***
Гарри вернулся в подземелье после посещения Хедвиг, чувствуя себя значительно веселее, чем утром. Он встал у портрета забавного человечка, служащим входом в комнаты Снейпа, затем остановился. Он зашипел от разочарования, понимая, как глупо поступил. Ему даже не пришло в голову, что он не может открыть дверь в комнаты сейчас! Он выругался, в отчаянии пиная камни. Это, естественно, вызвало острую боль в ноге, и ему захотелось потереть пульсирующее место. Он сел возле одного из доспехов, думая, что еще немного до обеда и Снейп, вероятно, скоро вернется из своей лаборатории. Он просто подождет, пока тот откроет дверь. Снейп, однако, вернулся в свои покои немного раньше, решив приготовить обед сам, а не посылать эльфов. Он любил готовить, когда у него было время, и это было то, что он обычно с нетерпением ждал во время каникул. Он поставил дымящиеся тарелки на стол ровно в час дня, гадая, где Гарри. - Этот мальчишка даже не может придерживаться графика, - пробормотал он и сел ждать. Время шло, он злился все больше и больше, в конце концов наложил на еду согревающие чары. Наконец, он начал беспокоиться. Что-то случилось с мальчиком? Неужели он все-таки решил полететь и упал? Он быстро схватил мантию и поспешил ко входу в свои комнаты, намереваясь найти Поттера. Тем временем Гарри начал задаваться вопросом, придет ли когда-нибудь профессор Снейп, полагая, что к этому времени должно быть уже больше часа, когда вход слева от него внезапно открылся, и немного обеспокоенный Снейп вылетел из проема. Профессор зашагал по коридору, не замечая Гарри, направляясь в противоположную сторону от того места, где он сейчас поднимался на ноги. - Профессор! - крикнул Гарри. Снейп развернулся, и Гарри отступил назад, когда его лицо помрачнело при виде своего подопечного. Снейп вернулся к входу, открыл его и скомандовал холодным голосом: - Внутрь! Гарри молча повиновался. Оказавшись внутри, Снейп начал разглагольствовать о глупых гриффиндорцах, об отсутствии какого-либо уважения к правилам, о нахождении, где угодно, о никакой заботе о собственной шее... Гарри съеживался все больше и больше в своем кресле, пока тирада продолжалась, образы потенциальных наказаний мелькали в его голове. Наконец Снейп остановился и спросил с холодным блеском в глазах: - Не могли бы вы объяснить, почему вы опоздали на обед? Гарри сглотнул. - Ну, сэр, я вернулся вовремя, сэр, но я понял, что больше не могу открыть вход, - он слегка поднял руки, указывая на проблему, - поэтому я просто подумал, что подожду, пока вы вернетесь из лаборатории на обед. Я не знал, что вы уже внутри. Гнев Снейпа исчез с его лица, оставив выражение, похожее на раздражение и что-то еще, что Гарри не мог понять. Снейп вздохнул и заявил: - Я... - он, казалось, боролся мгновение, выражение его лица было напряженным, - приношу свои извинения, Поттер. Еще одна оплошность с моей стороны. Глаза Гарри расширились, и он кивнул, не зная, что сказать. - Значит... меня не накажут, сэр? - в конце концов спросил он. - Конечно, нет, Поттер, это не ваша вина. Я не могу наказать вас за то, что вы не можете контролировать. Гарри благоразумно промолчал на это довольно неожиданное заявление. Обед прошел в молчании и напряжении. Снейп был явно раздражен на себя и несколько смущен отсутствием предусмотрительности. Он был так сосредоточен на своем смущении из-за того, что был вынужден заботиться о каждой потребности Поттера, что не обратил внимания на то, что это были за потребности. Он поклялся защищать мальчика ради Лили, и, хотя в заботе о нем не было необходимости, в данный момент мальчик был довольно беспомощен. Было бы жестоко оставить его в ловушке или в затруднительном положении, даже если бы он был таким же отродьем, как и его отец.***
