде бы ни с того ни с сего, а выполняется задуманное. — Плохо. — Сато покачал головой. — Я сейчас не вижу ее закладок. После Шанги-Ллил буду видеть, а до того момента слеп и глух. — Тогда, установить наблюдение? — Нет. Кукловод имеет очень острый ум и сообразит, что что-то готовится. Узнать бы, кто больше всего подходит под статус козла отпущения, от этого бы и плясать. — Думаю хватит и того, что Кавехтар стоит на ушах, господин. — Вальрен усмехнулся. — Стоило вам вернуться, как все мыши по норам разбежались и помалкивают. Плюс тройное кольцо охранения вашей персоны согласно приказу императора, — он ухмыльнулся. — Слишком много охраны, слишком они не уверенны сейчас в своих шагах. Даже ночью боевые расчеты кружат по ближайшим к Авдехта зданиям. — Да, затихорились и думают, как рвать когти. И мы вновь там же, где и начинали: кого они подставят?***
Сато сидел в саду, в своей любимой беседке, куда он не ходил во время обеда вотчин. Так уж получилось, что тут клуб жен императора. И он знает об этом все. Знает, не мешает, а приходит или до этого времени или позже. Дабы женщины не попытались искать новое место, аккуратно донес свое разрешение до головы императрицы через слуг. одного слова хватило, чтобы ритуал общения не на политические темы остался в том же месте, где и начался. Но сейчас он сидит в беседке как раз тогда, когда настало именно это самое время. Ждет. Постепенно беседка заполнялась дамами, которые приветствовали его с улыбками. Что ни говори, а все же рады ему были все они. Как только вернулся, так незримая удавка с шеи сошла, а когда еще и узнали, что имо была не просто во дворце, но и в спальне императора и никто ничего не мог сделать, то вообще утонули в возмущении. Как итог, даже леди Руфи и леди Инна проявляли лишь благодушие по отношению к нему, и ни на мгновение не показывали истинного своего настроения. Сато знал о их расположении по отношении к себе, но ничего не делал, дабы хоть как-то изменить это. Когда все леди собрались в беседке, а уши и глаза расположились по периметру растущих кустов и активировали свои приборы, Тенаар встал и молча подошел к женщине, которую готовил на пост, что она сейчас занимает. Рядом с ним встал его Привратник, который держал в руках объемную шкатулку из красного дерева. Вальма и Изра раскрыли ее являя на свет тиару принадлежащую императрице. Ремана едва успела подавить восхищенный вдох, удержала себя в руках. — Знаешь, никогда не видел смысла в шумной церемонии, — он взял тиару, осмотрел ее и улыбнулся, — утроишь званый вечер, со всеми полагающимися к нему гостями. — И подняв руки, аккуратно водрузил на голову женщины, которой уже успели снять ее украшение расторопные служанки. — Императрица Ремана Аульбринти, первая политическая супруга императора Нуоко Маин Тенанука, владычица вотчины финансов и Правящая Жена гарема, отныне твоя власть укоренена, и будет упразднена только в том случае, если я буду того желать. И, дабы предупредить бесполезные попытки, предупреждаю каждого — не дрессируйте мое терпение в стремлении сдвинуть монолит императрицы. Она уже все доказала, всем показала на что способна и внезапно испортиться просто не может. Правь императрица, гарем в твоем распоряжении, как и положено для Правящей Матери. — Благодарю, господин Тенаар. — Она сделала глубокий реверанс, чуть-чуть опустив голову, как и требовал того сам Сато. От беседки пошла волна трясущейся ненасытной жажды сенсации. Во все уголки Кавехтара над землей, буквально за час времени, было разнесено — титул «императрица» обрел свою голову. Претендент занял свое место, слово регент более использовать нельзя. И как всегда, о чему даже скучали, Тенаар поступил по своему — никакой церемонии в тронном зале вотчины императрицы, никакого хождения высокопоставленных господ и дам, дабы приветствовать и оказаться в первых рядах. Нет, он просто одел символ власти на голову женщине, в саду и в любимой беседке, что подняло статус этой самой женщины на небывалую величину. Равно как и статус присутствующих дам при этом действе. Никого не сместил, никого не передвинул по вотчинам, что говорило само за себя: он доволен всем. После такой церемонии возложения тиары на голову, возможно данное действо будет перемещено в эту беседку навсегда, даже если Тенаара к тому моменту уже не будет. Скорее всего Кавехтар отныне будет короновать императриц именно тут, а не в тронном зале. И после коронации устроят пир, согласно правилам и с гостям, кто достоин находиться там. Незримо, а Тенаар меняет правила, как ранее и говорил. Не те он правила менять хотел, но все же, его слова находили свое утверждение наряду с поступками. Императрица Ремана разослала приглашения, собирая всю семью. Также была приглашена и принцесса Фая, как и желал Тенаар. Он собирал всю семью, даже принц Маатон прибыл со своей семьей.***
Тенаар прожил несколько дней в тишине и спокойствии. Императрица собирала народ к празднику, император проводил свои дни в делах-заботах. Вечера, как ни странно, от дел были освобождены и Шао вылеживал на коленях Сато, млел от перебирающих его волосы пальцев. Идиллия. Скоро все вновь перевернется вверх дном. Сато это ощущал. Шанги-Ллил расставит все по своим местам. — Знаешь, — Тенанук лежал вдоль кушетки, ноги свешивались вниз согнув колени, — крыса тиха как никогда, и столь мила, что оскомину набивает. — Крысе надлежит очень тихо ходить рядом со спящим котом, потому что все ходы либо перекрыты, либо завалены так, что безопаснее прошмыгнуть мимо хищника, чем пытаться использовать их. — Глубокомысленное изречение. Сато, когда же это все закончится? — Одно закончится, начнется другое. Ты ведь понимаешь, что Оламу тут одна из пострадавших сторон? — Некогда Согу заикался о том, что чует подвох во всей хорошо сложенной картине поднятой головы Оламу против нас. Словно третья сторона есть. Думаешь это так? — Ивзераль. — Черт. Ты уверен? — он посмотрел на него снизу вверх. — Да. — Кивнул головой Сато. — И, даже, знаю кто работает на них. — В нашем доме? — В нашей семье, в нашей семье. — Сато провел пальцем по его губам, прижал его к ним и очень серьезно произнес: — Я уже все подготовил, и приберусь на кухне. Всем воздастся, особенно семейным. Шао лишь прикрыл глаза, позволяя чистить кадры супругу, не вмешиваясь. Если Сато, поднаторевший в интригах и шахматных партиях Кавехтара, говорит, что все под полным контролем, значит так оно и есть. Не стоит вмешиваться, не стоит план его рушить. — Скоро Фая прилетит? — Да, они почти вошли в родственный квадрант. День-два и прибудут на Легио. День, два, а на третий, как и говорил Шао, принцесса Фая ступила ногой на территорию Кавехтара. Ее встречали, с ней здоровались и она отвечала тем же. Своего духовного отца встретила в сад-Ханти, провела с ним на воздухе достаточно времени, после чего отправилась в подготовленные для нее покои. На территории вотчины Тенаара. В тот же период состоялся очень деликатный и приватный разговор Тенаара и некой очень примечательной госпожи. Леди Сесилия вышла на связь с самим императором, попросила перевести сессию в кабинет Тенаара, дабы отчитаться перед ним за некоторые моменты, которые они готовили вместе. Тенанук не удивился, потому что именно к нему данная леди прибыла и сообщила о намерении сложить полномочия в одном месте и поднять штандарт Легио в другом. Сато удивился запросу, но находясь в своем кабинете на тот момент, дал согласие на соединение. Перед ним проявилась проекция леди, которая выглядела хорошо, но годы все же свое берут. Женщина поприветствовала его, провела пятиминутные расшаркивания, после чего приступила к главной части разговора. Она рассказала, что, где и как сделала, куда и кого направляла. Итоги проведенных разведок и диверсий. Также сообщила, что и кто готовит. — После того, как император Оламу почил с миром, два дома его оппозиции сначала начали активную подготовку к боевой операции с Легио. — Леди Сесилия усмехнулась. — Но, так как война, дело затратное, да после нескольких шагов с моей стороны, как-то неуверенно и несмело начали сдавать позиции. То у них флот не достаточно грозен, то топливо оказывается в дефиците, да и так, по мелочи, не все и везде радужно. Принцесса Селена, как хороший политик, тоже подливала маслице в огонь, дабы рассорить дома на почве недостаточного финансирования. Эти самые дома ранее так ставили палки в колеса императору, что вместо оных получался дикобраз. — Значит принцесса не самая ярая сподвижница войны? — Да что вы, господин Тенаар! — Леди Сесилия рассмеялась. — Она первая в очереди старикам бороды повыдирать и прижать к ногтю, дабы больше не шевелились. Сколько они натворили дел? А сколько домов из-за них сгинуло? И заметьте господин, не Легио тому виной, а они сами. — Алья у тебя? — Эм, — леди Сесилия хватила воздух, чуть не поперхнувшись. — Эм… — Что такое? Неожиданный вопрос? — Вы умеете ставить в тупик, казалось бы там, где его и не подразумевалось. — Леди вдохнула и выдохнула. — Леди Алья иногда со мной связывается. — Я так понимаю, о ее делах мало кто осведомлен, как и до работы в Кавехтаре. — Да. — Передай ей, что я желаю свою ручную сплетницу назад. Если ей самой, по какой-то причине, неудобно вернуться, то мне нужна замена. Глупый вид, стальное нутро. Думаю, леди Алья подберет даму, чтобы я остался доволен. — Леди Алья почтет за честь ваше слово. — У нас прошла коронация императрицы, думаю ваше присутствие на празднике будет уместным. — Коронация? — удивленно округлила глаза леди Сесилия. — Ну не нужно показывать того, чего нет. Вы прекрасно осведомлены о столь значимом событии. — Почту за честь присутствовать, господин Тенаар. — Женщина чуть склонила голову, пряча улыбку — раскусил и не вспотел!***
Вотчина Правящей Матери, ныне это леди Ремана, приняла всех гостей в самой большой обеденной зале. Тут были все жены нынешнего императора. Были его дети. Сидели так же братья и сестры, что, использовав «Путь», прибыли во дворец. Народу собралось столько, что яблоку негде упасть. И всем праздник нравился. Император восседал на специальном небольшом помосте, где расстелили подушки, стояли маленькие столики и очень осторожно приближались слуги. Сам Тайгури-сиппе, этот уже не молодой, но резвый глава дворцовой прислуги, верой и правдой служивший уже второму правителю на своем веку, зорко следил за теми, кто приближался к правящей паре. Его главная задача, это довести праздник до совершенства, а также подавать питье гостям только то, которое покажет — Кавехтар знает ваши вкусы и предоставляет все удобства. Особый почерк, так сказать. Тенаар сидел рядом с императором. Одет он был в свои любимые белые с зеленым одежды. Голова как всегда не покрыта, а сидевшие позади него его служанки, держали на своих головах символ власти господина, что был переделан и разбит на две части. Тенаар вновь был с ними, вновь был таким же, как и тогда, в дни предшествующие исчезновению. Но сейчас он выглядел еще более внушающей и монолитной фигурой. К помосту приблизилась дама. Та самая дама, которая стала тем необходимым другом, который так ему был нужен в свое время. И именно эта дама получила от него больше, чем кто-либо еще. — Господин Тенаар, — женщина взяла его за руку. — Я очень рада, что вы вернулись. — Я тоже рад вас видеть, принцесса Альма. — Ответил он. — Мы были несказанно удивлены, когда вы посетили наши окрестности и не заглянули к нам, а брат уволок вас в свое логово. — Она капризно нахмурилась, но говорила негромко, дабы не создавать еще больше любопытных