***
Отец окончательно обозначил её постоянную роль на очередном собрании пожирателей смерти со свойственным ему пафосным трагизмом, от которого Гермиону тянуло блевать. Верная хладнокровная спутница Лорда Волдеморта вальяжно растянулась в центре стола, обнажила желтоватые клыки и предупреждающе зашипела, когда двери распахнулись и хозяин вошёл в зал, ведя под руку свою преемницу. Гермиона наигранно-уверенно вышагивала под аккомпанемент бьющегося, готового вот-вот вырваться из грудной клетки, сердца. Её больше не пугали перекошенные в уважении лица соратников отца. Напротив ей доставляло неописуемое удовольствие их пресмыкание, когда они в повиновении склоняли свои головы и молчали до тех пор, пока отец не даст им право заговорить. Гермионе действительно это нравилось… Но Гермионе ли? Неужели скрытая глубоко внутри кровь Салазара Слизерина захватила сознание юной волшебницы и необратимо изменила её? Отец, не лишённый знания этикета, проводил дочь до её места, даже придвинул стул, желая продемонстрировать гостям заботу о своём единственном чаде. Возможно, некоторые не самые одарённые, и вовсе не заметили в его жесте ложной вежливости, но это не заботило мисс Реддл, взявшую в руку золотой кубок и отсалютовавшую всем в знак приветствия. — За вас, господа, — Волдеморт поднял свой кубок над головой и отпил немного горячительного. — За великого Тёмного Лорда! — За мисс Реддл! — Удача на нашей стороне, мои друзья, — радостно встрепенулся Яксли, — только вперёд! За вас, грязные псы… Прозвучали короткие тосты во славу Волдеморта, его дочери и важности общего дела. Громче всех распиналась Беллатриса: — Мы многое преодолели и нас так же многое ждёт впереди, — воскликнула Лестрейндж с подобрастным яростным апломбом, — славься великий Тёмный Лорд! Вместе мы сокрушим предателей и отступников! Вместе мы непобедимы! Давайте же поднимем наши бокалы, господа. За победу, — она осторожно, не скрывая покорности в опьянённых азартом горящих глазах, повернулась к своему возлюбленному хозяину. — За Вас! Чокнутая фанатичка! Что б тебе пусто было! — Спасибо, Белла, — Гермиона осадила её строгим взглядом, на что Долохов довольно хмыкнул, пряча ухмылку за золотым кубком. — Не смотря на то, что многие из нас когда-то закончили обучение небезызвестной школы Хогвартс, Август Руквуд любезно предоставил нам план окрестностей и самого замка. Он обозначил ранее неизвестные нам запасные входы, главным из которых я считаю небольшой лаз у Чёрного озёра. — Но есть вероятность, что они охраняются, если вовсе не завалены, — равнодушно заметил Снейп, пряча усталое изможденное лицо под спадающими сальными прядями грязных волос. Вам ли не знать, профессор. — Это тебе и предстоит узнать, Северус. — Мой господин, — встрепенулась Беллатриса, — но будут защищать не только запасные лазейки. Орден… — Естественно, — Волдеморт сверкнул недобрым взглядом ярких змеиных глаз, — мост и главный вход возьмут на себя мои верные товарищи великаны. Великаны создания невеликого ума… Они выполнят указ и нанесут сильнейший урон… Гермиона внимательно слушала монолог отца, подробно описывающего план нападение на Хогвартс и внутри неё закипала первобытная безумная ярость, грозящаяся вот-вот выплеснуться всем этим ублюдкам на головы сокрушительным штормом её недовольства. Сражения обещает быть бесчестным, ведь армии Волдеморта превосходила оппозицию как числом, так и магической мощью. Дамблдор… Орден что-то придумает. Они узнают о нападении и будут готовы! Обязательно. Иначе и быть не может. Гермиона исподлобья наблюдала за Снейпом, который хоть и не внушал доверия, но всё же должен был предупредить Альбуса Дамблдора о предстоящей битве. Гарри единожды обмолвился о двойном агенте, и когда Гермиона заметила зельевара впервые прибыв в мэнор, сразу поняла о ком тогда сказал Гарри. Если удача улыбнётся, сопротивление даст настолько сильный отпор, что стены школы не пострадают, как и профессора с учениками, находящимися внутри. Не подведите, профессор! Вся надежда на вас. — Мои друзья, — бледный точно мертвец мужчина в ярко-красном мундире, вскинул руку, привлекая на себя внимание присутствующих. — наш клан готов объединиться с оборотнями, — он кивнул Сивому, — вместе мы станем сокрушительным ударом. — Спасибо, Валтор, — Волдеморт поднялся со своего места и подошёл к Гермионе. — А теперь я хочу, чтобы вы выслушали мнение моей дочери. Ледяные ладони отца мёртвым грузом опустились на её плечи едва ощутимым натиском. Отец ещё до собрания предупредил — стоит продемонстрировать свою покорность и согласие, но не дать кому-то почувствовать