***
В этом просторном зале было душно и многолюдно, шумно и нервно. Здесь собралось три вида людей: стражи, служители Храма и просто люди. Они, эти самые «просто люди», галдели, кричали, возмущались и даже плакали. Среди шума слышались детский плачь и истеричные крики. Во всем этом великолепии безмолвные служители стояли у каждой двери, а стражи, понимая, что так просто они не стали бы препятствовать выходу из залы, заняли стратегические точки у дверей, перед ними. И теперь слишком психованным или слишком умным пришлось бы сразиться с воинами, дабы подойти к второй линии преграды. Из-за этого накал страстей был только больше и грозил лавиной накрыть всех. Добавлялось еще и то, что никто и ничего не знал, а прибытие сюда не учебная тревога. Призыв к спокойствию и тишине ничего не давал — орали все громче и больше разъяряя толпу. В какой-то момент один из слуг, юрко и быстро прошел к стоявшим воинам, пошептался с ним о чем-то. Страж, выслушав его просьбу, кивнул головой и, опустив взгляд, набрал сообщение и разослал по периметру каждому стражу. Через пару минут к слуге подошел воин и что-то передал. Они вдвоем головы опустили, посовещались и слуга в сопровождении пятерки стражей, двинулся в сторону самых больших дверей. Перед этими дверьми были ступени, что позволяли стоявшим на них стражам быть на полторы головы выше всей основной массы. Подойдя к ним, слуга объяснил, что хочет сделать, и стражи кивнули головами, пропустили его на самую верхнюю ступень. Когда он взошел, осмотрел толпу, поднес к лицу переданный прибор и кивнув головой стражу его принесшему, набрал в грудь воздуха и заорал во всю мощь своих не слабых легких: — А ну пасти закрыли, блядь вас ебать в гриву и хвост! — мгновенно ошарашенная толпа замерла от громкого, экспрессивного и довольно тяжелого баса. — Вы что, вымя дикобраза, белены объелись? Пасти позакрывали, детей успокоили и внимать что вам говорят! Мы знаем не больше вашего. Соблюдайте тишину, здесь дети и женщины — нехер пугать истерикой членомордые! Если у вас, козлы без яйцевые, истерика в жопу бьет — заткнитесь и молча истерите! Сейчас мы всех пересчитаем, запишем и будем ждать информацию делая вид милых и пушистых пусек без зубов, голоса и желательно хребта. Кто не согласен — информирую доходчиво: Кавехтар эвакуировал нас, а это значит Кавехтара больше нет. И орать, требуя объяснений не советую — голоса лишитесь, а для самых ярых гарантировать сохранность почек не стану и сам приму активное участие в их порче. Все всё поняли? — Ты кто такой? Какой-то слуга?! — заорал кто-то в толпе. — Тиремми, будь душкой, въеби этой истеричке по органам. — Рыкнул слуга и одна смазанная тень мелькнула в толпе, мгновенно послышался вскрик и человек рухнул на пол, а от него в разные стороны схлынул народ, как от зараженного проказой. — Кто еще хочет проявить ум и сообразительность где не надо? — слуга осмотрел всех и кивнув головой самому себе, улыбнулся. — Дамы и господа разделяемся на две части: бомонд и министерство. Цивилизованно по мою левую руку, — поднял таковую вверх, — уходит бомонд, а по правую министерство. Начали. Пока толпа делилась на две части, пока плачущих детей успокаивали, к ступеням подошли двое мужчин, которые работали в свое время секретарями самых видных господ империи: Даррелл и Вальрен. Они быстро распределили, кто за кого будет отвечать. Заставив людей выстроиться в очередь, не толкаться и не орать, слуга чуть выдохнул. Он стоял на ступенях, осматривая толпу и понимая — кроме Тиремми и двух секретарей, здесь нет ни одного из их господ. Да что там! Тут даже ни одной из принцесс или принцев нет, не то что императора или господина Тенаара, да даже ни одной супруги императора тут нет. В таком положении оставалось только молиться. — Сиппе, — через некоторое время подошел, закончивший с более организованными министрами, секретарь Вальрен и передал ему список. — Я не знаю сколько было человек из министерства на территории Кавехтара, но тут явно мало. — Будем надеяться, что это лишь часть, и остальные были эвакуированы по другим Храмам. — Скажи, — Вальрен смущенно почесал нос, — а как это мы в одни двери вышли и тут оказались? Такое ведь проделывал только господин. Сиппе покачал головой, прижал руку к лицу и прошептал: — Если не ошибаюсь, то это протокол эвакуации, когда нападение на дворец превышает способность щитов отразить его. Протокол старый, его учат все старшие слуги, и как действовать в таком случае зазубривают до подкорки. — Сиппе покачал головой. — Вот только на территории дворца был господин Тенаар. — Он глянул на безмолвных Храмовых братьев. — И они не должны по правилу эвакуации запирать спасенных. — И что это значит? Пугалка про Кавехтар не выдумка? — Боюсь, что нет. — Тайгури перевел судорожно дух, — если стражи и щиты дворца не справились, то и Авдехта пострадал, а это значит Верхний Страж Духа выдернул господина в первую очередь. А если такое происходит, — закончил едва слышно, — Кавехтар был выжжен. Дотла. И сколько было эвакуировано людей, Вальрен, тебе даже стражи не скажут. Я не вижу Хорти и господ, здесь ведь только министры и бомонд. И мы, как самые уверенные организаторы. — Воистину, сиппе, лучшего информатора не найти. — Вальрен нервно усмехнулся. — Знаешь даже то, что не знаю я. — Мне положено, иначе тут все было бы ужасно. Пока вы умудренные секретари додумались бы, как успокоить толпу, у нас бы тут передралась одна половина с другой половиной. — И не говори. — Кивнул головой Вальрен. — И не говори, правда вся твоя. Что делаем дальше? — Ждем. — Тайгури вздохнул. — По предписанию техники безопасности нужно просто ждать. Мы в Храме, нас защищают, но дебошей не потерпят. Да и стражи, они понимают, что тронь Храмовых братьев, горя не оберешься потом. — Хорошо, ждем. — Вальрен кивнул подошедшему Дарреллу, и они втроем осмотрелись. Как ни странно, но отповедь слуги подействовала. Детей успокоили, истерик больше не наблюдалось, а все разговоры были в полголоса.***
В другом зале было менее шумно, но более внушительно. Здесь собрались представители ближнего круга министерства, бомонда и несколько принцев и принцесс. Здесь же была и леди Сесилия с леди Эльмешей. Дамы, как и предсказал сиппе, прошли по очереди переписи «населения» зала и отошли в сторону. Здесь, в отличие от первого зала, было все гораздо спокойнее. С самого первого мгновения в свои руки командовать парадом взялась не растерявшаяся принцесса Альма. Быстро и шустро она осмотрелась, гаркнула на плачущих слуг и мгновенно навела порядок в их рядах, а затем и во всем зале. Истерики, если и были, то в первые пару минут. Дальше все прошло чинно и важно. — Леди Эльмеша, как вы думаете, Кавехтар выстоял? — спросила леди Сесилия тихим шепотом, стоя у одной из несущих колонн зала, оглядывая пространство и людей. — Нет. — Постаревшая враз женщина покачала головой. — Авдехта взорвал все. Боюсь, что и гнездовье фильб тоже. А это весь их генофонд. Сесилия лишь кивнула головой и осмотрелась по сторонам. — Лишь бы император успел. Если с его головы хоть волосок… — Ох не кликайте беды. — Леди Эльмеша поежилась. — Даже думать страшусь, что сделает в таком случае господин Тенаар. Не приведи Боги, случись чего посерьезнее простого ушиба. — Согласна с вами. Не вижу здесь ни его самого, ни супруг его. Детей тоже не вижу. Сестры только со своими мужьями и детьми. Да бомонд наш старший, влиятельный. — Надеюсь, что Страж посчитал необходимым сохранить хоть немного фильб, иначе эта раса вымрет без подпитки от гнездовья. — Думаю, что он их тоже эвакуировал. Я тут вижу парочку представителей, которые гуляли в саду. Значит и недра собрали. Другое дело где они и есть ли доступ к световому дню. — Леди Сесилия покачала головой. — И сколько людей вокруг них, кого они могут признать своими господами. Будет ужасно, если кроме Маин в такой ситуации присягу дадут кому-попало. — Ох, не приведи Боги! Только такой напасти нам и не хватает в довершение ко всему случившемуся. — Леди Эльмеша улыбнулась шедшей леди Альме, которая быстро и четко распределила работу для слуг, стражей и раскидала бомонд и несколько министров по кучкам. — Как вы себя чувствуете? — спросила принцесса, осмотрев бледные лица. — Физически прекрасно, а вот душевно я плачу, деточка. — Леди Сесилия вздохнула. — Сама ведь понимаешь, — кивнула головой в сторону сборища людей, — такая эвакуация не может происходить только при учениях, коих Кавехтар пережил с приходом господина Тенаара, и до сего момента, более чем с десяток в полном составе. Это не была учебная тревога, и ты прекрасно понимаешь, что я права. — Да, леди Сесилия, — кивнула головой леди Альма. — Связь не работает, мы отрезаны. Надеюсь мастер Гая смогла хотя бы часть данных Кавехтара сохранить. Ведь у нас там вся жизнь империи. — И не говори, дитя, и не говори. — Согласно закивала головой леди Эльмеша. — Чего только не хранилось в информационных блоках столов владычиц вотчин, и помыслить страшно. А если это обнародовать… Все дамы поежились. Уж слишком хорошо они понимали всю проблему, если хоть крупица ускользнет на сторону.***
— «Что?», «почему?», «зачем?» — а, чтобы жизнь медом не казалась! — прорычал Согу. — Я говорил тебе, император-р-р, — он усмехнулся, — я еще долго буду аукаться вам по углам. Все ваши договора, все ваши пресловутые наработки — все сгорело. — Все договора и наработки, принц Согу, — со спины стоя, и глядя с превосходством на него, мастер Гая отчитывалась также и перед злым императором, — были до последнего процента перенесены в мать памяти Куба обучения Привратников. Ни одного документа или записи «обязательного обеда» утеряно не было. Так что ваше аукаться, было потрачено впустую. Мое имя не зря начинается со слова мастер и свой хлебушек я не задарма кушаю. — Мастер Гая, ты гарантируешь, что вся информация из системы Модус была перенесена и ни одного слова не было утеряно? — пристально глядя на нее, император ждал ответа. — Гарантирую, владыка. — Женщина чуть склонила голову. — Акция лишила нас только физических стен, но никак не информативных. Все планы, договора, задачи, расписания, вся документация, от и до, в архивах и рабочем доступе, была скопирована и оставлена в Кавехтаре, а оригиналы были перенесены. Протоколы соответствия подтвердили подлинность каждого файла всех видов. Даже записи стихов «от нечего делат» и рисунки домиков-кошечек, все было собрано и находится в безопасности. — Вы меня порадовали, мастер Гая. — Император улыбнулся и перевел взгляд на брата. — Как видишь, даже эта дурацкая выходка лишила нас только созерцания роскошных стен Кавехтара, но, — Тенанук усмехнулся, глядя в его глаза, — даже без его недр, оглянись вокруг и скажи мне, кого ты видишь? Согу, непроизвольно стрельнул глазами влево-вправо и содрогнулся. Фильб. Не те, которые на поверхности по дворцу и его садам бегали, а те, что в недрах жили. Здесь были не только взрослые, но и дети. Император и его супруги, его дети, его самые близкие братья и часть личной охраны, были неприкосновенны, тогда как он являлся угрозой. И не какой-то там, а прямой, лишившей их родового гнездовья, сделавшей сиротами! Взгляд детей фильб вгонял в ужас бывалых воинов, а врага всей расы фильб и подавно. — И я уже не говорю о том, что они уже сделали с твоими псами, что лишили их дома. — Тенанук покачал головой. — Зря ты открыто не сказал императрице, что не согласен с нанесением печати. Ты имел право отказаться от нее и бежать куда глаза глядят. Но ты дал согласие и вот ты тут. И не надо мне говорить, какой Кавехтар гнилой и жестокий. Ты не лучше. И не разыгрывай из себя бедную овечку. Ты получил власть, идущую от печати и вообразил себя имеющим право уничтожить то, что тебе не нравилось, прикрывшись щитом из «меня обидели, не дали сбежать». Ты мог отказаться от печати, но ты, — младший коронованный брат усмехнулся горько, — возжелал власти. Не так ли? И желая ее, через пару лет, когда мое имя, а не чье-то еще, назвали, ты подавился от зависти, злости и негодования, братец. И все это, — император раскинул руки в стороны, — ты сделал только из зависти ко мне, что я младше тебя, а власть в руки даровали практически бесконечную! Ведь так, братец?! — рыкнул император. — Да! — дернулся Согу делая шаг вперед, но его тут же остановили воины. — Мне пророчили будущее, меня восхваляли, и зарезали печатью императрицы, и не потому, что я был сыном наложницы, — Согу брюзжа слюной выплевывал слова, — а потому что эта сука узнала, что в Книге Судеб Будашангри мое имя стоит первым в списке правителей империи! Я должен был занять твое место, выродок! Это я должен был стать императором! Но эта сука узнала от печатаря, этой старой мразины, кто будет наследником и подсуетилась, зарезав мне дорогу. Ублюдков своих на это место прочила. И сдохла она легонькой смертью. Воззвала к Тенаару. А ведь должна была окочуриться рядом с леди Урсун! А о тебе никто и ничего не знал. Книга молчала. Все годы, что ты рос тенью принца, этаким разболтанным уродцем, книга тебя в упор не видела. — А ты проверял, да? — усмехнулся император. — Да. Проверял. И каждый раз все имена чистил. Столько раз наш папаша казни проводил, сынков своих в руки палачей спускал и не морщился. А я смотрел и ждал, когда у него закончатся ублюдки. А они все не кончались и не кончались. А все уроды от Правящих шлюх прикрывались, щитами себя со всех сторон обносили, да не сумели. Всех, кого смог, я достал. А тебя не увидел. Книга не видела тебя в упор. А потом меня на пару недель отослали с приказом кое-что взять из хранилища. И вернувшись я узнаю, что ты сбежал, а император твое имя огласил наследником своим. И книга, та что скромненько молчала, засияла багровой записью с твоим именем. Ты, сука, ее провиденьем был идеален, как император. Твоя судьба, блядь! — заорал Согу. — А ты выебывался, детство в жопе играло — не хочу, не буду, отпустите! На все было посрать! На всех. И только Шита своего сюда притащил. И заебашил ему печати! — заулыбался безумно Согу. — Бабские печати пидору этому зашил так, что не выдрать эту тварь отсюда! Ты чем вообще