взглядов. — Могли бы и заглянуть к нам для прощания, я бы показала всю свою семью. Но брат такой собственник, что я удивляюсь, как он сидит и в ус не дует, когда его драгоценность намеренно трогают! Сато рассмеялся, ощутив легкое поглаживание ревнивца по спине. — Не беспокойтесь, принцесса Альма, — Сато приблизился и как бы заговорщически понизил голос, — он зорко следит за вами. — Да? — она улыбнулась и прищурилась, — ну тогда пусть больше не зевает, а то, я же могу умыкнуть вас. Сато рассмеялся, а Шао быстро приблизился и рыкнул на Альму, что она слишком фривольно себя ведет и притянул супруга к себе поближе. Принцесса лишь улыбнулась и потом продолжила болтать с Тенааром игнорируя взгляды императора. В частности, она рассказывала про своих непоседливых детей и про то, что они успели умыкнуть человек шесть из потока рабов. В общем эти шестеро теперь их свита и головная боль отца, так как убрать их он не может. Непоседы его тут же делают своим врагом, на что потом приходится задабривать их сверх меры. Но если выбранных слуг не трогать, то они милейшие из всех созданий. Вторая правящая жена, леди Паолина, тихонько шепнула императрице Ремане: — Принцесса Альма всегда умела найти общий язык с господином, игнорируя любые выпады. Даже сейчас кажется так, что они виделись всего лишь час назад. — Да, вы правы, леди Паолина. — Императрица любовалась праздником, покачивала веером перед собой, чуть-чуть прикрывала лицо. — Некогда именно принцесса смогла добиться высоты, до которой мы так и не допрыгнули. — Надеюсь, Правящая Мать, это понимают все, — леди Паолина скосила глаза в сторону других жен императора. — Понимают, видят, ощущают. — Ремана осмотрела зал. — И не только они, но и весь бомонд. Зала еще не открыта, никто не смог покрасоваться перед ним. И никто не смог перепрыгнуть через мою голову. А это нервирует. — Господин что-то задумал. — Леди Паолина прижала свой веер к лицу и очень тихо произнесла ту часть своих дум, что одолевали ее голову: — Мы можем окунуться в темные времена. — Вы так думаете? — Уверена. Господин не просто так не открыл свою вотчину, и не просто так ждет именно Шанги-Ллил. — Крыса, да? — Вполне вероятно. У господина чутье, а еще опыт, и свежий взгляд, после такого времени отсутствия. — Если это так, то нам надлежит быть готовыми к новым волнениям. И большим потрясениям. Если только ваши слова имеют почву, и уже проросли зернами, то Кавехтар вскоре содрогнется. Женщины, что представляли власть гарема и красовались бриллиантами в оправе власти императора, который держал их крепко, больше данный вопрос не обсуждали. О феноменальности понимания Тенаара леди Паолиной ходили легенды, посему распространять слух о том, что вполне возможно он нашел крысу, не следовало даже в кругу супруг правителя. Чревато. Вечер прошел прекрасно. С одной стороны империя получила свою утвержденную императрицу, с другой во всеуслышание объявлялось о действиях Тенаара. Все же его видели, но мало, потому как он все свое время проводил в кабинете, вникал в дела, слушал отчеты, принимал правящих леди и своих людей, которые до сих пор ему верны. Это было удивительно, но его сеть не рухнула, а стала крепче, сильнее, больше и виртуознее. Хвала Вальрену, который трудился не покладая рук. С ним же трудились и служанки Тенаара. Сато шел в свои покои и слегка улыбался. Кавехтар словно ожил с его возвращением. Сфера вибрирует, Авдехта поет, а семья летает окрыленная. После первой встречи с детьми, Сато находил время на них почти каждый день. С более старшими прогуливался по сад-Ханти, с младшими виделся в семейном саду Авдехта. Их туда специально приводили нянечки, так как после отбытия леди по вотчинам и их дети отправились туда же. Дети же наложниц проведывались им раз в пять-семь дней. Наследника он видел каждый день. Сато улыбнулся и вошел в свои покои следом за Привратником. Руанд пропустил господина, подождал пока пройдут служанки и закрыл дверь. Близняшки сообщили, что ванна готова и Тенаар может искупаться. Он рассеяно кивнул. Пройдя в спальню, снял с себя накидку. Тут же Изра пристроилась сбоку и стала помогать раздеваться. Как только дело дошло до нательной легкой рубахи, Сато ее остановил. Он делал так все то время, с первого своего купания. — Проверь воду. — Качнул головой, дозволяя расплести колоски на висках. Как только все было готово, он велел всем удалиться, даже тени ушли, потому что он видел их и не разрешал быть рядом, пока идет процесс омовения. Слуги не спрашивали о причинах, и также не пытались узнать, подсматривая. Изра делала массаж через одежду, и только спину. Сато откинулся головой на бортик, где лежало мягкое ложе под шею. Выдохнул и провел пальцами по уродливому шраму. Сейчас, после трудов доктора Кива, бугристая часть шрама ушла, остался только след пятен. Каким же он был дураком, если думал, что печать на теле, это символы, что видны. Настолько его поглотили образы приказов и удар по психике, когда вспомнил все, что творил под руководством слабой и изворотливой имо, что не осознавал насколько опасно то, что сотворил. Попытаться изгнать силу печати не приведет ни к чему хорошему. А пытаться выжечь ее, это уход во тьму. Он ведь не просто символ на груди сжигал, а саму суть печати, изнутри, в своей крови, своем теле и своей душе. Единственное что его остановило от распада, это замок каюхайда. Если бы не он, то все, Сато умер бы в тот же момент. Тогда и Шао был бы уничтожен, ведь каюхайд выдрал бы из его души кусочек души Сато. — Ты какой-то бледный. Тебе не хорошо? — спросил император, сидя рядом с ним в воде. Когда он пришел, Сато и не заметил. — Нет, все нормально. — Открыв глаза, осмотрел его лицо, улыбнулся. — Точно? Доктора не позвать? — рука Шао ласково провела по лбу, пытаясь определить есть ли температура или все нормально. — Нет, не нужно. — Сато уткнулся в его плечо. — Прости меня за то, что я такой слабый. — Ты чего? — Шао обнял его, погладил по голове рукой, перешел на шею и ласково прошелся пальцами по коже. — Я позволил проникнуть в свои мысли и чувства существу из моего рода. Та женщина владела теми же силами, что и я, но куда слабее. Но была проворнее и хитрее. — Он провел рукой по его руке. — Я стану сильнее. Я буду сильнее. Для нас. Для тебя. — Затем провел рукой по своей левой части груди. — И прости что сжег печать. Я не понимал, что делаю и зачем я это делаю. Все было как в тумане. Даже боли не ощущал. — Не прощу. За это не прощу. — Шао взял его за подбородок, приподнял голову. — Я нанесу ее вновь и накажу тебя. И наказание будет изощренным. — Хорошо. — Согласился Сато. — Идем. — Император встал и потянул Сато за собой. Вода зажурчала, стекая с тел, волос, стремясь за ногами и опадая не находя опоры. Они переступили бортик, не вытираясь прошли из ванной в спальню, добрались до кровати. Император обожал своего супруга, ненавидел видеть его слабым и был готов сделать все, дабы он был счастлив. Но больше всего он страшился потерять его просто потому, что Сатори не справится с той силой, что таится в нем, что бьет его, что уничтожает изнутри и ни на мгновение не сжалится, если владелец не будет силен духом. Шао повалил спиной своего любимого, лег сверху и настойчиво принялся целовать. Дальше — больше, а под конец кульминация с хриплым стоном, пальцами вцепившись в пальцы, ощущая как соприкасаются браслеты, как все тело поет от радости, что любимый партнер, единственно верный и необходимый рядом с ним, под ним, и чувствующий тоже что и ты… Рано утром, когда спал весь дворец, император взял за руку сонного Тенаара и они пошли по уже знакомым закоулкам и коридорам в сторону залы печатаря. Шли под сокрытием и очень быстро. В коридор перед входом в саму мастерскую они пришли через десять минут после того, как вышли из покоев. Файдал-Линг постучался. Дверь открылась и выглянул не спавший печатарь. Он нисколько не удивился, увидев только правящую пару. Они вошли. Тенанук оглядел его и спросил: — Бывало ли в истории Легио, когда носящий печать, убирал ее из тела? — Никогда! — ответил мужчина. — А что будет с человеком, если он все же уничтожит образ печати на своем теле? — Это будет забвение. Сила защиты обратится в силу смерти. Любой, кто дотронется до такого тела неминуемо погибнет. — Отозвался печатарь. — И как снять такое забвение? — император испытующе смотрел на мужчину. — Только тот, кому отдано сердце и получено в ответ. Более никак и никогда. Опечатанное тело станет орудием смерти и уничтожить его невозможно. Только время и старость. — А разум этого человека в этот момент? Он понимает, что делает? — Нет. Разум спит. Поэтому трогать опечатанное тело без его разрешения, даже в нормальном состоянии запрещено. Баланс очень хрупок, поэтому их всегда очень бережно охраняют и создают все условия, дабы никогда не нарушить его. Повелитель, — печатарь нервно посмотрел на Тенаара, — что-то произошло, что вы задали такой вопрос? — Да. Произошло. Сато? Тот лишь кивнул головой и скинул плащ, затем развязал рубаху и оголил ту сторону груди, где должна красоваться печать. Печатарь ахнул и зажал рот рукой. Потом медленно осел на пол и зашептал молитву. Несколько минут он что-то там тараторил, потом поднял глаза. — Господин Тенаар, вы сами это сделали? — Да. — Больше пяти лет назад, когда ушли? — Да. Мужчина встал с пола. Он приблизил руки и едва касаясь шрама от ожога покачал головой. — Очень сильное влияние было. Вы даже не понимали, что делаете. — Он посмотрел на императора. — Я могу вернуть все назад, но печать будет простой татуировкой. Заново вносить массу ключа просто опасно. К тому же, если Страж узнает… — Не узнает, если ты не скажешь. — Я не враг вселенной. — Проговорил печатарь. — Тогда, наноси печать и молчи, пока дышишь. Да и после этого молчи. — Конечно-конечно. — Он отступил и развернулся в сторону своих рабочих полок, где лежали всякие инструменты. Через несколько часов печатарь набил татуировку на теле Сато, приложил заживляющий широкий пластырь и посоветовал два дня не мочить это место. В пластыре было вещество, которое еще и шрам сделает бледнее. Не за один раз, конечно, но доктор Кива позаботится об этом. Этот верный и много знающий, сам себя убедивший что ничего не знает, человек чести и огромного опыта, как профессионального, так и опыта жизни при бомонде, стал незаменимым. Вот как Тайгури-сиппе вселяет в слуг уверенность в завтрашнем дне, если на горизонте мелькает его фигура и слышится эхо голоса, так и этот человек дает понять, что будет все хорошо и все будут здоровы, а тайны целы. Тенанук поблагодарил почтенного печатаря и повел Тенаара назад. Уже в комнате, сидя в объятиях любимого, Сато рассеянно гладил его руки, где красовались императорские символы власти. — Скажи, а что там с Хия? — Оламу признало полную капитуляцию. — Просиял Шао. — Они были монолитом перед нами все эти годы, а как ты пропал, так и распались на два лагеря. Одни требовали вернуть тебя на место, призывали помочь в поисках, а другие тараторили, что это наша уловка. Что ты на планете, только спрятан далеко от столицы. В общем они там свару устроили, и внешняя война стала дорогой игрушкой. Вчера прибыл их посол, для заключения мира и подписания отступных, и прочие мелочи. — Да? — Сато улыбнулся. — А они не решат, что как только они сдались, ты нашел меня? — Нет, не решат. — Шао улыбнулся. — Их решение дошло до меня уже после того, как я тебя нашел. А если и заявят об этом, так пусть опять готовятся к войне. К тому же, разговоры про капитуляцию велись весь последний год. И