Play with Fire

      Тело Дрогона согревало, Дени как будто лежала на печи. Сонный дракон глубоко дышал, подкидывая ее вверх-вниз на своей спине, убаюкивая, но сна не было ни в одном глазу. Еще даже не пропели первые петухи, лишь где-то в лесу послышалась кукушка. Дени вспомнила, как Джорах рассказывал, что, если спросить у кукушки сколько осталось тебе лет на этом свете, она ответит.       － Кукушка, － шепнула Дейнерис, － сколько мне жить осталось?       Птица замолкла. Тишина темного морозного утра навевала тоску и отчаяние. Пропоют петухи － и Джорах двинется за Стену. Дени не верила в богов, но сейчас она жалела об этом: возможно, если бы она помолилась им, они оставили бы ему жизнь. Север чуть не стал местом, где она могла потерять детей, и ей не хотелось, чтобы он стал еще и местом, где погибнет ее друг.       "Мой медведь", － думала Дени, － "неужели ты этим собираешься доказать любовь ко мне?"       Ей не были нужны доказательства, ей был нужен он. И сегодня он может погибнуть из-за Джона Сноу. Дейенерис старалась не думать о Джоне, но когда он все-таки просачивался в ее мысли, сердце обжигалось болью. "Если бы не ты, Ланнистеры бы вообще не трогали Север!"       Кто может осмелиться полюбить дракона? Лишь найдутся те, кто попытаются щекотнуть его. Такие, как Джон. Дени чувствовала себя использованной, пустой, как будто душу ее высосали, оставив зияющую дыру. Она злилась на Миссандею, что дала ей надежду, на Вариса, что предложил заключить союз с Севером, на Джона, что считал ее обузой (после всего, что она сделала для него). Если бы не те слова, что он выплюнул ей в лицо, возможно, все прошло бы иначе, и сейчас она лежала бы на его груди.       Синяк на руке болел. Смотря на него, Дени хотела собрать все свои вещи и уехать отсюда как можно дальше, домой. Но дом ее был в стальных глазах Джона Сноу. Страшная мука тлей изъедала ее, ненависть колыхала ее разум, как только он появлялся рядом, но сердце отчаянно билось, как птичка в клетке. Дени ненавидела саму себя за то, что продолжает любить Джона и беспокоиться за него. Эту ночь она рыдала, заламывая руки, прячась под гребнем Дрогона, думая о том, что, быть может, король Севера не вернется назад, останется там, за Стеной, и станет частью армии мертвых. Мурашки пробежались по ее телу. Чем дольше она оставалась без Джона, тем меньше она желала ему зла и тем больше мягчело ее сердце.       Во дворе, хорохорясь, пропел петух.