Velvet Erotica

      Наталья хлопотала на наполненной пряными ароматами кухне и напевала какую-то незатейливую мелодию, когда вдруг раздался грохот, а после и бурные рассуждения старших. Стефан и Гермиона вернулись всего полчаса назад в сопровождении незнакомого угрюмого мужчины, который сухо представился и, даже не дослушав приветствие Натальи, нахмурился и прошаркал громоздкими ботинками в гостиную. Гермиона и Стефан, следуя его примеру, не снимая обуви, прошли за ним, пачкая ковёр влажными грязными пятнами. Поначалу разговор был оживлённым, но тихим, лишь изредка кто-то повышал голос. Теперь же все они только и делали, что кричали, нагло перебивая друг друга. Наталья выбежала на звук и застыла на пороге, прижимая ладонь ко рту. Незнакомый ей и не внушающий никакого доверия Долохов размахивал газетой перед осунувшимся обозлённым лицом Драко, будто хотел ударить юнца. Он кричал, точнее, пытался перекричать вышедшего из себя Стефана, а заодно и встрявшую в перепалку Гермиону. А потом сердито швырнул газету на стол и рухнул в кресло.       — Как ты не понимаешь, Драко, мы не можем слепо следовать мести, — Гермиона попыталась передать посыл Антонина в более сдержанной форме.       Гермиона боязно смотрела на Драко, поглаживая его ладонь. Его била мелкая дрожь.       — Я должен!       — Должен? Не хочешь слушать его, тогда послушай меня, — взревел Стефан и с силой стукнул кулаком по столу, задевая выпуск магической ведомости, первую полосу которой украшала фотография почившей Нарциссы. — У нас есть шанс вернуть твоё положение, мы продумаем план до мелочей!       — Я свяжусь с Гарри и другими уцелевшими орденцами, — добавила Гермиона. — Они помогут нам незаметно вернуться в Англию. Я встречусь с ними и мы…       — Мы, мы, мы! — передразнил её Драко, сверля стальным взглядом колдографию матери. — Что мы? Им наплевать на нас, Гермиона, они сочтут нас агентами пожирателей и сдадут аврорам на растерзание.       Долохов выудил из внутреннего кармана пачку сигарет, но тут же убрал её обратно, когда Малфой-младший подорвался с места, не желая больше выслушивать неугодные ему речи. Мальчишка вывел его из равновесия, заставил отругать его будто несносного ребёнка. И ради чего? Будто это было нужно ему — спасать своё положение в проклятом обществе слюнтяев и идиотов, занимающих значимые посты в Министерстве магии. Он то мог просто кануть в лету, исчезнуть с радаров и превратиться в легенду, которую немногие вспомнят, поминая павших в бою. Для всех он лишь убийца, верный пёс Лорда Волдеморта. Но была она… Гермиона — его голубка. Нельзя было позволить ей стать подобной ему легендой. Девочка достойна светлого будущего, несмотря ни на что. И от Драко зависело её будущее, потому Антонин до хруста сжал кулаки и заговорил:       — Не сдадут. Слушай её, упёртый баран, она дело говорит.       — Антонин!       — Я прошу прощения, — тихо, но убедительно заговорила недовольная Наталья и вошла наконец в комнату. — Быть может, сейчас вы обсуждаете нечто очень важное, и я не должна встревать, но спешу огорчить. Мы живём в обычном маггловском доме, а в парадной уже наверняка собрались соседи с жалобами. Потому не могли бы вы вспомнить о вашем воспитании и сбавить тон.       Повисла неловкая тишина. Наталья сверкнула предупреждающим взглядом и удалилась так же внезапно, как и появилась в комнате.       — Прости, Наталья, — Стефан извинился ей вслед и прочистил надорванное непривычными криками горло. — Господа, давайте начнём с начала, и не будем перебивать друг друга. Пусть каждый выскажет свою точку зрения, и мы попробуем прийти к общему заключению. Я начну. Гермиона права, связаться с прежними товарищами будет весьма полезно, думаю, они войдут в ваше положение и предложат помощь. Антонин, — Стефан обернулся, Долохов сидел в кресле и нервно теребил пальцами золотистую металлическую зажигалку, — я считаю, доля истины в твоих словах есть, по крайней мере, в отношении кровной мести. Главная задача — вернуть Драко законное наследство и, конечно же, избежать Азкабана. Я в свою очередь даю обещание связаться с нужными людьми, и это должно спасти вас, Драко и Гермиона, от тюрьмы, правда, условный срок вы наверняка получите.       — Спасибо, — фыркнул Антонин. — Ну, Малфой, согласен играть по таким правилам?       