думал, придурь малохольная? Ты сюда притащил свою шлюху и поставил ее на вершину! Да, как бы я не пытался, а ты переплюнул меня в игре «выеби мозг Кавехтару!» — он рассмеялся и в конце зарычал, после чего прошипел, — будь у меня руки чуть длиннее, я бы тебя удавил еще на Алкалии. Они все, вот все искали тебя целый оборот десяти, а я знал, что ты там. Знал и ждал, когда твои игры шею тебе свернут. Но ты, сука, живучая тварь. На этом слове Файдал не выдержал. Его внушительный кулак впечатался в челюсть дробя кости и выбивая с десяток зубов в месте удара. Голова принца дернулась, но следующий удар вернул ее на место в другую сторону. Зубов и там не досчитались. Зарычав, Линг врезал ему в плечо, пнул по колену, по бедру, ломая кости и в заключение вырвал приличный кусок мяса из попавшей под раздачу ягодицы. Рык разозленного фильб поддержали тысячи зашипевших соплеменников, разом напоминая всем присутствующим, что это не обычная раса людей, а скорее стая зверья в людском обличии с разумом и душой. От этого звука мороз по коже прошел у всех «нормальных» людей, кроме императора. Файдал бил его не за то, что он оскорблял самого императора, а за то, что он посмел оскорбить его право выбора партнера на всю жизнь. Для фильб это право священно и за него могли убить не глядя. И он бил его так, чтобы кости не просто трещали, а ломались как стеклянные, вылетали зубы и плоть рвалась как бумага. Пока он не выдрал мясо, не успокоился. Этот шмат, что оказался в его руке, воин с презрением швырнул в лицо бывшему принцу, который уже никогда не будет здоровым, доказывая всем — недостоин звания воин. Для фильб отныне он и его псы, что дали ему слово верности, ничтожества, ублюдки, мрази и любое обозначение низшего звена в эволюции сильных и честь имеющих самцов. Даже если когда-нибудь император дарует прощение, реабилитироваться в глазах фильб не получится никогда. И любой встречный воин постарается плюнуть с силой, вдавить своим авторитетом, а на попытку защититься отбросит, как недостойную грязь. И при этом не будет бить, не вступит в схватку, так как не достоин быть воином, не достоин от него получить удар. Сознание Согу потерял, когда в лицо ему прилетел шмат мяса из его ягодицы. Тут же зарычали ближайшие воины и всех присягнувших и выживших из-за побоев соотечественников, кто был выдернут из-под удара Авдехта, швырнули на пол, требуя сожрать мясо своего господина. Это было сродни казни самым мучительным способом, крайне долгим и унизительным. Их, воинов фильб верных Согу, осталось всего трое, заставили разорвать кусок плоти, что принадлежала ему и съесть. И они съели. Все происходящее для Тенанука вдруг стало какой-то страшной сюрреалистичной картиной: вот его брат орет на него извергая всю глубину своей завистливой ненависти, и вот он же уже харкает кровью изломанной куклой. Сделать что-либо Тенанук просто не успевает, потому что удары были нанесены столь быстро и столь сокрушительно, что не понадобилось даже оружия. Он голыми руками выдрал шмат мяса продрав ткань! Впервые, за годы своего «обладания» воином расы фильб, император воочию видел его истинную силу. Сокрушительную, ужасающую силу зверя, который защищал своего господина по одни ему ведомым критериям. На какие именно слова так вышел из себя Файдал-Линг, вожак стаи Линг, первый воин среди своих, Тенанук не знал, даже не догадывался, но то, что итоги его агрессивного желания защитить сейчас непроизвольно стонут на полу, это факт. — Вебель… — шепотом произнес император и стоявший рядом с ним старик сделал нечто, но не то, что даже не оформил в желание в своей голове просивший. Старик выступил на шаг вперед и зашипел. Как большой и грозный кот. Моментально стало тихо. Шипение Привратника нарастало и вскоре с нескольких сторон послышался ответ. Сильный, молодой и разноголосый. Все фильб опустили головы и только глаза гуляли, но в массе были редкие единицы, которые стояли прямо, глядя на старика. В этом громадном зале были тысячи человек-фильб, и только воины стояли ближе всего к императору, ближе к предателям. И из них в сторону Привратника начали движение всего десять человек. — Кива! — рыкнул Вебель и бедный врач, которому посчастливилось здесь и сейчас присутствовать, подпрыгнул на месте, как ошпаренный. — Убедись, что эта кукла будет дышать и дальше. — Старик говорил низким шелестящим голосом, порождая у обычных людей волну жути, а у фильб волну одобрения. Это был сильный воин, коих фильб почитают, и он приказывал, имея право от самого императора. И к нему, на приказ его, шли сильнейшие воины, независимо от семьи. Десять… их было всего десять из нескольких тысяч! К старику-Привратнику пришли не только мужчины, но и три женщины. Все они встали полукругом, опустились на одно колено и, словно тренировались каждый день, произнесли слитным хором голосов: — Манк мунг драс! В ответ взревела вся масса фильб, заставив оглохнуть от ора скандирующего эту фразу тех, кто не понимал, что происходит. Старик поднял руки и позволив еще три раза прокричать слова, скрестил их над своей головой и… звук как отрезало, оглушая еще сильнее, чем произносимый шум. — Хенек, — Вебель повернул голову в сторону императора, — ваишен Хенек. — Посмотрел на Файдала и тот зардевшись, распираемый от гордости шагнул к старику, встал рядом. — Имхарн Хенек! В ответ послышался звук «ву!», долгий и протяжный, произнесенный только имеющими титул «воин». Не титулованные, утратившие его из-за возраста и дети до четырнадцати лет, молчали. Когда гул голосов смолк, началось то, что император почувствовал, нежели понял. Выбор молодого Привратника. Здесь и сейчас состоится выбор того человека-фильб, который встанет подле Тенанука и будет до конца его или своей жизни идти нога в ногу, и хватать все опасности первым, дабы защитить. Первый из центра сидящих воинов встал. Он сделал несколько шагов вперед и уставился в глаза Файдалу. По закону фильб, воин должен обладать более сильной волей, чем личный страж императора. Если таковых не будет в этот раз, то будут ждать следующего года и до тех пор, пока не найдется такой силач. После этого будет физический бой. Пять минут воин смотрел в глаза Файдалу и опустил их не выдержав, признавая в стоявшем перед собой вожаке — своего вожака. В ответ толпа сильнейших воинов от каждого рода, которые приблизились и сформировали внушительный пустой круг, дабы видеть и засвидетельствовать, издала звук похожий на слово «якха», что означает «слабее». Было ощущение, что они репетировали нечто подобное всю свою жизнь — единое произношение, единый временной момент и единая сила в звуке. За вторым воином последовало еще двое мужчин и одна женщина. Все сдались. При этом не было ничего зазорного или позорного в том, что они проиграли в поединке воли. Они будут иметь звание сильнейшего воина и с ними в пару, для продолжения рода, встанет любая самка, а с сильнейшей самкой будут считаться как с воином, за ее же благосклонность даже бои устроят. И вновь слово «якха», после которого на три минуты поединок и женщина усмехнулась давлению, скинула его плен с себя, гордо вскинув голову, до этого набычившаяся и даже оскалившаяся. Сейчас же она с превосходством посмотрела на вожака, который не ее вожак. Моментально Файдал поднял руку вверх, за ним молча подняли руку вверх каждый воин здесь находящийся, даже те, кто служит императору в его личной охране. Они признавали ее силу молча. Такой порядок и этот жест был, для нее лично, наивысшей наградой. О ней, как о сильнейшей самке будут передавать слово во всех домах! За женщиной было еще два проигрыша и еще один сильный соперник — самец, который скинул с себя власть вожака через пять минут. А дальше претендентов более не было. Два претендента остались стоять в ранее образованном десятью воинами полукруге, ныне показывая его остатки только вдвоем. Бой будет с каждым из них. При этом претенденты должны ударить вожака в живот и избежать его атаки ногтями, которые у данной расы хоть и имеют форму человеческих обычных, но крепкие как кости и острые как бритвы. Если Файдал порежет претендента, то есть кровь пустит, то претендент проиграл. Его не убьют, не покалечат, а обозначат свое превосходство. Если оба претендента первое испытание пройдут, то будет второй бой — на смерть. Причем для претендента условия те же, а вот Файдал будет атаковать на полном серьезе. Первой вышла самка. Женщина она симпатичная, с грациозной походкой хищницы, сталью во взгляде и приятной фигурой, где есть все, что природой дано, но лучше не засматриваться — перебьет хребет и не заметит! Файдал сошелся с ней в битве, где каждый из них проявил все свои способности, показывая красивый бой, который заставлял зрителей ликовать и гомонить, подбадривая их обоих. И все же, она была женщиной, а значит хитрее, хоть и сильна не меньше мужчины. Сделав вид, что устала, начала ошибаться и уходить из-под удара чуть медленнее, выложилась на полную — удар ее кулака заставил Файдала отскочить метра на два и еще по инерции сделать несколько шагов назад. Залу огласили крики ликования хорошего боя и победой претендента. Второй воин был силен, хитер, быстр. Файдал же уходил всякий раз, как его пытались загнать в угол и ставил блоки. Их бой длился гораздо дольше, был еще более ярок, но в какой-то момент страж императора вывернулся из почти закрывшегося захвата и расчертил спину претенденту ногтями, пустив ему кровь. Взрыкнув, вожак Линг поднял кулаки вверх и несколько раз выкрикнул горловым возгласом окончание боя, выражая почтение всем, кто пришел состязаться. Проигравший воин склонил голову, признавая в противнике вожака и отступил к своим, кто поздравлял его со званием сильнейшего воина из фильб, который останется с сородичами и передаст свой генофонд для улучшения популяции. Стоит ли говорить, что как только будет основано новое гнездовье, этот воин получит целый гарем? Женщина же встала рядом с Вебелем, который степенно кивнул головой, выражая свое почтение и поздравляя ее тем самым. Отныне эта самка-фильб будет тренироваться и обучаться для замены Привратника. Ей хватит и полутора лет, дабы подняться до уровня Руанда, которому потребовалось пять лет. Вот она разница в принадлежности к роду хищных воинов или к роду обычных травоядных. Да, Руанду потребовалось много времени, дабы стать сильнейшим, но это не умаляет его способностей — как бы не тренировалась эта женщина, она никогда не сможет стать сильнее него и все потому, что его господин Тенаар, а у нее император. Как ни крути, а Руанд главнее, сильнее, мощнее и быстрее. — Вебель, это то что я думаю? — шепотом спросил Тенанук, который наблюдал за всем происходящим молча и не сходя с места. — Да. — Привратник развернулся лицом к господину и поклонился. — Мне выпала честь представить вам, господин, ту, что после обучения встанет подле вас и перед вами, как ваш щит и вернейший человек из всех людей. Женщина шагнула вперед, склонила голову и подняв глаза, как некогда дуаши смотрели на Сато, так и она посмотрела на него, замерла на месте в ожидании отклика. Это ощущение ментального объединения и чувства друг друга, ласково прошлось по нутру императора, и он ответил тем же. Как только связь была установлена, вся зала, что вместила в себя всех фильб недр Кавехтара, завибрировала от гула ими произведенного: они выражали свою радость и уважение будущему Привратнику. Буквально через несколько месяцев, как только пройдет первое обучение у Куба, наступит отсчет времени жизни Вебеля Алана, что верой и правдой служил на своем веку трем императорам: старику отцу Норанто, ему самому и его сыну. Тенанук принял спонтанный выбор и бой за место подле себя, прекрасно понимая — если он откажется, его просто не поймут. В любом случае, был бы выбор. И разница только в месте его проведения, а так все основные моменты соблюдены: император, его личный воин-защитник, старший Привратник, что служил предшественнику и все фильб, что были в недрах Кавехтара. Все свободные воины, ибо уже нашедшие своего господина или вышедшие на поверхность как воины-стражи, увы, не могут занять этот пожизненный пост. Для самих фильб различие в месте проведения не имело никакого значения — они дневного светила не видели, будучи перенесенными из недр в залу Храма. Им не важны пафосность и церемониальность, для них важна сила претендентов и то, кто останется в гнезде, дабы породить следующее сильное поколение. А фанфары и этикет не заставят даже бровью повести, ибо они для них лишняя трата времени. Как только выбор был сделан и принят императором, от каждой стаи отделился вожак или им оставленный старший и подошел к правителю. Остальные отошли в разные стороны, образовывая кучки семей и собирая свою ребятню, которая на выбор церемонии пробралась между старшими и глазела на все действо снизу, из-под ног воинов. Те, хоть и делали вид, что не замечают малышню, но крайне аккуратно двигали ногами, дабы не запинать любопытный молодняк. Мужчины, что были самыми старшими среди семей, покосились на доктора, корпящего над переломами и рваными ранами недостойного, но промолчали. Император невольно и сам скользнул взглядом по группе охранников. Удивительно, но там лежал его брат, а он более ничего кроме ледяного безразличия не ощущает. Словно сделанный выбор Привратника, вся эта азартная какофония звуков и даже проглядывающие дети между ног могучих воинов, сняла налет с видения мира, раскрывая все его грани, отрезвляя и до конца убеждая — у простолюдина есть семья, а император имеет только политические пешки. — Вебель, сколько нас еще будут держать в этом месте? — спросил император. — Еще три часа. Пока Сфера Маймельхан не успокоит свою вибрацию. До этого момента нельзя — все выжжено до открытого космоса. — А ближайшие поселения? — встрепенулся Тенанук. — Не волнуйтесь, с ними все будет хорошо. Печать Маймельхан выдавит из своего пространства все негативное, а как успокоится, ни один детектор на радиацию не покажет ее больше положенного для здоровой атмосферы и толщины озонового слоя. — Хорошо. — Тенанук кивнул головой. — Сато, я так понимаю, до того момента тоже не