пару раз прибывали послы. Частично Оламу уже сдался, а теперь остатки додавлены своими же деятелями. — Понятно. — Сато провел пальцем по изгибам татуировки. — И вот он я, такой тепленький на празднике жизни. — Тепленький? — Шао стиснул его в объятиях. — Очень тепленький. — Да я серьезно! — возмутился Сато. — Я теперь и не знаю, как себя вести. — Специально дразнясь, Сато заигрывал с ним, подстегивал на ласку, почти требовал ее, став самим собой. — Да чего тут знать? — император улыбнулся. — Лицо кирпичом и пошли все тапочки сушить и деткам пеленки менять. — Боги, император, где вы таких выражений нахватались? — игриво возмутился Сато. — А это новая мода выражаться. — Шао лизнул его в шею. — Что бы нелицеприятные слова не произносить, не уподобляясь кое-какой даме, в гареме было принято заменять их на нечто такое. — Кое-какой даме? — повернувшись слегка в его сторону, Сато изогнул брови. — Ага. Айрана-Руми поносила всех на чем белый свет стоял и такое порой говорила, что в гареме приняли решение, более подобной речи не будет. — И как ее еще не казнили за подобное. — Ну, — Шао вздохнул и приобнял его покрепче, — в какой-то момент она смогла повлиять на меня. — Сильно? — Нет, не очень. Но этого хватило, чтобы оставаться в гареме, а императрица и остальные жены ее не трогали. — Ну да, она ведь имо. К тому же имела дар веяния. — И что толку? — Шао покачал головой. — На многих она действовала сильно, с размахом, а я, когда не видел, так и не вспоминал. — Тебя защищал каюхайд и твои печати императора. Если бы она родила, то в тот же момент овладела всем твоим нутром. — Хвала всем высшим, что этого не случилось. — Он навалился всем телом, подтянул его бедра и аккуратно вошел, вызывая выдох, сжатые пальцы на своих плечах, а затем расслабляющуюся улыбку. Сато потянулся за поцелуем, и его целовали долго, страстно, жадно. На ряду с этим супруг двигался медленно и дразня. Ласково поглаживал овал лица, целовал в шею, слушал сбивчивое тяжелое дыхание. Шао вцепился в его бедро и подтянул повыше, нарастил темп и заглянул в глаза. Сато плыл в неге и смотрел туманным уплывающим взглядом. Император резче двинул бедрами и Тенаар выгнулся под ним, раскрывая глаза шире и хрипло выдыхая воздух. Они любили друг друга долго и терпеливо, осторожно и сильно. Император все никак не мог поверить, что обнимает его, что ласкает его и слышит, чувствует. Каждый толчок, каждый стон… Насытившись, разморено и с довольными лицами они лежали на кровати. — Сато, — тихо позвал Тенанук, поглаживая лежавшего рядом любимого по оголенному плечу. — М? — мурлыкнул тот, не поднимая головы. — Скажи, а почему были только парни? — Были? — Сато замер, после чего до него дошло, что именно спрашивает у него любимый и сердце сжалось, словно когти его схватили, давят и еще чуть-чуть и оно не выдержит. Больно. Весь этот разговор, который обязательно должен состояться, он очень болезненный. Шао, его любовь, его жизнь и его судьба, он имеет право знать, имеет право получить ответы. — Да. Я не спрашиваю почему Шита, но ведь их здесь и девушками столько, что нормальный мужик свернет шею провожая каждую взглядом. Почему были только парни? — Шао, — Сато медленно сел. — Просто ответь. — Тенанук осмотрел его лицо и подняв руку, прижав к щеке, заставил повернуть голову в свою сторону. — Что тогда случилось? Сато посмотрел в лицо любимого и вздохнул, тяжело, медленно. Ему стыдно. Сато было стыдно за все случившееся, за то, что не справился, за то, что любимому человеку было больно, за все это было нестерпимо стыдно. Опустив глаза, усмехнулся: — Самозащита. — Самозащита? От кого? — Ты ведь в курсе, кто такая была Айрана-Руми, что творила и как влияла. — Сато посмотрел в глаза супругу, утверждая, а не спрашивая о его знаниях. — Да, ты прав, знаю. — Руми пришла сюда не просто так, ведь ее позвали. — Сато усмехнулся. — Своими силами ни один имо войти в Кавехтар не может, если Тенаар есть. Вне зависимости, из одного они рода или расы. Главное что Тенаар есть. — Крыса, наша вездесущая крыса и ее крысята. — Усмехнулся невесело правитель империи. — Да, она не столь сильная, но умная и хитрая. Настолько, что, проведя сюда имо, нигде не оплошала. — Раскрыв ладони, сведя их вместе и чуть согнув пальцы оставляя зазор в виде шарика, продолжил, — каждый имо стремится в Кавехтар. И не потому что тут дворец стоит, власть правит или еще что имеется. Здесь точка силы. Сфера Маймельхан. Та самая, в которую я входил. На эту точку силы все представители рода облизываются, даже те в ком крови имо нет и на десятую часть, а кто имеет не меньше четвертой, то и вовсе всю жизнь кружит вокруг да около. Но войти не могут. — Почему? — Особое условие — дитя правящего императора, по доброй воле, без внушения и веяния, без наставничества и пособничества, должен провести имо в дом империи. Он или она должен хотеть сам. И тогда, если в доме нет представителя рода, место занимается, а если есть, то начинается война. Противостояние. — Сато поднял глаза на супруга. — Каюхайд меня спас. Его запрет на зачатие потомства с кем-либо кроме супруга данных уз считается запрещенным. Если пара не давала согласия, как дал его я тебе, то само нутро заставит сделать все, чтобы этого не произошло. Не разреши я тебе, и не было бы у империи наследников. Шита — окольцованные и закрытые для «Пути», и раньше, когда был Первый Тенаар, Шита становились его любовниками. Но время стерло именно эту грань знания и поэтому именно этот момент утратили, когда традиции становились нерушимыми. — Значит, ты не пошел бы искать не-Шита, так? — Да. Руми атаковала, в самые уязвимые моменты, добивала, добирала, а, так как я печать не принимал, только играл ей на руку. Несколько раз сбрасывал с себя ее сети, но она все равно возвращалась, потому что кормилась от всполохов силы Сферы. Поэтому я и не мог найти источник атак. А когда она все же добралась до меня, приблизившись на расстоянии вытянутой руки, меня накрыло. И только каюхайд спас. Если бы, — Сато сглотнул, — если бы Шита были женщинами и хоть одна из них… Шао, — он продолжил шепотом, — вы меня бы не откачали в тот день. Мой титул ушел бы к Руми, но она слаба и империя погрузилась бы в Хаос, создаваемый новым, пятым Тенааром. — Ты интуитивно собирал только парней. — Медленно кивнул головой Тенанук, понимая намного больше, чем было сказано. — Они не могут зачать, Шао, — Сато болезненно скривился, — они не могут родить. — Опустил глаза. — Я не хотел изменять, и говорить, что она заставила, довольно глупая отмазка. В моих руках власть и сила, я на многое способен там, где обычный человек растворится в пыль. И не смог ее найти? — Он закрыл глаза. — Это глупая отмазка, понимаю, и все же… Я действительно ее не нашел, а она хитро пробралась и заставила, а потом дала памяти мне все это услужливо показать. Что самое смешное, — он усмехнулся и посмотрел на любимого, — как мужик я гордиться могу — трахал долго и вдумчиво. А как тот, кто поклялся в верности, — он покачал головой, сжал кулаки, — знаешь, самое страшное наказание мы сами себе придумываем. Даже если нас прощают, самого себя труднее простить. — А я не буду прощать. — Шао усмехнулся знакомой улыбкой. — Я тебя просто накажу. Сильно и так, чтобы ты больше никогда не смел мне изменять. Понял? — рыкнул император ревниво, глядя горящим взглядом, заявляя свое право на него, на свою пару, супруга, любимого, любовника, друга, единственного… на свое сокровище. — Понял. — Покорно согласился и принял его ведущую роль, его право, его защиту. — Иди сюда. — Открыл руки и любимый незамедлительно прильнул к нему, спрятал лицо на груди. — Накажу. Сильно и надолго. На всю жизнь запомнишь. — Обнимая и поглаживая по голове, целуя в макушку, Тенанук покачивал головой. — Накажу, мой хороший, накажу. Сильно. — Крепче сжав его плечи, давая ощутить, что забирает его всего, целиком, на ухо нашептывая свои слова, чувствуя, как слабости было позволено проявиться — Сато плакал. Надо. Очень надо даже слезам пролиться, дабы острый шип вины притупить, дабы облегчить и не терзать, ведь как бы не задыхался от ревности Тенанук, как бы не злился, как бы ни был обижен любимым, видеть его таким, какой он сейчас, отдается и ему рикошетом. Тенанук любит. Сильно. Смело. Безгранично. И он простит. Все ему простит. Закроет пути к отступлению, окружит его собой со всех сторон, чтобы даже вдохнуть без него не смог и больше никогда не наносил этих ран ни себе, ни любимому человеку. — Мой хороший, — подняв его голову за подбородок и заглянув в глаза, — ты мой. Понимаешь? Ты принадлежишь мне. Никуда больше не отпущу. Мой. Не дам тебе больше свободы. Не позволю смотреть на нее. Свяжу, опутаю, на цепь посажу — не дам больше уйти. — Впился с силой в его губы и повалил на спину. — Мой. — Рыкнул он, куснул его за нижнюю губу, до крови, — мой! — оторвался от губ, укусил в шею, — мой, — с силой втянул губами его кожу, ставя болезненный засос, заставляя охнуть и рукой подтянул его бедро, на локте чуть приподнялся и заглянул в глаза, второй рукой повернул его лицо к себе, перехватив пальцами за челюсть. — Мой. — Резко вошел, заставив навернуться слезы в этих ярких глазах, — мой, мой, мой, — резко, больно, жадно, страстно, жарко — Шао брал то, что назвал своим. Поцелуи на грани укусов, движения на грани боли, сжать в руках, собрать его дыхание, выпить его жар, отдать свое пламя, заставить верить слову, что шептал, что рычал ему на ухо, заставлять растворяться в том, что сейчас происходило. И Сато растворился, отдался весь, без остатка, стал с ним единым целым, принимая весь огонь, все пламя, весь жар что опалял его, что обжигал, что сжигал и превращал его в пепел. Каждая ласка, что ложилась на кожу, что плела узор и спускалась от губ на шею, плечи, грудь и шла вязью до живота, на бедра и оседала на стопах — словно из пепла возрождала феникса, что воспарит вверх, распространяя тепло, пламя, нестерпимый жар и охватит их обоих. Сато рыкнул, с силой дернул и перевернул любимого на спину, горя глазами, впившись ими в его глаза, переплетя пальцы, оседлав его, двинулся вперед и вверх, шумно вдыхая, облизывая губы, заставляя его следить за этим движением. Страсть… они купались в ней. Ласки, движения, поцелуи-укусы-извинения; они были едины, жаждали испить друг друга, овладеть друг другом и отдав, получить в ответ, а получив забрать. Выгнувшись, внутри сжимаясь, полу-рыча, как если бы он шел из нутра, а не из груди, оглашая комнату звуком, Тенаар ощущал перелив оргазма. Не касаясь себя спереди, не ощущая ласку от любимого, он с силой впивался пальцами в ладони своего супруга и резко водил бедрами, добирая недостающие волны для полного прилива так, чтобы накрыло с головой. В какой-то момент одна рука была освобождена, он наклонился вперед и обнял за шею любимого и уткнулся в нее лицом. Его в ответ прижали свободной рукой и сжали пальцами ягодицу, с силой толкаясь, вызывая рыки, не стоны, нет, именно рыки. — Как же я люблю тебя, Шао, — простонал Сато вдавливая его руку в кровать у головы, — люблю, люблю, люблю… — прохрипел он, вжимаясь всем телом. — Шао, — простонал, ощущая, что еще одно-два движения и все, его ослепит… Шао улетел вместе с ним. Оргазм, так редко они доходят вместе без управления или направления, и сейчас это был особенный момент. Их и только их, для двоих, интимно, нежно, глубоко, сильно. Выравнивая дыхание, чувствуя вес тела любимого, чувствуя и слыша тяжелое дыхание равное своему, сквозь пелену, что застилает глаза, ловил яркие блики его локонов. Этот