***
- Урод, - прошипела тетя Петуния. - Ты никогда не был чем-то большим, чем уродом. - Как ты мог подумать, что мы будем любить тебя так, как любим нашего Даддлика? - добавил дядя Вернон. - Он идеальный сын, он никогда не делал волосы учителя синими. - Ты стоил нам кучу денег все эти годы, мальчишка! - Ты знаешь, сколько стоит накормить и одеть такую никчемную ношу, как ты? Гарри, пора вставать. - Нет, я старался быть хорошим! - слабо запротестовал Гарри. - Надо было больше стараться, - фыркнула тетя Петуния. Гарри, все в порядке, это просто сон. - Ты никогда не умел правильно выполнять свои обязанности, не мог даже заработать себе на пропитание! - воскликнул дядя Вернон. Гарри, проснись ради меня, пожалуйста, пора вставать. - Ты просто никчемный урод! Гарри! Гарри открыл глаза и увидел стоящего над ним Снейпа. Он слегка отшатнулся от угрожающей фигуры, затем расслабился, когда Снейп сделал шаг назад, и он понял, где он и кто с ним. Снейп тихо вздохнул. - Не хочешь ли сыграть в шашки? - спросил он. Гарри молча кивнул и последовал за Снейпом в гостиную.***
На следующее утро даже Снейп начал ощущать тяготы многих бессонных ночей подряд. Он задавался вопросом, как Гарри, все еще подросток - на самом деле ребенок - все еще функционирует; он подозревал, что у него были постоянные кошмары еще до того, как Снейп начал замечать. После того, как Снейп подготовил Гарри к сегодняшнему дню, Гарри заговорил. - Сэр? - спросил он. - Как вы думаете, мы сможем снизить стадию зелья сегодня немного раньше, чем в предыдущие дни? Тогда я смогу накормить себя завтраком? Снейп покачал головой. - Нет, боюсь, что нет. Переход к первой стадии - самый трудный шаг. Было бы крайне неразумно пытаться сделать это слишком рано. Мы должны дать ему четыре полных дня. Я не хочу рисковать, возвращая тебя на шестую стадию. Гарри выглядел разочарованным, но понимающе кивнул. Снейп наблюдал за Гарри во время завтрака. Он был спокоен и сдержан в течение всего приема пищи и съел только около трети своей еды, что было немного меньше, чем обычно. Снейп продолжал накладывать в тарелку Гарри то, что считал "нормальной" порцией для мальчика его возраста, надеясь, что подросток сможет когда-нибудь доесть ее. Теперь, однако, он начал задаваться вопросом, может ли Гарри принять пищевую добавку или, возможно, усилитель аппетита, чтобы иметь аппетит и достаточный вес в более здоровом диапазоне. Но Снейп беспокоился не только о его физическом здоровье, когда увидел, каким вялым казался мальчик этим утром. Он покорно принял пищу, просто открыв рот, машинально пережевывая ее, и лишь слегка покачал головой, когда наелся. И пока Снейп осторожно убирал излишки овсянки с его губ, он просто сидел и смотрел на свою тарелку. Когда они закончили есть, Гарри молча последовал за Снейпом в гостиную, где они сели на свои обычные места, Гарри изучал пол. Снейп мгновение изучал Гарри, прежде чем сказать: - Ты сегодня выглядишь необычно подавленным, Гарри. Тебя что-то беспокоит? Гарри пожал плечами. - Наверное, просто устал. - Конечно, я могу это понять. Ты уверен, что тебя больше ничего не беспокоит? - он помолчал, собираясь с мыслями, потом сказал: - Я не против обсудить, если что-то есть. Это нормально, чтобы сказать мне. Гарри удивленно поднял глаза. Эхо "никчемного урода" и "надоедливого бремени" кружилось в его голове все утро, но теперь оно немного померкло, когда он встретился с обсидиановыми глазами Снейпа. Он почувствовал комок, образующийся в его горле и моргнул. О нет. Не сейчас. Он не плакал много лет, так почему сейчас? И тем более перед Снейпом. Он попытался сдержать слезы, но непрошеное рыдание вырвалось из его горла, превратившись в жалкую икоту. Он закрыл глаза от стыда, но через мгновение почувствовал, как кто-то нерешительно обнял его за плечи, и его чувства открылись. Он зарыдал, уткнувшись в плечо Снейпа, чтобы спрятать лицо. Он даже не был уверен, почему плакал на самом деле, но в какой-то момент он осознал, что бормочет слова в мантию Снейпа. - ...