выпустят, так? — Да. Страж забрал его к себе, а это значит, что и после снятия запрета на выход для нас, не будет снят для него. Страж, пока не убедится, что люди способны предоставить ему место для жизни не хуже его покоев в Кавехтаре, не позволит покинуть стены Храма. — Надеюсь он не пострадал. — Император, — Вебель заулыбался, — Страж изъял господина Тенаара раньше всех нас вместе взятых. И точно не дал ему вернуться назад, когда господин понял, что происходит что-то ужасное. — Вот за это я и беспокоюсь. — Тенанук покачал головой. — Сато очень упрямый, а если его волнует что-то настолько сильно, насколько могу волновать я, то боюсь, что он навредил сам себе, пытаясь преодолеть сопротивление Стража. — Не волнуйтесь, если было бы нужно, Страж смог бы его даже усыпить. — Вебель осмотрел ждущих разговора старших в стаях. В окружении самок-фильб находились женщины правящей династии: супруги императора, леди Мальмия, ее три дочери и их дети. Тут также была и наложница императора, которая с приходом Тенаара возвысилась до небывалых высот. На ее руках был нервничающий сынишка, который крутил головой во все стороны и женщина ежилась от любопытных взглядов ближайших самцов-фильб. Столько людей противоположного пола эта женщина давно не видела в одном месте. Да вообще, столько людей в одной точке крайне редко встретишь в ее обычной жизни, да и не только в ее. Рядом с матерью наследника стояли супруги императора и тихонечко переговаривались. Их ситуация напрягала не меньше, чем остальных не-фильб, но поделать они ничего не могли. К разборкам с принцем Согу их не допустили. При этом в жесткую позу встала принцесса Фая, которую охраняли Сим и Налин. Как оказалось, когда господина выдернул Страж, Сим и Налин просто не успели — одна была рядом с пострадавшей принцессой Анирой и вытащила ее из комнаты, а Сим была по другую сторону двери и не смогла чисто физически войти к господину. И сейчас они обе заметно нервничали. Рядом со столь грозной охраной в виде двух воительниц, принцесса Фая вела себя более чем уверенно и не давала паниковать остальным дамам, что сбились в кучку и незримо охранялись стражами, что ранее несли службу по дворцовым коридорам. На радость, детворе, здесь и сейчас более десятка дуаши важно вышагивали, обнюхивая всех и каждого, запоминая их запах, ментальные волны и красуясь перед детворой-фильб, что грезили обзавестись таким спутником. Мать с Наследным Принцем на руках нервно вздрагивала, так как оказаться за стенами Кавехтара, да в окружении неизвестно кого, кто не внушал доверия, она была просто не готова. Рядом с ней была императрица и ее дети, но легче от этого не становилось. Где-то в стороне стоявший Вебель вдруг встрепенулся и рыкнул на новоиспеченную претендентку занять его место, дабы блюла со всей тщательностью, сорвался с места и побежал в сторону стоявших женщин. Император изумленно замер провожая его взглядом, а потом встрепенулся и сам, срываясь с места. — Вейхи велем, — перед наложницей склонили головы два юноши, близнецы, еще не оформленные, но уже не дети. — Что? Что вам надо? — женщина вцепилась в сына крепче и даже отвернула его от них. — Не пугайся, — в локоть руки которая поворачивалась, отдаляя ребенка, уперлась старческая, но очень сильная ладонь. — Не противься. Они пришли дать клятву верности Наследному Принцу и будут хранить его жизнь как свою, даже больше своей. — Вебель стоял за спиной наложницы и смотрел на две опущенные головы. — Дай ему увидеть своих вечных стражей. Женщина сглотнула, но ее с легким усилением заставили вернуть ребенка вперед, дабы он увидел их. Малыш повертел головой и уставился на новые лица, которые медленно подняли на него глаза, замерев в восторге от идущего объединения ментальной нити. Подошедший император, взволнованно уставился на происходящее и одними глазами потребовал ответа. — Император, эти два юноши отныне стражи Наследного Принца. Куда бы вы не запрятали его, они найдут, и никакие замки и двери их не остановят. — Стражи? А не слишком ли мелкие? — нахмурился отец. — Нет. В самый раз. Они пришли в том же возрасте, в каком и должна быть разница возраста для объединения. — Это получается, что она, — император ткнул себе за спину, точно зная, что там новенькая, — старше меня? — Да. — По ней и не скажешь. — Тенанук невольно обернулся и смерил женщину взглядом. — Она воин, а воин из самки получается только после трех детенышей. Иначе ей нельзя выходить в круг воинов и пробовать силы, дабы получить титул. — Вебель улыбнулся. — Она старше вас на один оборот десяти, как и эти юноши старше своего господина на один оборот десяти.***
Сато просыпался медленно, неохотно, болезненно. Когда из плена забвения начало выныривать сознание, то воспоминания еще во сне хлынули потоком, и он рывком сел на постели вскрикивая. Хватая воздух ртом, озираясь по сторонам, пытался понять — сон или явь, сон или явь? Но рядом тут же возник Руанд с видимыми отметинами, как его били, и вновь кошмар хлынул со всей силы. — Господин! — рык над ухом и его сдергивают с кровати, пытаются привести в чувство. — Дай сюда! — до боли знакомый голос, железная хватка и крепко-крепко к себе. — Тише, тише мой хороший, все хорошо. — Голос над ухом и еще сильнее прижать, дабы услышал и осознал, понял, пришел в себя. — Мой хороший, все хорошо. Я здесь, все хорошо. Сато трясло и даже зубы стучали. Страх — сковать реку льдом не так сложно, чем разбить лед, сковавший в данную минуту его душу. Его било от ледяного холода изнутри и отдавалось наружу, а мозг отказывался работать и осознавать происходящее. — Сато, хороший мой, тише, все хорошо. — Медленно усадив на постель, где совсем еще недавно он спал сном забвения, император переложил его ноги на свои бедра, самого прижал к груди, а руками сильно-сильно стиснул, чтобы жар тела и звук голоса, а также тонкий неповторимый аромат дошел до сознания. — Любимый мой, тише, все хорошо. — Ласково поцеловал в макушку и, как щелчок, привел в сознание. — Шао? — недоверчиво и тихо спросил Сато, надеясь, что не ошибся. — Да, мой хороший, да, это я. — Тенанук заулыбался от ощущения как в него вцепились руками и попытались залезть на колени полностью. Не став ему препятствовать, император помог усесться на свои колени и прижал к себе. Любимому было плохо и его держали в искусственном забытье, иначе он рвался всех и вся драть на мелкие кусочки, созывал силы печати и вообще не понимал, что творил. Страж намеренно блокировал его, дабы он не уничтожил все и, от осознания содеянного, не сошел с ума. Императору все это старик рассказал сам, дабы тот понимал в каком состоянии находится Тенаар и почему он так отреагировал. — Мой хороший, посмотри на меня. — Попросил император и чуть отстранился в сторону, дабы его было видно. Сато неуверенно поднял голову и посмотрел в лицо супругу. — Я здесь, это не сон. Ты можешь даже ущипнуть меня или себя, я никуда не денусь. — Шао, — по щекам скатились слезы, которые враз выбили из императора весь дух и заготовленные фразы, обдуманные моменты того, что первым, а что вторым ему рассказать. Боль, страх, переживания — он видел его таким разбитым впервые. Рыкнув, впившись в его губы властным поцелуем, завалив на кровать, тем самым показал всем лишним что лучше им сейчас оставить их одних. И они вышли, тихо и тактично. Император же судорожно расстегивал-развязывал-разрывал что не поддавалось, и добравшись до оголенной кожи болезненно впился зубами, метя, заставляя себя чувствовать. Чувствовать, что он тут, рядом, с ним и никуда не собирается уходить. Содрав с себя что-то, что мешало ему ощущать распаляющееся тело любимого, Тенанук покрывал бесчисленными болезненными укусами-поцелуями плечи и грудь, шею и даже руки, дабы его любимый понял — он здесь, рядом, с ним. Сато постепенно отмирал из состояния своей заторможенности и ощущения потери. Его тормошили знающие руки, кусали и ласкали, целовали, заставляя включиться в игру. И постепенно он распалился, начал отвечать, постанывать, раскрываться для любимого человека. И его в ответ на это ласкали все жарче, обнимали все крепче. На подготовку Тенанук отвел немного времени, всего до второго пальца, затем подтянул его бедра и с силой вошел, заставляя чувствовать. — Помнишь, как ты помог мне? — рыкнул Шао заглянув в лицо, — так и ты теперь отдай боль душевную этой боли. Отдай физической боли душевную! — прорычал император, двинув бедрами. — Давай, маленький, давай, покричи, выкинь из себя все, что накопилось. И он закричал, застонал, выгибаясь на болезненные толчки, выплескивая скопившееся напряжение. Его жестко и властно брали, заставляя делать то, что хочет ведущий партнер. Страсть — она затмила все. Когда секс перешел в занятие любовью с взаимным уважением, с ласками до потери пульса и миллионом поцелуев, ни один из них не смог бы сказать наверняка. Одно было известно им обоим — стало гораздо легче. Вспотевшие, уставшие, но довольные, они лежали, обнимаясь и ни о чем не думали. Сато ни о чем не спрашивал. Он просто наслаждался тем, что рядом с ним его любимый, что он жив и здоров, что с ним ничего плохого не случилось. Большего и желать стыдно. Тенанук же лежал и обдумывал то, что ему предстоит сделать и как именно сделать, дабы его любимый человек больше никогда не смотрел на него такими глазами, какими посмотрел на него сегодня. Видеть такой взгляд оказалось очень больно. Захотелось вырвать из его сердца все, что довело до такого состояния и разодрать в клочья. Слова не помогали, объятия тоже. Помог секс. Животный и жесткий секс. Привел в чувство, заставил попросить быть ласковее, и император моментально превратился из животного, который сношается с несопротивляющейся жертвой, в самого внимательного и чуткого любовника. И вот сейчас этот любовник лежит, обнимая свое сокровище, и думает, как ему оградить его от подобных треволнений. Когда Сато заснул настолько крепко, что поглаживания не вызывали мурлыкающий звук наслаждения лаской, Тенанук аккуратно выбрался из его объятий и встал на ноги. Одежда оказалась мягко говоря… ну подрал он на себе чуток приличных нарядов, увы, не до аккуратности было. Покачав головой, он натянул брюки — единственное, что не было подрано, — и подошел к двери. Чуть приоткрыв ее, оглянувшись на спящего любимого супруга и укрытого аж до подбородка ревнивым императором, выскользнул в коридор. На удивление там его ждала сменная одежда. Откуда ее добыли слуги, неизвестно, но одеться императору было во что. Причем размер и статус соблюдены. Увы, имущество и тонны гардеробных тряпок, равно как и украшения, были уничтожены во всплеске силы Авдехта. Ничего не уцелело. Там остался ровный кратер и никакого намека на то, что ранее располагался целый автономный город-дворец. Смешно сказать — имея империю, императора как всегда поимела система! Он сейчас нищий голодранец, что потерял свой дом, то есть крышу над головой, со всем его барахлом и уютом. Неприятно, особенно когда на твоих руках человек, о котором ты жаждешь всей душой заботиться, а тебе банально не на что его посадить и не из чего накормить. Со дня трагедии миновало всего двое суток, но воины уже успели слетать к месту бедствия, как только Верхний Страж Духа разрешил. И как только рядом с кратером оказались стражи из дворца, к ним тут же прибыли воины, что за всем следили с орбиты. Полная кончина Кавехтара была подтверждена, а вместе с тем все имущество не только семьи императора и его самого, но и многочисленных гостей! Как оказалось, ровно двое суток никто и ничего не знал о том, живы ли император со своей семьей или нет, живы ли хоть кто-нибудь из людей, находящихся на момент атаки на территории Кавехтара. О том, что с Тенааром беда приключилась и они доживают последние минуты, думать никто не хотел. О трагедии стало известно и всем союзникам, да и не им тоже. К Легио хлынули корабли, но тут же самые дальние встретили жесткий блок у врат «Пути». Храмы же на всех планетах, где установлены, звенят и не перестают звенеть, и будут это делать еще двадцать семь дней. В отличие от людей, служители Храмов защищены, а все остальные не могут приблизиться к их стенам на расстояние менее чем пять километров. Из-за звона начинаются катаклизмы — ветер ненормально закручивает спирали, легкие землетрясения, паническое бегство всего живого от их стен, ближайшие водоемы вздыбливают волны, неестественной величины. И так будет еще двадцать семь долгих дней. Города, в которых стоят Храмы, уже разрушены из-за вибрации. Если ранее и были скептики по поводу неприкосновенности Кавехтара, то отныне умолкли и страшатся даже помыслить о том, что ранее посмеивались над байками — «Кавехтар запылает белым пламенем, каждый Храм на двадцать девять дней запоет песнь, несущую разрушения в круге в двадцать девять километров!» Ровно столько же будут мертвыми врата «Пути». Эти, неизвестно на чем работающие, кольца в пространстве космоса в данный момент лишились этой самой энергии, которую до сих пор не способны уловить никакие измерительные приборы. И будут они безмолвны столько же, сколько будут петь Храмы. Вот скажите, вы смогли бы одновременно, без накладок, заставить заработать более миллиона приборов, разбросанных на такой обширной территории, как галактика? Вот что бы все сработало, как единый организм и ни на микронную долю самой мелкой единицы измерения времени не отстали друг от друга. Сможете? Нет, конечно. Будут накладки, где-то что-то обязательно полетит и надо будет чисто «по-русски» ласково приложиться гаечным ключом. А здесь никаких накладок не было. Все Храмы отреагировали одновременно, мгновение в мгновение. Вот и еще меньше осталось скептиков, которые кричали или шептались налево и направо, что законы, касающиеся Кавехтара не незыблемы. Закончились скептики, остались лишь жалкие крупицы упертых баранов, которых не переубедить, даже если перед ними Бог народится. Император оделся достаточно быстро, личный слуга помог только незначительную часть привести в порядок. Пока одевался, рядом обозначился Эльмир. В отличие от императора на нем было то, что было в момент эвакуации. — Хм, а мне нашли