медный огонь, этот жар его образа, эта нежность ему отданная, этот человек весь целиком и полностью то истинное сокровище, которое он сумел найти, потерять, вновь отыскать и больше не выпустит из своих когтей. Как бы не трепыхался, как бы ни бился, как бы не сопротивлялся, а не сможет больше вольной пташкой летать, только в паре и под пристальным присмотром. Обняв его, прижимая к себе, слушая, как бьется его сердце, чувствуя его разгоряченную кожу, своей столь же разгоряченной, тихо проговорил, моля его: — Не уходи, никогда не уходи от меня, мой любимый. Душа моя, мой свет. — Нежно поцелуй в губы, доступные из-за поднявшейся головы. — Не бросай, прошу тебя. — Не уйду. Никогда. — Сато прижал ладони к его щекам и улыбнулся только ему адресованной улыбкой, — больше никуда и никогда, кровью своей клянусь. — Впился в губы, кусая их, до крови, — никуда и никогда от тебя не уйду. Его еще сильнее обняли, голова уткнулась в шею, а пальцы ласково поглаживали влажную кожу, разминая спину. — Люблю тебя, — прошептали оба, поцеловали оба и обняли оба, — мой хороший. Шао уложил любимого рядом с собой, укрыл и обнял, прижал к своей груди, мягко поглаживая его по плечу и спине. После столь бурного секса, что перешел в занятие любовью, Сато уснул крепким сном, быстро погрузившись в него. Император же лежал рядом и нюхая его кожу, ощущая в своих руках, слушая умиротворенное дыхание, не мог отделаться от мыслей, что не дают покоя долгие годы: кто крыса? Не та, что он уже нашел, нет, а другая, что есть, но не показывается, как кукловод. Кто та сука, что всю кровь свернула, что сердце рвала на части, что уничтожала методично и подпиливала самые основные столпы — семья и любовь. Били по семье, били по его любви, не щадя, зная все точки. Кто? Кто тот, что задевал за самое дорогое, зная куда укусить? Кто из вас, братья и сестры, тот предатель, что столько лет методично загоняет не империю в гроб, а род Маин? За что ж такая ненависть к роду своему? Айрана-Руми была оружием, а кто держал его рукоять? Кто та крыса, которую необходимо выловить? Кто эта хитрая и умная тварь? Кто?! Одну, ту что готовили в Оламу, он как император нашел. Но есть и другая, чьи мотивы не ясны, намеки на личность даже не прослеживаются и сам Сато признался, что ощущает, но не видит пока. До празднества весны он не увидит, не ощутит. Шао верил ему, но не хотел никаких эксцессов до того дня. И надо ведь обезопасить любимого, гарем, Кавехтар. Кто предал их настолько, что проступок агента смотрится лишь цветочком, тогда как ягодка уже налилась и вскоре начнет гнить?***
Гончая. Это особый вид породы собак, которая бегает очень быстро из-за строения своего тела. Как правило ее натаскивают гнаться за добычей, которая быстро бегает. Гончая в Кавехтаре, это своего рода развлечение. Но не для бомонда, а для владычиц вотчин. Еще во времена Третьего Тенаара было продумано до мелочей новое развлечение. В игру вступает одновременно весь бомонд против владычиц вотчин и императрицы. На игровое поле выставляют ведущих игроков от бомонда, а от вотчин гончих. Добычей выставляется специальный ярко голубой шарик, который игрокам выдают миремм, старшие слуги секторов. Этот шарик гончая обязана донести до определенного места, которое проявляется на его браслете при касании предмета гонки. В тот же момент остальная свора гончих также получает сигнал и начинается забег. Просто так кинуть в руки гончей шарик нельзя. Здесь каждый игрок обязан проявить всю свою смекалку, сообразительность, найти то, что подкупит гончую. Это могут быть как лично для гончей подарки и услада, так и для госпожи-владычицы известия. Игра в большей своей степени развлекательная, но для владычиц еще один инструмент поиска человека, который может быть полезен в том или ином вопросе при работе бомонда. Нередко гончих убирают, потому что конкуренция огромная. Каждая гончая в вотчине желает быть ведущей, первой скрипкой. Обиженные игроки тоже могут попытаться убрать нерадивую гончую, если она не добежала с его шариком до финиша. Ведь если шарик был отобран и на финиш пришла гончая, игрок признавался проигравшим, ему не начисляли бонусные очки репутации. Это значит, что игрок не умеет выбирать важную фигуру, на которую поставил все. Виталь, как гончая от вотчины господина Тенаара, в «псарне» жил один. Не было ни молодняка, ни матерых. В других вотчинах в домиках псарни располагалось от десятка и до полусотни человек, которые каждый день тренировались, дабы бегать быстро, вертко и не сбиваться с дыхания. Он жил на просторных кубометрах один одинешенек. Господин посчитал, что будет неуместно разводить свару в псарне, потому как он является Духовным Отцом, а не капризной барышней, которой всласть смотреть на нездоровую конкуренцию. Сейчас Виталь проснулся, сходил в туалет, затем в душевую, для контрастного душа. После этого оделся, обулся и вышел из спальни в коридор. Жить одному, не слушать нытье или ругань соседей — он отвык от комнат слуг и рабов. Сейчас ему прислуживают Шита. Они прибираются, приносят трапезу, содержат его вещи в чистоте. Также следят за тем, чтобы на территорию псарни не проник никто посторонний. И не потому что боятся как бы Виталю не причинили вреда, а не желают выносить отсюда трупы. Виталь под печатью господина Тенаара, а это значит убить или навредить ему физически никто не может. За годы его служения как ведущей и единственной гончей от вотчины господина, уяснили даже самые твердолобые — Виталя не убить, не покалечить. Сейчас он прошел в трапезную, быстро перекусил, обдумывая свой очередной шаг. За эту игру у него три проигрыша и семь выигрышей. Надлежало найти победителя и приложить максимум силы, дабы выиграть. — Такой задумчивый. — Лаская ухо, голос до боли знакомый, вырвал из пелены мыслей. Виталь поднял голову и в мгновение ока оказался на ногах, прижал руки к животу и глубоко поклонился, после чего выпрямился, но глаза опустил до уровня груди прибывшего. — Добрый день, господин Тенаар. — И тебе. — Сатори улыбнулся. — Вижу, игра почти закончена. Выбрал фаворита? — Еще нет. — Виталь скривился. — Кандидат, которого рассматривал на прошлой игре, совершил ряд ошибок. Погнался за вотчиной леди Руфи. — Какой дурной тон. — Шутливо проговорил Сатори. — Но так-то да, лучше узнать до, чем после. Присмотрись к тому, кто шел в ногу с леди Леоной-Франциской. И отбери его. Он нужен нашей вотчине. — Как прикажете, господин. Сато улыбнулся, подошел ближе, положил руки на плечи, чуть сжал пальцы, вынуждая посмотреть себе в глаза. — После Шанги-Ллил у тебя будет команда. Для всех — слуги, для узкого круга — особые люди. Именно они теперь будут отсеивать мелочь, которой на данный момент так пестрит отборочный забег. И не проиграй, потому что тот кто принесет шарик на финишную черту, приведет данного игрока в вотчину. Я не желаю отдавать этого игрока кому-либо. — Я не сомневаюсь в своих силах, господин. И не подведу. — Это прекрасно. — Сато приложил ладонь к его лбу и послал ему внушение. — Это твоя идея отобрать у вотчины торговли фаворита. Через пару минут Виталь искренне считал, что это он придумал коварный план, дабы отбить претендента и фаворита, а никак не Тенаар ему о подобном нашептал. Да, конечно же, игрок проиграет, но в тот же момент он выиграет гораздо больше, чем можно представить. Гончая Тенаара посчитала, что игрок достоин внимания ее господина. Да только вслушаться в эти слова и все баллы к репутации за выигрыш гонки ничто во сравнении с этим. Ведь игра гончих, это большая тренировка игроков бомонда, которые метят не просто рядом с вотчиной полы подметать, а жаждут доказать госпоже, что открыто и официально способны блистать и делать дело. Все скрытые и тайные игроки у каждой госпожи имеются, а вот открытые, умелые и преданные — кропотливый отбор. Гончие в этом помогают, но не последняя инстанция. Виталь завершил завтрак, после чего направился на небольшую прогулку вокруг дома, где живет. Через тридцать минут он вошел в тренировочный зал. До обеда он будет тренировать свое тело. Это и простая гимнастика, дабы разогреть мышцы, и потягать немного железо, и использовать все возможные тренажеры для тренировки ног. Не просто беговые дорожки, но и с утяжелением, с изменением скоростей, имитацией препятствий. За время тренировки Виталь пробегает километров тридцать, с небольшими передышками, перекусом специальными питательными батончиками, а также пьет не просто воду, а витаминный состав, дабы не уничтожить запасы в теле и не заставить бить тревогу печень и прочие органы. После тренировки наступает время кратковременного отдыха. Ни одна гончая не выходит за порог псарни до обеда. После обеда в течение двух-трех часов наступает время подготовки, и только после нее гончие выходят в большой сад. В сад-Ханти никто из гончих не заходит. Здесь конечная остановка для игроков, а значит все действо происходит в большом саду, где достаточно места для любого забега.***
Крыса. В Кавехтаре была достаточно умная крыса, которая несколько лет прожила под надежной защитой. Никто и никогда не мог понять, кто она такая. Пресловутая госпожа. В последние дни она много думает о том, что происходит. Тенаар вернулся, и это ни есть хорошо. Ударить Легио больше нет шанса, а слабые имо, что были привлечены ароматом силы, они больше не могут приблизиться. Госпожа, временами, задумывалась о том, каким путем будет уходить из этого места. Кукловод, понятное дело, ни в одной авантюре почерка своего не оставил, да и большинство частей было им лишь номинально курируемо. В основном действовала госпожа. Вот только странно это, Тенаар вернулся, а петля к шее еще не тянется. Он или что-то задумал, или настолько ослаб, что не в силах чувствовать? Руми говорила, что если имо теряет нюх, он ведет себя тихо и аккуратно. Куда она сама делась, неизвестно. Все молчат, а про их разборку с Тенааром не только не пытаются хоть как-то обозначить, но страшатся так, что заикаются и отказываются обсуждать. Что же такого произошло при их встрече? Супруги императора, понятное дело, помалкивают как и слуги, а стражи делают вид, что ничего не знают, не видели, и вообще не присутствовали при разборках. Вот только седые виски у некоторых, они так красноречиво говорят за себя, что невольно начинаешь ежиться. Госпожа, временами, встает со своего места и рассматривает в окне изменения, которые обязательно быть должны. Почему Тенаар ничего не делает? Почему госпожа не ощущает его шагов? Две ее тени исчезли, когда корабль был неисправен. Вполне вероятно, из-за их системы никто не увидел, а потом нашли уже мертвыми. Как говорит отчет, который был передан всем заинтересованным, кольцо «Пути» дало сбой, как раз в тот момент, когда Тенаар и император встретились. Из-за сбоя корабль с принцессами и их детьми был выброшен достаточно далеко и их маяк повредило, равно как и всю внешнюю обшивку. Только чудо отделяло их от смерти, ведь сила работающего кольца оплавила корпус, но не прожгла до конца. Нашли их тоже, только чудом. Место, где никогда не было тепла, ненадолго проявилось теплой точкой. На нее и вылетели сначала боевые суда, а затем и команда спасателей. Открывали долго, дабы не разгерметизировать корпус, а затем и переправили всех пострадавших по медицинским капсулам. Затем путь на Легио, вначале обычным образом, как совершаются перелеты между планетами одной звездной системы, а затем вновь через кольцо. И вот, когда пострадавшие вернулись, они узнали потрясающие новости: Тенаар вернулся. Госпожа была одной из первых, кто