Velvet Erotica

       Картинка перед глазами была слишком неясной, быстро перетекающей из одной в другую, пролёты каминной сети охватывали некоторые части Министерства по дороге к поместью, потому Гермиона просто зажмурилась, мысленно успокаивая себя в надежде на лучший исход её пребывания в лапах кровожадных пожирателей-убийц. Её тело обдало секундным порывом горячего воздуха; частицы пыли поднялись в воздух, ложась на школьную мантию и встрёпанную золотисто-каштановую макушку.       Первое, что увидела Гермиона, неуверенно выходя из камина в освещённый свечами кабинет, знакомую спину пожирателя. Долохов смотрел в беззвёздное ночное небо за окном, выпуская невесомые кольца дыма изо рта.       Потушив сигарету в пустой хрустальной пепельнице, он обернулся. Его тонкие губы изогнулись в полуулыбке.       — Добро пожаловать в Малфой-мэнор, — он галантно подал руку, чтобы та наконец вышла из камина.       — Здравствуйте, мистер Долохов, — освободив запястье из его цепкой хватки длинных жёстких пальцев, она скрестила руки на груди, недоверчиво посмотрев на него снизу-вверх.       — Зови меня Антонин, или просто Долохов.       — Просто Долохов, хорошо, — безукоризненно вежливо процедила она в ответ.       — Юмором ты явно пошла в отца, — Гермиона нервировала его, потому как он убрал руки в карманы брюк, а лицо его напряглось. Он чуть приподнял уголок смеющихся губ, ледяные глаза недовольно прищурились.       — Где он?       — Ожидает тебя в своём кабинете, — смотря, как Гермиона решительно шагнула в сторону выхода, его тон стал намного сдержаннее и спокойнее. — Не так быстро, дорогая, — крепкая рука сжала ее тонкое запястье. — Для начала тебе нужно привести себя в порядок, — Антонин жестом указал на коробку в центре большого деревянного стола. — Там всё, что тебе понадобится. Я буду ждать за дверью, — у самого выхода он добавил: — У тебя пятнадцать минут на сборы, Тёмный Лорд не любит долго ждать.       И дверь за пожирателем закрылась. Гермиона с минуту рассматривала коробку, украшенную чёрной атласной лентой.       Как символично, папочка.       Потянув пальцами за края ленты, развязывая аккуратно-нежный бант, она мысленно подготовила себя к смерти от отравленного атласа; коробка сама послушно открылась, и взгляд Гермионы уцепился за мерцающую ткань, которая, казалось, выткана из самой магии. Она нерешительно провела подушечками пальцев по приятному холоду бархата. Появилось странное дикое желание поскорее примерить платье; хотя раньше Гриффиндорка не отличалась своей любовь к шопингу и примерке новых нарядов, не то что Лаванда Браун, которая после похода в Хогсмид ещё неделю могла хвастаться своим, слишком высоким, голосом о новых покупках. Да и каков был повод наряжаться. Для чего Волдеморту весь этот фарс?       Гермиона из последних сил держалась, ведь все накопленные эмоции уже начали выходить наружу безумным потоком. Теперь страх, боль и ненависть превратились в бомбу замедленного действия с пресловутым названием «истерика».        Платье спускалось по хрупкому телу волшебницы почти до самого пола, от выреза на груди шла кружевная лента в цвет самого платья, закрепляющаяся на изящной шее. Гермиона провозилась с молнией на спине чуть дольше положенного, упуская лишние пять минут на сборы. Ей хотелось оттянуть момент, хотелось задержаться в этом кабинете и не идти туда. Не хотелось видеть его. Она расстегнула золотистые застёжки на ремешках школьных ботинок, освобождая тонкие маленькие стопы. Гермиона заглянула на дно коробки, где находились пара чёрных замшевых туфель, помада, палетка теней и флакон духов, покачав недовольно головой.       