тряпки. — Улыбнулся лукавой улыбкой Тенанук. — Благодари своего слугу, которого пришлось тащить из покоев аж трем стражам, когда он вцепился в тряпки, шкатулки и масла. — Масла? — император стрельнул глазами по слуге и тот потупился, но достал из кармана синий бутылек. — Не гоже императору неподобающе выглядеть. — Он пожал плечами. — Это у вас всегда в запасе, я подумал, что там, куда мы эвакуируемся, не будет возможности некоторое время его пополнить. А вы ведь… — и замолчал, чуть покраснев. — А вот это вещица нужная. — Кивнул головой Тенанук, взял в руку синий флакончик и улыбнулся благодарно потупившемуся слуге. — Ладно, что у нас? — повернул голову к пришедшему Эльмиру. — У нас фейерверк и катавасия. К орбите Легио прискакало несколько сотен кораблей. — Эльмир оскалился в улыбке. — Жаждут узнать — нам еще конец не пришел? — Ну-ну, стервятники. И как им кратер с орбиты? — Ошеломительно популярен. На века запомнят. — Эльмир усмехнулся. — Мы тоже запомним. — Тенанук пошел по коридору, который вел к их временному штабу. Смешно сказать, но Храм приютил Кавехтар на своей территории. Они на данный момент расположились по пустым, как оказалось, наличествующим под землей, помещениям, достаточно удобно и свободно, если по десять человек в комнате можно назвать удобством. Хотя еда, питье и личные кровати были вместе с душевыми. Не дворцовые хоромы, даже скорее клетушки, но на недельку хватит. — По основным моментам, — продолжил Эльмир, — Легио встало на военное положение. Всю орбиту просматривают не просто аппаратурой сканируя, а облетают физически. — Чем нас шарахнуло? — Один из дружественных кораблей сошел с орбиты. Инсценировано было как отказ системы. На сканерах живых не обнаружили, только тела. Как предположили в тот момент, отказала система жизнеобеспечения и поддержания корабля на орбите, а гравитация притянула его к поверхности Легио. Сам корабль, по просчитанной траектории, должен был упасть на город Калмах, а это в десяти километрах от Кавехтара. Там три миллиона человек и пострадавших было бы непростительно много. Он густо застроен постройками, дабы максимально использовать земли в ущелье для земледелия и садов. — Они вышли из коридора в небольшое помещение напоминающее холл, откуда прошли в залу, где собрались все братья и сестры императора, а также его супруги, оставившие детей под присмотром стражей и слуг. — Удар был точный, корабль взорван, обломки, входя в атмосферу, сгорали. Но один из них через несколько минут изменил курс и целенаправленно полетел в сторону Кавехтара. Догнать его было не реально. На реагирование и противодействие дружественной полетной капсулы заняло три минуты, что позволило подойти к дворцу на линию прямого удара. Тогда-то и скинул с себя оболочку смертельный снаряд и ускорился. Как понимаете, император, система защиты Кавехтара расстрелять его просто не успела, а щиты едва устояли. Благо мы проводили учебные способы эвакуации, и сам Страж в наших играх помогал нам. На полную эвакуацию потребовалось всего три минуты. Рекордно короткий срок. — Мы потеряли хоть кого-нибудь? — Нет. — Заулыбался Эльмир довольной улыбкой. — Согласно протоколам, все старшие и сообразительные, кто эти протоколы знает, быстро организовали перепись людей. Как только связь со всеми частями эвакуированных зон была установлена, списки были переданы. Даже арестованных, и тех эвакуировали. Не удастся им отвертеться от суда и казни. — Эльмир оскалился. — Вы бы видели, как взвыл предатель, когда очнулся от унижения Файдалом! — Ну еще бы ему не взвыть. — Леди Альма усмехнулась вздернутой брови. — Подрали как куцего котенка, а он и дернуться не успел. Да еще такого позора перед целым народом, для его венценосной завистливой тушки вынести? Я бы удивилась, не взвой он подобно зверю. — Женщина едко договорила, — туда ему и дорога. — Что по остальным делам? — осмотрев всех собравшихся в комнате людей, отметил краем глаза отсутствие только одного человека. — Иршана нашли? — Да, господин. — Файдал проявился, выйдя из инвиза и явно успел посовещаться со своими людьми. — Состояние у него не очень, но под защитой направлен в ближайший город, в больницу. — Это его Согу или там, куда вышвырнули? — Все вместе. — Файдал покачал головой. — Был расчет на то, что при падении он свернет себе шею. Упал он неудачно, но не смертельно. Правда бегать не будет уже никогда. — А ходить? — Тенанук поежился, а правая бровь зашлась в нервном тике. — Ходить будет, но только после очень и очень долгого лечения, реабилитации и при постоянном уходе. — Понятно. Ну хоть жив, — вздохнул император, — а на ноги, дай Боги, поставим. Не помер Кавехтар с потерей своих стен, мозги-то при нас. — И осмотрел всех своих людей, которые кивнули головами. — Итак, детки, — он прошел к стулу за столом и предложил присесть всем остальным, показав жестом на свободные места, присел сам и продолжил начатую фразу, — давайте разбираться в ситуации. Храм дает нам ровно столько дней своей защиты, сколько будут петь его стены. За это время мы должны найти новое гнездовье для фильб, над которым будет выстроен новый Кавехтар. — А как же Сфера и вход в нее? — спросил принц Маатон, который, как Владимир Пирс не отправился к себе, согласно срочным делам, а сейчас, увы, никуда уже не может улететь. — Здесь нет никакого затруднения. Как только будет готова основа Кавехтара, Сфера сама встанет на положенное ей место. — Принцесса Фая, что прошла в эту комнату незамеченной и под охраной выбравших ее своей госпожой воинов-фильб, которые были спокойными, как удавы, присела на место, которое ей тут же освободил обходительный принц Ильмар. — Благодарю. — Улыбнулась она ему. — Фая, подробнее, будь добра. — Император усмехнулся, — тебе ведь гораздо больше известно про сам Кавехтар, чем нам. — Благодарю, император. — Молодая женщина кивнула, чуть прикрыв глаза. — Как только будет создана основа Кавехтара, а именно: гнездовье фильб с необходимыми площадками переноса физического тела, система защиты подземелий, которые надлежит, как и ранее занять нутром министерства, — Сфера Маймельхан, власть Кемедон и спираль входа к Владыке Сущего займут свои места. Как будут расставлены здания на поверхности, значения не имеет, главное их неизменные число, этажи, двери и окна. Если Верхний Страж Духа способен открыть двери с территории Кавехтара куда угодно, то и вернуть из параллели защитного пространства ушедшие Сферу, Кемедон и спираль он может также легко, как мы вдыхать воздух. — Значит, не имеет значения, где именно на Легио будет стоять Кавехтар, все его нутро будет неизменно, так? — Тенанук почесал подбородок. — Удобно. — Это предусмотрено системой уничтожения белым огнем. Как существует пять печатей Тенаара и стоит Храм Будашангри, так и эти три вещи неизменны, до тех пор, пока будут нужны. — Нужны? — нахмурился принц Маатон. — Что значит нужны? Они могут исчезнуть? — Не исчезнуть, а стать ненужными. — Принцесса Фая покачала головой. — Если тебя так интересует этот вопрос, то, — она весело улыбнулась, подняла руки вверх ладонями, словно взвешивая что-то, — мы ведь в Храме! Ты можешь задать этот вопрос любому служителю и тебе ответят со всеми подробностями. — Да, а я и забыл где мы. — Он усмехнулся, головой покачал. — Кстати о местах обитания. — Повернул голову и осмотрел самую важную фигуру империи. — Император, мне не показалось, что меня протрясли и перетерли через мелкое сито, выискивая странности поведения и причастности к предательству? — Нет, не показалось. — Тенанук не стал ни отпираться, ни оправдываться. — В свете последних событий, братец, как думаешь, я поступил не слишком ли мягко? Принц Маатон призадумался на секунду, после чего покачал головой. — Будь я в Кавехтаре, думаю, он вместо Иршана мою кандидатуру выбрал бы в роли своей страховки. — А так, только сито от меня и никаких треволнений по поводу запятнанной чести и репутации. — Тенанук покачал головой. — Да будет известно всем сидящим в этой комнате — я не проверял только Ильмара и принцессу Фаю. И то, только потому, что печать на них ставил сам Тенаар. — Император, — подала голос императрица и посмотрела на него. — Уверяю вас, леди и господа — только Ильмар и принцесса Фая мной не проверялись. Ваши печати только для защиты, тогда как Ильмар стал практически названным братом, а принцесса Фая его дочерью. Все остальные были мной проверены самым жестким образом. Печать печати рознь, и эта разница была нам наглядно продемонстрирована самим носителем печати от почившей императрицы Анаман. — Тенанук усмехнулся и обвел взглядом всех сидящих за столом и стоявших рядом с ним, тех людей, что входят в состав политики, как министерства, так и гарема. — И забывать уроки не советую. В этой комнате только те, кто проверку прошел и хвала Богам, что предателей из вас из всех больше не оказалось. Даже Иршан, этот гниловатый уродец, даже он не настолько скурвился, чтобы дом свой жрать с говном, как делал это Согу. — Император, — подала голос леди Эльмеша, — как скоро смогут вернуться по домам те, кто не живет более на Легио? — Когда будем уверены в безопасности дороги без применения врат «Пути», которые не будут работать столько же времени, сколько будут петь Храмы. Леди с пониманием кивнула головой. — Император, согласно полученным данным, — Клави переглянулся с Ильмаром, — к Легио стремительно идет флот от Валид Владимира Пирс. Правитель Тарпенди не пожелал ничего слышать о том, что у нас все стабилизировалось и охрана не нужна. Он сам, благо отговорили министры, не полетел, но слезно просит вернуть ему супругу. — Ха! Он наверняка опять провинился перед сыновьями и те ему показали, где зимуют раки! — высказалась леди Альма. — А мне кажется, что просто он переволновался и желает убедиться в том, что с твоей головы ни один волосок не упал, сестрица. — Клави усмехнулся, — даже передал, дабы слово в слово сказали: «Тишвар очень скучает». — Ум, — закусила губу леди Альма кивнув согласно головой. Мужчины с улыбками промолчали, а женщины с пониманием: она храбрится, а как только окажется в руках супруга — и поплачет, и покричит, и по возмущается, и негодование свое выскажет, и будет жаждать его внимания, ласки и тепла. Что ни говори, а она женщина, которая стоит за плечом мужа и на кого опереться и положиться, да и пожаловаться на пережитое может. — По делам министерства. — Взял слово Эльмир. — Тут все сошлось в один знаменатель. Мы ведем сейчас общение по закрытым каналам связи, которые шифрует сам Обучающий Куб, так что утечки не будет. Все, что готовилось, продолжает подготовку, разве что физических взяток не будет, из-за утери имущества. — Хорошо. Бомонд? — перевел взгляд на императрицу. — Их эта оказия заставила трудиться в тройном рвении, император. А дальше — больше, и вот уже два часа миновало в разговорах о делах насущных. Также рассмотрели места возможного местоположения для нового Кавехтара, где они вновь смогут играть в коридорные игры политиков, ходить по садовым дорожкам в своих особых манерах шага, после чего будут балы и праздники, неделя весеннего цветения и первая на новом месте неделя торговых соглашений. О том, что строительство займет думы практически всех владычиц вотчин несколько месяцев, не имело значений. Деньги для этого есть, материалы завезут в кратчайшие сроки. Тут главное место для гнездовья фильб выбрать, а уж архитекторы расстараются, да рабочих рук не будет мало. За закладки в стены «подарков», как, казалось бы, надлежит, не волновались вообще. На стройке будут дуаши, которые на раз пресекут всю незаконную деятельность, способную в будущем навлечь беду. — Что касаемо казней предателей, и особенно Согу. — Император завершал совещание неприятной темой. — Проведем ее, как только Храмы отпоют. — Казнь для теюш? — с презрением и таким тоном был задан вопрос, что все невольно уставились за плечо императору. — Эм, — он повернул голову и удивленно уставился на женщину, о которой забыл, но которой в принципе говорить на совещании без разрешения господина нельзя, — тебя что-то не устраивает? От этого вопроса даже Файдал дернулся и оголил свои клыки, едва слышно зарычав. На него перевели взгляд все присутствующие, а потом и всех остальных фильб осмотрели, которые явно проявляли свое недовольство. — Файдал, я чего-то не знаю? — Тенанук посмотрел на своего воина. — Теюш не достоин казни воином фильб. Ни сильнейшим, ни слабейшим. Равно как и от руки простого старика, что прожил почетную жизнь в броне воина и вернулся в гнездовье даровать мудрость подрастающим детенышам. Да даже от руки палача, что лишает жизни любую гниль ему отданную. Теюш падаль, с которой принято расправляться в водах Серого моря, двадцать девять дней, держа на грани разума и помешательства, а когда минует срок — в воды же и пустить плавать, как нечистоты. Слышавшие участь, уготованную принцу Согу, невольно поежились и передернули плечами, причем все находящиеся в этой комнате люди, что не принадлежат к расе фильб. — Почему ты называешь его теюш? — спросил император своего верного воина. — Потому что его плоть вкусили воины, отдавшие свою свободу и свою волю выбора в его руки. Он недостоин смерти от рук палача. Он теюш — а они ватас, каннибалы. — С отвращением поморщился Файдал. — Ватас даже ножа не достойны. Эти твари даже от зуба или когтя зверя смерти не достойны. Вкусить плоть своего господина, коему ты даровал всю свою жизнь — самый страшный вид наказания, какой вообще есть для фильб. И его может заставить принять только сильнейший вожак самой сильной семьи всего нашего народа. И отказаться от этого наказания они не имеют никакого права, ведь их господин посмел оскорбить право выбора каюхайд, право объединения душ и судеб, право называть человека своей парой. — Глаза у Файдала сверкали, кулаки сжимались и будь его воля, он бы сию секунду опустил недостойного в воды ядовитого моря. — За такое, смерти от ножа мало, такой позор должен вдавить на века имя осмелившегося, дабы стать нареканием потомкам. — Понятно. — Император, да и те, кто не был в курсе, в данную минуту понял причину почему его воин был