пришел к нему и передал свой отчет. И на ее вопросы он не стал отвечать, сообщив, что все решится после Шанги-Ллил. Почему именно после этого праздника, госпожа поняла. Он до этого момента не откроет свою вотчину, не даст никому сказать, что он не настоящий. Как только будет праздник, его приветствие и благословление ушедшего, так и будет шагать и греметь его имя в империи и за ее пределами. После этого откроется его вотчина, заработает его имя, закрутятся все остальные, кто сейчас возвращается на свои места. Тенаар умен, аккуратен и осторожен. По какой причине он еще не начал поиск врага? Госпожа задавалась этим вопросом, каждый день возвращалась к нему. Когда пазл сложился, она прикрыла глаза. Надо уходить. И не только ей, но и кукловоду. Решив это, оставшись в одиночестве, опустилась в кресло и активировала связь с кукловодом. На ее запрос он ответил спустя три минуты. — Что за спешка? — спросил нечеловеческим голосом, что лишает интонации и окраса речи. Даже издевки выходят бледными и пресными. — До Шанги-Ллил нужно подготовить пути отходов. — Уверена? — Абсолютно. — Госпожа покачала головой, хотя прекрасно знала, что он этого не видит. — Он не знает. — Я думаю иначе. Это затишье и ожидание праздника — не просто все это. Он что-то задумал. — Госпожа, Тенаар просто давно дома не был, шлялся и развлекался где-то, а сейчас слишком много работы свалилось, вот и занят. — Не знаю как ты, но я собираюсь уходить. До праздника тут все будут слишком собраны, слишком на взводе. Одно только то, сколько охраны император выставил вокруг него, не предвещает ничего хорошего. — Поступай как знаешь. Меня они даже близко не видят. — Не зарекайся, кукловод. Меня тоже не видят, но могут учуять. — Разве тебе дали приказ? — Оламу сдох, ему все равно, что я делаю и как я буду выкручиваться. Ты сам прекрасно знаешь, что сейчас он будет готов сдать меня с потрохами, лишь бы перед Легио выслужиться. И то, что я выполняла свою работу ради империи, ради своего дома, никого волновать не будет. — Это никого и никогда не волновало. Зачем иметь такую как ты, если есть шанс помириться с Легио? — Тебя я предупредила, но и имей в виду, если попытаешься помешать, сам попадешься. — Да больно надо мне тебя открывать? — усмешка сквозила в этом вопросе. Госпожа разорвала соединение. Кукловод, человек коего пола не знает даже она, очень давно дал дорогу в дом императора агенту империи Оламу. И именно этот человек так хорошо руководил всеми делами. Жаль только второй агент умер и большинство готовых вариантов были потрачены или разоблачены. Если бы не это, то Легио уже стоял бы на коленях. Госпожа осмотрела перед собой комнату. Власть, богатство, средства и длинные руки — каждая женщина семьи императора имеет это все. А сейчас каждая из них будет выслуживаться перед вновь возглавляющим их дом мужчиной. Жаль, на Тенаара влиять не получилось. Руми попыталась, почти сделала, но проиграла. Она распылила внимание и упустила его фигуру из вида, начала свою игру, которая и сделала ее слабой и беззащитной. Император лишь на короткие промежутки времени обращал внимание, а когда она вновь тяжелела, то забывал напрочь. Как жаль, что все труды, что были вложены госпожой, идут прахом. Хорти носом землю роет, дуаши бродят по всем закоулкам, бомонд в эйфории от возвращения Тенаара, — вот как тут пробраться глубже и развалить что есть?***
Братья императора собрались вместе. Им было необходимо провести свое совещание. Согласно ранее принятым мерам, империя удержалась на месте, а ныне надлежало закрепить концы. Каждый из братьев выдвигал свои идеи, его слушали, затем разбирали на части. Высказались все, затем медленно разбежались по группам и начали покидать помещение. — Согу, ты думаешь, что он наша крыса? — тихо спросил Эльмир, указывая глазами в сторону того, о ком говорил. — Нет. Его сестра она, а он только очередная пешка. — Согу говорил очень тихо, кивнув головой в знак согласия с тем, на кого именно указывал брат. — Слишком очевидно. — Не согласился Клави. — Интересно, а кто тогда? — Согу усмехнулся. — Если крыса работает давно, то некоторые братья и сестры просто не подходят, в силу возраста. Заметь, более подходящие кандидатуры давно в могиле. — Но император ничего не делает. — Эльмир покачал головой. — Значит у него есть план. — Согу вздохнул. — Жаль только, опять кто-то из семьи. Братья переглянулись. Принц Иршан был не просто под подозрением, он был фактически обвинен. Только молчание со стороны императора говорило о многом. Братья понимали, что под Иршана сейчас очень усиленно копают, дабы найти ниточки и выдернуть в свое время всех, кто предавал. Сам Иршан не проявлял никакого беспокойства. Он работал, спорил и скандалил, язвил и делал колкие замечания, но не нервничал, не дергался. Его сестра тоже работала, не выказывала никакого беспокойства. Ее дела шли размеренно и вальяжно, как и всегда. Вообще, леди Анира некоторое время назад прибыла к императору и сообщила о том, что желала бы переехать на Ф‘файхаза, как регент для наследника. Император обещал обдумать данную просьбу и дать ответ после Шанги-Ллил. Принцесса Анира приняла его решение без излишних вопросов, кивнув головой. Данное решение она озвучила и Тенаару, который поддержал решение императора. Казалось, что мир замер в патоке, словно все ждали именно этой недели цветения, именно этого праздника, который разрешит все вопросы, которые скопились за столь продолжительное время.***
Руанд сидел за столом своего небольшого кабинета, слушал отчеты. Их делали воины, служанки и даже пара господ, что вошли в систему, работавшую во благо Тенаара. — Ты уверен, что это именно он? — Да. Если бы это был кто-то еще, меня бы его люди так не трясли. — Значит, все же, кукловод. — Руанд откинулся на спинку, покачал головой. Сейчас они вдвоем находятся в кабинете, все остальные вышли, дали поговорить без свидетелей. — Давно он тебя пасет? — Три года. При этом делает это аккуратно. Не будь Маатон далеко, то подошел бы он: умен, осторожен, в выражениях осмотрителен. Идеальный кандидат. — Твои пути отступления готовы? — Еще нет. Я только начал всерьез их готовить. Если он свернет вокруг меня кольцо, то я не смогу оправдаться, хотя у него самого достаточно дел, где каждую деталь можно перевернуть в сторону предательства. — Ждем праздника весны. Господин решил последить до того момента, поэтому ты сейчас просто сиди тихо. Не зря же господин тебя не афишировал рядом с собой. — Мне нужен будет корабль. Он точно ударит после праздника. Мне нужно будет уйти, как можно дальше, пока господин будет разбираться. — Корабль будет. На этот счет не волнуйся, принц. Сейчас иди, чтобы не хватились. Мужчина покинул кабинет Привратника, а он сам глубоко задумался. Господин пока не уверен, что тот, на кого показал прикормленный принц, есть тот самый кукловод. До праздника все будут тихо сидеть по норкам. Даже крысиная королева помалкивает, хотя пути отступления у нее готовятся. Наивная. Ее кандидатуру господин вычислил, а Вальрен утвердил. Если бы господин не вернулся в этот год, ее все равно бы схватили. Это просто вопрос времени. Но с кукловодом надлежит быть аккуратными. Он ведь может и подставлять того, на кого думает принц. К тому же, может статься так, что этот прикормленный и есть тот самый кукловод. А что мешает ему им быть? Умен, изворотлив, талантливый интриган. Что мешает ему прятаться за марью черноты и делать свое дело? Вот поэтому господин и не торопится. На Шанги-Ллил он создаст особую связь, сделает особое таинство, откроет свои глаза и оградит потоки черноты, затем просто выбросит их из Кавехтара. И вот тогда станет доступен весь спектр, увидит всех, кто прятался от его взора. Надо только дождаться праздника и тогда все, тогда всему будет дано свое имя, отведено свое место. В кабинет постучались. Руанд поднял голову и разрешил войти. Человек, что был похож на него, что был таким же большим и теплым, прошел к столу, приподнял голову за подбородок и ласково поцеловал. Не принц Барга, чьему сердцу было отдано все, но и не размазня. Еще при господине, пока он был в Кавехтаре, этот бугай заглядывался на Привратника, а сейчас просто пришел и нагло забрал. — Скажи, может что-то получиться? — спросил Руанд, глядя ему в глаза, но не имея ни одной эмоции на лице. — Уже получается. Ты волнуешься и спрашиваешь. Это ведь прогресс? — Прогресс. — Согласился Руанд прикрывая глаза и прижимаясь щекой к его ладони. — Определенно прогресс.***
Ремана проснулась среди ночи. Ее весь день мучило одно странное предчувствие. Сев в постели, посмотрела на молодого мужчину, что согревал ее постель вот уже несколько лет. После того, как император дал разрешение на наличие фаворитов у своих супруг, она выбрала себе одного парнишку из Шита. Он оказался не просто понятливым, но и исполнительным, посему менять постельного мальчика императрица не стала. Он уже девять лет живет рядом, и никогда не доставлял проблем. Но, кажется, проблема назрела. Императрица попыталась вспомнить, когда у нее были те самые дни и не смогла. Похолодев, потому что процедуру оплодотворения она не проходит вот уже три года, как в последний раз родила третьего ребенка, Ремана покосилась на постельного мальчика. Юноша, который спал сладким сном, после того, как поработал с ее телом, и только он, если все правда, отец? Как ужаленная подскочила с постели, заходила по комнате, потирая лоб. Из-за всех треволнений, радостных новостей и вообще дел по самое горло в связи с отлетом, она забыла о своем цикле. И он не пришел. Ремана, после первой беременности, не мучилась токсикозом вообще, посему и сейчас никаких изменений не было. Кроме одного. Но как такое возможно? Ремана попыталась успокоиться, припомнить, было ли хоть раз не выпито питье. Нет, она всегда на ночь пьет противозачаточное, потому как постельный мальчик спит с ней каждую ночь. И он тоже пил. Это на сто процентов верно, потому как перед сном специальные слуги приносят два стакана с жидкостью. Это уже ритуал. Да и питье это безвкусное, как вода. Надоесть просто не может! Схватив специально висевший полупрозрачный пеньюар, императрица накинула его на плечи и вышла из спальни. Вышла, прошла в свой кабинет. Там, походив нервничая и заламывая руки, набралась смелости и послала запрос напрямую самому доктору Кива, а не тому молодому специалисту, к которому ее год назад старый лекарь передал. Запрос послала экстренный, приватный, секретный. Доктор примчался спустя двадцать минут, все же он спал, надлежало проснуться, одеться и примчаться. Его проводили коридорные слуги. Ремана не стала будить своих служанок, она вообще никого будить не собиралась. Доктор, встревожено прошел в кабинет. — Императрица, доброй ночи… — Не доброй. — Ремана была сильно взволнована. — Что случилось? — он тут же поставил на стол свою сумку-чемодан, раскрыл его, готовый делать свое дело. — Мне кажется, была атака. — Женщина потерла рукой лоб, а у Кива все нутро похолодело. — Какого рода? — он боялся предположить, так как на вид императрица не выглядела как-либо пострадавшей. — Доктор, при всем том, что мы делаем каждый день, — она прижала руку к животу, — кажется, я беременна. — Что? — Кива глаза округлил. — Я точно знаю, что пью питье, и что постельный Шита тоже пьет это питье. Кива успокаивающее кивнул головой, достал свой излюбленный прибор определения недуга, протянул руку в жесте просьбы провести диагностику. Ремана дала руку, переждала мгновение неприятного ощущения забора крови, после чего стала ждать. Доктор