я так старался быть хорошим... Я думал, если бы я просто старался сильнее... Почему они... они не могли… На последнем слове у него перехватило горло. Он не мог произнести это слово, которое так долго мечтал услышать в детстве, пока не понял, как глупо надеяться на такое. Но Снейп, казалось, понял. Он почувствовал гул глубоко в груди. - Это были они, Гарри, не ты, никогда не ты. Они отказались видеть, какой ты замечательный. Они решили отказаться видеть реального тебя, а вместо этого они видели только образ, который они сделали из тебя. - Но как вы можете говорить, что я замечательный! - влажно воскликнул Гарри. - Вы ненавидели меня все эти годы, - он вытер щеки, но не вырвался из объятий Снейпа. В этот момент Снейп осознал, как сильно он ранил уже раненого мальчика за последние несколько лет. Гарри пришел в Хогвартс уже раненым, желая доверять, но боясь, желая только немного любви и немного принятия, и он просто затоптал его. Снейп тяжело вздохнул и слегка погладил Гарри по спине. - Я тоже был слеп к тебе настоящему. Я видел только, что ты похож на своего отца, и взвалил на тебя бремя своих детских обид, но ошибся. И я искренне сожалею об этом, Гарри. Но я изменился и вижу, как ты прекрасен сейчас, Гарри. Ты умный, любознательный, трудолюбивый мальчик, с прекрасной невинной душой. Сожалею, что не увидел этого раньше, - и в этот момент Снейп понял, насколько правдивы его слова. Каким-то образом его миссия защитить, а затем спасти Гарри Поттера превратилась во что-то большее. Он заботился о нем. Гарри шмыгнул носом. - Но, если вы изменились, почему они не могут измениться? - он снова посмотрел на Снейпа, встретив его зелеными глазами, блестящими от слез. - Вы думаете, они когда-нибудь это сделают? Снейп не знал, что сказать. Как он мог ответить на такой вопрос этого страдающего мальчика? - Я бы хотел, чтобы они могли, Гарри, - наконец прошептал он.***
Через некоторое время Гарри сидел на стуле, отодвинутом от кухонного стола, его лицо было очищено от слез. Снейп стоял перед ним, подняв палочку. - Ты готов? - спросил он. Когда Гарри кивнул, он начал читать заклинание, размахивая палочкой над его руками. Через минуту или две, он остановился и нахмурился, глядя на руки Гарри. Он продолжил, слегка изменив движения палочкой. Через мгновение глаза Гарри расширились. Его предплечья медленно двигались навстречу друг другу. - Сэр? - он пискнул, его голос дрожал. Снейп увидел, на что указывает Гарри, и начал быстро проговаривать заклинание, описывая палочкой широкие дуги и круги. Через несколько напряженных минут руки Гарри остановили свое продвижение, и заклинания Снейпа стали тихими и мелодичными, завораживающими, а движения его палочки изящными и почти танцевальными. Через несколько минут он остановился и тяжело опустился в кресло, проводя рукой по волосам. Гарри слегка улыбнулся ему и пошевелил руками, которые теперь были свободны, его руки были связаны только на запястьях. Уголок губ Снейпа слегка дернулся вверх. - Похоже, в конце концов мы добились успеха. Как твои руки? - он встал и потянулся к ним, осматривая ладони Гарри. - Немного потрескалась кожа, - ответил он на свой вопрос. - Я принесу заживляющую мазь. Гарри кивнул. - Значит, сегодня я буду отбывать наказание? - как бы он ни ненавидел отработки Снейпа, он не хотел рисковать хрупким взаимопониманием, которое они начали строить между собой. Он не хотел показаться неблагодарным или уклоняться от ответственности или наказания. Снейп, однако, ухмыльнулся. - Думаю, мы можем обойтись без твоей отработки. Я верю, что все это испытание было достаточным наказанием. Гарри уставился на него, но кивнул. Выражение лица Снейпа стало немного более строгим, когда он добавил: - Однако, я ожидаю, что ты будешь проводить, по крайней мере, пару часов после обеда каждый день, изучая и работая над своими заданиями. Тебе нужно кое-что наверстать.***