Хочешь, чтобы я была похожа на твоих служанок?       Она не любила портить лицо косметикой, прислушиваясь к словам покойной матери, которая уверяла её, что юное лицо косметика только может испортить. Но сейчас мамы нет рядом, зато придётся накраситься для отца.       Отец.       Непривычно и гадко это звучало в отношении того-чьё-имя-нельзя-называть. Кисти не было, поэтому Гермиона провела пальцем по тёмно-коричневым блестящим теням, а затем мазнула им по верхнему веку, ту же манипуляцию она провела и со вторым глазом; на губы лёг естественный тон приятно пахнущей помады. Непослушные пушистые пряди Гермиона собрала в причёску на макушке, закрепив своей заколкой, которую достала из кармана школьной мантии.       Смотря на себя в зеркало, Гермиона не верила глазам. Сейчас это была не магглорожденная волшебница, а как минимум чистокровная владелица неплохого состояния и расположения в обществе. Платье цвета самой ночи, на привычно ненакрашенном лице появился вечерний макияж, подчеркивающий большие карие глаза. Волосы собраны в высокую лёгкую прическу. Но самым невероятным в её образе были туфли на высокой шпильке, которую обвивала серебристая змея. Всё это потребовалось для знакомства с новоиспечённым отцом.       К чему этот пафос?       Брызнув на шею сладкими духами и, уложив флакон обратно в коробку к остальной косметике и простенькой школьной форме, Гермиона вышла из кабинета. Долохов, как и говорил, ждал её, прислонившись спиной к стене. В его губах вновь тлела сигарета.       — Ты опоздала на три минуты.       — Простите. Мне было сложно застегнуть платье.       — Могла воспользоваться палочкой, — пристыдил её пожиратель. — На крайний случай позвать меня, — его повеселило побагровевшее лицо Гермионы, которая, видимо, слишком смутилась от его слов. — К дьяволу разговоры, пора идти.        Длинный коридор, освещённый факелами, был слишком холодным, напоминая Гермионе подземелья Хогвартса. Кожа голых матовых плеч и глубокого выреза декольте неприятно покрылась противными мурашками. Желание обхватить плечи ладонями она сразу же отмела; в сравнении с уверенно идущим вперёд Долоховым, Гермиона выглядела, как тоненький осиновый лист, который дрожал на ветру. Она провела пальцами по кружевной полоске, идущей от декольте к шее, обвивая её. Платье красивое, но по её мнению, оно скорее подходило Пэнси Паркинсон, ведь она любит экстравагантные наряды, которые во время уроков прикрывает школьная мантия.       Мне нравится, как он меня вырядил? Похоже я сойду с ума куда раньше, чем представляла.       С каждым шагом становилось холоднее, всё больше рисуя в сознании Гермионы переходы подземелий змеиного факультета и кабинет их декана.       Конечно, хозяева-то слизеринцы.       Долохов уверенно шёл вперёд, ни разу не посмотрев в её сторону. Сложно было сказать, о чём он думал, его лицо совершенно не выражало эмоций. Только у массивных дверей в кабинет Волдеморта он устало выдохнул и провёл ладонью по острому, покрытому щетиной подбородку. Затем наклонился к самому уху Гермионы, упираясь носом в спадающие до плеч мягкие каштановые кудри, выпавшие от быстрой ходьбы из причёски.       — Внимательно слушай его, не показывай свой характер и ни в коем случае не смотри ему в глаза, — быстро прошептал он. — Поняла меня?       Гермиона коротко кивнула ему и потянулась к золотой дверной ручке. И без того холодную кожу ладони неприятно остудил металл. Сердце забилось в бешеном ритме; искусанные нежные губы пересохли; мысли остановились где-то в районе любования собой перед зеркалом. Хотелось развернуться и убежать прочь, подальше от пугающей неизвестности за этой дверью, от стоящего за спиной Антонина Долохова, от всего магического мира.       