слабину, напротив дочь самого могущественного волшебника просто обязана быть «выше» всех. Играй свою роль, это всё, что от тебя требуется. Просто играй! Но не переигрывай… Чёрт, я не смогу… Но необходимо постараться! Гермиона вела внутреннюю борьбу с самой собой, обводя прищуренным взглядом каждого, сидящего за столом. Будь в ней хоть доля уверенности в том, что её истинное мнение поддержат, она бы без сомнения озвучила его, а потом и вовсе отобрала у ближайшего сидящего пса волшебную палочку и выпустила в отца Аваду. Только поддержки не стоило наивно ожидать, потому, подавив в себе порыв справедливости и ненависти к соратникам отца, Гермиона тихо заговорила: — Я обучалась в Хогвартсе несколько лет, — и почему она выбрала именно эти слова для начала своего монолога? — мне известны некоторые его тайны. — Смелее, дорогая, — Волдеморт сильнее сжал пальцы, впиваясь кончиками острых ногтей в кожу. Спокойнее, соберись… — Я не могу остаться в стороне в этой войне, не только потому что мой отец великий Тёмный Лорд, но и потому что это много значит лично для меня. Гермиона не врала, только вот никому не было известно с каким посылом были её слова. Она не могла безразлично отстраниться от предстоящей битвы, которая совершенно точно начнётся, это лишь вопрос времени. С отцом у неё были личные счёты, и виной этому была целая сотня причин, перечисляя которые перед сном, Гермиона заливалась горькими слезами, заклиная Мерлина отомстить всем, кто причинил ей и её близким боль. Слишком многого её лишил Волдеморт, слишком многое стояло на кону из-за него, слишком много пострадало и пострадает из-за него, а она сама станет возмездием.***
В тишине комнаты раздался протяжный скрип дверных петель и Гермиона настороженно отложила книгу в сторону, поворачиваясь на звук. Она было подумала, что виной послужил сквозняк из-за распахнутого окна, но еле слышный знакомый тихий шорох, заставил её поморщиться. Гермиона слезла с кровати, готовая ко встрече с отцом, чья спутница всегда ползла подле него, но отец не вошёл в комнату. Нагини мягко обогнула край ковра, видимо не желая касаться своей холодной кожей неприятного для неё шерстяного ворса. Змея сверкнула леденящим душу взглядом красных глаз и предупреждающе зашипела, заставив Гермиону сесть на кровать. Нагини подползла и коснулась кончиком морды левой ноги Гермионы. Раздвоенный язык высунулся наружу и неприятно пощекотал кожу, заставляя волшебницу брезгливо поморщиться. — Отец послал тебя, да? Конечно, она не ожидала ответа от пресмыкающейся гостьи, но змея качнула мордой из стороны в сторону, как бы отвечая «нет» на вопрос Гермионы. Ты уж точно не просто явилась навестить дочь своего господина. — Чего ты хочешь от меня? Змея медленно обвила кольцом ноги Гермионы, заставив кожу покрыться противными мурашками. Нагини пугала её одним своим видом, чего уже говорить о том, что она могла в любой момент сжаться настолько сильно, что хрупкие кости Гермионы сломаются под властным натиском. Я Реддл, она должна подчиниться мне. Собрав всю волю в кулак и отбросив пугающие мысли, Гермиона спокойно отдала приказ, точно как отец приказывал своей змее и другим поданным: — Отпусти меня. Каково было удивление, когда кольцо ослабло и змея покорно опустив морду отползла в сторону. — А теперь оставь меня, — Реддл жестом указала на дверь, — возвращайся к своему хозяину. Змея покинула комнату так же неожиданно, как и появилась в ней, оставляя Гермиону наедине с беззвучными вопросами. Для чего Нагини посетила меня? Её послал отец или?.. Я могла бы поинтересоваться у него, но стоит ли? Что если змея почувствовала неладное и знает о готовящемся предательстве? Твою мать! Внутренности нещадно скрутило от нервных невнятных мыслей, сверлящих в затылке знакомым инструментом отца-стоматолога. Папа? К горлу подступил горький рвотный комок. Гермиона зажмурилась до белёсых пятен, в жалких попытках воплотить в сознании лицо человека, которого она когда-то считала родным отцом. Отцом! Считала? Нет уж, хватит! Гермиона мысленно грязно выругалась, чем на секунду смогла удивить даже саму себя. Волдеморт затуманил ей разум настолько, что она забыла о мести? Забыла о том, кто её настоящие родители? Забыла! Сама или ей всё же любезно помогли? Определённо помогли, поганые последователи, истребители всего светлого, всего, ради чего стоит жить. На голову будто вылили ушат ледяной воды, Гермиона схватилась за голову и подорвалась с кровати. Из груди вырвался истошный вопль. Эпицентр боли бешеным импульсом остановил сердце на какое-то мгновение, но лишь для того, чтобы взорваться