Эльфы не болеют

      Реагировать ни на что не хотелось совершенно. Как и открывать глаза. К сожалению, пришедший совершенно не понял ее состояния.       — А ну вставай! — девушку грубо пнули под ребра. — Хватит валяться. Пора за работу, тварь!       Ада сонно прищурилась на пришедшего и поморщилась. Даже не нужно было, гадать, кто это — Элар. Медленно сев, Ада попыталась раскрыть слипающиеся глаза. Проснуться ей не дали. Схватив за руку, роханец потащил девушку из камеры.       Весь последующий день Аде дался нелегко: всю работу, которую до этого она делила с Америей, ей пришлось выполнять самой на голодный желудок и не выспавшейся. И если вдруг она что-то делала не так, то Элар совершенно не жалел жестких слов и побоев. Еду соизволили дать только под конец дня, когда все, что можно было сделать, было выполнено, а саму девушку швырнули в ее камеру. Америя так и не появилась за весь день, а на вопросы о ней ответа не было получено. Роханка просто исчезла.       Так прошли три долгих, слившихся воедино дня. Ада уже ничего не понимала и механически делала свою работу, периодически думая о том, что надо бы сбежать. Да вот надзор никак не ослабевал. Пока однажды ее никто не пришел будить среди ночи.       Проснувшись от лучей солнца, девушка удивленно по посмотрела в прорезь у потолка, служившую окном. Дотянуться до нее было невозможно, но она вполне могла осветить небольшую каморку, в которой содержали Аду.       «Как странно. Про меня забыли?» — подумала она. Встав, девушка попыталась дотянуться до щелки, встав на цыпочки, но так увлеклась, что звук открывшейся двери заставил вздрогнуть и обернуться, а сердце подскочить до горла.       — Это я, — улыбнулась Америя, входя. — Быстрее. За мной. Сейчас меняется караул, мы можем успеть выйти. Я потом все объясню. Быстрее.       Америя схватила недоумевающую эльфийку за руку и потащила из камеры. Ада даже пискнуть не успела, как оказалась уже на выходе из здания. Солнце и свежий воздух были настолько непривычны, что кружилась голова, а глаза слезились. Но все равно девушка с жадностью вдыхала свежий воздух, понимая теперь заключенных, которые сбегали на свободу.       — Надеюсь, это не сон…       — Думаю, нет, — раздался слабый насмешливый голос откуда-то сбоку.       Ада обернулась на звук, который исходил из-под тени дерева от до боли знакомой эльфийки. Тауриэль сидела, вытянув левую ногу, а правую подогнув в колене, положив на него подбородок. Выглядела рыжеволосая изможденно, но свежий воздух явно придал ей сил.       — Тау! Как я рада тебя видеть!       Ада бросилась к подруге и обняла ее, чуть не уронив не ожидавшую такого резкого наскока эльфийку. Слабость и голод отступили перед счастьем осознавания, что они теперь все вместе на свободе.       — Я тоже, Ада, я тоже. Спасибо Америи, она вытащила нас. Я даже не подозревала, что в домах людей есть тайные ходы.       — Я тоже, пока сама не наткнулась, — улыбнулась женщина. — Мы уже на достаточном расстоянии от поселения, но нужно спешить: караул вот-вот сменится, и вашу пропажу обнаружат.       Не говоря ни слова, роханка вывела из кустов две лошади, к седлам которых были привязаны походные мешки. Открыв один из них, Америя достала флягу и протянула ее Аде.       — Мирувор*. Я знаю, ваш народ применяет его для придания сил. Должен помочь продержаться еще некоторое время, пока вы не сделаете привал.       — Откуда он у тебя? — насторожилась Тауриэль.       — Отец оставил несколько бутылок, — пожала плечами женщина. — Не забывай, кто я, пожалуйста.       — В любом случае, он есть. Спасибо тебе, Америя. Но… лошадей всего две… Ты не поедешь с нами? — Ада взяла флягу и грустно посмотрела на нее.       Женщина грустно улыбнулась и покачала головой.       — Пейте и отправляйтесь. А мне еще нужно замести следы. Не волнуйтесь за меня. Может, еще свидимся.       Напиток приятно обволакивал горло, когда Ада послушно выпила его, передавая емкость подруге. Тепло растекалось по телу, а усталость медленно покидала его. Плохое настроение окончательно улетучилось, сменяясь на легкую грусть расставания.       Когда кони тронулись, Ада обернулась посмотреть на Америю. Та стояла, подняв руку в приветственном жесте. Отвернувшись, эльфийка припала к шее лошади, подгоняя животное. Она старалась не думать о том, что ждет их подругу теперь, если узнают, что они бежали. Приходилось менять направление, путать следы, но, тем не менее, девушки неустанно двигались в сторону севера.       Спустя время запал кончился, да и лошади подустали, и девушки спешились, располагаясь около родника. Животные жадно пили, пока эльфийки располагались на отдых. Местом выбрали небольшую рощицу неподалеку от ручья, чтобы лошади могли напиться, а они, в последствии, помыться — от Ады до сих пор немного пахло гнилыми фруктами.       — Ну, а теперь рассказывай. Где тебя держали? Как ты? Как удалось сбежать? Что произошло?       Тауриэль чуть улыбнулась.       — Давай потом? Я хочу немного поспать…       Девушка вздохнула, но согласилась на просьбу подруги. Ада и сама чувствовала усталость. Но сейчас она понимала, что ей нужно следить за горизонтом. Ну и поесть не мешало бы. Но сейчас Тауриэль уже спала, а расспросы можно оставить на потом.       Место, где их держали, как оказалось, было намного дальше, чем изначально думала девушка. Или же просто она пока плохо ориентируется на местности. «Я здесь никогда не была. Даже если это место… из снов, то все равно мы ходили явно не в этих краях. Нужна карта. Может, она есть в седельных сумках?» — подумала эльфийка, заставив себя встать и подойти к еще оседланным лошадям.       Там оказалось все, что нужно на первое время в пути: фляжки с водой и мирувором, ржаной хлеб, от запаха которого рот сразу же наполнился слюной, немного сушеного мяса, два кинжала и, конечно же, карта. Взяв еды, Ада вытащила желтоватый лист пергамента, погладив лошадь по холке.       — Я тебя потом расседлаю, хорошо? — тихо улыбнулась девушка. — Честно.       Сев у камня, вдоль которого растянулась Тауриэль, эльфийка принялась есть и изучать карту. Она помнила, что говорили что-то о Рохане. Он нашелся в самом низу карты и ровно посередине. Скользнув дальше по бумаге глазами, Ада увидела название, от которого сердце стало биться чаще: «Одинокая гора». В голове стали возникать образы ночных разговоров около костров, совместных приключений, родных лиц и голосов.       «Что с ними теперь? Живы ли они? Была война… Они могли погибнуть…» — слезы катились по щекам. Внутри груди было странное зудящее желание петь. Глубоко вздохнув, девушка несмело протянула:

Мы бредем. Сквозь мглистых гор хребет… В пещеры, где… не брезжит свет…

      Ада боялась разбудить Тауриэль, поэтому пела тихо. Из-за слез голос звучал сдавлено и то и дело прерывался всхлипами. Карту пришлось отложить, потому что она рисковала быть затопленной. Слезы холодными дорожками текли по щекам и шее, терялись где-то в воротнике ее рубахи, которую ей дали на время работ во дворце Элара.

Наш путь лежит сквозь тьмы гранит… Чтобы найти злато в пути…

      В какой-то момент перед глазами девушки предстали все ее друзья. Они сидели рядом и, совсем как в тот день у камина Бильбо, подхватили мотив. Ада слышала голос каждого из них. Казалось, они перекрывали все звуки вокруг, и еще немного, и они бы точно разбудили Тауриэль.

Ветра стонали во мраке ночном. Шептали ветви о своем…

      Голос последний раз сорвался и перешел в сдавленные рыдания. Голоса друзей оборвались так же резко, как и начались. Мираж рассеялся вместе с гостиной, ночью и теплом. Она снова оказалась в незнакомом ей месте в незнакомом теле, не понимая, что делать и как дальше жить. Только медальон на шее, который чудом удалось сохранить через все это время, остался как напоминание о том времени.       «Лучше бы я не смотрела эту дрянную карту. Лучше бы не вспоминала. Вот черт… Я бы даже встретилась с этим бы чокнутым эльфом, чтобы его олень за ногу. Или на ком он там ездил? Да не важно! Гендальф, тот еще жук, жив ли со своим характером? Кили, Фили, Балин, Двалин, Ори, Нори… Как они сейчас? Как их Гора? Все ли хорошо с Торином? Да и с сыном того чокнутого? Тауриэль должна знать, скорее бы она проснулась».       Вытерев слезы, Ада нашла в себе силы съесть хлеб, который уже и не хотелось есть, но она понимала, что подкрепить организм нужно. Запив его водой, девушка, стараясь не глядеть, свернула карту и пошла к лошадям, чтобы их расседлать. Животные были рады и тихо фырчали, словно не могли дождаться, когда же с них наконец-то снимут неудобные седла.       Тауриэль подошла как раз после того, как была расседлана вторая лошадь.       — С пробуждением, — слабо улыбнулась Ада, опуская седло на траву. — Как спалось? Тебе надо поесть. Сейчас достану хлеб.       — Я бы многое отдала бы, чтобы вот так не спать. К сожалению, почти все, кто был в Лихолесье в тот день, подверглись этой болезни больше, чем остальные, — Тауриэль нагнула голову вбок. Ада почувствовала, как ее сердце пропускает удар от слов подруги. Та, в свою очередь прищурилась, изучая ее лицо. — Ты плакала?       — Не то чтобы… Просто так много навалилось… Расскажи, пожалуйста, что было. Что за война, кто участвовал? Итоги? Что стало со всеми? Почему ты была в Рохане? Что вообще происходит? Пожалуйста, я хочу знать все.       Тауриэль вздохнула и села обратно на землю, похлопав рядом с собой рукой.       — Ты правда хочешь это знать? Что ж, я постараюсь ответить на все вопросы, которые ты хочешь знать. Но по порядку, хорошо?       Ада кивнула сев рядом и протянув эльфийке хлеб, который вытащила из сумки. Поблагодарив, Тауриэль начала свой рассказ. Она не спеша рассказывала о том, что произошло с того момента, как два Короля увидели, что грудь Ады пронзили их собственные мечи, о похоронах, о том, как отстраивался Дейл. Конечно же, Торин дал золото на постройку города. Одну пятнадцатую часть, часть, которая предназначалась Аде. Трандуил также помогал, предоставив эльфов для работы, были даже заключены торговые отношения между людьми, гномами и эльфами Эребора.       Особенно Ада порадовалась, узнав, что Кили женился, и что у него родилось два сына, и что Торин до сих пор был жив, хотя и весьма стар даже для гнома. И что Торин вместе с Балином отвоевали еще некоторые свои земли, в том числе и копи под названием Мория. Но больше всего рассказывать Тауриэль пришлось о Войне Кольца, и она не могла скрыть переживания в голосе каждый раз, когда упоминала Леголаса.        — Он сейчас гостит у своего друга, Арагорна. Он был далеко, когда… Случилась Великая Тьма. Огромное облако пронеслось над Средиземьем, особенно пострадал наш дом. Наш Король, Трандуил, принял большую часть удара на себя.       — Он… скоро умрет? — тихо спросила Ада, заранее чувствуя ответ. Она уже достаточно знала, чтобы понять, что произошло и чем какое событие могло грозить. — Мы можем помочь?       Почему-то эта новость особенно взволновала ее. Все же не такой уж он и чокнутый, этот эльф. Просто ужасно одинокий. И сейчас почему-то ей захотелось увидеть Трандуила, может быть, в последний раз.       — А Бильбо… Он… Где он сейчас? Ты сказала, он очень стар, — спросила Ада, сжимая кулон на шее. — Ведь шестьдесят лет прошло.       Мысль о том, что она потеряет еще кого-то очень дорого, становилась невыносимой. Ровно настолько, что существа, к которым она привязалась, с которыми столько пережила, стали для нее просто сном. Ей было совестно. А также она боялась, что она снова очнется у себя дома, как тогда, и ей снова, возможно, придется переживать смерть Якова.       — Бильбо был с Мудрейшими. Сейчас, возможно, уже уплыл вместе с Фродо, своим племянником. Если бы они не уплыли, можно было бы направиться к ним, чтобы спросить совета, как жить дальше и кто зачем-то тебя вновь послал к нам. Но сейчас я даже ума не приложу, что делать, к кому идти.       Тауриэль вздохнула.       — Но, в любом случае, в Рохане я больше не намерена оставаться. Ты сказала, мельком посмотрела карту? Может быть, все же направимся в Лориен? Возможно, там еще кто-нибудь остался. Даже если нет, посмотришь на прекрасные сады до тех пор, пока они еще не одичали. Ты будешь впечатлена, — улыбнулась рыжеволосая эльфийка. — Может, найдем там нормальную одежду. Та грубая рубаха тебе не к лицу.       Она поднялась с земли и протянула Аде руку, помогая встать. Той пришлось невольно согласиться с решением подруги. Девушка наскоро освежилась в ручье и смыла с себя тухлый фруктовый запах, приготовившись к дальнейшему пути. Вместе оседлав коней, эльфийки направились все также в сторону севера. Ответы на вопросы заняли слишком много времени, поэтому солнце уже склонялось к закату, но Тауриэль явно знала дорогу и хорошо отдохнула, потому о ночлеге в ближайшее время явно речи и не шло.       Ада все еще пыталась переварить все, что услышала. В том мире слишком много всего произошло и слишком много изменилось. В принципе, как и она, тоже изменилась. Похоже, этот мир вырос вместе с ней. «Наверное, я уже не вернусь, — пришла в голову неожиданная мысль. — Раз здесь все уплыли, может, уплыл и тот, кто в этом всем виноват. Кажется, Гендальф точно должен был что-то знать… Как же все это сложно». Она невольно вздохнула и прислонилась лбом к лошади.       — Эй, не спать. Скоро уже пересечем границу Рохана, тогда поспим. Немного осталось, потерпи, — раздался голос Тауриэль. Она пустила лошадь шагом. — Или ты там плачешь?       — Нет, все хорошо, — тут же распрямилась девушка, подстраивая ход своей лошади под подругу. — Просто… Не знаю.       — Понятно.       Тауриэль вздохнула, сочувствующе посмотрев на Аду.       — Мы обязательно найдем ответы на все вопросы. Обещаю, — рыжеволосая улыбнулась.       — Знаешь… У тебя бывает чувство, словно ты не ты? Словно… Тебя принимают за другого человека, и ты в итоге начинаешь сомневаться, что ты — это ты? — Ада закусила губу. — Знаю, звучит странно. Но меня правда это смущает.       — Ты из-за того, что тебе вечно говорили про какую-то Элениель? Ну… Знаешь, она умерла задолго до твоего появления здесь. Это мать Леголаса. Вряд ли ты рожала, — улыбнулась Тауриэль. Она остановила лошадь. — Давай все же отдохнем.       Кивнув, Ада спешилась. Она понимала, что устала, но не физически, а как-то по-другому, как давно уже не ощущала, словно все силы из нее выкачали. А мысли о смерти вновь заставили почувствовать боль от потери Якова. Возможно, эта рана никогда не затянется. И девушка была благодарна подруге, которая ее не трогала ни до того, как они готовились ко сну, ни после того, как они легли спать.