Спокойнее. Он твой отец, значит, вряд ли с порога запустит Авадой.       Утешала себя Гермиона, поворачивая ручку и открывая дверь. В коридор проник тусклый свет, а тело обдало приятным теплом. Сильнее толкнув дверь вперёд, она вошла внутрь комнаты. Обои с витиеватым рисунком зеленого цвета; чёрный деревянный пол; стол, заваленный книгами, пергаментом и чернилами; книжный шкаф и потрескивающие поленья в белом кирпичном камине. За столом в кожаном кресле сидел Волдеморт, его тело покрывала тёмно-зелёная мантия, а на голову был натянут капюшон, скрывая лицо, на которое, впрочем, ей не сильно хотелось смотреть, да и Долохов запретил. Его бледные изящные пальцы держали волшебную палочку. Гермиона задрожала, глаза неприятно защипали слёзы.       Отомщу! Клянусь Мерлином, отомщу!       Сказать было нечего, Гермиона молча смотрела на носки новых туфель, прокручивая в голове исход знакомства. Смерть или повиновение, по-другому и быть не могло, когда рядом находилось это существо, погубившее столько волшебников и магглов, и всё в бессмысленной борьбе за чистую кровь. Помнится, один такой же тёмный волшебник проиграл эту битву и был заключен в свою же тюрьму.       — Здравствуй, дочь. — Змеиное шипение донеслось до ушей Гермионы, отпечатываясь могильным холодом на спине.       — Здравствуй…       Сказать или нет?        Вопрос повис в воздухе, но ответ не заставил себя долго ждать.       — Отец! Ты удостоилась чести быть продолжением моей крови, Гермиона, — её имя в его устах звучало как проклятье, заставляя ее наморщить нос.       — Да, отец, — послушно повторила она.       — В честь нашего знакомства, я приготовил для тебя подарок.       Гермиона вскрикнула, когда её обнаженного плеча коснулись шершавые лапки, а затем и острые когти. Открыв зажмуренные от страха глаза, она подняла голову и посмотрела на подарок. Большой чёрный ворон давил своим весом на плечо, больно впиваясь когтями в кожу. Его перья переливались в свете огня камина; глаза-бусины смотрели на новую хозяйку, в них читалась покорность и какой-то странный задорный огонёк.       — Он послужит тебе верой и правдой, если будешь заботиться о нём должным образом, — тон его был уверен и спокоен, уверяя о безопасности.       — Спасибо, отец. Я позабочусь о нём.       — Самая умная ученица своего курса, как говорил сам Дамблдор. Старик не умеет лгать. Как я погляжу, умом ты пошла в меня.       Но не юмором.       Вспомнилась фраза Долохова. Уголки розовых губ непроизвольно дрогнули. Гермиона потянулась к птице, рука дрожала, но ворон сам послушно подставил голову под ладонь. Он успокаивал её, давая необходимую уверенность.       — Сейчас состоится собрание, на котором я представлю тебя своим верным соратникам. Веди себя подобающе, Гермиона. За каждое непослушание ты будешь наказана, — Волдеморт невесомо проскользнул по полу, приблизившись к Гермионе, протянул руку к её бледной щеке и провёл по ней костяшками пальцев. — Ты так похожа на свою мать, — В его голосе послышался непонятный оттенок мягкой грусти.       Он сожалеет?       Хотелось проникнуть в его сознание, чтобы увидеть образ незнакомой женщины, приходящейся ей родной матерью. Жаль, что это невозможно, но теплиться надежда, что отец сам покажет ей ту, на кого, по его словам, похожа Гермиона.       — Нам пора идти. — Волдеморт первый вышел из комнаты, Гермиона последовала его примеру.        