столь агрессивен и ломал кости, заставлял поедать вырванную плоть. Не его он защищал от слов ненависти и черноты, что сыпал родной брат, а право каюхайд. Право выбора и право духовного союза двух душ. Не человека, а священное действо. Именно его он защищал столь страшным, как оказалось, образом. Если ранее посчитали, что избить, переломав кости и вырвав кусок плоти, это жестоко, то сейчас то действо было лишь детской шалостью. Почти тридцать дней медленно и верно растворяться в кислотной воде, поддерживаемый стимуляторами, блокирующими даже большую часть боли, это… такое наказание по силе его жестокости даже описать невозможно. Все равно слов не хватит охватить всю его жестокость и бесчеловечность. Даже казнь Шана будет считаться детской забавой во сравнении с этим действом. — Я тебя понял, Файдал. — Тенанук кивнул головой. — Есть ли предписания, как и когда проводить подобное наказание в исполнение? — По желанию того, чье право оскорбили. — И его глаза метнулись к лицу господина. — Понятно. Как буду готов, так и будет. — Он вздохнул тяжело. Узнать, что тебя предали, это одно, но вот вид наказания, который ты должен привести своим приказом в плоскость исполнения, совершенно другое. И как принц Шан, Согу не отделается. Его, так же, как и принца, первого за долгие годы предавшего дом Маин, выпотрошат на знания, нюансы, планы, заготовки, после чего надлежит казнить. Вот только, минутой ранее император узнал, что казнь не будет быстрой и тем более в Колизее. Да, задачка. И решить ее надлежит тебе, император Нуоко Маин Тенанук. Тебе и никому другому. Дверь в комнату раскрылась и в нее просто влетел растревоженный Тенаар. Он бегло оглядел сидевших людей, нашел того, кого искал и без зазрения совести пошел на сближение. Как только он поравнялся с ним, то сделал нечто, чего никто не ожидал — колени императора стали отличным стулом. Если и были смешки, то они мгновенно умолкли, стоило только увидеть выражение лица Тенаара. Больше ничего не надо было для полного понимания его желания сделать нечто подобное. Пусть и детская выходка, но то, как он прижался и тут же мгновенно погрузился в сон, заставило всех замолкнуть, даже мысленно. — Эм, — тихонечко прошептала леди Альма, — думаю нам пора закругляться. — Плавно встала и ее стали поддерживать остальные. Тенанук усмехнулся и сам осторожно встал со своей ношей, которую крепко держал на руках. — Я буду быстрее, — улыбнулся он, осмотрев всех, после чего перевел взгляд на Тенаара и с любовью осмотрел его умиротворенное лицо, — а ведь и не вспомнит, что приходил. Как только он покинул комнату, находившиеся в ней люди заулыбались. — Как же сильно он переволновался. — Покачала головой леди Эльмеша. — Никогда так его лицо не выглядело. — И не был столь сильно избит его Привратник. — Ильмар усмехнулся на обращенные взгляды в свою сторону. — Рука у господина Тенаара тяжелая, а Руанд силен. Представляете, как господин Тенаар рвался в Кавехтар, когда почувствовал на него нападение? И не к нам — он желал оказаться рядом с императором. А этот его приход, — он кивнул головой в сторону ушедшего императора, — лучшее доказательство того, насколько было велико его желание быть рядом и убедиться в невредимости супруга. Нам о таких чувствах только мечтать. — Не даром им каюхайд Боги разрешили. — Леди Роза улыбнулась. — Итак, дамы и господа, — осмотрела всех, — что и кому говорить мы решили, а вот какие средства передачи будут?..***
Принц Иршан медленно открыл глаза. Было не самое приятное чувство слабости, тяжести во всем теле, а также частичное отсутствие чувствительности. Рядом с ним располагались приборы медицинского характера, а ложе, где он лежал, напоминало половинку яичной скорлупы с мягким наполнением. Запах стоял четкий, медицинский, а цвета светлые, почти белые. — Иршан, — его тяжелую руку, от слабости неподвижную, перехватили горячие пальцы. — Посмотри на меня, прошу тебя. Принц с трудом открыл глаза и постарался сфокусироваться. Было странно, все плыло, казалось жутко нереальным. До губ вдруг что-то дотронулось, затемняя плывущее пространство. В нос ударил запах, который был мгновенно распознан. Андреа! Застонав, что-то попытавшись сказать, Иршан получил в ответ жаркий поцелуй, легкое поглаживание скул, щек, шеи. — Хорошо, как хорошо что ты пришел в себя. — Что… происх… — Он едва смог выдохнуть волнующий его вопрос, но губы и горло не слушались. — Тише, тише, все хорошо. Тебя нашли, вовремя. Теперь все хорошо будет. — Между тем говорил любимый голос, а ту самую неподъемную руку целовали жаркие губы. Принц прикрыл глаза, улетая в темный провал. В следующий раз глаза открылись лучше, ощущение было гораздо более здоровым и менее слабым, чем при первом пробуждении. Иршан осмотрел комнату, где лежал, отмечая свое расположение в больнице, после чего скосил взгляд на свою руку, которой было жарко. Рядом с ним, улегшись головой на сложенные руки, кто-то спал. Темная макушка даже не шелохнулась, а тихое дыхание в тишине комнаты слышалось отчетливо. Покачав головой, вздохнул и второй рукой аккуратно вцепился в волосы, потянув вверх и тем самым разбудив спящего. Голова моментально подалась вверх, а встревоженный взгляд затопило радостью. Хорти. У его постели сидел и от усталости уснул сам Критци Андреа Хорти. — Иршан. — Он приблизился, протянул руки и аккуратно приобнял за плечи. — Как ты себя чувствуешь? — Лучше. — Мурлыкнул принц, млея от заботливой близости. — Это очень хорошо. — Хорти отстранился, сел назад на стул, но руку его повторно сжал своими ладонями. — Что случилось? — Иршан не чувствовал слабости, по крайней мере для разговора. — Много чего. Но, главное, что все живы. — Он поцеловал его руку. — Сейчас просто не задавай вопросов, хорошо? — и глаза в глаза. — В данный момент ты должен знать, что твоего обидчика взяли, не дали ни уйти, ни сдохнуть. Но тебе от этого не легче. При падении были очень нехорошие травмы. Предстоит просто колоссальная работа, дабы тебя поставить на ноги. Бегать, увы, не сможешь. Операцию тебе провели последнюю, внедрили колонию ботов. Сейчас они проводят ремонт нервных соединений, а другая колония укрепляет кости таза и позвоночника. — Не хорошо упал, да? — Высоко упал, но не до земли, что жизнь тебе и спасло. А так, сожрали бы тебя местные хищники. Не достали. Да и при падении, рваную рану на животе зажало стволом дерева и ветками. Поэтому и кровью не истек. — А трахаться смогу? Хорти пару секунд смотрел на него недоуменным совенком, а затем палату огласил смех. Его, сочный, зычный, ласкающий ухо. Зверь хищно облизнул губы, перетек из положения сидя, в положение нависши над принцем и глухо рыкнул, но без злости, со страстью: — Как только кости срастутся, приласкаю, звереныш. — И опять глаза в глаза. Иршан хитро ухмыльнулся, лишь глазами дал ответ, что согласен. После этого Хорти пробыл еще какое-то время рядом, затем ушел. Ушел, дабы окунуться в проблемы поисков подходящего места, дабы разместить не только фильб, но и верхнюю часть Кавехтара. Он покинул больницу, сел в аппарат, который полетел к архиватору учета строений, где были записи обо всех зданиях, куда в свое время совершались выезды семей императоров. Некие зимние или летние дворцы, разного рода курорты и прочая, прочая, прочая. Его же люди выдохнули — Хорти успокоился. О том, что начальник СБ Кавехтара имеет связь с принцем Иршаном никто не знал. Этот воин умеет не показывать своего отношения к любимому человеку, равно как и сам принц. Плюс, за ручки они не держались, для бомонда этот принц слишком грубый и острый на язык, а для министерства хороший деятель, но не самый лучший жених. Вот и получилось, что спрятать свою связь принц и начальник могли не прикладывая явных усилий. Мало кто осмелился бы следить, а также мало кому они были нужны, если хотелось жить долго и счастливо. А уж поганый характер принца Иршана знаком был многим, дабы держаться от него подальше. Но сейчас о их связи стало известно, потому как воин отбросил таинственность, когда было сообщено, что принца нашли и его состояние критическое. Он вообще поступил так, как не поступают, но ему это простят. Тенаар отправил воина, что-то нашептав императору. Тот согласился. Хорти сорвался с места с таким благодарным взглядом, что нет никаких сомнений — Кавехтар больше никогда не подвергнется подобной опасности. Шао спросил у супруга, зачем было нарушать, ведь Хорти отвечает головой за безопасность. Сато вздохнул и сказал: — Фильб влюбляются один раз в жизни. Один раз и навсегда. И его любимым стал поганец Иршан. Они друг друга нашли, так что закрой глаза на такое нарушение и получишь не просто верного тебе воина, а самую дотошную суку, которая сделает все, что только можно, но больше никогда и никто не сможет проникнуть в Кавехтар. Я тебя уверяю, он сделает это, потому что Иршан из Кавехтара никогда не улетит. Леди Аниру можно отправлять, Ф´файхаза под ее контролем, а вот брат даже в гости не полетит. Император выслушал, обдумал его слова, после чего головой кивнул и Хорти получил право удаленно следить за всем, пока Иршан в реанимации. С этого мгновения стало известным то, что начальник СБ Кавехтара и принц Иршан пара. Будет ли у них обряд, или они вот так и будут просто парой, дело лично их двоих касается. В это даже император не полезет.***
Странное дело, бомонд. Казалось бы, шик да блеск Кавехтара исчез вместе с его стенами, а блестяшки не выпорхнули из окон. Все время, что правящая семья находилась под защитой Храмов, разыскивая, затем обустраивая и закрывая гнездовье для фильб, они оставались подле них. Каждый участник такого массового спектакля, как «Бомонд», в данной пьесе, что несет название «Переезд на новое место», старался максимально проявить себя и показать свою значимость, нужность и полезность. Даже в разрозненном состоянии Бомонд не утратил своей истинной сущности. Потеряв стены и величие с ними, Кавехтар всего лишь перебазировался на территорию Храмов, а затем и в один из больших дворцов курортной зоны на Легио. На один день и одну ночь император и Тенаар стали недоступны ни для личного общения, ни для интерактивного или письменного. Они даже на территории Храма отсутствовали. Никто не знал, куда они делись, и почему взяли с собой только личную охрану и Привратников. Вальма и Изра тоже исчезли вместе с ними. А вот личный слуга императора, увы, как всегда остался не у дел. Ну да ничего, он давно привык и только с благодарностью выдыхает, иначе его бы точно разодрали все страждущие знаний о подробностях. Пока заметившие отсутствие господ глазастики и ушастики, раздували проблему в мыльном пузыре, эти самые господа и в ус не дули, что их потеряли. К тому же, ну как они могли подумать о таком, если их охраняло по меньшей мере двадцать три боевых корабля? И все же, информация о том, что правящая чета покинула территорию Храма за пределы не ушло. Их исчезновение или тайный отлет стал достоянием общественности на территории обитания только ближе к вечеру, когда появившиеся вопросы не нашли разрешения в виде присутствия императора на собрании. Причем он сам же и наметил его. Император, если быть честным, просто забыл про него.***
Сато сжал пальцы, замирая, чуть приоткрыв рот и чувствуя на своих бедрах горячие руки. Толчок и он выгибает спину, взрыкивает, после этого постанывает. Внутри медленно скользит назад, дразня и заставляя желать еще и еще. И вот вперед, резко, жарко, немного грубо и в плечо впиваются зубы, рык над ухом, и все так как нравится. Прикрыв глаза, откинув голову, чувствуя его, ощущая, как капельки пота стекают по виску, выдохнул перед тем, как вновь после плавного отступления в него войдут с силой, властно и страстно. — Ха-ах, — выдохнул он от толчка, дернулся и получил тут же извиняющиеся касания губ к виску. — Мой хороший, — шепот на ухо, заставляющий его подрагивать от возбуждения. Голос, возбужденный, чуть хрипловатый, слегка дрожит и заставляет хотеть услышать еще. — Мой хороший. Горячий язык прошелся по виску, лаская кожу, слизывая влагу, заставляя распаляться еще больше. Нажав на спину, заставив его лечь полностью на грудь, Шао обхватил бедра и мощно подал своими. Ответ в возмущенно-недовольном рыке ждать не заставил. И тут же протяжный стон, когда вторая серия толчков попадая по особому месту внутри, заставляя замирать от каждого попадания в желании еще и еще ощутить. И вновь застонать, когда по телу проходится приятная волна, когда движение внутри то ускоряется, то замедляется. Шао выдохнул, остановившись и плавно выскользнув из распаленного тела, перевернул его на спину. Сато перевел взгляд на него и великий император, получивший к имени приставку «безжалостный», здесь и сейчас был готов растечься воском от вида своего любимого: Сатори пленил его до кончиков пальцев. Осмотрев все тело, что лежало перед ним призывно раскрытое, блестя от пота, маня затуманенным страстью взором, заулыбался на то, что бедра согнулись в коленях и были расставлены в разные стороны, зазывая. Руки непроизвольно скользнули по коже, упругой, под которой проступали ленты мышц, и чуть сжали пальцы. Ему ответом был тихий стон, скорее даже выдох. Улыбнувшись, Шао погладил его бедра с внутренней стороны снизу-вверх и вернул вниз. В ответ облизнувшиеся губы. Внимательный взгляд, шальная улыбка, едва тронувшая губы, после чего полная сосредоточенность на том, что делает его любимый. Он же в ответ вновь погладил бедра, на этот раз помассировав у самого паха, заставив замереть. — Хочешь? — мурлыкнул Шао. — Губами. — Простонал Сато, закинув руки над головой. — Если сорвешься, не плачь потом, что попке больно, — опустился на локти и лукаво посмотрел на него отгораживаясь напряженной плотью. — Шао, не томи. — Вцепившись в край ложе над собой, облизнул губы. — Шао. В ответ короткий смешок и чуть колючей щекой потереться о гордость любимого. В ответ он дернулся, охнул от внезапности. — Как наждачка! — возмутился и тут же замер не в силах вдохнуть, ощущая всю прелесть ласки языком и ртом, в который его погрузили практически до основания. — Ох… ха-а-а… — выгнув немного спину, сумев вдохнуть, сжал