ядерным взрывом. Из глаз брызнули слёзы, застилая всё перед собой. Гермиона наугад бросилась вперёд. Ногу обожгло от неожиданного столкновения о раскалённую чугунную решётку. Волшебница зашипела и наугад махнула рукой, сбивая статуэтки, выставленные на каминной полке. — Ублюдок! Грязный и жалкий! Поганая полукровка! — верещала Гермиона пробираясь к выходу из комнаты. — Давай же, выходи, папочка! Выходи, сукин сын! Как она могла забыть о самом важном, о том ради чего отправилась в мэнор тем злополучным вечером? Идиотка! Предательница! Неизвестность, обида на себя и бурлящая ярость пожирала Гермиону изнутри, заставляя ошарашено метаться по комнате. Быть может волшебницу таки застал в расплох присловутый маггловский диагноз — нервный срыв? Пусть и так, это последние о чём думала Гермиона. Звон бьющегося о стену коллекционного фарфора, заботливо привезённого в мэнор Люциусом не привёл её в чувства, наоборот завёл ещё больше. Сморгнув слёзы, почти ясно видя комнату, она принялась крушить всё до чего могла дотянуться. Стопка книг отправилась прямо в открытое настежь окно, едва не задев вернувшегося с охоты ворона. Рванув на себя дверцы шкафа Гермиона принялась уродовать наряды. Треск изысканной ткани слился в унисон с проклятиями, посылаемыми в адрес Волдеморта и его приспешников. Яркие ленты с лёгкостью поддавались хватке и разлетались в стороны, туда же, куда отправлялись ненавистные бархатные платья. — Чудовище! Слышишь? — с надрывом вновь прокричала она. — Ты чудовище! Едва ли обитатели поместья остались в неведении переполоха, устроенного юной Реддл. Беллатриса услышала её из холла, потому уже мчалась на звук. Пожирательница остановилась у ступеней мраморной лестницы и прислушалась к неразборчивым проклятиям. Как только среди обещаний уничтожить прозвучало имя господина, Лестрейндж самозабвенно подалась вперёд, чтобы схватить и жестоко наказать. Никто не смел в её присутствии даже подумать скверно о великом Тёмном Лорде, и уж тем более вслух заклинать его покинуть бренный мир самым изощрённо-ужасным способом. — Поганая девчонка, — прошептала Белла, поднимаясь по ступеням, звонко цокая каблучками. — А я говорила! Никто меня не слушает в этом доме. Господин, я всё сделаю правильно, клянусь! Спину обожгло ударом — так сильно, что Гермиона звонко взвизгнула, будто её ошпарили кипятком. Впрочем, примерно так и было — она понятия не имела какое из заклятей использовала Белла, но сковывающая боль в прямом смысле снова сбила её с ног. Вот проклятье! Только этой твари здесь не хватало… — Дрянь! Удар. Второе посланное проклятье зацепило ногу, и Гермиона сдавленно охнула, с каким-то отчаянным испугом понимая, что подняться Беллатриса ей уже не даст — спина ныла, нога тоже, а между тем все только начиналось. Гермиона на секунду зажмурилась и судорожно облизнула губы, вспоминая — вот умора! — уроки самой Беллы, чтобы как-то… Вытеснить боль щитом… Точно. Нужно вытеснить боль щитом. — Продажная сука! Удар. Следующее заклятье подбило и вторую ногу, не позволяя даже встать на колени, что девушка попробовала сделать минутой ранее, но Белла — чтоб она сдохла — опрокинула её пинком на пол и наступила ногой на волосы, чтобы её неожиданная и безоружная жертва не смогла сбежать. Беззащитная жертва. — Повелитель зря доверял тебе, тупая тварь! Вытеснить боль щитом… Удар. Проклятье прошило левое плечо. Вытеснить боль щитом… Гермиона не кричала, заливаясь собственными хрипами; не кричала, надрывая связки; не кричала, раздирая кожу в кровь. Не кричала. Не кричала, даже когда боль ломала ребра острыми туфлями, дробящими кости в пыль; когда боль выворачивала руки и ноги; когда боль разрывала на куски атакующими проклятьями, самыми темными и болезненными, которые она только встречала; боль раздирала кожу раскаленными углями, разъедала и рвала. Как оказалось, на тренировке Беллатриса была очень даже нежной и деликатной, раз сейчас с Гермионой происходило вот это. Не сбежать, не закрыться, не вытеснить щитом, не отразить удара. Она абсолютно беззащитна. Гермиона захлебывалась в этой боли, судорожно закрывала окровавленное лицо руками и мечтала умереть прямо сейчас, глядя на обезумевшую пожирательницу сквозь призму опустевшей сетчатки. Кровь из рассеченного заклинанием лба заливала глаза и нос, руки с поломанными ногтями кое-как скребли по полу, а Гермиона — Гермиона дышала кое-как, надрывно, с тяжелыми звучными хрипами, нервно глотая слюну вперемешку с кровью и беспрестанно мечтая о том. чтобы это все наконец закончилось. Чтобы Беллатриса её добила. — Сделай это, проклятая фанатичка! Убей меня!