Драко позволил себе недолго подумать, прежде чем сел на место, взял Гермиону за руку и, стиснув зубы, согласился. В любом случае, вернуть с того света родителей не представлялось возможным, а поцелуй дементора мог заменить кровавую пытку, о которой Драко подумал, когда наконец услышал правду о судьбе родителей. Главное — не поставить под удар себя и Гермиону. Он дал ей обещание и не мог его нарушить. В его руках их благополучие и билет в новую жизнь: без узурпаторов-главарей, войны и одиночества.       Туманный Альбион со своими неизменными катаклизмами навевал собравшимся в гостиной волшебникам тоску и чувство удручённости, но вместе с тем толику надежды.       Гермиона осторожно разжала пальцы и отпустила руку Драко, украдкой улыбаясь своим мыслям, поднялась на ноги и прошагала вдоль комнаты. Повторять вышесказанное было бессмысленным и добавило бы лишь масла в огонь. Она видела с каким трудом Драко пришлось согласиться, ещё один аргумент и то, к чему они пришли, полетело бы к чертям.       — Теперь можно выпить чаю, — заключила она и ушла в кухню.       Наталья как раз доставала из духовки противень с овсяным печеньем и едва не выронила его из рук от неожиданности.       — Сначала крика поднимаете на весь дом, а теперь подкрадываетесь тише мышки? Ладно вы — молодёжь, а эти двое! Вот чего-чего, а таких воплей от Стефана я никак не ожидала услышать. А ваш Долохов, столько разговоров было, а итог каков? Взрослый мужик, а визжит пуще базарной бабы.       Наталья добавила нечто на русском, что Гермиона расценила «крылатым выражением широкой русской души», водрузила противень на стол и устало выдохнула.       — Простите нас, Наталья. Мы все на взводе последнее время, вот и не сдержались. Обещаю, такого больше не повторится, — Гермиона собрала волосы в кулак на затылке, склонилась над столом и втянула сладкий аромат свежей выпечки. — М-м-м, давно я не ела домашнего овсяного печенья. Раньше, когда я возвращалась домой на каникулы, мама всегда готовила такое.       Гермиона погрузилась в душевные воспоминания об отчем доме. Люди, которые по-прежнему оставались для неё семьёй, с любовью встречали её на пороге. В руках мамы поблёскивал семейный серебряный поднос с угощением. Папа пытался ухватить разом огромный чемодан и пару сумок, чем только веселил их. Пробирающая до костей ностальгия порождала новые картины, где они всей семьёй проводили свободное время вместе. Горнолыжный курорт, лазурный берег, главная библиотека Лондона и уютный старенький диванчик в гостиной пестрили красками на задворках сознания. Там Гермиона была по-настоящему счастлива, и сейчас отдала бы многое, лишь бы ненадолго вернуться в один их тех прекрасных дней.       — Не уверена, что получилось так же, но готовить я пока ещё не разучилась, — голос женщины вывел Гермиону из пелены воспоминания. — Милая, мы все кого-то потеряли, просто нужно научиться отпускать.       Гермиона закивала и тут же спрятала лицо в ладонях, в ничтожных попытках сдержать накатившие слёзы. В последние несколько месяцев нарушать клятвы данные самой себе, вошло в привычку. Не опускать руки, не плакать, не лгать самой себе — ещё вчера это, кажется, имело значение. Сейчас же клятвы мигом позабылись и растворились в солёной влаге.       Наталья, недолго думая, спрятала бедную девушку в объятиях.       — Не плачь, дорогая, — нашептывала она, поглаживая Гермиону по спине. — Будет и на нашей улице праздник. Давай-ка выпьем по кружечке чая и успокоимся. Эти мужики паники навели, а нам расхлёбывать. Не тут то было, — наигранно строго заключила Наталья.       Обхватив лицо Гермионы ладонями, она ласково улыбнулась, подавая своим поведением пример. В самые тёмные времена найдётся место чему-то светлому, и как-никогда Гермиона поверила словам приободрения, к тому же с такой подачей. Шмыгнула раскрасневшимся носом и сморгнула слезинки. Её и вправду вывел разговор в гостиной и она опять расклеилась, а ведь клялась Драко взять себя в руки и начать действовать. Наталья отодвинула стулья, заняла место за столом и жестом пригласила Гермиону. Разлила горячий чай по кружкам и положила на блюдечко печенье.       — Помню, когда была молодая, как ты, решила попробовать испечь пирог, — Наталья надкусила кусочек, пережевала и запила небольшим глотком чая. — И знаешь что?       — Что? — Гермиона заворожённо слушала женщину, отпуская внутренние переживания.       — Сожгла дотла! День жаркий-жаркий тогда был, я прилегла на софу, думаю, всё равно времени у меня предостаточно, и уснула. А пирог мой в духовке простоял дольше положенного, намного дольше. Разбудил меня тошнотворный запах гари, — рассмеялась Наталья. — Ой, как меня тогда отругали! Дом проветривали двое суток, и всё равно потом пару дней пахло, знаешь, такое быстро не выветривается.       — Я пробовала готовить, но успех был не лучше вашего. Мой суп, точнее, то, что подразумевалось, как суп, жижей вылился из кастрюли на плиту, — Гермиона хохотала так, будто рассказывала один из самых смешных анекдотов, которые когда-то любила слушать в исполнении близнецов Фреда и Джорджа в Норе. — До сих пор я к плите не подходила.       — Да? Значит завтра будем учиться, — заверила Наталья, вытирая руки о старую ветошь.       — А я-то думал, что беру в жёны хозяйку.       На пороге стояли трое: Драко, потирающий затылок, Антонин, сдерживающий накативший приступ смеха, и Стефан, хлопающий по плечу племянника, раздосадованного неумёхой-невестой.       — Научится! Готовить, это вам не палочкой размахивать — научиться может каждый! — грозно сверкнула глазами Наталья.       — Не согласен, — ехидно улыбаясь, вставил Долохов, — помню, проводил время я как-то с одной особой, страстная была, м-м-м, а вот стряпню её было невозможно есть, — брезгливо передёрнулся он. — За месяц, что я у неё пребывал, похудел фунтов на семь-десять.       — Мне кажется, ты преувеличиваешь, Антонин! — улыбнулась Гермиона.       — И тем не менее, научиться может каждый! — вернула внимание к себе Наталья. — Думали подшутить над девочкой и это вам с рук сойдёт? Кухня у нас большая, и передников хватит на всех.       — На что ты намекаешь? — Стефан покосился сперва на женщину, затем на Гермиону.       — Как же, готовить все вместе будете. Не всё же мне у плиты крутиться, я помощь за столько лет верной службы заслужила.       Её слова стали последней каплей. Все дружно рассмеялись, переглядываясь между собой, представляя, как обернутся в белоснежные передники и запорхают по кухне, звеня поварёшками, кастрюлями и сковородками. И если Гермиона была твёрдо уверена в поддержке и помощи волшебной палочки, то мужчины и не надеялись на это. Они знали, что магия для них под запретом и им придётся усердно потрудиться своими силами под чутким руководством Натальи. Они смеялись так звонко, будто ссора в гостиной была дурным сном, а грядущая поджидающая их опасность — лишь криминальная сводка новостей, о жизни людей совершенно чужих, никак не касающаяся хохочущей компании в кухне с окнами, выходящими на Неву.

***

      Драко протёр столешницу, довольный проделанной работой, гордо задрал нос и объявил об этом:       — Ни следа от муки не осталось, как и от хлебных крошек, Антонин.       — Будь у меня возможность воспользоваться палочкой, — только было запротестовал Долохов, как вдруг его шлёпнули по макушке влажным полотенцем. — Ау, Наталья! За что?       — За оправдания.       За это утро квартира просто преобразилась до неузнаваемости своей атмосферой. Столько озорного искреннего смеха не было слышно последний десяток лет, чего говорить о шутках, которыми сыпал Долохов, наконец почувствовавший себя «в своей тарелке». Ароматы сливочно-лукового супа, рагу с бараниной и яблочного пирога пропитали кухню и одежду волшебников, наконец закончивших готовку и занявших место за круглым столом.       Ужин растянулся на целых два часа за разговорами, и поеданием блюд, старательно приготовленных под чутким руководством довольной Натальи, таки подтвердившей свои слова. Гермиона неплохо справилась с поставленной задачей, доказала свою способность к кулинарии, и Драко, конечно же, извинился перед ней за свои шуточки в её адрес. Теперь он теплел надеждой поскорее вернуться домой, чтобы единолично понаблюдать за готовкой Гермионы.       Лениво откинувшись на спинку стула, Антонин легонько похлопал себя по животу и окинул, таких же как и он, присутствующих, слегка ленивым взглядом.       — Я больше ни кусочка не смогу съесть, объелся так, что дышать тяжело, — заявил он.       Все дружно подтвердили, кто кивком, кто словами, что прибывают в таком же разморенном после плотного ужина состоянии и продолжили обсуждать фундаментальные различия уклада магического сообщества России и Великобритании. Если быть точнее, Гермиона поинтересовалась у Стефана, сильно ли отличается жизнь в России от жизни на родине и получила весьма аргументированный ответ. Когда всевозможные обсуждения исчерпали себя, повисла тяжёлая тишина.       