После того, как Снейп ушел, Гарри снова долго смотрел на чистый кусок пергамента перед ним. Писать немного легче, чем говорить, но все равно страшно. Наконец, он решил, что не нужно отдавать это письмо Снейпу, если он не хочет. Но по мере того, как он углублялся в годы, проведенные с Дурслями, он все больше и больше думал о том, что он испытал там, и обнаружил, что это было почти катарсисом, когда это было написано на пергаменте, как будто он извлекал яд из своей души. В конце концов он положил перо на бумагу и начал писать, хотя и довольно неуклюже.***
Гарри не хватило смелости отдать Снейпу письмо до следующего утра перед завтраком. Он чувствовал себя немного более энергичным, проспав всю предыдущую ночь, ни разу не проснувшись и не увидев снов, которые мог бы вспомнить. Наверное, он слишком устал, чтобы ему что-то снилось. Изначально он не думал, что отдаст Снейпу письмо, но снова почувствовал в нем неизбежность. И как бы это ни пугало его, и даже временами причиняло боль, он должен был признать, что какая-то крошечная часть его чувствовала облегчение, рассказывая кому-то секреты, которые он хранил в течение многих лет. Снейп принял письмо с легким кивком, отложив его в сторону, чтобы прочитать после еды. Но когда он увидел, каким беспокойным и нервным был Гарри, он решил, что это может немного облегчить его дискомфорт, если он начнет читать сейчас, положив конец напряжению. Закончив завтрак, он взял его и начал читать, старательно сохраняя бесстрастное выражение лица и расслабленную позу. Дядя Вернон всегда давал мне пощёчину, сколько я себя помню. Даже тетя Петуния иногда получает пощечину. Они всегда заставляли меня выполнять всю работу по дому и по хозяйству, и меня просто немного ударяли, если я вообще что-то портил. Меня запирали в чулане, если я делал что-то странное. И они обычно оставляли меня там, когда уходили из дома, если только не хотели, чтобы я делал работу по дому, пока их не было. Но однажды, когда мне было 7, я думаю, или может быть 8, они вытащили меня из чулана, когда вернулись домой. Я не помню, как я выбрался, на самом деле, я просто помню, что я был голоден. Они нашли меня на кухне, поедающим банан. Дядя Вернон был в ярости. Он сказал, что я украл его у них, и они больше не могут мне доверять. Поэтому, когда они уходили после этого, они всегда оставляли меня привязанным к чему-то. Дядя Вернон даже откуда-то принес наручники домой, и он держал ключ в своем кармане. Сначала на меня надевали наручники на часть рамы моей раскладушки. Позже они начали приковывать мою руку наручниками к трубе в подвале. Это было не так уж и плохо, правда, просто стало немного скучно. Следующим летом дядя Вернон поймал меня на перерыве в тени, когда я должен был стричь газон. Он очень разозлился. Затем он попросил меня построить им более высокий забор на несколько дней и вытащить старую тугую веревку, которую они использовали иногда, когда тетя Мардж привозила с собой в гости свою собаку Злыдня. Когда он заставил меня снова стричь газон на следующей неделе, он привязал мою лодыжку наручниками к этой веревке. Но в то лето он делал это всего несколько раз, и, думаю, потом ему стало скучно, потому что больше никогда не делал этого. К концу письма (на самом деле это был скорее отчет) Снейпу пришлось изрядно постараться, чтобы гнев не отразился на его лице и языке тела. Дурсли были чудовищами. Даже если они никогда не прикасались к Гарри, уровень жестокого обращения и пренебрежения, деградации, был ужасающим. И Снейп не пропустил перехода от настоящего времени к прошедшему. Поскольку он сильно сомневается в том, что жестокое обращение прекратилось, ему было интересно узнать, как оно усилилось в дальнейшем. Ведя Гарри в гостиную, он размышлял над загадкой, которая мучила его уже полторы недели, со дня инцидента с зельями Гарри. Гарри неожиданно запаниковал при мысли о том, что его руки будут связаны, и теперь он понимал почему. - Прежде всего, я очень горжусь тобой, Гарри, за то, что ты рассказал мне об этом. Я знаю, что это было нелегко. Гарри выглядел удивленным, и его лицо слегка покраснело от комплимента. Он выглядит так, словно никто никогда не говорил ему, что гордится им. Подумал Снейп, глядя в широко раскрытые