тоже. Как только прибор закончил, Кива покачал головой. — Да, императрица, ваши подозрения не беспочвенны. — Но, как такое возможно? — она осела на край стола. — Я ведь никогда не пропускала… Кива прекрасно понимал, что она никогда не осмелилась бы родить от кого-либо еще, кроме императора. Каждую супругу опаивают противозачаточным, так как не положено стерилизовать после того, как родят положенное число раз. И то, как выглядит сейчас императрица, совершенно не похоже, что она хотела бы. Уж точно не императрица инициатор. Кива в такое поверить не сможет, он слишком хорошо знает ее, дабы усомниться в ее честности и поверить в подобный дерзкий план. Ни одна супруга императора не проходит процедуру оплодотворения без письменного подтверждения самого правителя. Только после этого документа проводится медицинская процедура, которая на сто процентов сделает так, что через определенное время, согласно физиологии женщины, предоставит наследника для империи. Даже наложницы проходят через это. И пусть там императрица выдает списком, не менее десяти женщин, но подпись ставит император! — Императрица, это диверсия. — Кива мог клясться чем угодно, что это не дело рук императрицы, что это спланированная атака. Она лишь головой кивнула, обнимая себя руками. Чем грозит такое неповиновение, прекрасно знает. И что на посту императрицы ей не удержаться. — Госпожа, что будете делать? Вы только прикажите… — Нет. — Она покачала головой, после чего посмотрела на него и повторно покачала ею. — Сейчас есть человек, который сможет до конца во всем разобраться. — Она болезненно улыбнулась. — А я подготовлю почву. — Как вам будет угодно. — Кива, доктор который служил императорской семье, мог провести для нее аборт так тихо и так аккуратно, что никто и никогда не узнал бы, принял в данной ситуации ее решение без попытки переубедить. Ремана прекрасно поняла его, вот только есть одно громадно «но!» — Тенаар уже ткнул в нее пальцем и в присутствии императора объявил о беременности. Помнит он это или нет, но все остальные тоже слышали. Доктора она не отпустила, вызвала к себе стража и велела собрать всех, кто был причастен к приготовлению питья, а также молодого врача, и вообще всех слуг, кто так или иначе имел доступ в ее покои и в прилегающие к ним помещения. Как только все были собраны, Ремана попросила позвать его. Она села на одну из кушеток, дабы ждать. На удивление, дверь в кабинет была открыта спустя пятнадцать минут. Он вышел к ней из спальни, четко прослеживался белый большой ковер за спиной, а такой, во всем Кавехтаре, как бы необычно сие не было, имелся только в покоях Тенаара. Вот взять все комнаты для сна и отдыха, досуга и вообще любое помещение не технического типа, кухня там или склад, руку на сердце положа, можно сказать смело — пестрота на полу. Белого ковра, даже половичка тридцать на пятьдесят сантиметров, нет ни у кого. Тенаар владел единолично белоснежным ковром, и сейчас прибыл из своей спальни, где его разбудили. — Что случилось? — спросил он, рассмотрев бледное лицо, не одетую как подобает женщину. Ремана рассказала. И не потому что сама не смогла бы справиться с ситуацией, а потому что он глава семьи. — Почему ты рассказала? — Тенаар сидел на удобном стуле, рассматривал женщину и просчитывал варианты. — Ты могла сделать все, чтобы никто и никогда ничего не узнал. Для этого у тебя есть все. — Вы глава семьи. — Ремана покачала головой. — К тому же уже знаете, что я беременна. Изменения в моем теле вы бы узнали первым. Да и не доктор я, чтобы знать, чем именно меня поят, дабы этого не произошло… — опустив голову, она посмотрела на свой живот. — Постельный мальчик? — Я с ним почти оборот десяти. Он давно доказал, что действует исключительно слушаясь приказов. — Приведите его. — Тенаар понимал, что ситуация неприятная. Очень. Перед ним сидит женщина, которая растеряна, обескуражена и очень-очень напугана. Если станет известно, что она забеременела не от императора, то статус «императрица» моментально ее расплющит. Это не будет изменой, неофициально. А вот официально она жена императора, даже если он и разрешил ей и всем остальным супругам иметь любовников, рожать от них он запретил. Ремана не дура и не влюблена она в Шита, парня с которым спит. Эта женщина политик, а не наивная простушка. Ее подставили, хоть руку на отсечение отдавай. Но вот кто? Крыса? Кукловод? Или это проделки Руми? Как же много направлений. А ведь могут быть еще и соперницы в лице супруг императора. И вот их со счетов сбрасывать тоже нельзя. Даже леди Паолина могла из-за чего-либо так осерчать, что ударила и сделал вид непричастной. Сато на ее счет никогда не заблуждался. Да, она верная, но нет, не пушистая зайка. И на тот момент его рядом не было, а личные обиды иной раз затмевают всю верность, насколько бы ты ни был предан кому-либо. Шита вошел. Сонный, растерянный, удивленно глазами хлопающий. — Иди сюда. — Сато поднял руку и подманил его. Молодой мужчина подошел. Тенаар просто посмотрел на него и Шита рухнул на пол без сознания. Ремана сдавленно охнула, но зажала рот рукой, когда увидела черные бездонные глаза господина. Он веял, и согласно его веянию, дверь в кабинет открылась, стали входить слуги, по одному. Из всей вереницы, что была, только двое не упали на пол бессознательными телами. — Доктора приведите. — Приказал Тенаар, повел рукой, словно снимая вуаль, разрешая проснуться. Слуги недоуменно и озираясь, начали подниматься, а когда замечали кто перед ними, глубоко склонялись, краснея. Никто из них не мог понять, как он тут оказался, да еще и в неподобающем виде. — Кроме них, — Сато кивнул головой на слуг, все еще находящихся в трансе, — остальные свободны. Ты тоже. — Глянул на Шита. Молодой мужчина склонил голову, недоуменно поглядывая на госпожу, которая была бледной, какой-то осунувшейся. Он вышел, равно как и все слуги, кроме оговоренных, и при помощи стражей, прошел в одну большую залу покоев императрицы. Двери закрыли, стражи остались внутри и снаружи. Что происходит, никто из слуг не понимал. Совершенно. В кабинет же вошел доктор, который не так давно начал вести медицинскую карту императрицы, включая все осмотры и вообще был ее таблеткой аспирина. Тенаар, который обнаружился в кабинете, смотрел пронзительным ледяным взглядом. У него были такие глаза, что доктор просто рухнул на пол. Он не понимал, почему ощущает такую вину, которая готова его поглотить, но был готов на что угодно, лишь бы ее уменьшить. — Жаль, что верности тебе не дали столько же, сколько изворотливости и лживости. Увести. И ответить не дал тот холод безразличия, который окутал с ног до головы. Тенаар отвернулся не физически, он отвернулся духовно, равно как и Храмы. Тот, кто такого не ощущал, никогда не поймет, насколько жуткое наказание получил предатель. Даже недра Кавехтара его не страшат теперь, потому что он уже наказан так, как физическую оболочку невозможно наказать. Когда доктора увели, Тенаар прикрыл глаза и разрешил привести встревоженного супруга. Тот, как только Сато вышел через дверь, подорвался с постели, заметался, но сдвинуться с места не смог. И вот Руанд открыл дверь, впуская императора. — Сато, что за еб вашу… — и удивленно хлопнув глазами, задал второй вопрос, но полностью, — что случилось? — Крыса атаковала. — Сато вздохнул. — Закладка имо была сделана до того, как меня нашли. Питье выпито, а вот сигнал к действию им подал человек, который работает на крысу, и он никак не жертва. — Не понял. — Шао нахмурился. — В чем род атаки? Что за снадобье? — Ремана беременна, от постельного мальчика, хотя и она, и он ни разу не пропустили питье противозачаточного. Только пили они не его, а простую воду. Сам знаешь, что ей нельзя спать с мужчиной используя презерватив. Физиология, знаешь ли, сука беспощадная. Итог у нас на лицо. Близнецы, если точнее. — И что теперь? — Ты у меня спрашиваешь? — удивился Сато. — Вообще-то ты владеешь лаʹдои моих жен, тебе и решать. — Вообще-то, это твоя жена, которую подставили, дабы вся империя узнала, что ты рогоносец! — прошипел Сато. — И что с того? Я не рогоносец по твоему?! — ЧТО?! — рассвирепел Сатори. — Ты смеешь мне тыкать этим?! — Я смею делать это по твоей вине, Сато! — зарычал на него император сжав кулаки. — Не дрессируй мою ревность! — Да как ты смеешь! — Так и смею! — прошипел император. — И не тебе возмущаться, Сатори. — Процедил сквозь зубы. — Да ты что? И любовниц у тебя не было, да? Я один такой невъебенный изменщик?! — Что такое, несравненный Тенаар, лучшая защита — нападение? — сощурился в ответ император. — Вот это нападение. — Кулак просвистел в воздухе, но был перехвачен точным хватом ладони, сжавшим пальцы и заблокировавшим кулак. — Не смеши меня, Сатори, — Шао язвительно сощурился, — а то накажу. — Да ты что? Осмелился, Тенаара? — вернул ему его слова, на что получил лишь улыбку. — Сука, ты Сато. Дверь в спальню открой. — Сам сука. — Огрызнулся ему в ответ не менее взбесившийся супруг. — Я тебя что, просто так вызвал? — Сато, — император дернул его на себя, проговорил на самое ухо, — перестань капризничать. Ты же все уже решил. Мне пришлешь что надо. — Думаешь это смешно? — злобно прошипел Сато. — Я вижу, как ты расстроен, — ласково провел пальцем по его щеке, но руку с кулаком не отпустил, — но не надо рычать на меня. Или мы сейчас с тобой такого наговорим. Уже же проходили. Открой мне дверь в спальню, а сам поступай так, как хочешь поступить. Лаʹдои в твоих руках, и ты это хорошо помнишь. — Прости. — Шепотом повинился Сато. — Ты прав, очень расстроен. — Ну все, успокойся, — Шао прижал его голову к своему плечу, мурлыкнул на ухо, — совсем скоро ты почистишь Кавехтар, осталось совсем немного. Я знаю, как ты устал от всего этого, но потерпи, мой хороший. — Угу. — Кивнул головой Сатори, чувствуя ту поддержку, которой ему очень-очень не хватает. — Все, давай, отправляй меня спать. — Император шепнул совсем тихо, — как только разберешься со всем, возвращайся, обласкаю. Поиграю с тобой, языком… — Пошляк. — Иногда и Сато может получить на скулы легкий румянец. Все же даже суровому мужику приятно теплое слово от любимого человека, а беззаветно влюбленному и подавно. Шао поцеловал его в висок, шепнул на ухо совсем неприличное, вызвав ответную реакцию, при этом почувствовал насколько его супруг расслабил внутреннюю пружину, после чего пошел к дверям. Ремана, которая делала вид ветоши, рассматривая ранее на своих ногтях что-то крайне интересное, сделала реверанс, когда владыка их покинул, и перевела взгляд на другого владыку. Вспышка похожая на истерику, миновала также быстро, как и произошла. Все же его подняли среди ночи, уже спящего, еще ничего толком не соображающего, заставили поработать… Ремана ощущала свою вину. Она ведь и не подумала, что это время было не очень удобным. — Знаешь, — Тенаар вернулся на свое место в этом кабинете, которое он занимал всегда, и даже после его исчезновения оно пустовало, — виноватое выражение лица тебе не идет. Иди сюда, потолкуем. Ремана спохватилась, быстро приблизилась и присела рядом, готовая слушать и делать. Беременность не от императора, в ее положении, это считается тяжким преступлением. Очень тяжким. Если бы император разрешил иметь детей от кого угодно, после того, как она родит ему наследников, то все было бы радужно и сложно одновременно. Эти дети были бы титулованными «лордэ», что означало бы их родство с супругой владыки, но не давало никакого права на наследование. С подобным жить, если взять во внимание змеиное логово