За ужином не поднимались серьёзные темы, не поднимались вопросы войны, плана действий: это, по всей видимости, было каким-то негласным единым решением. Спокойный, почти семейный вечер в кругу людей связанных в одной упряжке. Но всё-таки времени катастрофически не хватало, потому что никто не был уверен, что в любой момент в квартиру не попытаются ворваться псы Волдеморта, чтобы расправиться с предавшими их носителями Метки и теми, кто скрывал их.       — Может быть, переместимся в гостиную и выпьем чего покрепче, обсудим дальнейший план? — предложил Стефан, когда Наталья встала из-за стола и стала хлопотать, прибирая опустевшие тарелки с обеденного стола в столовой.       Антонин сверкнул одобрительным взглядом в сторону хозяина дома, повернулся к Гермионе, слегка наклонился к уху и прошептал:       — Слушай, голубка, а этот ваш Стефан мне даже начинает немного нравиться, — усмехнулся он, пытаясь поддерживать между собой и ней непринуждённую обстановку подольше, прекрасно понимая, что как только они действительно перейдут к обсуждению плана действий, эта лёгкость растворится в небытие. — Надеюсь, в его запасах есть сносное пойло.       — Алкаш, — шикнула на него Гермиона, при этом её глаза всё ещё блестели весельем. Она невольно вспомнила, как застала его врасплох в его комнате и попросила сигарету. — Наталья, могу вам как-нибудь помочь?       — Не беспокойся, милая, иди! Одна я быстрее справлюсь, — по-доброму улыбнулась ей женщина, собирая пустые тарелки со стола.       Стефан встал первым и пригласил всех последовать за собой. Драко заметно напрягся, и Гермиона поспешила взять его за руку, мысленно передавая ему свою поддержку.       Стоило только им наполнить бокалы и занять места поудобнее, как Долохов заговорил.       — Мой план такой: здесь садимся на обычный магловский поезд в два купе. Голубка поедет со мной, Стефан, ты и Драко в купе по соседству нас, на случай, если кого-то из нас обнаружат и застанут врасплох, вторые смогли бы прийти на выручку. Объяснения здесь излишни, ведь так? — он выждал согласия Драко и Гермионы. — Далее, во Франции мы сходим с поезда и заедем к одному доверенному лицу, — Долохов незаметно подмигнул Гермионе, и почему-то она сразу догадалась, о ком он говорил.       Она вспомнила, как в первую свою поездку в Россию они посещали француженку Ванессу де Бриенн и как та, чуть бы не поганой метлой выпроводила их после разговора с Антонином тет-а-тет. Гермиона не до конца понимала, что задумал Долохов, но наконец-то стала понимать, что он давно разрабатывал всевозможные пути отступления и почему-то именно сейчас до неё дошло осознание, что скорее всего тогда визиты вежливости совершались вовсе не по велению её скоропостижно почившего отца. Антонин вербовал союзников для себя. Но зачем ему это было нужно? Когда он решил для себя предать хозяина и вести свою игру?       — Там нас будет ожидать порт-ключ, все согласны? — закончил Долохов.       Из-за размышлений, несколько пунктов его плана Гермиона упустила, но суть ей была понятна, тем более, Антонин все время будет рядом и всегда сможет ей помочь, рядом с ним она чувствовала себя в безопасности, словно за каменной стеной, защищающей от всех бед. К тому же её успокаивал факт того, что Стефан согласен отправиться вместе с ними и будет рядом с Драко. Неужели им наконец-то улыбнулась удача, и их будущее сулило что-то поистине хорошее.       — Я написала письмо Гарри, — тихо заговорила Гермиона, обращая на себя взволнованные взгляды мужчин. — Ночью было время обдумать всё.       — Только не говори, что и сову нашла для отправки? — Драко смотрел на неё с нескрываемой опаской. Ему претила мысль о подобном безрассудстве Гермионы.       — Нет, я не отправила письмо, хотела сперва посоветоваться с вами.       — Правильно, голубка, — поддержал её Антонин и пригубил горячительного напитка. — Неси своё послание сюда, мы все должны знать, чего ты там накатала.       