Прокатимся, ангел?

      — Азирафаэль, ангел мой, мой медовый ангелочек, — тараторил Кроули, впервые не поспевая за рассерженным другом. — Ази, Зира, Зефирчик мой…              Хаффлпаффец, которого аж передёрнуло от последнего прозвища, немного сбавил шаг и вскрикнул:              — Нет, Кроули!              — Зефирчик… — продолжил канючить тот, чтобы закрепить эффект.              Понимая, что друг просто так не отстанет, второкурсник остановился, чтобы взглянуть в глаза чуть не врезавшегося в него Энтони:              — Я не буду лезть к декану в подсобку! — прошипел он рассерженно, осторожно оглянувшись по сторонам. Но, увы, в коридоре не было никого, кто мог бы закончить этот неприятный для него разговор.              — Ну ангел! Ну мне же всего-то и надо, что один малю-ю-юсенький хвост пятнистой саламандры и пара грамм тауматагории*… — не отставал рейвенкловец, — или скажи мне пароль, я сам схожу!              — Это настоящее самоубийство, Тони! Тебя могут выгнать из Хогвартса!              — Хогвартс — не единственная в мире школа волшебства, ангел, — с самодовольной ухмылкой заявил мальчик. — Моей семье хватает средств, чтоб позволить оплатить моё обучение в Шармбатоне или Дурмстранге.              — Но там не будет меня, — поджал губы Азирафаэль и, пока Кроули не нашёлся с ответом, развернулся и ушёл прочь.              После этого они не разговаривали несколько недель.                            Без Кроули было откровенно скучно. Как-то сразу стало пусто вокруг, тихо. Никто не бегал вокруг, рассказывая очередную весёлую историю, не строил рожиц, не называл «ангелом» и не уговаривал поучаствовать в какой-то проделке. Азирафаэль, несмотря на свой дружелюбный характер, в то же время был довольно замкнутым человеком, как и все великие мечтатели. Его рассеянность, задумчивость и даже некоторую старомодность во взглядах принимал только Тони. Он же, пожалуй, был единственным человеком, который первым пошёл ему навстречу и не воспользовался его обострённой самоотверженностью. Рейвенкловец принимал его таким, какой он есть, и никогда не просил идти на жертвы ради него — до этого момента.              Азирафаэль не знал, какое зелье так хочет сварить Кроули, но эта затея явно поглотила все мысли его друга, потому что они с Тони не разговаривали уже больше двух недель. Эта была их первая крупная ссора, и мальчику было как-то не по себе. Также он понимал, что и сам Кроули большую часть времени проводил с ним — кроме тех моментов, когда пытался сколотить банду влиятельных (и на первый взгляд не очень влиятельных) студентов с разных курсов и факультетов. А это значит, что голос разума Энтони в тот вечер ушёл вместе с ним. Что может натворить его друг, пока Га-Ноцри нет рядом, он и представить себе боялся. Ясно же как день, что ничего хорошего.              Сегодня нещадно палило солнце, и хаффлпафец выбрался на берег озера в попытке успокоить расшатавшиеся нервы и унять тревожные мысли. Он прихватил с кухни пару кусков чёрствого хлеба и теперь подкармливал мелких рыбёшек, которые жадно хватали угощение и периодически выскакивали из воды. Они били хвостами, отталкиваясь от поверхности воды, и поднимали тучи брызг, отчего Азирафаэль тихо посмеивался и уворачивался от особо крупных «снарядов». Он наблюдал, как солнечные блики играют на их плавниках-крыльях, когда услышал голоса неподалёку. Мальчик умолк, желая, чтобы разговаривающие поскорее прошли мимо и не нарушали его уединение, но компания мальчишек, обсуждавших что-то, как назло, остановились недалеко от его дерева и принялись активно спорить. Они не могли увидеть его за широким стволом дуба, а Азирафаэль не стремился выглядывать, чтобы увидеть их лица.              Подслушивать он откровенно не любил, но и в конфликт встревать не хотел, поэтому старался вести себя как можно тише и просто не вникать в «фоновый шум». Но голос какого-то мальчишки был довольно звонким и громким, что он невольно уловил часть их разговора:              — …Почему именно я должен отвлекать декана Хаффла? Да мне легче Мерлина из мёртвых воскресить, чем врать в лицо профессору Гавриилу!.. Ты в своём уме, Кроули? Ради чего вообще тебе это надо?              Голос мальчишки ненадолго умолк, и Азирафаэль, изо всех сил вжавшийся спиной в несчастное дерево, мысленно представил Кроули, гневно шипящего на бедолагу. Вдобавок к зрению, обонянию и прочим змеиным достоинствам и недостаткам, его другу досталась необычайно сильная харизма. Он буквально мог загипнотизировать любого взглядом или голосом, заставить почувствовать себя маленьким зверьком… настоящий питон.              — Х-хорошо, я понял, понял! Можешь не продолжать. Тогда встретимся у Плаксы на первом?.. Ладно, тогда до завтра. Пошли, Дэн.              Плакса… они говорили о Плаксе Миртл? Это приведение жило на первом этаже, в заброшенном туалете для девочек. Об этом туалете когда-то ходила дурная слава, и большинство студентов попросту забыли о нем. С тех пор это стало идеальным местом, чтобы спрятаться от лишних глаз и ушей, если ты, ну, скажем, варишь оборотное зелье. Хаффлпаффец узнал об этом туалете, когда в прошлом году изучал архитектуру и историю замка в библиотеке. Читал он вслух и для Кроули, потому что совершенно случайно обнаружил, что рейвенкловцу, несмотря на весь его острый ум и сообразительность, трудно читать книги. Чисто на физиологическом уровне — его змеиные глаза попросту не были приспособлены для чтения мелких букв: Энтони быстро уставал и начинал жаловаться на головную боль (как Азирафаэль думал раньше — из-за скуки и непоседливого характера). Позже ему удалось узнать, что большую часть книг в своей жизни Кроули прочел благодаря шрифту Брайля — тактильному шрифту для слепых и слабовидящих.              