пальцами край ложе, прикрывая глаза. — Нравится? — мурлыкнул Шао выпустив его изо рта и прихватывая легонько зубами закрывая их губами. — Да, — выдохнул Сато. Ухмыльнувшись, пережав основание плоти, Шао обхватил губами головку и начал сосать с силой втягивая в себя. Сато напрягся, мелко хватая ртом воздух, играя животом и слегка оскаливаясь, издавая чуть задушенный рык-крик, который так и не оформился. Его отпустили, и он обмяк. Тут же берда подхватили, к расслабленному колечку прижалась горячая головка и в один толчок была введена вплоть до середины ствола. Подобное нахальство не осталось не замеченным и лежавший перед ним сладкий любимый дернулся, охнул, внутри сжалось и начало пульсировать, непроизвольно и даруя незабываемые ощущения. Перехватив бедра покрепче, резко и властно вторгаясь в горячее нутро, глядя глаза в глаза, Шао мог поклясться — съесть его преступлением не будет. Несколько толчков, покинуть тело и вновь приласкать его, но на этот раз и саму дырочку, только пальцами. Надавливая, массируя, и слушая: тихие стоны перемежались с вскриками из-за неожиданного укуса то внутренней стороны бедра, то вновь мощного всасывания головки, то опять с властью ведущего внутри тела нарастал пожар. В какой-то момент Шао просто лег сверху, вошел и вдавливая его в ложе долго и размашисто работал бедрами, забирая то, что было столь любезно отдано. Сато в ответ вцепился в него руками, невольно оцарапав плечо, — не так давно хотел остричь ногти короче, но не сделал этого, — и одну ногу закинул ему на бедро, чувствуя эти мощные толчки, растворяясь в этих идущих изнутри ощущениях. Оргазм накрыл с головой. Им управляли в таком состоянии, когда на все было плевать и только прошивающие волны достигнутого пика удовольствия затмевали и будоражили. В теле еще чувствовались мощные толчки, с силой вгоняемой плоти, но было на все плевать. Его покусывали, сжимали в руках и вскоре внутри стало очень мокро. На тело навалились сильнее, жадно вдыхая, заставляя слушать свое дыхание и чувствовать свой вес. И Сатори слушал, и чувствовал, и блаженно ждал, когда хоть немного спадет оцепенение от перенесенного блаженства. Шао непроизвольно облизывал его шею, покусывал ее и издавал звук, как урчащий кот. За последнее время Сато заметил, что он балдеет от запаха и вкуса пота, что можно было назвать «фетиш императора». Вот и сейчас, подобно умирающему от жажды, он вылизывал его шею, перебирался к виску, урчал от кайфа и еще по инерции двигал бедрами, добивая крошки удовольствия. — Вкусный мой, — мурлыкнул Шао и вновь опустился к шее. — Угу. — Улыбнулся Сато и погладил пальцами его по боку. — Твердеешь. — Еще хочу. — Выдохнул он и приподнявшись, заглянул в глаза, — перевернись на живот. — Изверг. — Мурлыкнул беззлобно Сато и послушно перевернулся под ним на бок, а затем и лег на живот. — Я ведь только-только… — Маслице, — погладив его по пояснице и заулыбавшись, — мы тебя сейчас там смажем особым маслицем. Захочешь сильно и долго. — И ты это специально припас, когда я отказать не в силах? — проворчал Сато чувствуя, как в него вводят скользкие пальцы. — Ага. — На спину легло горячее тело. — А еще все что нужно, чтобы ты завтра не болел. Кива нам снарядил корзиночку. А вот мой слуга, кроме тряпок взял кое-что интересное. — Да? — Как тут захочешь сильнее, — он двумя пальцами подвигал внутри, — так покажу что за игрушки нам с собой снарядили… Сато спал. Его заездили, да так, что он охрип. Игрушки… они были пересмотрены ими обоими и использовались только те, на которые был согласен сам Сато. Ведь использовать на Шао связывающие шелковые ленты он не мог по простой причине — силы в руках и ногах было ровно столько, сколько требовалось для принимаемых поз. Шао же оторвался на нем так, как мог и не мог. Но и в конце игр он не рухнул спать пока ни сделал так, чтобы на утро его хороший не испытывал крайнего дискомфорта и болей. Все же столько брать его, это какой выносливостью надо обладать! Сделав все, позаботившись и налюбовавшись, улегся рядом с ним, обнимая. Даже не так — прижимая к себе, закинув на его бедра ногу. Спящему рядом телу было вообще плевать, как на нем разместился император, главное его не трогали и не будили, дарили тепло и ощущение защищенности.***
Сато спал и знал что спит. Он увидел то, что так пугало его с детства. Сон. Тот самый сон с ужасной женщиной, окровавленным мужчиной, кроватью в космосе. Сейчас он знал все, что случилось. Шанкори Ивари, это не просто последний имо из Кавехтара, которого Валаштару разыскивал, бросив силы Храма, а та оболочка, которая была дана душе Сатори, душе Будашангри. Дабы дождаться Шао, дабы сделать то, что требуется, на что он сам был согласен в своей прошлой жизни, необходим был план и его исполнение. Сатори с детства был умным ребенком, не по годам. Пусть физически он сначала был слабее своих вспышек безумной ярости, много ломал своих костей, но со временем все это уравновесилось. И сейчас он знает, по какой причине: ритуал разделения души и тела, но не увод первой на новую дорогу, а переход ее в новую оболочку. При этом прежнее тело осталось с памятью, настройкой приказа и бешенным ароматом Сферы, для того, чтобы все обезумевшие имо шли по его следу. Если бы не этот шаг, то Ивари погиб бы и обещанная душа попала в тиски прибывшего имо в Кавехтар. Очень много Сато еще не понимает, потому что не помнит. Много несостыковок, потому что задаются вопросы: как, зачем и почему. Он еще сам не знает, по какой причине имо могут войти в Кавехтар сами, если Тенаара нет, а при его присутствии только при желании семьи. Здесь столько нюансов, столько мелочей, которые вступают в противоречие, что пытаться все их собрать в одну группу, поставив ярлыки, просто нереально. Но этот сон, который заставлял его не просто от страха трястись, а порой болеть самой странной из болезней с высоченной температурой, в данный момент расставил много точек над буквами. Шанкори-оболочка, без души и сознания Тенаара, увел от Кавехтара многотысячную толпу имо, которая обезумела от вкуса силы, которую он несет. Из всех этих существ, что уже не принадлежали самим себе, только самая поздно добравшаяся особь имо осталась в Кавехтаре. Она-то и стала Третьим Тенааром, который ввел закон: «То, что мешает Тенаару, вырывается с корнем». И именно она, страшась нападения своих сородичей, затевала войны, заставляла Стража вмешиваться, охранять себя, как пса-волкодава. И именно она заставила забыть всех, что Шита принадлежат Кавехтару, не как низшая каста, даже ниже рабов, а как титул, который позволяет Тенаару иметь наложников или наложниц из их числа. Ведь получивший печати, перестает быть в энергетическом плане таким же, каким являются все особи его окружающие. Вне зависимости от расы, Тенаар просто выпьет их энергию, как вампир, а поделившись своей, испепелит. Но безумный Третий Тенаар на то и безумный, чтобы творить нечто такое. Тенаар Урсуни-Манш имо-Орман не справилась с силами печати, но на беду всей империи нашла в талмуде ритуал, проведенный Шанкори-Ивари. Вот только его она провела без Стража. И Верхний Страж Духа не знал, что женщина также разделила себя надвое, оставив оболочку с печатями Тенаара подле него, а свою душу и сущность влила в другое тело, в котором благополучно проспала почти пару сотен лет. За это время Третий Тенаар выполнил ее установку, используя силы Сферы. Эта установка отдалила по времени года жизни Третьего Тенаара гораздо дальше в прошлое. Вот только одного она не учла, как раз того самого, чего избежал Шанкори-Ивари: нити печатей не были обрезаны и тянули ее душу. Из-за неполноценного ритуала разделения, некая леди Урсун вошла в дом Маин под крыло императора, как его супруга. Она родила ему детей, была даже счастлива и сражалась с другими женами правителя. Все рухнуло в одночасье, когда он даровал ей печать. В тот же день Верхний Страж Духа почувствовал ее, но было поздно. Женщина начала сходить с ума, разрушаясь под давлением силы печати. У нее не было защиты, у нее не было ни шанса уйти от давления Сферы Маймельхан. Когда умер один из ее сыновей, случился коллапс внутри души и разума. Страж в тот момент смог оплести ее сетью, после чего отправил в резиденцию под щит. Используя ее же силу имо веять, сделал небольшую корректировку в памяти всей семьи, кроме императора. Норанто знал, кто она такая и что она способна сотворить, правда о том, что она была Третьим Тенааром Страж не рассказал. Отделался объяснениями о имо, жажде Сферы и способе ее ограничить. Этого хватило, дабы на всю оставшуюся жизнь запереть опасную женщину под стражей. Убить имо император право не имеет, поэтому леди Урсун и прожила почти всю жизнь в резиденции. Именно поэтому резиденцию охраняли, а на территорию самой резиденции приходили только несущие печать. Защита резиденции внутри влияла на леди Урсун и не давала ей сойти с ума, блокируя доступ к Сфере. Кто и когда нарушил поток защитного купола, неизвестно, но именно это нарушение способствовало проникновению сил Сферы Маймельхан, нарушению психики леди Урсун и последующей атаки с ее стороны по всем живущим и обслуживающим ее людям. Страж, после становления системы щитов не контролировал территорию резиденции, так что о нарушении периметра ничего не знал. Да и не было это его дело. Урсуни, будучи Третьим Тенааром, провела ритуал нарушая закон, значит она виновата сама, выходит из-под присмотра Стража, а также не имеет право претендовать на место ранее занимаемое. То же, что творила оболочка Третьего Тенаара, после ритуала, смахивала на маниакальную тягу параноика, жаждущего всей душой защиты. Пока в Кавехтаре властвовал безумец, корежа древние законы, но никак не сумев повлиять ни на талмуд, ни на Книгу Судеб, да и изничтожить Сад-Ханти не сумел, но при этом обнес его невидимым барьером, скрывая ото всех, Шанкори-оболочка, проскакав по галактике бешенным зайцем, вступила в последнюю битву на планете Монуна, второй планете в звездной системе, где расположена столица империи Оламу. Именно там в битве она и погибла. Унеся с собой всю последнюю тройку имо, что пришла по душу Шанкори, даже не подозревая что ее тут нет, оставив послание. Это окровавленное лицо, слова что были проговорены, космос с его картой пути к точке, где есть нечто важное для души, которая была защищена оболочкой первого рождения в этом времени. Сато резко проснулся, вздрагивая. Сейчас он понял этот сон. Не страшилка, а послание. Причем конкретное, с местоположением, с кодом и знанием. Рядом завозился спавший супруг. Чуть скосив глаза, осмотрев умиротворенное лицо, Сато повернулся на бок и обнял его, прижал к себе. Шао, интуитивно, не просыпаясь, прижался к его груди, вздохнул и сладко выдохнул, затихая. Они могли обнимать друг друга главенствуя, передавая эстафетную палочку. Сейчас Сато обнимал его, прижимал к себе, поглаживал по спине. Шао спал и в ус не дул, что там делает его любимый. Ему было тепло и хорошо в его руках, остальное не важно.***
Курорт, который располагался на берегу Белого моря, поражал своим пространством, шикарной архитектурой и главной жемчужиной — дворцовым комплексом Малиханд. Это был большой комплекс, даже больше, чем Кавехтар. Треть всего курортного места занимал именно он. Сюда, при особом расположении к своим персонам императорской семьи и вообще империи, прилетали на отдых высшие чины власти с других планет. Сам курорт посещался богатеями как с самого Легио, так и с других миров. Малиханд подошел идеально для размещения императорской семьи, включая наложниц, а также всего бомонда. Еще и статусные волны были соблюдены. Министерство и воины тоже нашли для себя место, расположились с удобством, а Хорти сделал все, дабы работа была начата: столы, безопасность, поставки продовольствия и необходимые торговые лавки. Как и говорил Сато, Хорти озверел, настолько, что даже муха летать близко от стен Малиханда не смела. И это только начало, ведь место под Кавехтар уже выбрано. Это горный район, где имеется сеть пещер. Там, согласно проверке вожаков стай, располагается хорошая подземная сеть. И уже сейчас ведется тотальная проверка каждого ответвления, дабы расположить уровни министерства, бункера и кладовые, а под ними начать доработку гнездовья фильб. Из-за особенностей расы, до становления воинами, ни один фильб не покидает своего гнездовья. Это связано с тем, что он начнет интуитивно выискивать сильнейшего человека, дабы дать присягу. Зависимость расы от статуса воина и почти слуги, идет глубокими корнями к Первому Тенаару, который создавал эту расу для защиты Кавехтара и имперской семьи. Очень редко стая могла выбрать другой род, но все же изначально он принадлежал к Маин. Потом, правда отделился, в веках затерся и смешался, но изначально был частью Кавехтара. Из-за этого особого строения их физиологии, фильб сначала производит потомство, только потом становится воином, выводится на поверхность, начинает служить. Если вывести всю расу на поверхность, то дети не смогут войти в половозрелый возраст и принести потомство. Этакая защитная реакция — стал воином, потерял способность к деторождению. И тут никакие операции не проводятся, это все заложено в них для сохранения генофонда и защиты галактики от саранчи, в которую они могут превратиться. Именно поэтому уже сейчас гнездо сформировано, пусть и не обустроено так, как они того хотят, но каждый день внутрь их нового дома добавляются элементы, которые облегчают жизнь. Коридоры вентилируются, система защиты опоясывает главную пещеру, своды потолка укрепляются. Фильб уже в гнездовье, но еще не готовы дома. Все работы проводятся только воинами фильб. Никаких других рабочих там никогда не будет. Да их просто разорвут. Рефлекс, как у зверя, который защищает свое логово. Над ними полным ходом идет работа по отсечению гнездовья, установка стационарных платформ телепортации, укрепляются тоннели и добавляются охранные сектора. Дабы отстроить заново Кавехтар потребуется всего два года. Для подобного хватает рабочих рук, ведь все воины фильб отозваны со своих мест службы, а на их месте выставлена замена с