Кавехтара, еще сложнее, чем детям имеющим титул и право наследования. Лордэ становятся предметом насмешек среди наследников, их свитских, а также любого, кто разбирается в правилах этикета. Лордэ могут завуалировано так грязью полить, а в слух каждое слово не будет нести оскорбления, что хоть вой, а ничего не сделать. Подобные случаи в империи случались достаточно часто, особенно если супругу выбирали не девицу невинную, а взрослую женщину, дабы родить смогла. Сейчас ситуация была иного толка, но подтекст был с гнильцой. Сато прекрасно понимал, что значит ее беременность и прекрасно знал на что она была направлена. Руми, которой была дана последняя попытка, если бы все удалось, сместила бы с поста опечатанную печатью императрицу, и никто не успел бы заменить ее. Скорее всего нечто подобное готовилось и для других жен императора. Скорей бы уже Шанги-Ллил, надоело ждать подвоха. — Итак, — он осмотрел ее еще раз, после чего качнул головой, — дабы двигаться дальше, мне нужно знать, ты хочешь родить этих детей или нет? — Господин, разве я могу хотеть? — она была удивлена, очень. — Ремана, — Сато покачал головой, — не забывай, я не человек. Я имо. И у нас свои законы. И есть табу, через которые переступать запрещено. И я их никогда не переступал, чего и впредь делать не намерен. Посему, данный вопрос лежит только на твоей совести и твоей душе. Спрошу еще раз: ты хочешь их родить или нет? — Хочу. — Как завороженная, она ответила всем сердцем и душой. — Да будет так. Никто не узнает, кто истинный отец. — Тенаар улыбнулся мягко. — У императора есть Наследный Принц, а значит всем остальным драка за власть над троном вообще не светит. Посему даже титул унижения по имени лордэ, как ты понимаешь, они не получат. Но! — он сощурился, — ты этого разговора не запомнишь. — Что? — Тш! — прижав палец к своим губам, он ласково улыбнулся. — Ты родишь от императора. Никакой атаки не было, оплодотворение было медицинским. Успокой сердце и душу, детям твоим ничего не угрожает. Их отец император Легио, Нуоко Маин Тенанук. Сато плавно встал, прижал раскрытую ладонь к ее лицу, прикрывая глаза, после чего тихо вышел из кабинета. Он оказался в помещении, где находился доктор Кива. Мужчина склонил голову в почтении. Тенаар, который пришел сюда, осмотрел доктора, хмыкнул. — Доктор Кива, вы ведь делали оплодотворение императрицы несколько месяцев назад, не так ли? Все понимающий и много знающий доктор, покрытый вязью защитных символов на голове, с секунду сопоставлял вопрос господина, после чего глубоко склонился и уверенно произнес: — Да, господин. Император дал особое распоряжение, потому как решил более не оскорблять супруг недостойным поведением некой особы. Согласно этому императрица была поставлена в известность и проведена необходимая процедура. — Прекрасно, я всегда знал, что наш император умеет затыкать рты очень ушлым стервам и идиотам, которые не один зуб заточили на этой теме. Надеюсь совсем скоро мы узнаем, что радостная весть имеет место быть, но только после того, как императрица сама обратится к вам. — Как будет угодно, господин. — Ступай. Всех, кто виновен накажут. Более предателей со стороны медицины у нас не будет, это могу гарантировать. — Он говорил это не Кива, в большей степени себе, да и сам доктор предпочел последнюю фразу забыть, рассеяв по своим пластам знаний самого нудного во вселенной трактата философии мэтра хирургии. Сатори же вышел из залы, перешел к себе в кабинет. Часа на два он углубился в составление одного очень важного документа, но не позвал для этого Вальрена. Все необходимые бланки у него были, так что вписать что-либо и поставить свою печать, он был способен и без посторонней помощи. А секретарь, даже если и обнаружит какой приказ, то виду не подаст — он давно перестал удивляться оным, служа Тенаару. За все года, что Вальрен служил ему, чего только ни было, сколько приказов, разрозненных и странных ни составлено, а в итоге такая пестрая картина в итоге получалась, что удивляться он прекратил. Вот и сейчас ничего не скажет, не удивится, а только закономерность подметит, готовясь к чему-либо глобальному. Сато доделал форму приказа, поставил свою печать, после чего сделал запрос доктору Кива. Через пять минут ответ был выслан. Переделать дату процедуры, для Тенаара с его стола, не составило труда. Буквально несколько минут и задним числом сделанный приказ лег в руку верного воина, который отправился к Привратнику императора. Эта женщина, которая была обучена, самим стариком Вебелем, стала реальной тенью императора. Жаль, конечно, что тот старикан ушел, но он заслужил покой. Столько лет службы, забывши о себе, принадлежа только покою и счастью владыки. Это хорошо, что Привратников выбирают среди фильб, потому как все воины среди них имеют минимум по два-три ребенка. Да и фильб отличаются своим мироустройством и обществом от других рас галактики. Им семья не ведома, как пара и их дети-родители, они стая. Такой Привратник верен до самого конца, он не разменивается на личное, не видит ничего, кроме владыки. С одной стороны, Привратник машина убийства, которая даже в спокойной воде высмотрит и выловит мутную рыбешку, а с другой стороны он никогда более не будет себе принадлежать. Руанд. Умный и воспитанный самим Тенааром Привратник, который стал в разы сильнее, чем тот же Вебель в его возрасте, но столь же несчастен, потому как мироощущение, осознание себя и коренное, с молоком матери, родовое понимание своего долга, крайне сильно отличался от фильб. Интуитивно он тянется к семье, детям, любимому человеку, а реальность жестоко бьет его силой принятой в месте обучения. Сейчас Сато это понимает. Очень и очень хорошо понимает, но отменить данное не в силах. Куб за гранью его права. Тенаар, который так и не научился цинично использовать людей, был манной небесной для Кавехтара. Титул «Духовный Отец», он ведь не так просто дается. Какой настоящий родитель, любящий своего ребенка, будет цинично использовать свое дитя в угоду своим эгоистичным или меркантильным целям, желаниям или попытке утвердиться? И речь не о том, что жизнь раком ставит, а о тех терминах и понятиях, как действительно звучат слова: какой родитель будет использовать свое любимо дитя во вред его душе, личности и будущего? Именно этот вопрос, без отсылок, без жестоких вывертов того, как воспитывался сам родитель и прочая, прочая, прочая, звучит и требует ответа. Без налета общества, рамок поведения и всевозможных обстоятельств, простой вопрос и простой ответ: никогда. Сато, чем Кавехтар неимоверно будет гордиться, никогда не использовал вокруг себя людей ничего не отдавая взамен. Все, кого он приблизил, так или иначе получили больше, чем у любого иного господина. Он окружил себя теми людьми, которые встали подле него, приняли его власть и его волю, при этом каждому из них он даровал часть личного счастья. Некогда Тенаар заботился не просто о своих людях, но и о их душевном спокойствии, при этом четко понимая, когда и где надлежало расставить краеугольные камни, дабы не забылись и не наделали ошибок. Он использовал многих, делал свои ходы, рвал узы и наказывал, но давал им всем то, чего был лишен сам: человеческое тепло. Сатори отдал столько тепла, столько света и любви им всем, что в какой-то момент просто надорвался. Сейчас он это понимает, но иначе поступать не будет. Жизнь диктует свои правила, а он умеет этим правилам следовать. И не просто правилам Кавехтара, а самой жизни, где его права и обязанности, а также огромная ответственность заведомо были оглашены, а также вознаграждены. Сато получил родственную душу, дарованную в награду за все, что он будет делать, чего будет лишен. Сидя в своем кабинете, глядя на стену перед собой, осознавал больше, чем раньше. Шао, его любимый Шао, тот кто добился его, тот кто наплевал на все, лишь быть рядом и не побоялся заключить каюхайд, обещанная душа им, дарованная преждевременно, не дал совершить повторно ошибку из-за страха. Мягко улыбаясь, Сато понимал причину, по которой он был так резко против и почему убегал, почему пытался отдалиться, и почему маниакально Тенанук стремится удержать его. Обещанная душа… Шао, имя первой души, имя первого любимого человека. Вдохнув сипло воздух, он резко встал. Его пробил озноб. Чернота. Эта непроглядная чернота, муть серого тумана и мерзкое ощущение, как если бы на тебя смотрели с не самыми хорошими намереньями, опутывало все нутро. Иногда эта марь сгущается до самого жуткого черного цвета, который не отражает свет. Иногда она становится едва заметной и становится легче дышать. Сато, вот тут и сейчас, прекрасно понимал, насколько пагубно действует этот темный налет, насколько он подкосил его. Да, конечно же, ранее Сато был защищен незнанием, но постепенно знания приходили, раскрывали его глаза и давали мари атаковать. Не только имо била и кусала, не только она, но и марь точила каждый день. Закрыться и спрятаться, вот было желание практически весь последний год, перед трусливым бегством. Сейчас Сатори не боится, сейчас он просто ждет. Шанги-Ллил все расставит по своим местам. Это уже как мантра, которую он повторяет себе каждый день, потому как атаки не прекращаются, он ведь знает и видит гораздо больше, чем тогда. Вот и достается ему сейчас гораздо больше, чем тогда. Но и он не тот наивный дурачок, что боялся своих печатей. Он ведь не понимал, что такое на самом деле эта печать. Не понимал, не принимал, боялся ее, хоть нутро прекрасно знало — печати на его теле, это привязка к дому Маин, а не сама печать. Печать — это Тенаар. Сатори Ши-имо Хинго — это печать. Даже когда он спит сном души, готовясь к следующему ходу жизни в физической оболочке, даже тогда Сатори есть печать. Не зря же они имеют «Книгу судеб Будашангри». Именно судеб и именно Будашангри, а ни что-либо еще или кто-либо еще. Эта книга, его книга, его судеб, его жизни, его шагов и ему предназначенных помощников. Даже если они родились до или после него, в моменты сна души, даже тогда они с ним и для него. Все, кто записан именами в этой книге, они все делают свою огромную работу, которая осуществит мечту наивного мальчишки — голубое небо над Легио. Когда Сатори завершит свой ход, доведет до конца что должно, все души осуществляющие хоровод благодаря Книге Судеб, будут отпущены в свою собственную неповторимую жизнь. Им дадут свободу, а Книга будет уничтожена, забыта и забвением накрыта. Сато моргнул, после чего провел рукой в районе сердца. Слишком мало времени, очень и очень мало времени. Что ему предстоит, лучше об этом не думать, но и не задумываться он не может. Встав с места, он открыл дверь в спальню. — Мой хороший, ты долго. — Бальзамом по плачущему сердцу растеклись слова, что отогревали всегда, ото всех проблем укрывали и дарили защиту.***