Туалет, разумеется, сразу заинтересовал его друга — конечно, такое хорошее место для «штаба»! Он сразу потащил Азирафаэля проверить информацию «своими глазами». Да, туалет и правда оказался заброшенным и явно далеко не самым популярным местом у студентов Хогвартса — несмотря на то, что он действительно был на первом этаже, добраться до него можно было, только хорошенько пропетляв по лабиринту узких коридорчиков, ведущих вглубь одной из башен. Идеальную картину штаба в понимании рейвенкловца портило только противное приведение, знакомство с которым как-то сразу пошло наперекосяк. Кроули не нравились возможные свидетели, Миртл — чужаки на её территории. Так и вышло, что энтузиазм Энтони притих, и хаффлпаффец решил, что история с туалетом получила логическое завершение. Как оказалось, нет — его друг не только не забыл об этом месте, но и, по-видимому, договорился с Плаксой Миртл.              Дурак!              Его же выгонят, чёрт подери, каким местом он вообще думает? Азирафаэль не мог допустить, чтобы его лучшего друга выгнали из школы — иначе то ужасное состояние, от которого он не мог избавиться больше двух недель, будет преследовать его весь период обучения. Несколько эгоистично, но он дружит с чёртовым демонёнком, что с него можно взять?              Хвост пятнистой саламандры и тауматагория находились в подсобке префессора зельеварения. Профессором зельеварения был декан Хаффлпаффа. А деканом был тот самый профессор Гавриил, которого боялись даже студенты старших курсов.              Надо всего лишь а) самостоятельно отвлечь профессора или дождаться, когда он точно не будет проходить мимо кладовой, б) незаконно проникнуть внутрь благодаря паролю, который знают старосты Хаффлпаффа (то бишь он, Азирафаэль, чёрт побери, Га-Ноцри), в) украсть необходимое, г) вернуться с этой вылазки живым и не исключённым в срочном порядке хаффлпаффцем без палочки. И сделать это сегодня же, потому как уже завтра Кроули и сомнительная компания собираются устроить самостоятельный набег.              Всего-то.                            Ценой огромного количества нервов и страха раскрытия его преступления, который явно не будет давать ему спокойно спать по ночам минимум ближайшие две недели, Азирафаэль всё-таки выкрал ингредиенты. До комендантского часа оставалось всего ничего, но он был уверен, что Кроули всю сегодняшнюю ночь проведёт на первом этаже в этом пресловутом туалете. И он оказался прав — Энтони как раз выходил из туалета, когда увидел его в коридоре.              — Ангел? — спросил он немного удивленно. — Что ты тут делаешь? Следишь за мной?..              Он хотел сказать ещё что-то, но не успел — весь страх, беспокойство и нервозность, с которой хаффлпаффец жил уже несколько недель, так надоели ему и свернулись в такой тугой комок внутри, что придали ему сил и злости, когда он схватил Энтони за ворот рубашки и прижал к стене. Глаза Кроули, не скрытые в полутьме стёклами очков, округлились — вот теперь он явно был впечатлён.              — Ты… ты… — задыхался от возмущения Азирафаэль, не находя слов, — мерзавец! Плевать на всё, плевать на учебу, на меня, тебе главное удовлетворить твое сиюминутное «хочу»! Это просто возмутительно, Тони!              — Тогда почему ты здесь, ангел? — спокойно спросил тот, наклоняясь к нему ближе и почти соприкасаясь своим носом с его, — почему?              — Я не могу позволить тебе разрушить нашу дружбу.              Кроули на это заявление поджал губы и выплюнул:              — О какой дружбе ты говоришь, ангел? Ты считаешь нас друзьями? Ты мне даже не нравишься! — отчаянно выплюнул он, будто это был его последний козырь в рукаве.              — Я знаю, у тебя в жизни не было друзей, Тони, — устало вздохнул Азирафаэль. Вся злость испарилась, оставляя вместо себя лишь глубокую апатию. — Но друзья готовы на многое друг для друга. Ты мой первый друг. И… я готов на всё ради тебя. Поэтому я здесь, — вздохнул он, медленно отпуская Кроули. И, быстро всунув ошарашенному другу мешочек с ингредиентами, сбежал.                            — Подвинься, хаффл, — прошипел откуда-то сбоку знакомый голос. Послышалось негромкое ворчание, и сидящий рядом с ним однокурсник отодвинулся на приличное расстояние. Азирафаэль повернул голову, чтобы увидеть присаживающегося рядом рейвенкловца. Энтони поставил рядом с ним какой-то пузырёк и буркнул:              — Я тоже, ангел.              Хаффлпаффец рассматривал пузырёк, с удивлением узнавая в нём Зелье удачи. Увлечённый разглядыванием золотых переливов в зелье, он не заметил, как Кроули склонился ближе к нему и на секунду по-змеиному высунул язык.              — Мёд… — еле слышно вздохнул он. И, судорожно открыв пузырёк с каким-то перламутровым зельем, понюхал его запах. В следующую секунду он выдохнул чуть громче, чем хотел бы: — Чёрт…              — Что-что? — повернулся к нему очнувшийся Азирафаэль, но Энтони лишь покачал головой, всё ещё ошарашенный:              — Ничего. Чёртов мёд*…