увеличением вооружения. Сунься кто сюда, замучается отбиваться, дабы кости сохранить. Легио сейчас не в том настроении, дабы быть милосердным. Это уже прочувствовали те, кто попытался испытать удачу. Даже свои собственные пираты притихли и не светят, потому как войска империи скалят зубы и кусают больно. Поверхность Кавехтара будет отстраиваться через семь месяцев, так как место выбранное для его строительства, это горная гряда. Ее, для начала, надо выровнять, сделать плато, а только потом будет стройка. При этом материалы возьмутся как раз из тех пород, которые образуются при расчистке. Их поместят в специальные аппараты, которые сделают жидкий камень, начнут заливать как бетон, а после особого воздействия волнами, станут вновь твердыми и монолитными. Но помимо строительства наземных зданий, будет проведена работа по установке комплексов защиты, что лягут кольцом вокруг Кавехтара. Этим делом уже сейчас озаботился Хорти. Скрывать места закладки точек защиты он не стал, вот только мало кто отважится к ним приближаться. Они автономны, а система защиты теперь будет делать запрос у кораблей, что по лету своей траектории пересекаются с Кавехтаром, еще за пятьдесят километров. Не будет ответа — будет зажаренный кусок металла. Вообще, над ним теперь нелетная зона в радиусе ста километров, а высота достигает космоса. Выйдет кто на траекторию над ним, будет сбит. Даже свой корабль без специального разрешения. Можно сказать, что Хорти перестраховывается, вот только теперь в Кавехтаре будет жить его пара, посему зверь жаждет полнейшей безопасности. Ранее полной свободы действий у него не было, так как вся система уже была установлена, давно работала и прочие мелочи не могли быть введены без выхода ряда проблем. Сейчас все будет создаваться с ноля, а это значит Хорти ставит боевую задачу по укреплению форта. Мастер Гая, которая до сих пор мастер, пришла к начальнику СБ и выгнала всех, кто был рядом. — Итак, касатик, дафай яйками меряться. — Она смахнула со стола лишнее, разложила на нем самый большой планшет-лист. — Итак, воин, смотри что я могу предложить. Хорти молча кивнул. Мастер быстро провел руками манипуляции, выводя в голографическое пространство чертежи, трехмерные фигуры. — Эти пуськи могут херачить дальше двадцати километров. Лучше их заряжать стабильными. Дальше точность. — Она хмыкнула, видя блеск в глазах воина. — Это, — показала нечто схожее с пушкой на шарнирах, — лучевая дура, и шпигует мишень до пятидесяти кэмэ. Пригодится? — Вполне. Перезарядка, время? — Пуська скоростная, стреляет плазменной стрелой. Перезарядка 0,03 секунды. Перегрев после двух часов работы. Но я те гарантию даю, скорость и маневренность двух часов не сожрет, противники закончатся. — Гая усмехнулась. — Провели проверку на границе с Хия. Помнишь заставу Циклон? — Помню. Единственные, кто выдержал волну. — Так вот, пуськи стояли там, в числе десяти штук. Отстрелялись будь здоров, только три машины из строя вышли, а так ни сбоя, ни заминки. Прекрасно показали себя, как в космосе, так и на планете. Хамазат стал нашим полигоном. Там у них много чего происходит, так что туда две машинки отправила. Загляденье. — Это на бой ближний. Что по дальности? — Во-о-от этот малыш. — Вывела систему в видимость и хищно улыбнулась. — Проверку тоже прошел. Хотела после Шанги-Ллил переустанавливать блок дальний космос, но не успела. А до праздника были недочеты, доводили до ума. — Гая скрипнула зубами. — А пуськи что же? — хмуро посмотрел на нее Хорти. — Отчет пришел только что, с Хамазата. Без него я бы даже не рискнула. В космос такую малышку только на базу куда, или блок-пост. Пятьдесят кэмэ, это ведь смех и слезы. — Понятно. Что есть еще? — Вот эта сетка. У нее широкий диапазон, воспринимает любые колебания, распознает даже летающую муху, а уж деятельность кротов и подавно. Усовершенствованная модель прежней системы, с более широким диапазоном. Еще этот комплекс, ну он стандарт, только спаян откликом, если где-то что-то полетит. Мало ли. Как страховка для задницы. — И осклабилась. Хорти головой кивнул. Система земля-воздух выходила на новый уровень, а постоянный мониторинг пространства за пятьюдесятью километрами будет осуществлять специальный комплекс, который не единственный. Их, таких открытых, будет три, а скрытых еще пять. При этом работать одновременно они не будут, и два всегда в резерве. Передача сигнала слежения в хаотичном порядке передается от комплекса к комплексу, аппаратура переводит на себя ответственность, как смена часовых, при этом на одну секунду дольше работает, когда сменщик вступает в свои права. Так что в окно пересменки попасть невозможно, потому что пустого времени нет вообще. Разбить один или два комплекса проблему не решит, если кто хочет проникнуть. Как только последует удар, незаметный работающий страховщик уже переведет данные на соседний комплекс. Из-за наличия скрытых двух, уничтожать все верхние смысла не имеет. Система не само совершенство, но зубы обломает, а затем в игру вступят пуськи и прочие голодные до чужого мяса орудия. Кавехтар теперь зубы платиновые, поверх брильянтовых наращивает. Попробуй перебей. А Хорти только тихонько радуется. Мастер Гая, действительно мастер своего дела, а на оружии просто помешана. Она и по территории самого дворцового комплекса решительно расставила несколько элементов, которые смогут активировать дополнительный энергетический щит, который подпитает Сфера. Сейчас все еще в планах, на чертежах, но разрешение и помощь при установке у Тенаара она получила. Имей они такой зонтик, в белом огне не сгорел бы их дом. — И вот это, после того, как те жуткие кораблики трепали нам нервы, — Гая выдала один из секретных разработанных элементов, — мы покумекали тут, пообтесали мозг и вот что получилось. Хорти всматривался в корпус, что завис голограммой, объемной и в цвете, читал характеристики. Молча. Затем перевел взгляд на женщину, которая по своему внешнему виду больше на бомжа мужика была похожа, чем на леди, и хищно улыбнулся: — Вы решили проблему с двигателем при активации того сраного щита, из-за которого пираты могли бомбить нас? — Да. Проблему решили, но в мощности щит просел процентов на двадцать. Но если заменить недостаток в силе щита, от исходника, на число кораблей, то это все будет уже не существенно. — Что требуется для полноценного флота? — Да только разрешение императора, одобрение совета и хуеватуча мелочей. — Беспечно пожала плечами Гая, а потом подмигнула. — Но, я так понимаю, решение военного совета у меня уже в кармане, как и разрешение императора? — Тучу мелочей разреши, и сделай все, для первого показа. Десяток кораблей у тебя, — он посмотрел лукаво, — я, надеюсь, имеется? — Десяток? Ну, завалялись, где-то, — она отвела такой же лукавый взгляд. — Достать, от пыли протереть, сопла и турбины продуть, да в путь. В ответ только улыбка, очаровательная — единственное что может выдать в ней женщину. Как был язык поганым, так и остался. А после потери Кавехтара, она вообще без матерков говорить нормально не могла. Нервничает, так как все ее игрушки остались в лаборатории, и непонятно, будет ли она возвращена, так как завязана на Сферу, или не будет. Страж ведь живых спасал, а все остальное его не волновало.***
Императрица, а также супруги императора, включая и невесту, сидели в одном из зданий дворцового комплекса Малиханда, пили чай и вели неспешную беседу. В основном вопросы касались правил поведения леди при дворе, особенно той, которая состоит в супружестве с венценосной особой. Принцесса Селена внимательно слушала все, что ей говорили, так как от этого зависело ее будущее. В отличие от других женщин, что состоят в супружестве с императором, у нее не будет вотчины. Согласно решению господина Тенаара, который владеет лаʹдои всех жен, она не будет влиять на работу самого гарема. Ее главная задача, это усмирение, а затем и поглощение империи Оламу. Но так, чтобы они захотели этого сами. Время было неограниченно. В боевом настроении Оламу сдулся, так что теперь все будет идти в плоскости мирной войны, где победит хитрейший. А Кавехтар в хитрости трудно победить. Они попытались, долгие годы вели свою игру, и все равно проиграли. Принцесса Селена, которая теперь будет работать на империю Легио, очень быстро согласилась. Нет, она не предала родину, она предала правительство этой самой родины. Как говорится, преданность надо подкармливать, а не только под зад пинками почивать. А перейдя на другую сторону, она лишь сменила правителя, но осталась верна своему народу. В приватной беседе с Тенааром, получила гарантии того, что кроме властьимущих, претензий к народу у Легио нет и никогда не было. А это значит, что снеся верхушку зажравшихся, немного перестроив управление, империя Оламу может пока существовать империей, а затем вольется в состав Легио. Да, Оламу будет поглощена, но мягко и ласково. И в будущем империя Легио станет империатом. Мало ли сколько империй или королевств, а может и сообществ попытается напасть? Соседи у них не все милые и пушистые зайки. Взять, хотя бы, Ивзераль. Небольшая империя, совсем мелкая на фоне Легио, а зубастая и с непомерным аппетитом. Вот ей-то зубки Тенаар собирается обломать конкретно, да разодрать на мелкие кусочки. Прикроется, конечно же, именем императора, но духовным вдохновителем будет выступать сам. Мстительность у него не за так просто имеется, дабы любоваться на нее. — Принцесса Селена, как вы думаете, в какой из вотчин вам, как деятелю по вопросу связанному с империей Оламу, будет лучше всего создать рабочую зону? — задала вопрос императрица. — В Информатории. — Даже не задумываясь, ответила Селена. — Большие возможности, широкие просторы и длинные руки — идеальное место. К тому же, что мне делать в сельском хозяйстве или духовном доме? — Да, вы правы, информатория будет лучше всего подходить. Хорошо, так и поступим. Леди Инна, отныне принцесса Селена в вашей вотчине. — Взгляд императрицы предупреждал и супруга императора его поняла. Все же ее крепко держали в зубах, не давая шевельнуться. Ремана, как императрица, да даже будучи всего лишь регентом, показала свою власть и силу, так что карьеристка Инна не пытается поднимать голову в ее присутствии. Да и без нее, она крайне скромна в желаниях. Вот и сейчас, получив такого сильного игрока, не попытается сделать его своим союзником. Пока. Дальше будет видно. Тепличных условий никогда не будет, а каждая из супруг императора жаждет занять место главной женщины в политическом гареме. Пусть война за мужа и право наследования сына у них была отобрана, но никто не отберет у них противостояние в политике и власти. Даже леди Паолина, и та, хоть и поставлена как соратница императрице, иногда желает оказаться на ее месте. Ремана это понимает, посему доверяя проверяет. Сато добился того, чтобы именно императрица была сильной, смелой, влиятельной и ни на минуту не забывала, что даже данная ей в помощь леди Паолина, при стечении обстоятельств, вполне может соблазниться и возжелать тиару Правящей Матери. По сути, она вторая женщина, которая способна с легкостью заменить предшественницу, при этом являясь самой сильной соперницей, дабы расслабляться и становиться нежным желе. Этот разговор, который дамы вели, прекрасно слышал ближайший круг соратниц из свиты и новое лицо — леди Константина. Новая ручная сплетница господина Тенаара. Не так давно он ввел ее в круг Правящих Жен, оставив легкий шлейф сомнения, так ли умна эта дама, как леди Алья, или она действительно просто сплетница? Князь, который руководит бомондом и волной сплетен смешанных с реальной информацией, на ухо императрице сообщил, что на этот раз дама в большей степени дура, и в меньшей степени умная. Ремана головой кивнула, но задумалась, так ли это на самом деле. Вот леди Лурдашия, которая утвердилась на месте леди Альи, она да, и умна, и красива, и коварна, и глупую дуру играет превосходно. Кроме посвященных, никто и не знает о ее живом уме, способности актрисы и преданности только императрице. Даже князь, и тот, порой обидно поджимает губы, но не трогает, так как данная дама в бомонде смогла делать дела также, как и исчезнувшая леди Алья. Кстати, эта леди сейчас сидит рядом с Константиной, шепчется и закатывает глаза, как если бы рассказывала нечто потрясающее, для бомонда крайне важное. Ее собеседница головой кивает, прикладывает руки к груди и округляет глаза, выглядит кране наивной дурочкой. Вот только пытаться сомневаться в ее искренности бесполезно — веришь безоговорочно. Эти две сплетницы сидела за спиной императрицы, прекрасно слышали все необходимые бомонду слова, запоминали их и понесут за стены, как довольные собачонки. Леди и принцесса Селена, как истинные благовоспитанные дамы, просто не замечают щебечущих сплетниц, потому как этот разговор не приватный, а как раз таки общественный. Пусть и проведен за закрытыми дверьми. На то и наличие сплетниц необходимо. Двери открылись, при этом с другой стороны проявился не длинный коридор, а комната. Оттуда, будучи весь в делах, вышел медноволосый мужчина, увлеченно ведя беседу со своим секретарем. Он говорил о делах, которые за порог бы не выносить. В какой-то момент обратил внимание, где он, огляделся, даже головой повертел и повернулся вокруг своей оси. — О, как заработался. Ну да ландо. Всем забыть что я говорил и что тут был, — он глянул за спину императрицы, которая, как и все остальные дамы, стояла на ногах чуть присев в реверансе и совсем чуть-чуть опустив подбородок. Дамы, что стояли за ее спиной, еще ниже присели, давая понять, что услышали и ни слова от них не будет произнесено. Руанд в этот момент головой кивнул, пара красных мундиров отошла в сторону и взяв одну из кушеток, поставила ее рядом с дамами, образуя полукруг. Как только кушетка встала на пол, Вальма подошла, плавно присела на одно колено, подняла руки и прощупала кушетку. Принцесса Селена, стоя как раз ближе всего к этой кушетке, удивилась, так как считала, что система безопасности тут каждую поверхность языком щупала. Что эта служанка желает найти в мягкой обивке? Неужели