Velvet Erotica

       Драко Малфой влетел в свою спальню, массивная дубовая дверь с грохотом врезалась в стену, на пол осыпалась старинная потрескавшаяся краска. Буквально сорвав с себя дорогой пиджак и отправив его на кровать, Драко остановился. Сердце галопом пустилось куда-то, отдаваясь гулом в ушах. Его кулаки были сильно сжаты, короткие ногти неприятно впивались в кожу. В несколько шагов преодолев ширину комнаты, он остановился у чистого окна, опёрся лбом о холодное стекло, устало выдыхая, оставляя на стекле мутное влажное пятно. Непонимание и ярость захлёстывали его сознание, но пугало совершенно другое.       Дичайшее мерзкое чувство странного, до одури ненормального, бешенства, впитывающееся в него, оставаясь острыми рваными ранами на стучащем тоскливом сердце.       Этого не может быть!       Уверенно вышагивающая Грейнджер, идеальная во всех смыслах: волосы собраны в причёску; роскошное платье очерчивает, к слову, привлекательную хрупкую фигуру; и эти невероятные туфли, в которых она шла уверенной походкой от бедра, ни разу не качнувшись. Хотелось спросить, где она вообще научилась на них ходить. И здесь отличилась, заставляя всех придти в замешательство.       Тёмный Лорд не удосужился поделиться, с каких пор у него есть дочь, а главное, кто она — грязнокровная гриффиндорская заучка, верная подруга Гарри Поттера, мисс совершенство. Драко издал хрипящий рык, выпуская воздух через сжатую челюсть, сильнее опираясь ладонями в каменный подоконник. На его высоком лбу и висках проступили капли пота, мгновенно остывающие в прохладе комнаты, которая уже больше недели не протапливалась.       Чёрт, чёрт, чёрт. Почему она? Почему сейчас?        Неожиданная истеричная радость смешалась с яростным огорчением. С одной стороны, приятно согревала душу, перспектива отойти на второй план, ведь пока Волдеморт будет увлечён новой игрушкой, он наверняка посвятит всё свободное время её дрессировке, чтобы из милого пёсика она превратилась не меньше чем в Цербера. Драко сможет вернуться в Хогвартс, посвятить время учёбе и, возможно, надоедливой подруге Паркинсон. Но ему нужно заниматься и новобранцами, среди которых с некоторых пор был и сам Драко. Звенящая тишина оборвалась грохотом — кулак с резким звуком прошёл сквозь тонкое стекло, которое осколками осыпалось к носкам его начищенных лакированных туфель. Кожа на руке всего на миг стала предельно горячей, а вслед за тем начала саднить, стоило крови заточить из ран. Пол, усыпанный тысячами маленьких осколков, окропили алые капли. Он перемялся с ноги на ногу, стеклянная крошка заскрипела под подошвой.       Ярость в нём вилась удушливыми клубами гипнотизирующе-горького змеиного яда, который едва ли не капал из перекошенного бешенством рта.       Где она?       Драко слишком резко потянул за резные ручки дубового шкафа; за спину летели всевозможные части гардероба: рубашки, галстуки, мантии и брюки. Драко всё больше злился, разгребая руками одежду в поисках заветной бутылки огневиски, белая ткань школьных рубашек пачкалась кровью, которая продолжала сочиться из ран. Откинув в сторону коробку дорогих туфель, слизеринец улыбнулся; наполовину наполненная бутылка с горячительной жидкостью поблёскивала в тусклом свете. Драко откупорил её и поднёс к тонким бледным губам; горло смочил обжигающе-крепкий алкоголь, согревая следом грудную клетку. Спокойствие медленно растекалось по венам, заставляя блаженно прикрыть глаза.       Обстоятельства легли, тяжким грузом, на юные плечи Малфоя — наставление матери прилежно учиться; короткие разговоры с отцом о том, как стоит вести себя Пожирателю, попутно намекая на необходимость жениться.       — Драко, тебе нужна опора, верное плечо. Я не говорю о твоих друзьях, они прекрасно с этим справляются, но ты уже повзрослел. Я вижу, какое влияние ты оказываешь на прекрасный пол, тебе стоит подумать над выбором потенциальной жены. — Говорил отец, опасно сверкая светло-серыми глазами.       Только Драко точно знал, что ему сложно вынести новую роль в нескончаемой войне, а обуза в виде молоденькой жены ещё больше загоняла его в пугающую депрессию.       Сегодня у него появился новый повод показать насколько он слаб и малодушен. Грейнджер, которая, с каким-то унижением, смотрела на него на собрании, так он отметил для себя взгляд её карих глаз.       Грязнокровка! Только тебя не хватало.       Мерзкая магглокровная дрянь пробралась и сюда, посмотрела на него высокомерным взглядом и одним щелчком тонких нежных пальчиков сместила всех вокруг, гордо встав под знамёна ублюдка-папаши и, надменно вскинув чёртов острый подбородок вверх, заняла пьедестал первенства.       Дрянь и здесь была первой.       Очередной горький глоток, сделанный слизеринцем, опустошил бутылку, которую он тут же швырнул в стену, разбивая вдребезги под истерический обречённый хохот.       