На следующий день Гарри очень устал и чувствовал себя очень неуютно. Прошлой ночью он почти не спал, мучимый болью в плечах и руках, и кошмарами, которые начинались всякий раз, когда он засыпал. Разрываясь между попытками не заснуть, чтобы избежать кошмаров, и желанием уснуть, чтобы избежать боли, он провел ночь то засыпая от усталости, то просыпаясь через несколько минут после кошмара. В течение дня он также заметил жгучую боль, которая развилась на коже его предплечий, он предположил, что они терлись друг о друга очень долго. К обеду он был в довольно скверном настроении и мог только с тоской думать о следующем утре, когда Снейп снова ослабит путы. Он лениво жевал пищу, которой кормил его Снейп. У него почти не было аппетита, но он знал, что должен съесть по крайней мере половину своей тарелки, чтобы не вызвать гнев Снейпа. Снейп тем временем наблюдал за Гарри с некоторым беспокойством. Был Сочельник, но он казался совершенно забитым. Под глазами у него залегли круги, и аппетит явно пропал, хотя он и не отказался от еды, которой его по-прежнему кормил Снейп. Наконец, он решил, что лучше спросить, что случилось, чтобы ребенок не заболел (хотя почему он будет страдать в тишине и молчании, не должен ли он настаивать на том, чтобы Снейп прислуживал ему в его выздоровлении?). - Поттер, вы в порядке? - спросил он, стараясь, чтобы голос не прозвучал с обычным ядом. Гарри поднял глаза, слегка удивленный, и покачал головой. Снейп нахмурился. - Вам не нравится еда? - Все в порядке, - пробормотал Гарри. Снейп внимательно посмотрел на него. - Значит, ты хорошо спишь? - наконец спросил он. Гарри заколебался, потом понял, что Снейп вряд ли полностью оставит эту тему, и поэтому решил сказать ему частичную правду. Он покачал головой и добавил: - У меня болят плечи. Снейп снова почувствовал раздражение на себя. Конечно ему было больно! Он мысленно выругал себя за то, что не подумал об этом раньше. Ведь руки Поттера были сохранены в том же неудобном положении. Он предположил, что напряжение вызвало довольно большая нагрузка на его плечи и мышцы спины. В его голове вспыхнула лампочка, и он задался вопросом, не по этой ли причине он так часто видел Поттера с руками, подложенными под подбородок или лежащими на голове в последние пару дней. Он думал, что это какая-то странная, подростковая прихоть, но теперь это казалось разумным способом найти более удобное положение. Он задавался вопросом, действительно ли он был таким страшным и жестоким, что избалованный Поттер даже не жаловался на свой дискомфорт. И Снейп, человек, который гордился своими наблюдательными способностями, был слишком ослеплен своими предположениями о мальчике - предположениями, которые начинали рушиться, чем больше времени он был вынужден проводить с ним - чтобы заметить, когда ему было больно. Поднявшись, Снейп направился в свою комнату и через мгновение вернулся с маленькой баночкой. - Встаньте, - приказал он Гарри удивительно мягким, если не совсем нежным тоном. Смутившись, Гарри повиновался. - Этот крем немного снимет напряжение и поможет справиться с болью, - объяснил Снейп Гарри, поднимая банку. - Я просто сниму с вас рубашку и вотру его вам в плечи и руки, - он начал поднимать палочку, но был остановлен протестом Гарри. - Нет! Нет, сэр, - воскликнул он, широко раскрыв глаза ("Это был страх?" - удивился Снейп). - Не снимайте с меня рубашку. Вы не можете просто... втереть его мне под воротник? Снейп обдумал его просьбу. Было довольно странно, что у него была такая реакция на такую мелочь, но Снейп предположил, что подросток достаточно потерял свое достоинство за последнюю неделю, и решил не расспрашивать его об этом. - Хорошо. Повернитесь, пожалуйста, - Гарри подчинился и Снейп начал втирать крем в плечи и верхнюю часть спины, работая через свободный воротник мешковатой рубашки Гарри. Снейп почувствовал, как Гарри расслабился, когда мазал его руки, его усталые веки начали опускаться. Когда Снейп закончил, он повел уставшего ребенка в спальню, помогая ему приготовиться ко сну и оставив дверь гостевой комнаты приоткрытой за ним, как только ребенок был в постели. Позже той ночью, лежа в своей постели, Снейп думал обо всем, что узнал о Гарри Поттере за последние несколько дней. Вопреки его ожиданиям, Поттер был довольно тихим и незаметным для большинства. Он чередовал моменты упрямого неповиновения и испуганной робости и явно не хотел сообщать Снейпу о любых проблемах, которые у него были. Снейп не был уверен, было ли это вызвано независимой чертой или страхом перед его язвительным Мастером зелий, но его разум крутился вокруг возможностей, пока он пребывал во сне.