Пролёты длинных коридоров сменяли друг друга, поглощая тишиной цокот тонких шпилек. За очередным поворотом Гермиона резко остановилась. Вниз вела широкая длинная лестница из белого мрамора. Боязливо покосившись на туфли, Гермиона мысленно простонала. Желания упасть и сломать себе шею не было, как и просить отца придержать её за руку. На удивление, Волдеморт быстро среагировал, галантно протягивая ей свой локоть. Гермиона крепко вцепилась пальчиками в его предплечье; другой рукой она ухватилась за подол платья, приподнимая его для более удобного спуска. Осторожно ступив на первую ступеньку, она крепче обхватила руку отца, делая ещё один шаг. Видимо, Гермиона слишком долго вышагивала по мрамору, так как Волдеморт вырвал свою руку из её цепкой хватки, схватил двумя руками за талию и трансгрессировал к входу в главный зал мэнора, заставляя прервать дыхание, а сердцу провалиться куда-то вниз.       Трёхметровые двери были широко распахнуты; яркий свет ударил по глазам Гермионы, заставляя немного сощурить их. Волдеморт держал её под локоть, уверенно осматривая присутствующих. Пожиратели и гости занимали свои места за длинным столом. Сложно было подсчитать их количество, но Гермиона сделал вывод, что их не меньше пятидесяти. Гости не видели её, скрываемую правой дверью и большой вазой с крупными бордовыми розами.       — Я войду первым, — шипение всё ещё вызывало табун мурашек по юному девичьему телу. — Я скажу о тебе, и ты сама поймёшь, когда стоит войти.       — Да, отец. — Она всё еще не смотрела ему в глаза, в повиновении опустив голову.        Поглаживая по гладким пёрышкам ворона, Гермиона прислушивалась к речи Волдеморта. Он поприветствовал всех, выделяя некоторых, наверняка самых преданных, среди которых были Лестрейнджи, Малфои, Макнейр и Долохов. Затем они обсудили последнюю атаку, в которой многие погибли, как пожиратели, так и авроры.       — Господа! Вы славно потрудились во службу мне, но вы покидаете меня день за днём, — громко и чётко проговаривал он. — Смерть или заточение. На вашем месте умно выбрать лишь смерть… от моей руки.       Все до единого молча слушали своего господина, виновато пряча взгляд. Только Беллатриса Лестрейндж смотрела на своего хозяина, готовая даже к наказанию.       Неужели она настолько фанатична к нему?       — Мой господин, вы не просто так собрали всех нас? — Первым заговорил Люциус Малфой, он привстал со своего места и оглядел всех за столом, в том числе Тёмного Лорда Волдеморта.       — Ты прав, Люциус. Я хочу представить вам новобранца, чей ум острее многих из вас, — его тонкие бледные губы изогнулись в безобразной улыбке. — С ней мы одержим победу куда быстрее.       — С ней? — одними губами произнёс Снейп.       Гермиона всё время смотрела на своего учителя, который с первого года курса в Хогвартсе обучал ее тонкому искусству зельеварения.       Слова Волдеморта послужили сигналом для неё, и Гермиона, звучно цокая каблучками-шпильками, легко вошла в зал под поражённые взгляды и вздохи волшебников. Ворон на плече медленно открыл клюв, но не издав ни звука, с щелчком закрыл его.       — Грейнджер? — удивление Драко Малфоя прозвучало вслух, от чего он испуганно опустил глаза в тот самый момент, когда Гермиона подошла к своему месту подле отца.       — Вижу, вы знакомы, Драко, — Волдеморт мановение палочки отодвинул стул, который Гермиона заняла, впервые посмотрев в глаза отцу. Кровавые радужки хоть и пугали, но куда меньше змееподобного голоса. — Для тех, кто не знает, мисс Грейнджер…       — Отец?! — Нагло перебила его Гермиона, поддерживая его игру на публику, но уже по своим правилам.       — Ах да. Прошу вашего внимания! — Волдеморт поднялся со своего места и дотронулся рукой до оголённого плеча Гермионы. — Перед вами моя наследница, Гермиона Реддл.       И в этот момент сердце Гермионы, уже не Грейнджер, дрогнуло, прежде чем снова забиться в едином ровном ритме.