В дверь постучали и, не дождавшись ответа, кто-то вошёл внутрь. Драко снизу вверх осмотрел незваного гостя, точнее его любимую тётушку, лицо которой украшала гримаса злой ненависти и брезгливого недовольства. Она всегда так смотрела на него, как на грёбанного таракана. Хотя и ей было не перебить взгляда глазищ грязнокровки — гриффиндорская мышь всегда пялилась на него с таким ядовитым превосходством, что он хотел свернуть её изящную белую шейку.       — Пойдём, Драко, великий Тёмный Лорд вызывает нас.       Дежавю вернуло его в день получения метки. Встать с первого раза не получилось, но набравшись сил, Драко поднялся на ноги, немного качнувшись вбок.       — Ты пьян? — Тётка брезгливо наморщила нос.       — Самую малость.       — Тогда будь готов к наказанию, глупец.       — Кто знал, что мне ещё раз выпадет честь аудиенции с самим Тёмным Лордом. — Он рассмеялся, а Беллатриса замахнулась, хлёсткая пощёчина краснеющим следом отпечаталась на бледной щеке Драко.       — Шутки закончились, племянничек. Если он почует запах твоего амбре, то наградит Круциатусом, и моли Мерлина, чтобы он оставил тебя в живых. Ты должен быть готов в любой момент явиться к господину в здравом уме.       Тогда почему ты всё ещё жива?       Едкое замечание комком стало в горле. Идя следом за Беллатрисой, он мысленно смеялся над её словами. С каких пор Волдеморт занимается убийством за перегар, или это стало приравниваться к предательству? Короткий смешок вырвался в прикрывающую рот ладонь. Беллатриса остановилась, во второй раз занося тонкую бледную руку в воздух, но Драко, мгновенно сориентировавшись, схватил её за запястье, не дав снова ударить себя.       — Не всё потеряно, Драко, — она улыбнулась своими пожелтевшими зубами.       — Разумеется.        Улыбка с лица Лестрейндж исчезла, уголки её тонких бордовых губ опустились, как и голова, когда они вошли в зал. За столом сидели четверо: Люциус, Нарцисса, Долохов и Мальсибер. Драко подавил неуместное желание поинтересоваться, что тут делает его мать. Хотя, наверное, Тёмный Лорд велел ей присутствовать здесь, как хозяйке дома.       У белоснежного мраморного камина Волдеморт разговаривал с Гермионой, которая слишком уверенно смотрела на него, улыбаясь странной мягкой улыбкой, которую Драко никогда за ней не замечал за всё время их знакомства. Одной рукой она поглаживала, сидевшего на плече, ворона. Тот самый ворон щёлкнул клювом и распахнул свои широкие поблёскивающие крылья и, оттолкнувшись сморщенными розоватыми лапками, взлетел. Покружившись по залу, он вылетел в открытое настежь окно, напоследок громко каркнув. Драко смотрел ему вслед, наивно мечтая обратиться в точно такого же ворона, и свободно вырваться из золотой клетки родного дома.       — Драко, скажи, что ты чувствовал, получая Метку. — Волдеморт смотрел на него в ожидании чёткого аргументированного ответа.       — Я чувствовал боль, мой господин. Боль вашего благословения, я чувствовал покорность вам. — Театрально высказался Драко, подавляя наступающий приступ смеха.       Клокочущий яростный смешок застрял в горле рыбной костью, не позволяя похоронить себя очередной гадкой мыслишкой, выплюнутой вслух.       — Правильно. Покорность — это залог успеха моих последователей, за которую я щедро награждаю их. — Он поднёс свою палочку к руке Гермионы, в то самое место, где могла быть Метка, уткнулся острый кончик. — Я не хочу торопить события, но зная, кем ты была в прошлом, я вынужден это сделать, Гермиона.       Морсмордре!       Драко видел, как её, украшенное белоснежной улыбкой, лицо сменяется гримасой дикой животной боли; её руку крепкой паучьей хваткой держал Волдеморт. Её позвоночник с хрустом выгнулся дугой, пронзительный крик вырвался из яркого рта, отражаясь эхом от стен. Драко понимал, каково сейчас гриффиндорке, фантомная боль пронзила его тело. Гермиона кричала, мотая головой; заколка с лязгом упала на пол, причёска тут же превратилась в знакомую копну непослушных каштановых волос, которые у висков стали мокрыми. По её щекам стекали слёзы. Она в ужасе ухватилась свободной рукой за чёрный рукав мантии Волдеморта, притягивая к себе. Жемчужно-белые зубы противно скрипели, а тело, наполненное до краёв испепеляющей болью, медленно опускалось на ледяной пол. Гермиона отчаянно тянула за собой своего отца; ударившись коленями о пол, она сильнее выгнула позвоночник, звонко крича-проклиная происходящее.       — Пожалуйста, отец! Прошу, прекрати. Прекрати! — Вопила она.       — Терпи, Гермиона!       Сильнее сжав зубы, она уцепилась рукой за подол длинного бального платья; быстро моргая, она смотрела на своего мучителя-отца, который почти нежно улыбался уродливым тонкогубым ртом; мысленно отсчитав десять секунд, Гермиона опустила дрожащие усталые веки, проваливаясь в мутное ледяное болото небытия, затягивающее её далеко на пустое дно умиротворяющего спокойствия.