Гермиона ушла, мысленно отругав Долохова за его врождённую бестактность. Ей хотелось оставить послание в тайне, потому как там было достаточно личного, которое могло задеть Драко. Ему и так пришлось нелегко, новость о смерти родителей подкосила его основательно, в этом она убедилась ночью. Ей хотелось поговорить с ним, и когда она увидела полоску света его приоткрытой двери, собиралась войти, но вдруг замерла на месте, точно поражённая Петрификусом, насланным ей же некогда на Невилла. Гермиона услышала тихие всхлипы. Драко оплакивал их… Он не был не из тех людей, которые нуждались в поддержке в такие моменты. Даже утешения от неё стали бы для него пощёчиной. Потому она тихо вернулась в свою комнату и решила написать Гарри. На протяжении часа она пыталась выдавить из себя хоть что-то вразумительное, но раз за разом ставила жирную чернильную точку, комкала пергамент и отправляла в урну. Она подбирала правильные, как ей казалось, слова и адресовывала их не только получателю, но и всем, кому тот мог озвучить их.       «Дорогой Гарри, в первую очередь я хочу попросить у тебя прощения. За то, что вынужденно вычеркнула себя из твоей жизни; за то, что посмела предать наши убеждения; за то, что позволила пролиться крови наших товарищей. За всё!       Я смею надеяться на твоё понимание и прощение, пусть и не заслужила его.       Мне известно о сопротивлении против оставшихся на свободе пожирателей, и я хочу помочь.       Не спрашивай, откуда я знаю. Логово последователей Волдеморта находится в Лестрейндж холле под руководством Августа Руквуда. Он собирает армию, чтобы напасть с новыми силами и вернуть главенство тёмной стороны. Невинные волшебники и волшебницы не должны повторить судьбы павших на поле боя, потому я умоляю тебя о встрече. К тому времени, когда я вернусь в Англию, пожиратели могут покинуть свой штаб, они отправятся в Латвию к Валдису Янсонсону в его особняк на юге Юрмалы. Найти точный адрес аврорам не составит труда. И, ещё, территория защищена усиленными охранными чарами.       Тебе должно быть уже известна печальная участь Люциуса и Нарциссы Малфой, опережая твой вопрос, отвечу: Драко со мной, мы в безопасности. Пока в безопасности.       Малфой-мэнор под охраной и попасть туда не представляется возможным. Я прошу слишком много, но нам необходимо убежище на некоторое время. Когда я буду готова к встрече, дам знак.       Спасибо за то, что дочитал письмо.       С любовью, Гермиона!»       Гермиона трезво оценивала возможность отказа, ведь подобного рода предательство с её стороны, пусть и вынужденное, оставило яркий след на её репутации. И когда Антонин дочитал письмо, не озвучивая его последние пару строк, она будто впала в небытие.       Её утягивали за собой воспоминания из прошлого.       Старинная Распределяющая Шляпа отправляет её на львиный факультет, где за столом её уже ожидают будущие друзья, с которыми она пройдёт огонь, воду и медные рубы Тайной комнаты. Ей слышится смех близнецов, приготовивших Амбридж злую шутку, прежде чем они феерично покинут Хогвартс. Видится пыльный, наполненный резкими всевозможными запахами кабинет Снейпа и его бледное вытянутое лицо, когда он скомандовал ей действовать. Пелена воспоминаний стремительно сменяется огненно-рыжей косой Джинни, гордо вышагивающей на поле для Квиддича. Толпа слизеринцев, пуффендуйцев и когтевранцев ликует, когда директор подводит итоги экзаменов. Гермиона видит в омуте памяти родителей, павших от руки Волдеморта и слышит голос последнего, рассказывающий о важности его действий, о чистейшей крови волшебников и волшебниц. Его голос растворяется в мягком шуршании перьев преданного друга — ворона, которому она так и не дала имя. Вихрь картин уносит её на платформу девять и три четверти, где в ожидании отправления её встречают Луна и сёстры Патил, и Гермиона едва не задыхается, видя как их радость на лицах сменяется животным страхом. Она видит их бездыханные тела, припорошенные пылью и каменной крошкой, когда на задворках разума выкрикивает проклятия Беллатриса Лестрейндж.       Гермиона так бы и тонула в болоте вспыхивающих деталей пазла её жизни, если бы не тёплая ладонь, ласково коснувшаяся её лица. Драко смотрел на неё и будто проживал вместе с ней весь спектр поражавших её отравляющих эмоций. Тепло его рук приводило в порядок весь хаос, терзающий её ум, и дарил уверенность. Гермиона сморгнула морок воспоминаний и мысленно встряхнула себя в последний раз.       В последний раз она запретила себе быть слабой.       — Мы справимся, Драко, нужно просто ещё немного потерпеть, — прошептала она и подалась вперёд, чтобы запечатлеть своё обещание на его потрескавшихся губах.