хоть кто-то осмелится навредить Тенаару?! Вальма встала, отошла на шаг назад, а ее господин прошел и опустил свой царственный зад, поерзал им и с довольным видом выдохнул. Привратник встал по правое плечо, неприязненно стрельнув глазами по принцессе Селене, которая осталась стоять на ногах, когда все остальные дамы расселись. — Селена, сядь и не мельтеши. — Недовольно произнес Сато, просматривая переданный лист-планшет секретарем. Покраснев, женщина быстро опустилась в кресло, в котором ранее сидела. Дамы этот промах не обозначили никак, даже взглядом. Они слишком хорошо знали, как действует Тенаар на людей, приверженцев учений Храма, и тем более тех, кто оказывается вблизи его фигуры. Так что желание стоять, вне зависимости от того, что все расселись, искоренить из них не так-то и просто. Но хватает одного слова самого господина, как оковы рушатся и человек может соблюдать все правила этикета Кавехтара. Если он не скажет, то ты хоть убивай, не сделает так, как все вокруг. Тенаар осмотрел записи, головой кивнул и поднял взгляд в сторону императрицы. — Есть ряд изменений, которые я желаю внести в этикет и правила поведения в бомонде. Ознакомьтесь. — Он передал на ее браслет-коммуникатор файл. — И это должно прижиться уже здесь и сейчас, дабы в обновленном Кавехтаре проблем не было. Сплетницам разрешаю разнести каждый пункт скрупулезно и дотошно. Императрица открыла файл, пробежалась по списку с отдельными блоками дополнений, которые надлежит изучить, кивнула головой. Некоторые вещи удивляли, но она не посмела высказать недовольства. Если он так хочет, что же, так и будет. — Да, вот еще что, — он глянул на сидевших тихими мышками сплетниц, — леди Константина, подойдите. Женщина моментально оказалась на ногах, стремительно обошла по кругу за спинами владычиц, остановилась рядом с господином приседая в глубоком реверансе. Выпрямившись, осталась стоять с опущенными вниз глазами. Это было разительное отличие бомонда от семьи императора, его ближней семьи — ни одна супруга Тенанука глаза в пол в его присутствии не опускает. Все остальные остаются во власти этикета, что показывает насколько человек приближен. Леди Константина была из слоя «все», без особенностей. Тенаар осмотрел ее, кивнул головой. Изра, что стояла чуть-чуть дальше, чем Вальма, достала из кармана небольшую черную шкатулку на ножках. Матовую, с гравировкой символа Тенаара. Она подошла к стоявшей леди и передала дар. — Это символ того, что от вас пойдет род сплетников Тенаара. Будьте очень аккуратны, передавая это кольцо, леди Константина. Любой принявший его, получает свой уровень власти и ответственности. Женщина сейчас смотрела на один из ста перстней, которые розданы были еще далеко не все. Двадцатка ели и наберется, то очень и очень хорошо. Леди Константина судорожно перевела дух, рассматривая это кольцо, которое сделал старый мастер. Камни и металл по спирали слились, образуя неповторимый рисунок, а небольшое пишущее устройство внутри было паспортом данного украшения. Его памяти хватит на несколько столетий, после чего будет заменен кристалл, дабы записывать дальше, кому и когда был передан, какими титулами за время ношения кольца владелец обзавелся, какие потерял. Отказываться или говорить о том, что она каким-либо образом недостойна, дама не стала. Она одела кольцо, опустилась вниз, на колени, склонив голову и проговорила достаточно тихо, но от этого каждое слово имело колоссальный вес: — Клянусь жизнью, быть достойной оказанной мне чести, и выбирать с умом последователя к данному перстню. Она не клялась честью, так как ее можно разрушить, но быть достойной от этого не перестанет. И Тенаар был тем, кто не боялся использовать бесчестных, лживых и двуличных людей, если они делали все, для блага империи. Принц Иршан тому доказательство, да и принц Согу, в определенное время был таким. Леди Анира, что до сих пор известным стало только узкому кругу людей, была его фигурой, которую подбросила сама старушка Судьба и мистер Случай. Кивнув головой, тем самым принимая клятву, Тенаар повел рукой и дама вернулась на свое место. Зависть в глазах леди Лурдашии быстро иссякла, так как повеяло холодом со стороны господина. — Вы решили в какую вотчину войдет принцесса Селена? — Да. Лучше всего подойдет Информатория. — Кивнула головой императрица. — Прекрасно. Значит затягивать не будем. В этом месте есть Храм, а значит с церемонией затягивать не стоит. — Он кивнул головой и секретарь передал документ в руки принцессы Селены. — Что это? — она открыла содержимое, коснувшись пальцем пиктограммы на лист планшете. — Статус-договор, согласно которым вы наделяетесь полномочиями официального представителя империи Легио, как супруга императора, дабы решать абсолютно все вопросы с империей Оламу. В разумных пределах вы не ограничены во власти и средствах. Но, моя просьба, не доводите до военного конфликта. Это будет моветон. — Тенаар усмехнулся на вид поплывшего и ошалевшего от осознания взгляда. — Документ подписан императором, императрицей и подтвержден Духовным Отцом. Работайте, леди Селена, работайте на благо двух империй. Женщина не выдержала, вскочила на ноги, затем опала на колени и склонила голову низко, выражая всю степень благодарности. Никто не будет из империи Легио трогать ее дом, только она сама. Ей помогут навести порядок, добить остатки толстосумов песочных, но самостоятельно правительство и император вмешиваться не будут. Равно как и императрица с остальными владычицами. Этот вопрос целиком и полностью ее, но со всеми силами империи Легио. Лучшего подарка для вечной верности одной отдельно взятой дамы, что болела все душой за свою родину, не придумать и не найти. — Ну все, все, поднимитесь леди, хватит вытирать пол своим замечательным платьем. Дама вернулась на свое место, сияя и улыбаясь. Сплетницы хищно посмотрели на господина, раздувая ноздри. Такая сенсация, такой куш! — На откуп леди Лурдашие. — Решил он и та шумно выдохнула, победоносно посмотрела на свою соперницу, а та демонстративно приподняла руку с перстнем, любуясь и пробивая в ответ сильнее, ведь ей-то доверяет сам Тенаар. Маленькая война сплетниц, что может быть прекраснее в Кавехтаре и его бомонде?***
— Шао, мне надо кое-куда слетать. И поверенный тут не поможет. — Слетать? — император осмотрел лицо лежавшего на своих коленях любимого. — Судя по тому, что ты просишь, а не ставишь перед фактом, это место не на Легио. — Нет, не на Легио. — Отрицательно качнул головой и усмехнулся. — Надо до Оламу смотаться и назад вернуться. — До Оламу? Зачем? — Я кое-что вспомнил, когда ты вернул меня, да подтвердил это во время Шанги-Ллил. — И что же это такое? — Мое настоящее прошлое. — Ты его вспомнил? — Нет. — Сато вздохнул. — В нем есть темные пятна, я хочу их узнать. — А не лучше ли оставить прошлое прошлому? — спросил Шао, прекрасно понимая, что боится даже помыслить, что он опять нырнет в объятия космоса! — Если бы там не было ничего, что мне понадобится, причем уже скоро, я бы так и поступил. — Заморочки Тенаара? — Да. — Сато открыл глаза и вздохнул. — До следующего Шанги-Ллил я должен это вспомнить. — Почти год. — Шао покусал щеку. — И что у нас есть, как предлог? Твои передвижения по планете-то сейчас отслеживаются маниакально, а там ведь другая империя. Боюсь, что весь флот с места сорвется и мой приказ проигнорирует. А Оламу еще весь бурлит и кипит, как бы чего дурного не вышло. — Да там дел-то на пару часов! — Сато быстро сел и повернулся. — Я узнавал у Стража, так как дорогу через врата «Пути» не пройду. — И что же он тебе сказал? — поморщился Шао, понимая, что дела за его спиной делаются не самые приятные и он бы кое-какому старику всю задницу отпинал! — Не злись. — Сато ухмыльнулся. — Ты пойдешь со мной. — Да? И когда же я выберу время для столь авантюрной затеи? — вздернул бровь император. — Что-то я не вижу метки на империи Оламу — подчинено Легио. — Да там буквально на пару часов! — Сато загорелся глазами. — Нам только понадобится еще несколько человек — две старые печати, две молодые и оба Привратника. — Печати? Для чего? — нахмурился Шао. — Для создания одной двери. Ты, как нить меня удерживающая, будешь рядом, а печати останутся под присмотром Стража. Из старых у нас ведь есть леди Эльмеша и леди Альма. Вернуть ее сюда не проблема, сама скачками прискачет, стоит только намекнуть на интересное дело. А из молодых выбирать не трудно — все мною обнесенные сейчас здесь. Возьмем самые сильные — Ильмар и Хорти. — И как же будет сие действо происходить? — сощурился Шао. — Довольно просто. Так как я на территории Храма уже больше одной недели безвылазно пробыл, поток перекачиваемой энергии увеличен. Здесь Храм тоже наличествует, так что добавить еще энергии вполне сможем. И это значит, что Страж способен самостоятельно, без присоединения к большому объему мироздания, открыть и закрыть одну дверь. Для меня. Мы просто из спальни выйдем в двери банка, где хранится ячейка на мое лицо оформленная. Заберем, что там есть и выйдем из дверей банка в спальню. — А если двух часов не хватит? Или там что случится? — С нами? — скептически выгнув бровь, Сато покачал головой. — Если будет нужно, заставлю их всех очень сильно пожалеть о содеянном. — А вы кровожадны, супруг мой. — Заулыбался Шао. — И все же, вот так запросто он может открыть дверь в самое сердце Оламу? А чего раньше так не сделал? Мы бы давно этих баранов заставили осознать — или дружба, или хана. — Ну ты и размечтался! — рассмеялся Сато. — Для подобной акции мне на территории Храма, в моем теперешнем состоянии души и тела, надо как минимум семь лет пробыть, не отлучаясь ни на день. Тогда запаса Стражу хватит на любые диверсии. — То есть, это будет одноразовая акция, после которой он не сможет открыть дверь нигде, кроме Легио? — На территории самого Легио он теперь открывать сможет в любом уголке любого размера проход. — Для кого? — насторожился император. — Для меня, для тебя, для любого опечатанного, если его будут пытаться убить. Жаль, конечно, что пока не может эвакуировать человека с нанесенной печатью из любого уголка империи, да и галактики, но начало уже есть. — Хочешь сказать, что ты теперь будешь проживать на территории Храма какое-то время? — Нет. — Сато покачал головой. — Достаточно того, что я буду жить в Кавехтаре над сферой Маймельхан. Это для двери к банку он сейчас силами насыщен. А дальше буде терпеливо собирать то, что положено по законам. Сейчас просто экстренный случай. И этот бонус, как его извинение. — Извинение? За что? — За это, — Сато протянул руку и пропустил через пальцы седую прядь. — Не его вина. — Его. — Сато посмотрел на супруга и сказал довольно холодным тоном, — он вывел тебя из себя настолько, что не заметил, как две струны твоей души лопнули и чуть не оторвались совсем. Не приди он к тебе так, как пришел, и седых висков бы не было. Ведь ты атаковал его кинжалом, — Сато опустил руку, — хоть изначально это и была моя вина, но он не имел право требовать от моего супруга каюхайд то, что требовал, как от простого императора при Тенааре. За это он извиняется. Ведь кроме силы, что в нем есть, по сути большего он предложить не может, а слова извинения не получат отклик больше чем в наших сердцах, а ведь ему нужно просить прощения именно по закону каюхайд. И кроме силы нам обоим он даровать ничего не может. Мне уже не нужно. Тебе будет тяжело принять. — Хорошо. — Шао кивнул головой. — Хорошо, пусть будет так. Когда идем? — Как пройдем на территорию Храма здесь, в Малиханде, через три дня баланс заполнится еще немного и можно проходить дверь. — У нас будет только два часа? — Желательно. — Сато кивнул головой. — Он после этой-то передачи спать будет как убитый трое суток, а если мы задержимся там, то и неделю проваляться может. — Понятно. Значит, так и сделаем. Или ждать ты будешь долго. Пока тут все утрясут, да наладят бесперебойную связь. Да и не думаю, что в самом центре Оламу мне будут рады. — Аха. — Заулыбался Сато. — А ты доволен. — Усмехнулся император. — Ну а как же! Приключение! — подсев ближе, заглянул в глаза, игриво положив руку на его бедро, заходя на внутреннюю часть, мурлыкнул, — или ты сам не хочешь чуть-чуть подразнить этих пердунов? Сто процентов у них по системе оповещения лиц твое и мое на первом месте. И не минует и часа, как они прибудут к банку, а мы такие деловые, в двери и нету нас, как призраков под солнечным светом. Шао рассмеялся, погладил его по щеке, давая право вести. И Сато повел. Да так повел, что заслушался матерков от охающего и ахающего супруга, который извивался под ним, хватая ртом воздух и в какой-то момент попытался удрать ползком. Не удрал, распластавшись по одеялу, на котором все игрища были, не в силах пошевелить ни ногой, ни рукой. Мурлыкнув, что его заездили, погрузился в дрему. Сато же, отдышавшись, сжалившись над задницей любимого, обработал ее бальзамом и укрывшись вторым одеялом, прилег рядом, мирно засыпая. Даже в личных покоях можно сделать прекрасный пикник, не правда ли? Они, когда слетали на настоящий, на тот самый уступ рядом с горный городом торговых сделок, провели там три дня и три ночи, вернулись нагулявшись и отдохнувшими, вошли в деловой темп, размеренно шагая по пути политики. Что ни говори, а отойти от родимой у Сатори пока не получается. Еще добирает кусочки мозаики, подбирает остатки, что опали при его уходе, закрывает дыры, но официально ни ногой. Императрице дал на откуп больше, чем она полагала, а постепенно и все переведет на нее. Все же он не шутил, когда говорил, что в политику больше ни ногой. Он Тенаар, Духовный Отец, а не правитель. Да и они, владычицы вотчин, давно уже не маленькие девочки, дабы опираться на его руки и оглядываться на его одобрение или ждать выволочку. За годы его отсутствия, они уже что можно и что нет, доказали, показали и подтвердив утвердили. Что еще может им дать Тенаар, когда они все умеют? Даже излишняя доверчивость не стоит между леди Паолиной и императрицей. Они обе прекрасно понимают, что встань ребром вопрос и будут соперницами. А уж про остальных и говорить нечего.