Речнев, человек под полной печатью Тенаара, глубоко вдохнул и выдохнул. Не так давно он улетел на Симбуизу, дабы лорд Карвельт прояснил кое-какие моменты. Ко дню прибытия Тенаара домой, вздрогнул также, как и вся империя. Его дернуло нутром печати, которая возликовала, стоило только ему порог переступить. Карвельт с пониманием головой кивнул, но дело делать не завершил, проведя размеренные пояснения, показывая документацию. Все же крысу искали во всех частях мира, посему обязаны были отбелить всех деятелей, кто связан с темными делишками. — Как вы понимаете, леди Анира закружила вокруг себя тугой узелок, который без этих пояснений стянет ее горло и спустит в недра Кавехтара. — Лорд погладил рукой папку с крайне важными документами. — Ее деятельность достаточно подрывная. — Речнев покачал головой. — За один только координатный коридор можно приравнять к предателям. — Но заметьте, это только пошло на пользу империи. Застоявшиеся и нарастившие жирок монополисты кораблестроения, вдруг оглянулись и остались не у дел. Император взял в свои руки важнейшую отрасль, поставил на страже человека проверенного господином Тенааром. — Лорд заулыбался довольной улыбкой. — Да и нам, дабы противник быстрее окуклился, на руку сыграл бонус в виде леди Аниры и ее кульбита. — Император может не оценить. — Покачал головой Речнев. — Леди Анира под дланью господина Тенаара. — Не понял. — Страж спокойствия императора в области проверок на вшивость, настороженно замер. — Леди Анира, буквально после атаки хандской лихорадки, получила от господина защитный амулет. Господин знает, что все печать имущие чувствуют друг друга, особенно если печати свежие. И что такие как вы, Хорти, сипе, да даже доктор Кива, про Привратников вообще молчу, ощутите новую сразу же. Именно по этой причине он сделал защитный амулет из локона своих волос. Это ведь очень серьезный защитный барьер, раскрывающий перед принцессой многие двери и развязывающий ей руки. — Откуда это известно вам? — взгляд из настороженного превратился в ледяной и допросный. Речнев такие сюрпризы не любил, и был готов проломить череп всем осмелившимся шутки шутить. — Лично было передано. — Лорд снял с пальца кольцо, хитрый замок раскрыл и достал из-под камня, в полости, тонкую огненно-медную косичку. Передав ее в руки затрепетавшего ноздрями Речнева, продолжил пояснения. — Таких колец господин сделал несколько, и в круг встали такие большие фигуры, как князь, тот что кнут бомонда, леди Алья, леди Анира, я, еще кое-какие леди и господа по обе стороны Кавехтара. Как вы понимаете, всех имен я назвать не могу, но самые ярые и самые близкие к господину озвучил. — С леди Альей желает провести беседу император. — Напомнил Речнев. — Увы, не могу ничего обещать. Протекторат над этой леди имеет семья пиратов, более того, она их королева. — Лорд улыбнулся. Вид изумленного Речнева говорил сам за себя: даже император не раскрывает всех карт, заставляя искать человека. — Королева? — Да. Не так давно ее матушка почила с миром, посему титул перешел к ней, согласно их законам. Так что приказ господина Тенаара она выполнить в полной мере, в данный момент, не в силах. Но просила передать, что ведет поиск леди, которая устроит запрос господина по всем параметрам. — Все же она связывается с вами. — Нет. Ее слова были переданы через очень доверенного человека, так что я лично ее не видел. Пожелание вам, дабы взять целостность картины. Речнев нахмурился. Он, как и многие отправленные поисковики, имел приказ передавать все кусочки информации, которую раздобудут, о леди Алье, человеку, который координирует поиски. Данное дело было передано в руки принца Клависия-Мальдон и он рыл космос широкой лопатой, но пока не нашел. А этот кусочек сведет на нет поиски. Защищенная леди Алья самим Тенааром, по сути, стала невидимкой для них. — Теперь понятно, по какой причине ее найти не могут. — Надеюсь, данную информацию император получит в ближайшее время. Господин Тенаар способен призвать леди, но она ведь в розыске. Будет неприятно, если не сможет исполнить его приказ явиться из-за обложного ищейками пути. — Лорд Карвельт посмотрел пристально, а Речнев с пониманием кивнул. Уж кто-кто, а они прекрасно знают про эксцентричность рыжего сокровища империи. Его приказы, порой, ставили в недоумение, вводили в тупик мыслительный процесс, а на деле оказывались гениальными решениями. Через несколько минут, когда все было доделано, обговорено и передано, Речнев откланялся. Лорд же посидел с задумчивым видом, после чего вдохнул, выдохнул протяжно и встал с места. Пройдя во вторую часть своего кабинета, которая была за закрытыми дверьми, сел в удобное кресло, нацепил на голову систему «Присутствие», постучался с просьбой о разговоре к одному из деятелей бомонда. Ответ пришел незамедлительно. Вокруг изменилась обстановка, погружая в цифровое пространство, имитируя одну из комнат для переговоров. Перед ним предстал молодой мужчина, который нахмурился. — Что случилось, лорд? — Принц Ильмар, — лорд поприветствовал его, после чего сообщил о цели визита. — Только что все дела были завершены с Речневым. Император до сих пор держит руку на пульсе в сторону леди Альи. Она не сможет прибыть ко двору по приказу господина Тенаара, но ищет достойную замену. Как только леди будет найдена, ее представят вам на суд. — Хорошо. Что еще Речнев принес в зубках? — Что Вам известно про особые амулеты из рук господина Тенаара? Ильмар нахмурился. — В чем причина такого вопроса? — Оный есть у леди Альи, у меня, вы это знаете. — В ответ кивок головой. — Также у князя, что кнут бомонда. — И на это Ильмар кивнул согласно. — Мне было велено передать, что подобный амулет имеется на шее у леди Аниры. — Что? — Ильмар округлил глаза. — Дабы убедиться, принц Ильмар, — лорд смотрел уверенным взглядом, — достаточно попросить леди предоставить доказательство. — Кто приказ такой отдал? — Господин Тенаар. — Когда? Как давно? — Перед исчезновением. — Понятно. — Принц усмехнулся. — Он переиграл нас всех, котят несмышленых. — Покачал головой. — Хорошо, я вас понял. Есть что-то еще? — Нет, только это. Принц кивнул головой, разъединяя соединение. Он осмотрел комнату, где сидел, после чего хмыкнул. Улыбнувшись своим мыслям, встал с кушетки, на которую уселся, дабы провести сессию, прошел на выход. Ему надо убедиться, потому как кое-что нарытое против этой женщины, в свете последних известий, уже не выглядит так нехорошо. Тенаар не отдал бы амулет в руки предателя. Вздохнув, прикрыв глаза, на пару минут замер, задумался. Кому сказать и надо ли говорить? О крысе знают, но есть кукловод и эту информацию до Ильмара донес сам господин Тенаар. Кукловода никто не знает, его не смогли вычислить и откровенничать хоть с кем-то — ходить по минному полю без видимых разметок. Взять и сообщить ему лично, будет ведь моветоном! Заулыбавшись, Ильмар активировал систему инвиза, прочно обосновавшуюся в арсенале гончего принца в бомонде. Уж кому-кому, а принцу Ильмару такое жизненно необходимо. Надо же везде и тихо пройти, миновать толпы желающих его внимания, а также быть незаметным бегунком под пристальным вниманием системы безопасности. Хорти бдит, дуаши стерегут ушами, Линг-Маро жадно вдыхает носом воздух — никто не останется незамеченным, а император спит спокойно. Переход под сокрытием давался гораздо быстрее, чем без него. Ильмар мог наплевать на этикет, смело топать по газонам наперерез дорожкам и добраться до прогуливающейся леди в кратчайший срок. С определенного момента, за пределами личных комнат, почти все братья и сестры императора ходят с одним из теневых стражей. Эти стражи бдят, следят и такому ушлому принцу, как Ильмар, помогают. Вот сейчас он приблизился, подал сигнал о том, что желает переговорить с принцессой наедине, без бомонда и министерства. Буквально пара минут и леди Анира, гуляющая, ни о чем не подозревающая, услышала просьбу от брата по отцу. Легкий кивок, смена направления и женщина размеренным шагом, внимания не привлекая, направилась в ту часть сада, где не принято гулять глазастым и ушастым. Это такое особое правило, если кто-то хочет посекретничать, но разговор не для всех. Так сказать, приватная часть сада. В беседку, куда чаще всего «секретничать» приходят принцессы, леди вошла и присела на кушетку. Ее служанки вышли, равно как и стражи. Подобные секреты «продувались» со всех сторон, но не являлись такими, о которых надлежит молчать до гробовой доски. Принц Ильмар проявился внутри беседки, сокрытой плющом, не показывающей всем желающим кто внутри. Достаточно заросшие бока, но в то же время мягко рассеивающие свет, дабы видеть собеседников. Принц поприветствовал даму, она его, оба смерили изучающим взглядом друг друга. — Что привело вас так внезапно? — спросила она, сидя на кушетке, являя собой эталон женщины во власти, знающей свои силы и практикующей их мощь. — Необходимость, леди. Лишь она двигает мои ноги. — Он был предельно сосредоточен, был предельно серьезен. — Мне сообщили, что вы обладаете некой вещью, которая выводит ваз из-под удара расследования. — О, — с пониманием кивнула головой, молча расстегнула свой кулон и протянула скрученные волосы в кольцо, плетеные колечком. Непроизвольно у принца затрепетали ноздри, показывая явную попытку унюхать то, что собой представляет рыжее колечко волос. Сжав в кулаке, он прикрыл глаза, переживая бурю от зазвеневшего нутра под действием печати, так как волосы настоящие, после чего тихонько перевел дух. Вернув колечко, осмотрел женщину с ног до головы более пристально, более отчетливо понимая по какой причине господин выбрал именно ее. Умная и властная, но не дурная до упрямства, она была прекрасно воспитана, а также являлась дочерью женщины, чей ум восхваляли до сих пор. Леди Бьяри была виртуозом, умелым манипулятором и ей не хватило времени, или желания, отстоять свою невиновность в тот роковой год. Но дочь данной леди прекрасная замена. — Для императора вам придется постараться показать всю картину целиком, потому как ему может не хватить одного доверия господина. — На этот счет, брат, вы можете не волноваться. Отчет уже готов и мне не придется доказывать свою верность, потому как берегов я никогда не путала. Мой берег Легио, а лодка его империя. Так было, и так будет. — Очень надеюсь, ведь если это не так, сам господин наказывать будет. — Брат, — леди встала с кушетки и осмотрела его внимательным долгим взглядом, — каждый деятель бомонда знает свою цель. Все их цели — власть и деньги. Как думаете, чего не хватает мне, если и власть, и деньги в моих руках? Для какой странной цели мне может потребоваться предательство? Не смешите меня, брат, потому как смех обоюден, но не для всех приятен. Мне более не о чем говорить с вами, прошу простить. — И она вышла из беседки, все также плавно вышагивая, мягко обмахивая лицо веером. Ильмар скрыл свое присутствие системой инвиза, после чего присел на кушетку. Прикрыв глаза, он призадумался. Символ Тенаара, его защита, располагается на шее одной из принцесс. Кому еще было дано столь высокое доверие, действовать в отсутствие главной кошки в доме? Медальон работает как любой оберег для супруг принцев, которые не имеют печать на теле. Ей никто физически не может причинить вред, и не сможет снять украшение. При этом нутро защитного медальона никто не может учуять, так как прикрыто это металлом особого сплава. С такими оберегами ходят все принцы и принцессы, но они не могут защитить от той же пули. У Аниры сильнейшая защита, которая способна воздействовать на расстоянии, посему атаковать эту женщину никто не может. Покачав головой, он попытался обдумать ситуацию с кукловодом. Если дни крысы сочтены, то вот о третьей силе в Кавехтаре никто и ничего не знает. Именно сейчас идет самая важная часть ловли предателей. До Шанги-Ллил, как сам господин сказал, у кукловода есть еще шанс уйти, после него шанса более не представится. Ильмар заулыбался своим мыслям. Хорти всю стражу на уши поставил, тихонечко поднимает на поверхность отдыхающих в гнезде воинов. Он готовится, ждет команды для дальнейшего действия. Еще немного и начнется веселая игра, которую они ждут с нетерпением. Господин Тенаар вернулся, утерев нос всем, он вновь покажет чудо своего ума и сообразительности.