глаза Гарри и его сияющее лицо. С другой стороны, вполне вероятно, что никто никогда этого не делал. - Я предполагаю, что, учитывая твою историю с родственниками, твоя ситуация с Fune ad Servendium была особенно трудной. Как ты думаешь, это так? - спросил Снейп. Гарри пожал плечами, его счастье угасло. - Может быть, - тихо сказал он. - Думаешь, поэтому твои кошмары стали чаще? - предположил Снейп, пытаясь помочь ребенку открыться. Но как бы Гарри ни наслаждался комплиментом Снейпа и ни хотел сделать что-то еще, чтобы заслужить такую похвалу, он, похоже, не мог заставить себя открыться больше в этот день. Он был слишком смущен, слишком стыдился своей слабости. После долгих попыток мягко подтолкнуть Гарри к разговору, Снейп начал подозревать, что причиной его молчания был стыд, смущение и даже чувство изоляции. Гарри, скорее всего, не знал никого, с кем плохо обращалась бы их семья, ему было так трудно осознать, что это не его вина, что он ничего не мог с этим поделать, особенно когда вокруг него были любящие семьи. Снейп внутренне вздохнул, собираясь с духом. Он предполагал, что знал все это время, на каком-то уровне, что в конце концов расскажет Гарри о своем детстве, но это не облегчало момент откровения. - Гарри, - он заколебался. - Я хочу тебе кое-что показать, - Гарри кивнул, и он неловко повернулся на стуле так, чтобы его спина была обращена к Гарри, и поднял свитер к плечам, мысленно поблагодарив Мерлина за то, что он еще не надел мантию. Он подождал всего пару секунд после того, как услышал вздох Гарри, прежде чем повернулся в кресле, поправляя свитер. На мгновение воцарилась неловкая тишина, пока каждый пытался собраться с мыслями, не встречаясь глазами. - Я просто хочу, чтобы ты знал, что ты не одинок в этом, Гарри, - увидев, что Гарри кивнул, он встал, быстро собрался в лабораторию и вышел из своих комнат.***
Хотя Снейп знал, что Гарри написал что-то утром, он не получил письмо снова той ночью. Он решил не давить на мальчика, размышляя, не слишком ли они торопятся. Он подумал, что, скорее всего, у него было немало потраченных на него усилий, и это ни в коем случае не мешало ему уделить ему время. Той ночью он снова проснулся от чар, которые установил в комнате Гарри. Комната Гарри? Когда она стала комнатой Гарри? Он поспешил по коридору, открыл закрытую дверь и обнаружил Гарри посреди самого жестокого кошмара, который он когда-либо видел. - Гарри, - мягко позвал он, пытаясь найти какую-нибудь часть подростка, за которую можно было бы ухватиться. Крики и стоны Гарри были лишь частично заглушены его руками, и жалкий звук, который он издавал, разрывал сердце Снейпа - орган, о существовании которого он даже не подозревал, начал таять. В конце концов, Снейпу удалось коснуться спины Гарри, и он начал растирать маленькие круги. Когда Гарри перевернулся на спину, ему не удалось избежать ловушки и его рука осталась под спиной мальчика. - Гарри! - он позвал снова, немного громче. Он даже не был уверен, что Гарри его слышит. Наконец, после внутренних споров он схватил подростка за руки, положив одну ногу на кровать и скрипя зубами, когда Гарри начал бить его ногами по животу. - Гарри, все в порядке, ты в безопасности, ты в Хогвартсе, ты в безопасности, никто не причиняет тебе вреда, пора просыпаться, ты в безопасности… Прошло несколько долгих минут, намного больше, чем любой из предыдущих кошмаров, прежде чем Гарри наконец проснулся. Сначала он резко отпрянул от Снейпа, и Снейп отпустил его и отошел к краю кровати. Но прежде чем он смог уйти, он внезапно оказался в охапке рыдающего подростка, когда Гарри бросился на своего профессора. Они оставались в таком положении долгое время, Гарри рыдал, а Снейп гладил его по спине. Не было произнесено ни слова. Через некоторое время рыдания Гарри, наконец, утихли, и когда Снейп посмотрел вниз, он понял, что тот снова заснул. Он осторожно высвободился и уложил Гарри обратно. Он постоял несколько минут, наблюдая за подростком, который мирно спал, прежде чем, наконец, уйти, закрыв за собой дверь.